- Сегодня на рассвете я послал гонцов к адмиралам, ведающим всеми  нашими
основными портами, - ответил граф Сент-Винсент. -  Они  должны  связаться  с
береговой охраной, и та будет осматривать все корабли, отплывающие от  наших
берегов. И даже если этот подлец доберется до побережья, я узнаю,  на  каком
корабле он собирался  плыть,  -  пусть  для  этого  придется  выпороть  всех
матросов флота!
   - Нет оснований предполагать, что в это втянут военный флот,  -  негромко
сказал маркиз. - Нам с вами прекрасно известно, милорд, что торговые корабли
обеих сторон меняют флаги посреди пролива.
   - Тогда этому торговому кораблю больше не  плавать,  -  сурово  отозвался
граф Сент-Винсент.
   - А теперь, джентльмены, - сказал маркиз, - нам  остается  только  ждать,
что по меньшей мере чрезвычайно утомительно. Как мы  проведем  время:  будем
заниматься самобичеванием и изводить себя или сподвигнемся сыграть в карты?
   Лорд Хоксбери посмотрел на маркиза с улыбкой.
   - Хладнокровный вы дьявол, а, Алтон? Неужели  ничто,  даже  самые  важные
события, не заставляет вас волноваться, или, используя выражение моих детей,
"трястись"?
   - Вы мне  льстите,  -  откликнулся  маркиз.  -  Уверяю  вас,  милорд,  по
некоторым поводам я бываю сильно взволнован, и  данный  случай,  несомненно,
попадает в эту категорию.
   - Однако я ни разу не  заметил,  чтобы  вы  были  чем-то  обеспокоены,  -
парировал лорд Хоксбери.
   Маркиз позвонил, и слуги внесли карточный столик и холодную закуску.
   - Черт побери все это, - проговорил граф Сент-Винсент. - Мне сейчас не до
еды.
   Тем не менее он, как и остальные гости,  отведал  сандвичей  с  паштетом,
пирог с жаворонками и  устрицами  и  нарезанную  ломтиками  кабанью  голову.
Одного маркиза, казалось, не интересовали ни еда, ни питье.
   Игра в карты шла спокойно, почти без разговоров, только и слышно было что
звяканье золотых гиней, которые игроки выкладывали на стол из кошельков,  да
шелест карт, тасуемых умелыми пальцами.
   Спустя почти два часа  за  дверью,  в  холле,  раздались  голоса.  Маркиз
вскочил, отодвинул стул,  и  распахнул  дверь.  В  холле  грязный  оборванец
препирался о чем-то с лакеем.
   - Входи, Джеб, - резко сказал маркиз. Оборванец повиновался. Он был худ и
тщедушен, а сломанный нос придавал ему несколько нелепый  вид,  хотя  взгляд
его был острым и проницательным.
   Он подождал, пока маркиз закрыл дверь, и только потом сказал:
   - Он сбежал, хозяин!
   - Он исчез? - воскликнули все четверо хором.
   - Рассказывай сначала, - повелительно сказал маркиз.
   - Я все сделал, как вы приказали, милорд, - начал  Джеб,  крутя  в  руках
помятую шляпу. - Я стою у ступенек и вижу, как его честь подкатывает в своем
каррикле. Я думаю: он его оставит, но нет - он  велит  кучеру  ехать  домой.
Потом заходит. Я оглядываюсь: странно, ведь если он будет уезжать,  так  ему
не на чем. И тут я вижу: под деревьями, в тенечке ждет Билл  Доуз  со  своей
бритсей, а в нее запряжены самые резвые его лошадки.
   - Кто такой Билл Доуз? - перебил его лорд Хобарт.
   - У него самое быстрое время от Лондона до  Брайтона,  -  кратко  пояснил
маркиз. -  Владелец  ливрейной  конюшни  и  лучший  ездок  во  всей  Англии.
Продолжай, Джеб.
