орых я хотела бы, чтобы вы  мне  рассказали!  Как
жаль, что мы не можем встретиться и поговорить нормально,  как  все  обычные
люди, но это невозможно, нет, совершенно невозможно!
   - Я все еще склонен думать, что вы несколько  драматизируете  ситуацию  и
преувеличиваете возможности вашей матери, - заметил граф.
   - Я не собираюсь рисковать тем, от чего  зависит  вся  моя  жизнь,  чтобы
только удостовериться в своей правоте, а вы? - спросила девушка.
   - Полагаю, что нет, - ответил граф, - а потому,  мне  кажется,  нам  пора
возвращаться. Если, не дай  Бог,  кто-нибудь  случайно  застанет  нас  здесь
вдвоем, тогда, пожалуй, у нас не останется уже никакого выхода.
   - Неужели вы так покорно и безропотно дадите взнуздать себя?  -  спросила
Калиста, и в голо-" се ее снова послышалось презрение.
   - Я буду бороться и сопротивляться из всех сил, как арабский  жеребец!  -
ответил граф. - Однако не так-то легко бывает вырваться, если лассо накинуто
опытной меткой рукой.
   - Ну что ж, я вас предупредила.  Соблюдайте  все  меры  предосторожности,
держитесь  все  время  рядом  с  другими  гостями,  не  бродите  по  дому  в
одиночестве И, по возможности, не  разговаривайте,  пожалуйста,  со  мной  -
только это и может вас спасти -  Пожалуй,  последнее  огорчает  меня  больше
всего, Калиста; мне кажется, вы очень интересная  девушка,  и  мне  было  бы
приятно побеседовать с вами. Я никогда не встречал еще  таких  девушек,  как
вы.
   - Это только потому, что вы нашли во мне что-то  новенькое,  -  возразила
она. - Этакая девчонка-сорванец, непохожая на других дам, которых вы до  сих
пор удостаивали своим вниманием!
   Граф удивленно поднял брови.
   - Не думаю, что это слово подходит здесь более всего; у меня и  в  мыслях
такого не было.
   - И тем не менее это так! - заявила девушка, не слушая возражений. - Если
бы вы слышали, что говорят о вас дамы, когда они сплетничают между  собой  в
гостиной после обеда, вы бы  поняли,  как  вы  выглядите  в  глазах  других:
надменный султан, восседающий в своем гареме, где  многочисленные  наложницы
наперебой стараются обратить на  себя  внимание  повелителя,  добиваясь  его
милостей - Если вы всегда будете  разговаривать  таким  образом,  -  заметил
граф, - многие молодые люди будут смотреть  на  вас  с  опаской  и  побоятся
предложить вам свою руку и сердце. Укротить жену,  у  которой  такой  острый
язычок, так же трудно, как остановить лошадь, которая понеслась!
   Калиста засмеялась.
   - Жаль, что вы не могли видеть своего лица, когда я упала с лошади, и  вы
подумали, что я ранена!
   - Со мной действительно еще не бывало такого,  чтобы  молодая  женщина  в
буквальном смысле слова бросалась к моим ногам, - сухо произнес граф.
   Девушка опять рассмеялась.
   - Даже этот глупый старый грум, который вечно меня везде сопровождает  по
маминому настоянию, особенно когда я езжу в Лондон, и тот не  мог  поверить,
что Кентавр сбросил меня или что меня вообще можно сбросить. - Она  тихонько
вздохнула. - Хотелось бы мне показать вам кое-что из того, что умеет  делать
Кентавр. Он действительно необыкновенный, просто сказочный конь, но если  вы
проявите к нему хоть какой-то интерес, мама может  подумать,  что  на  самом
деле вы интересуетесь мной.
   - Я вижу, между нами воздвигнуты непреодолимые преграды  -  гораздо  выше
тех, что ставят на барьерных скачках! - засмеялся граф.
   - Я прошу вас отнестись к этому серьезно, - сказала девушка. - Еще  когда
я в первый раз говорила с вами, то поняла, что вы склонный обратить все  это
в шутку.
   - Однако шутка эта зашла уже вроде бы слишком далеко.
   - Вы увидите, что она зайдет еще дальше, если, однажды утром проснувшись,
обнаружите, что вы женаты на мне!
   - Признаюсь, это опасная угроза, - улыбнулся граф.
   -  Так  будьте  же  осторожны!  С  этими  словами  Калиста  поднялась  со
скамеечки, укрытой в кустах жимолости, и посмотрела вдаль, на озерную гладь.
