азалось, маркиз потешается над ней.
   Решив, что дальнейший разговор более невозможен, она поднялась.
   - Я хочу уйти. Мне надо вернуться в Холл, милорд.
   Маркиз не стал подниматься, он лишь протянул руку  и  схватил  ее  за
запястье.
   - Но только после того, как вы расскажете мне все, что я хочу знать.
   Торилья ощутила трепет от его прикосновения, будто  крохотная  молния
пронзила ее всю, возникнув от прикасавшихся к ее коже пальцев.
   - Говорите, Торилья, - потребовал маркиз. -  Вы  не  можете  оставить
меня в неведении, и я надеюсь, вы не станете мне лгать.
   - Вам.., не понравится.., правда.
   - Я не боюсь услышать ее.
   Девушка попыталась высвободить руку, но маркиз не выпускал ее.
   Тогда, отвернувшись к солнечным лучам, которые играли на  поверхности
озера, она сказала едва слышно:
   - Я приехала из Барроуфилда!
   - Барроуфилда?
   Вопросительная интонация в его голосе явно означала, что название  ни
о чем не говорит Хэвингэму.
   Должно быть, он забыл о нем или же просто не может связать с ней  это
место.
   Каковы бы ни были причины, но нерешительность и застенчивость Торильи
вдруг улетучились, не  угасавшие  в  душе  гнев  и  ненависть  оказались
сильнее  того   чувства,   которое   маркиз   пробудил   в   ней   своим
прикосновением.
   - Да, из Барроуфилда. - На сей раз голос ее звучал в полную  силу.  -
Он расположен в Йоркшире, милорд.., этот грязный, мерзкий, нищий поселок
- и все потому, что люди, которые там живут, работают в шахте Хэвингэма.
   Она тяжело вздохнула.
   - Неужели его название ни о чем не  говорит  вам?  Ну  что  ж,  тогда
позвольте мне рассказать, каким видят свой дом шахтеры и их семьи.
   Она повернулась к нему, и маркиз выпустил ее руку.
   - Вы знаете, насколько опасно работать  на  вашей  шахте?  Несчастные
случаи происходят там едва ли не  каждый  месяц,  и  тот,  кому  удается
выжить, остается калекой до конца своих дней.
   Набрав в легкие воздух, она продолжала:
   - И там, в этой тьме, случаются не только взрывы и подземные  пожары,
там не только вода, в которой каждый день  по  колено  стоят  пятилетние
дети, там даже нечем дышать!
   Взгляды их встретились, и она заметила удивление в глазах маркиза.
   - На всех остальных шахтах в Южном Йоркшире уже установили  воздушный
насос Баддла, который был изобретен девять лет назад, но шахты Хэвингэма
до сих пор не могут найти средства на  подобную  роскошь!  -  с  горечью
сообщила она. - В шахтах лорда Фицвильяма используют безопасные лампы  -
у Хэвингэма нет средств и на это, там не могут  позволить  себе  обычных
подарков и премий.
   Словно не желая больше смотреть на него, Торилья перевела  взгляд  на
другую сторону парка и сказала уже другим тоном:
   - Так что же, по-вашему, я должна  чувствовать,  когда  мне  говорят,
сколько вам принадлежит скаковых коней? Когда я слышу, что  вы  один  из
самых богатых людей в  Англии  и  владеете  неисчислимыми  поместьями  и
домами?
   Маркиз промолчал.
   - Вам когда-нибудь случалось задумываться, можно ли  существовать  на
еженедельную плату в тридцать шиллингов шесть пенсов,  которую  получают
ваши шахтеры?
   Или как бы вам жилось, если б вы обнаружили, что  из  трех  фунтов  и
девяти пенсов, причитающихся вам ежемесячно, одиннадцать шиллингов и два
пенса приходится тратить на свечи и порох?
   Дрогнувшим голосом Торилья добавила;
   - Но более всего меня ужасают дети, дети,  которые  никогда  не  едят
досыта, дети, которых нещадно колотят, если они  засыпают  или  пугаются
вонючей тьмы!
   Теперь в ее глазах стояли слезы, и, чтобы маркиз не видел их, Торилья
отвернулась.
   - Я отправлялась на юг с мыслью, что вы дьявол  во  плоти,  чудовище,
которое я... проклинала каждый день своей жизни в  Барроуфилде.  Неужели
вы думаете, будто я могу хотеть, чтобы Берил.., которую я  люблю,  вышла
за вас? - Последние слова она произнесла почти шепотом.
   Более не в силах выносить эту  сцену,  Торилья  ушла  прочь,  оставив
маркиза на поваленном дереве.