   - Я Билла знаю, - повиновался Джеб, - поэтому я к нему подгребаю и говорю
так небрежно: "Хорошие  у  тебя  сегодня  лошадки.  Чей  рекорд  собираешься
сегодня побить?" - "Мой собственный" , - отвечает. "Ну-ка, ну-ка,  -  говорю
я, - его королевское высочество едет из Лондона в Брайтон четыре с половиной
часа, а ты - четыре часа двадцать минут. Но тебе не хочется  обижать  гордых
принцев, поэтому ты помалкиваешь".
   "Не этот рекорд, - отвечает Билл. - В прошлом месяце я проехал из Лондона
до Дувра за три часа двадцать пять минут. Если мне не удастся срезать десять
минут с этими клячами и теми, что я приготовил на  полпути,  то  я  их  всех
сведу на живодерню". - "Удастся, - говорю я. - Тебе ведь нет равных  в  том,
чтобы заставлять лошадок пролетать милю за милей, а, Билл?" Он ухмыляется, и
я уже думаю: вот сейчас он мне даст пару  медяков,  чтобы  я  выпил  за  его
здоровье, но тут его окликнули из подъезда, он хлестнул лошадей и полетел.
   -  Дувр,  так  вот  куда  направляется  Каддингтон!  -  воскликнул   граф
Сент-Винсент.
   - Ты еще не договорил, Джеб? - прервал графа маркиз.
   - Нет, хозяин. Я прицепился сзади, как вы и велели, чтобы убедиться,  что
он не повернет. Скажу я вам, милорд, опасное это дело, - ехать между  колес,
когда правит Билл. Да и увидеть меня могли, потому что верх был опущен.
   - Что он называет "бритсей"? - осведомился лорд Хобарт.
   - Он имеет в виду легкую бричку, - объяснил маркиз. - Это  новый  экипаж,
рассчитанный на быструю езду. Кучер сидит впереди, а за ним места  для  двух
пассажиров. Они чертовски скоростные, могу вас уверить. Продолжай, Джеб.
   - Я надеялся, что ваша светлость наградит меня  за  то,  что  я  рисковал
здоровьем и жизнью, - проныл Джеб.
   - Сначала я хочу услышать всю историю до конца, - резко сказал маркиз.  -
Ты действительно убедился, что он поехал по Дуврской дороге?
   - Да, милорд, но мы оказались бы  там  гораздо  раньше,  если  бы  он  не
остановился в Чел-си, чтобы забрать свою кралю.
   Маркиз застыл.
   - Челси? - спросил он голосом, который разнесся по комнате, как гром.
   - Да, милорд, совсем меня это ошарашило. Билл останавливается у какого-то
дома на Куин-Уок, и его честь выскакивает. Я еле успел  отбежать,  чтобы  он
меня не увидел.
   - Что было дальше? - спросил маркиз таким голосом, что  больше  никто  не
решился вмешиваться в их разговор.
   - Через пару секунд она выходит. Прехорошенькая...
   - Она шла добровольно? - прервал его маркиз.
   - Святой истинный крест! - ответил Джеб. - Сбежала по ступенькам в  синем
дорожном плаще с капюшоном на голове.
   - Она не протестовала, не кричала? - пытал его маркиз.
   - Нет, хозяин, чтоб мне провалиться, если  я  вру!  -  сказал  человечек,
испуганный резким тоном маркиза и его гневным выражением лица. -  Она  бежит
по тротуару и влезает в карету, как будто торопится не меньше его.
   - Она с ним не говорила? - спросил маркиз, чуть помолчав.
   - Клянусь, милорд.
   Казалось, Алтон окаменел.
   Сидящие за столом люди, глядя на него, поняли, что речь идет  о  какой-то
неприятной неожиданности, и молчали.
   И тут,  словно  почувствовав,  что  должен  как-то  ослабить  невыносимое
напряжение, Джеб нерешительно сказал:
   - Она что-то сказала, хозяин.
   - Что?
   - Только не ему, а старухе, которая подошла к двери, когда они уезжали.