   Она была такая тоненькая, стройная, что, если бы не ее  нежное  личико  и
огромные глаза, она и в самом деле могла  бы  сойти  за  мальчишку  в  своем
жокейском костюмчике.
   - Представьте себе, - заговорила она очень тихим и мягким голосом, -  как
это было бы прекрасно - прийти сюда с тем, кого любишь! Смотреть  на  дымку,
поднимающуюся над водой, и думать, что это нимфы,  живущие  там  в  глубоких
зеленых водах, выходят по ночам,  чтобы  водить  свои  хороводы  при  лунном
свете... Наслаждаться вдвоем волшебством этой теплой лунной  ночи  и  знать,
что тысячи и тысячи звезд, сверкающих в  небе,  -  это  чудесные  светлячки,
которые исполнят все ваши желания, а желать вы будете только одного  -  дать
как можно больше счастья любимому человеку!
   Голос девушки звучал сейчас удивительно ласково,  певуче  и  мелодично  -
совсем не так, как раньше.
   Граф тоже поднялся и стоял теперь, глядя на нее; затем  он  сказал  очень
тихо:
   - Думаю, все мы пытаемся найти то, о чем вы говорили сейчас, мы ищем  это
всю жизнь, но оно вечно ускользает от нас.
   Калиста обернулась к нему:
   - В таком случае, любовь неуловима, неуловима, как вы!
   - Не могу сказать,  чтобы  мне  особенно  льстило  такое  определение,  -
возразил граф.
   - Могу себе представить! Особенно теперь, когда оно  натолкнуло  маму  на
мысль отнять у вас право пользоваться этой  славой  и  дальше!  Какая  мука,
должно быть, - терпеть приставания этих докучных, назойливых женщин!
   В каждом слове девушки звучала едкая ирония.
   - Ваша мать совершенно права, называя вас сорванцом, Калиста,  -  заметил
граф. - Я только добавил  бы  к  этому,  что  вы  еще  и  маленький  дерзкий
дьяволенок!
   - Благодарю вас, милорд! - ответила Калиста. - Если бы на мне сейчас было
платье, я бы сделала вам глубокий реверанс. Раз так, я лучше пойду  впереди,
а то боюсь, что если этот "маленький дерзкий дьяволенок" не проводит вас, вы
заблудитесь и не найдете дороги домой!
   Она повернулась и пошла вперед так  быстро,  что  графу  стоило  немалого
труда не отставать от нее. Через несколько минут они подошли к дому, и граф,
остановившись в тени рододендронов, закинул голову и  посмотрел  на  высокое
раскидистое дерево магнолии, росшее у него под окном.
   - Вам нет необходимости возвращаться этим путем, - сказала Калиста, будто
прочитав его мысли. - У меня есть ключ от двери, выходящей в сад, и все, что
вам нужно сделать, - это подняться прямо по лестнице и пройти налево в  свою
спальню. - Помолчав немного, она добавила:
   - Если вдруг, по какой-нибудь несчастной случайности,  вы  столкнетесь  с
кем-либо из гостей, скажите, что вам не спалось и вы  вышли  в  сад  немного
прогуляться, подышать свежим ночным воздухом. Никому и в голову  не  придет,
что вы были здесь не один!
   Не дожидаясь, пока граф что-нибудь ответит, Калиста побежала  по  садовой
дорожке к дому.
   Граф  заметил,  что  внизу,   чуть   правее   его   окна,   действительно
просматривается какая-то дверь.
   Вытащив ключ из кармана рейтуз, Калиста повернула его в  замке,  и  дверь
распахнулась.
   - Спокойной ночи! - прошептала она одними губами, почти неслышно.
   - Спокойной ночи, Калиста! - ответил граф. -  И  позвольте  поблагодарить
вас за весьма неожиданную, но очень приятную и интересную беседу!
   Она скорчила смешную гримаску, и граф заметил, как блеснули в темноте  ее
глаза.
   Войдя в дом, он услышал, как она тихо прикрыла за ним дверь и как щелкнул
замок, когда в нем повернули ключ.

***

   На следующее утро графу трудно было поверить, что весь ночной разговор  с
Калистой не приснился ему, что все это происходило  на  самом  деле;  однако
времени на размышления у него не было.
   Лорд Яксли зашел за ним очень рано, и они сразу же  отправились  смотреть
на лошадей, которых как раз готовили к скачкам, чтобы решить,  кто  из  этих
великолепных чистокровных  скакунов,  собранных  на  холмах  Эпсома,  станет
победителем в предстоящих заездах.