   Она не обернулась. Она вообще ничего не видела, потому что  глаза  ее
были полны слез.
   Только приблизившись к Холлу, Торилья принялась  энергично  промокать
их платком, а войдя в дом,  поспешила  наверх,  в  свою  спальню,  чтобы
умыться и по возможности свести на нет следы пронесшейся в ее душе бури.
   "Теперь он знает всю правду. И возненавидит  меня  не  менее,  чем  я
ненавижу его".
   Лишь немного  успокоившись,  Торилья  попыталась  понять,  что  думал
маркиз, слушая ее монолог.
   Вспомнив,  что  на  лице  его  промелькнуло   удивление,   казавшееся
искренним и неподдельным, она склонилась к тому, что, возможно, маркиз и
в самом деле не имел ни малейшего представления о происходящем на  шахте
Хэвингэма.
   Однако яма эта принадлежала маркизу, доход  шел  ему,  а  человек  не
вправе эксплуатировать другое человеческое существо, не позаботившись об
условиях, в которых работают подневольные ему люди.
   Она поймала себя на том, что  повторяет  слова,  которые  говорил  ей
отец.
   Тем не менее в них было столько истины, что она  не  могла  подыскать
для маркиза никаких оправданий и извинений, даже если он  и  не  знал  о
том, что происходит на шахте, носящей его имя.
   "Ненавижу его!" - подумала она за ленчем.
   К ленчу прибыло много  гостей,  но  Торилья,  вовсе  не  желая  того,
поглядывала на маркиза, сидевшего на противоположном конце стола.
   По, одну сторону от него расположилась  Берил,  по  другую  -  весьма
привлекательная замужняя пэресса.
   "Уж мне-то безразлично, о чем он говорит", - не щадила себя Торилья.
   А потом, вспомнив прикосновение его пальцев, решила, что маркиз столь
же волшебным образом воздействует на других женщин.
   "Он лжив и вероломен, как сам дьявол, - приструнила она себя. - В нем
воплощено все плохое, злое, достойное презрения. Но когда он женится  на
Берил, мы не будем часто встречаться".
   От этой мысли почему-то веяло унынием, а не радостным облегчением, и,
удивляясь этому,  она  обращала  свои  мысли  к  жизни  Барроуфилда,  не
позволяя  воспоминаниям   поблекнуть   в   уюте,   красоте   и   роскоши
Фернлей-Холла.
   Правда,  это  было  трудновыполнимо,  тем   более   что   вечером   в
ознаменование помолвки намечался большой обед.
   - Я хочу, чтобы ты выглядела привлекательной, моя дорогая, -  сказала
Берил. - Пойдем в мою спальню, выберем  для  тебя  что-нибудь  из  самых
красивых моих платьев.
   Торилье очень хотелось сказать, что, с ее точки  зрения,  праздновать
нечего.
   Однако отказать Берил было  невозможно.  Та  принялась  доставать  из
гардероба  роскошные,  дорогие  платья,  то  примеряя  их  на  себя,  то
прикладывая  к  Торилье,   чтобы   проверить   эффект.   Наконец   Берил
остановилась на одном, показавшемся ей наиболее подходящим.
   - В белом платье ты сама как невеста, - сказала Берил, - хотя  надеть
его положено мне. Но Галлен  подарил  мне  великолепную  бирюзу,  к  ней
подойдет платье точно такого же цвета.
   - Может, мне лучше надеть розовое? - засомневалась Торилья.
   - Ты наденешь белое и будешь похожа на ангела, - настаивала Берил,  -
или, точнее говоря, на святую. - Она усмехнулась.  -  Святая  Торилья...
Наверно, в будущем тебя станут называть именно так... Ты такая  хорошая,
моя  дорогая,  что  заставляешь  меня  раскаиваться  в  содеянных   мною
поступках, которых ты, несомненно, не одобрила бы.
   -  Я  не  святая,  -  тихо  возразила  Торилья.  -  Я  тоже  совершаю
поступки.., нехорошие в моем понимании.
   - Не могу в это поверить, - не унималась  Берил.  -  Ты  всегда  была
хорошей. Более того, рядом с тобой и другим хочется быть лучше.
   - Пожалуйста.., пожалуйста, Берил... не надо так говорить...
   Торилья винила себя в том, что  не  отказала  маркизу  в  поцелуе,  а
теперь, умалчивая об этом, обманывала кузину.
   Но ей вспомнились слова, много лет назад  услышанные  от  матери:  "В
своих грехах исповедуйся Богу, Торилья, но только не людям, если  правда
может обидеть их".