   - Что она сказала?!! - взорвался маркиз. Говори, пока я тебя не придушил!
   Он сделал шаг в сторону тщедушного оборванца, и тот испуганно попятился.
   - Она сказала, милорд, - и я  уверен,  что  не  ошибаюсь:  "Не  волнуйся,
дорогая, - может, Клайд ранен не так уж  серьезно".  Вот  что  она  сказала,
хозяин. Я не вру, это ее собственные слова.
   - Так вот как он заманил ее! Маркиз распахнул дверь библиотеки и вышел  в
холл.
   - Пусть мне немедленно оседлают самого быстрого коня! -  приказал  он.  -
Мерку... Нет, Громовержца. И пусть моя дорожная карета с четверкой и  лишним
грумом едет по Дуврской дороге, пока не догонит меня. Я поеду напрямик.  Все
понятно?
   Лакей бросился выполнять приказ.
   Маркиз вернулся в библиотеку, бросив на ходу Джебу кошелек, и, подойдя  к
столу в  дальнем  конце  комнаты,  достал  дуэльные  пистолеты  и  начал  их
заряжать, не обращая внимания на гостей, изумленно смотревших на него.
   Когда он наконец сунул в карман сначала один пистолет,  а  потом  второй,
лорд Хобарт не выдержал:
   - Что вы собираетесь делать, Алтон?
   - Убить это отребье, - коротко ответил маркиз.
   Лорд Хобарт откинулся на спинку стула:
   - Я полностью поддерживаю вас.
   - И я, - добавил граф  Сент-Винсент.  Только  лорд  Хоксбери  смотрел  на
маркиза озабоченно:
   - Осторожнее, Алтон! Нет ничего опаснее крысы, загнанной в угол!
   Но его предупреждение не было услышано: маркиз быстрыми шагами вышел.

***

   Сильвина сошла к завтраку настолько  переполненная  счастливыми  мыслями,
что не сразу заметила непривычную молчаливость брата.
   Накануне всю дорогу домой из Алтон-Парка он без умолку говорил о маркизе,
о том, как он им восхищается и как хотел бы во всем ему подражать.
   - Ты обратила внимание на то, как на нем сидит фрак,  Силь?  -  спрашивал
он. - Надо узнать, кто ему шьет: Уэстон или Стульц! Ни морщинки! Сидит,  как
влитой! А его галстуки! Если бы мне хоть раз  удалось  завязать  узел,  хоть
немного похожий на его, я, наверное, умер бы от счастья.
   Он все говорил и говорил... Сильвина поняла, что со  свойственным  юности
энтузиазмом Клайд нашел себе кумира.
   - Видела бы ты, как он ездит верхом! Кажется, они с конем - одно целое. Я
знаю, у него породистые лошади, но он их великолепно показывает, Силь.  И  я
уверен, что и на какой-нибудь старой кляче он выглядел бы не хуже.  Вот  это
мастерство верховой езды! Мне бы хотелось увидеть, как он правит  четверкой.
Говорят, он делает повороты круче всех в Лондоне!
   Сильвина была счастлива сидеть и слушать  бесконечные  похвалы  человеку,
одно имя которого заставляло ее трепетать от радости и восторга.
   "О, сэр Юстин, сэр Юстин! - повторяла она про себя. - Я снова нашла  вас.
Ничто на свете не важно, раз вы.., любите меня".
   Она вспоминала, как он целовал  ее  ладони,  вручая  ей  свое  сердце,  и
лелеяла в душе эту тайну... Она даже уснуть не могла от  счастья,  и  только
прижималась губами к своим ладоням, словно на них  остались  следы  поцелуев
Юстина Алтона.
   Но, как ни странно, этим утром Клайд хмуро молчал.
   - Что с тобой, милый? - спросила наконец девушка.  -  Я  вижу,  ты  плохо
спал.
   Ее брат встал из-за стола и подошел к окну.