   Они встретили там нескольких своих друзей,  которых  интересовал  тот  же
самый вопрос, и большинство из них с явной тревогой поглядывало  на  лошадей
графа, очевидно сомневаясь, удастся ли хоть кому-нибудь обойти их.
   Лошади графа должны были участвовать в трех заездах из пяти, и  только  в
одном из них он не был уверен в успехе - в том, где соперником его был  лорд
Хиллебороу, с его прекрасным чистокровным жеребцом.
   Делоса граф приберегал для второго дня  дерби;  тренер  уверял  его,  что
лошадь находится в отличной форме.
   Они вернулись в имение Чевингтон, чтобы позавтракать и переодеться, перед
тем Как ехать на бега, и  граф  нисколько  не  удивился,  не  заметив  нигде
Калисты.
   Случайно он услышал, как леди Чевингтон спрашивала  у  прислуги,  где  ее
дочь.
   - Мисс Калиста уже уехала, миледи. Я думала,  вашей  светлости  известно,
что она собирается отправиться на бега рано утром.
   - Она поехала верхом? - поинтересовалась леди Чевингтон.
   - Да, миледи.
   - Она ведь прекрасно знала, что я хочу,  чтобы  она  поехала  со  мной  в
экипаже! - раздраженно воскликнула леди Чевингтон.
   Затем сообразив, что уже слишком поздно и она все равно не  может  ничего
изменить, переключила все свое внимание на гостей и больше  не  упоминала  о
дочери.
   Во время скачек графу на мгновение показалось, что  он  различил  Калисту
среди публики, собравшейся на холмах, по другую сторону беговой дорожки.
   Он был почти уверен, что узнал Кентавра с его белой звездочкой на  лбу  и
белоснежными чулками на передних ногах.
   Но если это и была Калиста, то она нашла себе весьма  укромное  местечко,
хорошо укрытое от любопытных  взглядов  зрителей  на  трибунах,  и  у  графа
создалось впечатление, что она приготовилась наблюдать за скачками из самого
дальнего уголка ипподрома, предпочтя его удобному креслу где-нибудь в первом
ряду.
   Лошадь графа с  блеском  победила  во  втором  заезде  и  немного  обошла
соперников в третьем.
   Он проиграл, как и ожидал, впрочем, всего лишь в одном из трех заездов, в
которых участвовал, но это не могло погасить его радости, и он возвращался в
имение Чевингтон в приподнятом настроении.
   - Хороший выдался для тебя денек, Озри, а? - улыбнулся лорд Яксли.
   - Прекрасный! - ответил граф.
   - Надеюсь, завтра тебя ожидают еще более блестящие победы!
   - Ты же знаешь, это совсем другое дело, - сказал граф. - Против нас будут
выставлены лучшие лошади Англии, и я не очень-то уверен, что Делос будет  на
высоте.
   - Думаю, он покажет себя! - не теряя оптимизма, возразил лорд Яксли. -  Я
скажу больше, Озри, -  это  будет  необыкновенно  важная  для  тебя  победа,
которая сделает твое имя еще более популярным. Люди любят тебя, и многие  из
них ставят свои деньги не столько на лошадь, сколько на Озри Хелстона!
   - Что-то ты стал чрезвычайно добр и любезен к моей персоне, -  с  иронией
проговорил граф.
   - Я говорю совершенно  искренне,  -  ответил  лорд  Яксли.  -  Существует
множество владельцев  лошадей,  до  которых  публике,  выбравшейся  на  бега
немного поразвлечься, нет абсолютно никакого дела. Но ты не из таких...

***

   На следующий день, когда лошади, завернув за  угол,  сгрудились  в  кучу,
выйдя на прямую, ведущую к финишу, граф пристально, не отрываясь вглядывался
в беговую дорожку.
   На таком расстоянии было совершенно немыслимо разглядеть  свою  лошадь  в
этом пестром калейдоскопе красных,  зеленых  и  желтых  жокейских  курток  и
множества разноцветных кепи.
   Лошади приближались, и внезапно на ипподроме воцарилась какая-то странная
необычная тишина, точно все зрители - мужчины, женщины и  дети,  собравшиеся
здесь, разом затаили дыхание.
   Затем справа от ограждения граф вдруг заметил Делоса; он шел впереди.
   Сначала он оторвался от лошади, шедшей с ним голова в голову, всего  лишь
на длину носа, затем на длину шеи, вот уже он обошел  ее  на  полкорпуса,  и
радостный, оглушительный рев  зрителей  потряс  трибуны,  когда  он  миновал
финишный столб, вырвавшись вперед на два полных корпуса.