   Торилья не вполне поняла тогда смысл этих слов, но теперь было  ясно:
не надо причинять горе Берил.
   Ответственность лежит на том, кто совершил грех.
   - Что бы там ни говорили,  Торилья,  -  продолжала  Берил,  -  но  ты
заставляешь меня становиться иной, и кто  знает,  быть  может,  в  конце
концов я в этом и преуспею.
   Она говорила серьезно, но в глазах ее появились искорки-смешинки.
   - Какой же скучной я тогда стану! Уверена, Галлен  немедленно  бросит
меня.
   И она закружилась в вальсе, держа в руках  белое  платье,  отобранное
для Торильи.
   - Разве ты не понимаешь, как скучно станет всем, если я превращусь  в
святую и буду думать только о добре? - стала поддразнивать кузину Берил.
- Лорду Ньюэллу наскучат мои поцелуи. Галлен бросится в объятия одной из
своих приятельниц, а половина портных и поставщиков провизии  в  Лондоне
потеряют работу.
   Она бросила платье на кресло и захохотала.
   - Нет и нет? Каждому свое место: твое - на пьедестале, мое - в ванне,
полной шампанского.
   Торилья не смогла сдержать смех:
   - В ванне, полной шампанского?!
   -  А   знаешь,   поговаривают,   будто   иные   лондонские   красотки
действительно купаются в шампанском, потому что это полезно для кожи,  -
объяснила Берил.
   - Не могу даже представить себе что-нибудь в этом роде!  -  изумилась
Торилья. - Я слышала,  денди  полируют  им  до  блеска  свои  гессенские
сапоги, однако чтобы купаться  в  нем...  Никогда  не  слыхала  о  столь
забавной выходке.
   - Некоторые дамы  пойдут  на  все,  чтобы  стать  привлекательнее,  -
заверила кузину Берил. - Но, слава  Богу,  мне  незачем  беспокоиться  о
своей коже.
   - Она всегда была идеальной! - согласилась Торилья.
   - Как и твоя, - ответила Берил. - Да, я забыла сказать тебе...
   Отвернувшись от зеркала, она произнесла со значением:
   - Ты нравишься Галлену! Вот чего я действительно  не  ожидала!  Я  же
говорила тебе, что он не любит общаться с девушками.
   Торилье хотелось крикнуть, что все чувства маркиза  к  ней  не  имеют
никакого значения, что она ненавидит его. Но поймала себя  на  том,  что
вместо этого внимательно, как завороженная, слушает Берил.
   - Я спросила, что он  думает  о  моей  кузине  и  лучшей  подруге,  -
откровенничала та, - и знаешь, что он ответил?
   - И что же.., он сказал?
   -   Он   ответил:   "Весьма   оригинальная   особа    и    невероятно
очаровательная!"
   Торилья покраснела.
   - Он всего лишь воздал должное вежливости... - сказала она как  бы  в
свое оправдание.
   - Ты не знаешь Галлена, если думаешь, что он  лукавит,  -  горячилась
Берил. - Он откровенен с людьми до жестокости.
   Именно он первый  сказал,  что  леди  Джерси  похожа  на  любопытного
попугая" и что красавчик Бруммель похож на "вешалку на ногах".
   Берил рассмеялась.
   - Уверяю тебя, Торилья, от  него  комплимента  не  дождешься,  скорее
наоборот.
   Но я хочу, чтобы ты понравилась ему;  ведь  когда  мы  поженимся,  ты
станешь приезжать к нам в гости, и я подыщу тебе хорошего мужа.
   Про себя Торилья подумала, что вряд  ли  после  всего  сказанного  ею
сегодня маркизу он будет рад видеть ее в каком-нибудь из своих домов.
   - Ты очень добра ко мне,  Берил,  дорогая  моя,  и  спасибо  тебе  за
платье.
   - Я уже велела служанке перенести все вещи к тебе, - сообщила  Берил.
- Теперь их укладывают, чтобы завтра мы могли отправиться в Лондон.
   - Я очень благодарна тебе, - повторила Торилья.
   - На Керзон-стрит у  меня  наберется  целая  куча  вещей,  которых  я
никогда не надену. Поэтому незачем тебе хранить эти тряпки,  которые  ты
привезла с севера. Скажи девушкам, чтобы их сожгли.
   - Я увезу их с собой назад, - решительно сказала Торилья.
   Она-то знала, что в Барроуфилде все эти наряды Берил будут  абсолютно
неуместны.