   - Когда мы вернулись вчера домой, я все думал, - тихо сказал  он,  -  что
поступаю, как трус, Силь. Не годится мужчине прятаться за спину женщины.
   - Но, Клайд... - начала было Сильвина, но он  поднял  руку,  призывая  ее
замолчать.
   - Я принял решение, - сказал он, - и поступлю так, как сделал бы  маркиз,
окажись он на моем месте. Я собираюсь ему во всем признаться, Силь. Я  скажу
ему правду - и надеюсь, что он поверит мне.
   Сильвина сжала руки.
   Секунду она колебалась, не сказать ли брату, что эта жертва уже не нужна.
Маркиз обещал спасти их обоих и  знал,  что  трудное  положение,  в  котором
оказался Клайд, - не его вина. Но тут она  вспомнила,  что  обещала  маркизу
никому не рассказывать о происшедшем. А как она могла успокоить  Клайда,  не
открыв ему, что попала в чужую спальню,  убегая  от  любвеобильного  мистера
Каддингтона?
   - Если маркиз будет сегодня у себя, - нервно произнес Клайд, - я попрошу,
чтобы он принял меня. Наверное, после ленча это будет удобно. Если  нет,  то
обязательно завтра. Не спорь со мной, Силь, я решился.
   Он посмотрел на сестру словно впервые и увидел у нее на глазах слезы.
   - Ничего, - сказал он, - не надо огорчаться. Я приму то наказание,  какое
мне назначат, и, надеюсь, покажу себя мужчиной.
   - Ах, Клайд, я так горжусь тобой! - воскликнула девушка.
   - Не с чего, - ответил он, смутившись. - Мне следовало  это  сделать  сто
лет назад. Но только когда я попал в Алтон-Парк, познакомился с  маркизом  и
почувствовал, как он отличается от этой низкой свиньи, Каддингтона, я понял,
что позволил себя запугать и веду себя, как подлец. Отцу было бы  стыдно  за
меня, и маме тоже. Ты не должна была позволять мне так поступать, Силь.
   - Я так боялась за тебя!
   - Мне стыдно за самого себя, право же. Ну, ладно, надо мне  идти.  Раннее
утро не время для героики. - Клайд подошел к сестре и обнял ее.
   Сильвина не успела больше ничего сказать ему - он ушел. Услышав,  как  за
ним захлопнулась парадная дверь, она сжала руки и прошептала:
   - Спасибо тебе, Боже, слава  Тебе!  Только  сейчас  девушка  поняла,  как
больно ранила ее готовность Клайда принести ее в жертву, не обращая внимания
на ее страдания, ради того, чтобы самому оставаться в  безопасности.  Теперь
он намерен был сам  бороться  с  трудностями,  как  подобает  мужчине,  и  с
внезапным приливом радости Сильвина подумала, что этим они обязаны маркизу.
   Какой он необыкновенный, какой хороший и безупречный во всем!
   Девушка долго сидела в столовой. Она была так счастлива, что не замечала,
как бежит время. Бесси не стала беспокоить ее. Потом она  поднялась  наверх,
надела шляпку  и  вывела  Колумба  погулять  на  солнышке.  Вернувшись,  она
вспомнила, что еще ничего не сделала по дому.
   - Извини,  Бесси,  -  сказала  она,  встретив  старую  служанку  в  узкой
прихожей. - Я этим утром расслабилась, но ты должна меня простить.
   - Я готова простить вам все, что  угодно,  лишь  бы  видеть  ваше  личико
счастливым, мисс Сильвина, - ответила  Бесси.  -  Вы  заслуживаете  счастья,
право слово.
   - Все будет в порядке, - сказала девушка. - Обещаю тебе, Бесси, все будет
в порядке!
   Но еще не смолкли ее слова, как в дверь громко  и  настойчиво  постучали.
Бесси пошла открыть - и в дом тут же ворвался мистер Каддингтон.
   - Вы! - ахнула Сильвина, бессознательно отступая.