   "Молодец,  Озри!",   "Великолепный   заезд!",   "Поздравляю,   старина!",
"Браво!".
   Казалось, все одновременно  хотели  поздравить  графа,  протискивались  к
нему, чтобы пожать ему  руку,  а  он,  с  радостно  блестевшими  глазами,  с
победной улыбкой на губах, спускался с трибуны, направляясь к загородке, где
расседлывали лошадей.
   Тренер был  так  возбужден  и  взволнован,  что  только  бормотал  что-то
бессвязное, а в глазах жокея, когда граф поздравлял его, блестели слезы.
   Один лишь виновник торжества, Делос, казалось, возвышался над  всей  этой
суетой, равнодушный ко всему; он стоял спокойно, слегка потряхивая головой и
шевеля ушами; по нему не было заметно, чтобы он хоть  сколько-нибудь  устал,
словно и не он только что блестяще преодолел длинную и трудную дистанцию.
   Когда граф с  триумфом  вернулся  в  имение  Чевингтон,  хозяйка  дома  и
остальное гости осыпали его похвалами и поздравлениями, и, как  впоследствии
заметил лорд Яксли, не  хватало  только  лаврового  венка,  чтобы  полностью
воссоздать сцену чествования древнеримского победителя!
   Радость собравшихся, без сомнения, еще более возрастала  благодаря  тому,
что большинство из них поставили на Делоса весьма значительные суммы.
   Сделать это побудил их не столько сам граф, сколько его друг, лорд Яксли,
который, последовав на этот раз его совету, хотел, чтобы никто не остался  в
убытке.
   - Кому сегодня не повезло, так это  букмекерам!  -  заметил  лорд  Яксли,
когда они с графом поднимались в свои комнаты, чтобы переодеться к  обеду  -
Зато вчера они могли поживиться, -  ответил  граф.  -  Во  втором  заезде  я
выиграл десять к одному.
   - Твои лошади записаны на завтра? Граф отрицательно покачал головой.
   - Думаю, если нам повезет с Делосом, все мои тренеры и жокеи  не  захотят
больше размениваться по мелочам. Существует ведь еще Золотой кубок Эскота!
   - Ты никогда не бываешь полностью доволен, Озри! - поддразнил друга  лорд
Яксли.
   Обед на этот раз проходил еще более шумно  и  весело,  чем  в  предыдущие
вечера. Леди Чевингтон пригласила на него соседей со  всей  округи,  и  граф
узнал, что после обеда будут танцы.
   Он размышлял, не это  ли  тот  хитрый  способ,  который  должен  привести
Калисту в его объятия, но, к сожалению, он был лишен  удовольствия  услышать
разговор, который несколько раньше произошел между девушкой и ее матерью.
   - Вчера вечером за обедом  ты  опять  села  не  на  то  место,  -  сурово
выговаривала дочери леди Чевингтон. - Точно так же ты поступила и  накануне.
Тебе прекрасно известно, что я собиралась усадить тебя рядом с графом.
   - Простите, мама, - ответила Калиста, - но мне очень хотелось сесть рядом
с лордом Джорджем Бентинком, и я подумала, что вы  не  будете  иметь  ничего
против, если я поменяю карточки.
   - Я категорически против, -  отрезала  леди  Чевингтон.  -  У  меня  было
продумано все до мельчайших подробностей, и,  как  ты  прекрасно  знаешь,  я
хотела, чтобы ты побеседовала с графом Хелстоном.
   - Вы ведь уже расстались с нелепой мыслью о том, что  я  могла  бы  стать
женой графа, не правда ли? - спросила Калиста.
   - Мысль эта вовсе не нелепа и не абсурдна, и я, без  сомнения,  собираюсь
выдать тебя замуж именно за него, - возразила ее мать.
   - В таком случае, могу вам твердо пообещать, что вы будете  разочарованы,
мама. У меня нет желания выходить замуж за графа, и, как известно, его  тоже
не интересуют молоденькие девушки вроде меня.
   -  Со  временем  молоденькие  девушки  превращаются  в  замужних  женщин,
Калиста; именно это вскоре произойдет и с тобой.
   - Сомневаюсь, мама, и уж, во всяком  случае,  превращением  этим  я  буду
обязана не графу Хелстону.
   Леди Чевингтон поджала губы.
   - Ты будешь держаться с ним  очень  мило  и  приветливо,  Калиста,  и  ты
обязательно должна танцевать с ним сегодня вечером.