   Спустившись к обеду и войдя в салон, где уже начали собираться гости,
она украдкой взглянула на маркиза: заметил ли он ее?
   Ей, конечно, безразлично его мнение.
   Но все же, если Хэвингэм нашел ее  прекрасной  в  поношенном  платье,
сшитом руками Эбби, то какими глазами он посмотрит на нее сейчас?
   Роскошное  платье  из  белого  газа,  должно  быть,   обошедшееся   в
астрономическую  сумму,  идеально   подчеркивало   фигуру,   и   Торилья
чувствовала себя в нем неким небесным созданием.
   Служанка уложила ее светлые  волосы  в  модную  прическу,  а  Торилья
украсила их несколькими весенними  цветками,  так  как  у  нее  не  было
драгоценностей.
   Посмотрев в зеркало, она заметила, что перестала быть похожей  на  ту
скромно  одетую  девушку,  которая  обедала  с  маркизом  в  "Георгии  и
Драконе".
   Однако  не  столько  безупречное  платье,  сколько  лицо   и   глаза,
излучавшие свет ее души, делали ее совсем не похожей на присутствовавших
в комнате дам.
   Стройная  и  изящная,  она,  казалось,  плыла  по  салону.   Внезапно
встретившись взглядом с маркизом, Торилья ощутила, что сердце  ее  ведет
себя самым странным образом.
   Она поспешно отвернулась. Хэвингэм не заговаривал с ней, он  даже  не
приблизился к ней за целый вечер; он был увлечен беседой с гостями.  Они
всячески превозносили добродетели жениха и невесты и пили за их с  Берил
здоровье.
   - Можно ли представить более удачный брак?  -  обратилась  к  Торилье
леди Кларк.
   - Да, в самом деле, мэм.
   - Ну что ж, милочка, теперь ваша очередь, -  продолжала  леди  Кларк,
знавшая семейство Клиффорд с той поры, когда они жили в Хертфордшире.
   Она положила руку на плечо девушки.
   - Ничуть не сомневаюсь, что  здесь  найдется  немало  молодых  людей,
которые захотят жениться на вас, хоть вы и являетесь дочерью  викария  и
не имеете приданого.
   Пожилая дама, разумеется, говорила так из добрых  побуждений,  однако
Торилья невольно ощутила собственное ничтожество.
   Несмотря на то что многие гости и прежде были  знакомы  Торилье,  она
обрадовалась, когда вечер закончился.
   Все расходились, продолжая выражать  восхищение  помолвкой  и  обещая
вскоре прислать в Холл ценные подарки.
   - Сборище старых ханжей! -  воскликнула  Берил,  проводив  последнего
гостя. - Если бы я выходила не за Галлена, едва ли  от  них  можно  было
дождаться чего-нибудь лучшего, чем серебряная подставка для гренков!
   - Все они очень любят тебя, моя дорогая, - утешала ее Торилья.
   - Чушь! - возразила Берил. -  С  тех  пор  как  я  подросла,  они  не
переставали злословить на мой счет.  И  только  теперь,  когда  я  стала
слишком  респектабельной,  они,  оказывается,  всегда  восхищались  моим
несносным поведением!
   - Ну, слава Богу, все закончилось! - сказал граф, входя  в  салон.  -
Когда ты приедешь в Лондон, Берил, объясни своей матери, что я более  не
собираюсь устраивать ничего подобного - до дня свадьбы.
   - Мама будет очень разочарована, если ты откажешься сопровождать  нас
на приемы в мою честь.
   - Я приеду  в  нужный  момент  и  обменяюсь  рукопожатиями  со  всеми
дурнями, которые не  найдут  ничего  лучшего,  чем  набиться  в  церковь
Святого Георгия на Ганновер-сквер: они  же  не  могут  пропустить  обряд
венчания! А пока побуду здесь - со своими лошадьми и собаками.
   - И правильно поступишь, папа. Ведь ты  и  впрямь  не  находишь  себе
места среди бонтона. - Она поцеловала отца, сказав на прощание:
   - Передай Галлену, когда он придет, что я отправилась спать.
   - А где маркиз? - спросила Торилья.
   - Надеюсь, гуляет в саду в самом романтическом настроении, - ответила
Берил. - Но у меня нет желания присоединяться к нему. Я слишком  устала.
- Она взяла Торилью под руку. - В Лондоне нам будет очень весело. Галлен
сказал, что присоединится к нам через несколько дней, поэтому ты успеешь
познакомиться с лордом Ньюэлпюм. Я хочу узнать твое мнение о нем.
   - Берил, разве это разумно? - встревожилась Торилья.