   - Идемте быстрее, - сказал он. - Произошел несчастный случай.  Вы  должны
немедленно ехать к Клайду. Он ранен и зовет вас!
   - Что случилось? - воскликнула Сильвина. - Что с ним?
   - Я все расскажу вам по дороге, - ответил мистер  Каддингтон.  -  У,  вас
есть плащ?
   - Где-то есть, - растерянно сказала она,  дрожащими  от  волнения  руками
надевая шляпку.
   - Я сказал - плащ, - укорил ее  мистер  Каддингтон.  -  У  меня  открытый
экипаж, а ветер холодный.
   Бесси удивленно посмотрела на него: день был  теплый,  -  но  достала  из
шкафа в прихожей дорожный плащ Сильвины.
   Плащ был из недорогих, темно-синей шерсти, с капюшоном, отделанным  пухом
марабу, но очень шел девушке. Бесси на ходу накинула его на плечи  спешившей
к двери Сильвины.
   Мистер Каддингтон открыл дверь и вышел первым. Уже  на  ступенях  девушка
вспомнила, как  Бесси  обожает  Клайда,  повернулась  к  служанке  и,  обняв
старушку, сказала:
   - Не волнуйся, дорогая, может быть, Клайд ранен не так уж серьезно.
   Потом она сбежала вниз и поспешила к карете, которая сразу же  тронулась.
Лошади скакали, как показалось Сильвине, необыкновенно быстро.
   Мистер Каддингтон молчал. Вскоре она заметила, что дома остались позади и
они едут уже за городом.
   Тогда Сильвина повернулась к сидящему рядом с ней человеку и спросила:
   - Куда мы едем? Клайд отправился в Уайт-холл!  Пожалуйста,  скажите  мне,
что случилось.
   С улыбкой на толстых  губах  тот  посмотрел  в  ее  бледное,  напряженное
личико.
   - Можешь успокоиться, - сказал он, - никакого несчастного случая не было.
Насколько я знаю, Клайд в целости и безопасности сидит в своем кабинете.
   - В своем кабинете! - изумленно повторила Сильвина.  -  Тогда  почему  мы
мчимся из города?
   - Потому что я так хочу, - грубо ответил Каддингтон.
   - Но куда вы везете меня?
   - Во Францию.
   - Во Францию? Вы сума сошли?! Мы воюем с Францией!
   - Тем не менее мы с тобой пересечем Ла-Манш, - ответил мистер Каддингтон.
   Сильвина испуганно смотрела на него, как смотрят на безумца.
   - Но.., в чем же дело? - спросила она.
   - Потому что у меня есть  сообщение  для  императора  французов,  которое
приведет его в восторг и обеспечит  нам  с  тобой,  дорогая,  возвращение  в
Англию вместе с победителями в качестве чуть ли не короля и  королевы  этого
острова.
   - Вы.., сумасшедший! - испуганно прошептала Сильвина.
   - О нет, я совершенно в здравом уме, - ответил мистер  Каддингтон.  -  Ты
понимаешь, что мы будем жить в Букингемском  дворце?  И  я  принял  решение,
которое  понравится  тебе,  дорогая.  Нашей  загородной  резиденцией   будет
Алтон-Парк. Прекрасное место, где можно хорошо принимать гостей.
   - Но Алтон-Парк принадлежит.., маркизу, -  запинаясь,  сказала  Сильвина,
почти не соображая, что говорит.
   - Маркиз умрет! - рявкнул мистер Каддингтон. - Со всеми  другими  членами
правительства, которых уже приговорил к смерти Наполеон Бонапарт.
   - Дайте мне сойти! - воскликнула Сильвина. - Я больше не могу  находиться
с вами. Я не понимаю,  что  произошло  и  почему  вы  можете  шутить  такими
серьезными вещами, но если Клайд не ранен, я хочу вернуться домой.
   - Ты вернешься домой, когда этого захочу я, - ответил мистер  Каддингтон.