   - Мне очень жаль, мама, но мне  кажется,  у  меня  не  будет  сегодня  ни
желания, ни настроения танцевать с кем бы то ни было.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - У меня ужасно болит горло. Нос тоже совершенно не дышит, и  боюсь,  что
подхватила простуду.
   - Я не верю ни одному твоему слову! - возмутилась леди  Чевингтон.  -  Во
всяком случае, лучше тебе прилечь перед обедом. Я  хочу,  чтобы  вечером  ты
хорошо выглядела.
   - Надеюсь, мне не придется  огорчить  вас,  мама,  -  сдержанно  заметила
Калиста.
   Через два часа, когда леди Чевингтон приветствовала в зале своих  гостей,
к ней подошел дворецкий.
   - В чем дело? - недовольно спросила она.
   - Мисс Калиста просила передать вам,  миледи,  что  ей  нехорошо,  и  она
чувствует себя такой простуженной, что не в силах спуститься вниз и  обедать
вместе со всеми сегодня вечером.
   С минуту леди Чевингтон стояла молча, не  двигаясь,  губы  ее  сжались  в
узкую полоску. Затем, услышав о прибытии  новых  гостей,  она  пошла  к  ним
навстречу с очаровательной улыбкой, радостно восклицая:
   - Как это мило с вашей стороны, что вы заглянули ко мне! Я так  рада  вас
видеть!

Глава 4

   Граф краем уха услышал разговор дворецкого с леди Чевингтон и  улыбнулся,
подумав, что Калиста осторожна и предусмотрительна даже сверх меры.
   В то же время это означало, что сегодня вечером ему не о чем беспокоиться
и он может не опасаться отойти  хоть  на  шаг  от  других  гостей  или  быть
неожиданно застигнутым с ней вдвоем в оранжерее!
   А посему он выкинул из головы все свои  переживания  по  этому  поводу  и
спокойно наслаждался беседой с  друзьями,  желавшими  узнать  его  мнение  о
каждой из лошадей, принимавших участие в дерби, и о том,  как  они  показали
себя на бегах - Теперь тебе надо попытаться заполучить приз  "Трипл  Кроун",
Озри, - заметил лорд Яксли,  и  законодатель  беговой  дорожки  лорд  Джордж
Бентинк согласился с ним.
   Приз "Трипл Кроун" - Тройная корона означал, что лошадь выигрывала скачки
дерби, Сент-Лежер и две тысячи гиней.
   - Я уже подумывал о том, чтобы записать Делоса  на  скачки  в  Эскоте,  -
задумчиво сказал граф.
   - У вас есть еще две лошади, на которых я спокойно  поставил  бы  крупную
сумму, если бы они участвовали в скачках на Золотой кубок , -  заметил  лорд
Джордж. - Делоса я приберег бы для Сент-Лежера.
   - Возможно, вы и правы, - согласился граф, в то время как другой владелец
конюшни спросил несколько кисло:
   - Неужели никто не остановит Хелстона, и он за один год заберет себе  все
эти блестящие безделушки? Если он  выпустит  своего  Делоса,  я  отказываюсь
участвовать в скачках.  -  Остальные  посмеялись  над  его  словами,  но  он
продолжал:
   -  Можно  подумать,  ему  помогают  какие-то  высшие  силы.  Одному  Богу
известно,  как  этому  Хелстону  вечно  удается  производить  самых   лучших
чистокровных лошадей, намного превосходящих всех наших.
   - Думаю, дело тут не  только  в  производстве  и  родословной  лошади,  -
заметил лорд Джордж Бентинк.  -  Мне  кажется,  большую  роль  здесь  играет
тренинг. У  Хелстона  свои  собственные  методы,  которые  коренным  образом
отличаются от общепринятых и тем не менее дают прекрасные результаты.
   - Кто же может с этим спорить! - раздраженно воскликнул кто-то.
   Обед и на этот  раз  был  чрезвычайно  обильным  и  вкусным  -  настоящий
праздник для эпикурейца и гурмана; когда джентльмены присоединились к  дамам
в гостиной, граф сразу же направился к карточному столу,  не  имея  никакого
желания продолжать затянувшийся флирт с очаровательной женушкой престарелого
лорда, которая опять была его соседкой за обеденным столом.
   Гости сегодня не расходились допоздна, и дамы тоже остались в  зале,  так
как после обеда начались танцы;  было  уже  за  полночь,  когда  собравшиеся
пожелали наконец друг  другу  спокойной  ночи.  ,  -  Вечер  удался,  я  так
веселилась сегодня, мама, - услышал граф голос герцогини  Фрамптон,  старшей
дочери леди Чевингтон, беседовавшей  со  своей  ма