   - Возможно, и неразумно, но довольно забавно! - засмеялась Берил. - И
не пытайся остановить меня, святая Торилья.
   Каждой женщине позволительна последняя выходка перед свадьбой.
   Чмокнув кузину в щечку, она нырнула в свою спальню.
   Торилья долго лежала, перебирая в мыслях события  дня  и  краснея  от
того, что она наговорила маркизу.
   Может быть, прогуливаясь по саду,  он  вспоминает  ее  слова,  думала
Торилья.
   Теперь она сокрушалась, что разговор о шахте  сложился  не  так,  как
надо; следовало говорить с маркизом спокойно и откровенно, описывая  все
ужасы происходящего, а не набрасываться на него с обвинениями.
   "Возможно, это был единственный  шанс  убедить  его  в  необходимости
некоторых реформ, - Подумала она, - а я его упустила".
   Торилья не могла сдержать слез.
   Как безнадежно все  перепуталось  -  и  случай,  который  свел  их  с
маркизом, и тревога за Берил, выходившую замуж без любви.
   Но более всего она горевала, хотя и старалась не думать об этом,  что
память о поцелуе оказалась теперь погубленной и замаранной,  потому  что
она поступила... не правильно.

***

   Лондон оказал на Торилью большее впечатление, чем она ожидала.
   Тетя Луиза приветствовала обеих девушек с присущей ей строгостью. Она
отчитала  Берил  за  то,  что  та  припозднилась,  одновременно  выразив
надежду, что Торилья будет помогать, а не мешать кузине.
   "Все как прежде", - думала Торилья.
   Она вспомнила, как тетя прерывала их игры, когда пора  было  ложиться
спать, или наказывала за самые невинные прегрешения, игнорируя  те,  что
действительно заслуживали наказания.
   Может быть, причина подобной резкости, а иногда  сварливости  графини
Фернлей заключалась в том, что она была не столь счастлива в браке,  как
ее младшая сестра - Элизабет.
   Ни для кого не было секретом, что граф и графиня не ладили, а  посему
предпочитали проводить большую часть года порознь.
   Графиня  до  сих  пор  прекрасно   выглядела,   ее   окружала   масса
поклонников, развлекавших ее в отсутствие мужа.
   Ну а поскольку граф, по его собственному утверждению,  был  абсолютно
доволен обществом лошадей и собак, оба супруга  жили  в  соответствии  с
собственными желаниями, обходясь друг без друга.
   "Но ведь каждая женщина нуждается в заботах мужа о ней", - размышляла
Торилья, а потому испытывала невольную жалость к графине.
   - Твой отец, как обычно, ничего не собирается  делать  и  свалит  все
дела на меня, - продолжала изливать свое неиссякаемое недовольство  тетя
Луиза.
   - Ты же знаешь папу, мама, - невозмутимо ответила Берил.
   - Действительно знаю, - едко молвила графиня, - вся  надежда  на  то,
что он согласится оплатить счета, не поднимая большого шума.
   - Нисколько не сомневаюсь в этом, - успокоила ее  Берил,  -  если  от
него не потребуется ничего больше, нежели поставить подпись на чеках.
   - Пока он делает это, я вынуждена мириться, - заметила графиня. -  Ну
а завтра надо прежде всего выбрать платье - тебе и, я полагаю, Торилье.
   -  Это  очень  любезно  с  вашей  стороны,  тетя  Луиза,  -  смиренно
поблагодарила та.
   - Отчего это Берил решила, что ты будешь ее единственной подружкой? -
сказала графиня тоном человека, вознамерившегося отыскать виноватого.  -
На мой взгляд, свита по меньшей мере из десяти  девушек  была  бы  более
уместной.
   - В день моей свадьбы я хочу пребывать в одиночестве на вершине своей
славы, - витиевато произнесла Берил, - конечно, за исключением  Торильи.
Она может держать мой букет, а целая куча  неуклюжих  девиц,  толпящихся
позади меня, способна только испортить впечатление.
   - Понимаю. - Графиня на  минуту  задумалась.  -  А  маркиз  пошлет  в
церковь цветы из своего замка?
   - Не имею представления,  -  ответила  Берил.  -  Все  эти  детали  я
оставляю на твое усмотрение, мама.
   - Я так и думала, все придется устраивать мне, - возмутилась графиня.
- Просто не знаю, что бы вы делали без меня.
   Берил всплеснула руками.
   - Если ты хотела услышать, что у нас ничего бы не вышло, считай,  что
я это сказала, мама.
   - Погоди, и  те