- И наш дом будет совсем не похож на тот жалкий, убогий домишко, который  ты
сейчас оставила. Понимаешь? Я буду самым важным человеком в Британии! Я буду
наместником Бонапарта, и, как это обычно бывает, он наградит  меня  титулом,
может быть, даже сделает королем. - В голосе его звучало  торжество.  -  Но,
как бы то ни было, - добавил Каддингтон, - у меня будет власть - власть  над
людьми, которые меня презирали, над  людьми,  которые  смеялись  надо  мной,
считая меня гениальным, но недостойным сидеть с ними за одним столом.
   - Значит.., вы.., предатель?!! - бросила ему в лицо Сильвина.
   - Да, предатель! - гордо подтвердил тот, -  и  разоблачить  меня  они  не
смогли. Теперь скоро, очень скоро, - может, уже завтра, - они на  горе  себе
узнают, что я не тот человек, кем можно пренебрегать и над кем издеваться.
   - Могу только надеяться, что вы получите по заслугам, - с горечью сказала
девушка. - Но по крайней мере не вовлекайте меня  в  ваше  предательство.  Я
англичанка и горжусь этим. Мой отец всю жизнь служил стране, мой брат был  в
армии. Неужели вы думаете, что я могу смотреть на вас  без  отвращения,  без
презрения к вам и тому, что вы делаете?
   Злобно рассмеявшись, мистер Каддингтон протянул к ней руки.
   Сильвина попыталась забиться в угол экипажа, но они сидели слишком близко
друг от друга, а то, что экипаж раскачивался из-за быстрой езды,  мешало  ей
вывернуться из обхвативших ее рук; кроме того, девушке  мешал  накинутый  на
плечи плащ. Как она ни изворачивалась, ее спутник притянул ее к себе, смеясь
над ее попытками высвободиться.
   - Так ты все еще презираешь меня! -  воскликнул  он.  -  Ну,  что  ж,  по
крайней мере не скоро мне наскучишь. Но я тебя укрощу. Как я сказал тебе той
ночью, я сумею сделать тебя покорной и услужливой, сломаю твою гордость.
   - Отпустите.., меня! - взмолилась Сильвина.  Ей  было  так  страшно,  как
никогда в жизни.
   Каддингтон понял, что она имеет в виду нечто более значимое, чем то,  что
он обнимает ее.
   - Ты поедешь со мной  во  Францию,  -  ухмыляясь,  заявил  он.  -  Но  мы
поженимся не там. Жители Британии любят свадьбы почти не меньше коронаций.
   - Неужели вы действительно думаете, что я.., выйду  за  вас  замуж?..  За
человека, предавшего свою страну, свой народ? - с горечью спросила Сильвина.
   - Думаю, что после сегодняшней ночи у тебя не  будет  выбора,  -  ответил
Каддингтон.
   Во взгляде, устремленном на девушку, читалась похоть, и она отпрянула как
можно дальше. Взяв ее пальцами за подбородок, бывший помощник министра силой
повернул ее лицо к себе.
   - Такая маленькая, беспомощная, и все столь же соблазнительная, -  сказал
он.
   От похоти, слышавшейся в его голосе,  Сильвину  затошнило.  А  потом  его
толстые губы, горячие и безжалостные, прижались к ее рту, и ей показалось  -
еще немного, и она умрет от унижения.
   Он целовал ее грубо, жестоко, пока она не начала задыхаться. Ей  казалось
- он тянет ее вниз, в темное, тенистое болото разврата, от грязи которого ей
уже никогда не очиститься. Каддингтон, не отрываясь от ее губ, просунул руку
ей под плащ и грубо  схватил  за  грудь,  порвав  при  этом  тонкую  материю
газового платья. Девушка отчаянно сопротивлялась, хотя и понимала,  что  это
бесполезно.
   Когда он наконец оторвался от ее губ, она была почти без сознания.  Глядя
в ее помертвевшее от ужаса личико, Каддингтон ухмыльнулся.
   - Ну, вот видишь, как ты беспомощна, -  издев