чина,
сидевший около нее, спросил:
   -  Что  же  я  такого  сказал,  что  заставило  вас  столь   серьезно
задуматься?
   Вечер закончился раньше обычного, так как танцев не было,  и  не  все
гости увлеклись картами.
   Айна заметила по крайней мере одного  человека,  который  никогда  не
вставал из-за карточного стола. Это был князь, и она довольно  отметила,
что ей удалось держаться подальше от него весь день.
   Девушка с  удовольствием  подумала,  что  может  подняться  наверх  и
дочитать книгу, поскольку, если она не дочитает ее сегодня вечером,  она
так и не узнает, чем кончился роман.
   Она поспешно разделась и юркнула в кровать.
   На мгновение ее взгляд задержался на альбоме, который лежал на том же
месте на столе, где она его оставила.
   Айна решила, что когда-нибудь попытается нарисовать маркиза еще  раз,
затем решительно открыла роман.

***

   Если для Айны вечер прошел быстро, то Люси казалось, что  он  тянется
бесконечно.
   Обед никак не кончался, и ей хотелось кричать, что гостям давно  пора
откланяться.
   Она откровенно зевала, делая вид, что не в силах скрыть свою  зевоту,
хотя и прикрывала рот  рукой,  но  пожилой  джентльмен,  с  которым  она
беседовала, заметил это:
   - Думаю, вы устали, леди Уимонд, - сказал он. -  Нам,  пожалуй,  пора
прощаться, тем более что путь домой не близок.
   - Я полагаю,  лучше  не  откладывать  отъезд  допоздна,  -  поспешила
согласиться Люси. - Так страшно, когда лошади мчатся в темноте. Мало  ли
что может вдруг что-нибудь случиться!
   - Вы совершенно правы. Лучше не испытывать судьбу,  -  согласился  ее
собеседник и направился через всю гостиную к жене, чтобы поторопить ее с
отъездом.
   Люси поцеловала маркизу, пожелала ей доброй ночи и весьма экспансивно
поблагодарила за столь замечательный вечер.
   Затем она вложила свои длинные  тонкие  пальцы  в  руку  маркиза,  их
взгляды встретились, и он увидел, как в глубине ей синих  глаз  вспыхнул
призывный огонек.
   Наверху Люси, как обычно, ждала уставшая горничная, чтобы  помочь  ей
раздеться.
   Люси едва замечала, как она расстегнула ей платье с глубоким вырезом,
расшнуровала корсет. Мягко соскользнули с  ее  прекрасных  ног  шелковые
чулки.
   Горничная подала Люси изящную ночную  рубашку  с  кружевами,  но  она
потребовала другую, более нарядную и прозрачную,  и  пеньюар  из  синего
атласа с кружевными оборками вокруг шеи, по подолу и на широких рукавах.
   Когда Люси непринужденным  хорошо  отработанным  движением  поднимала
руки, рукава скользили к плечам, обнажая большую часть руки.
   Люси знала, что никакой цвет не подчеркивал необыкновенную белизну ее
кожи лучше, чем синий, который она и предпочитала носить. Тем более  что
этот цвет шел и к ее глазам.
   - Вам расчесать волосы, миледи? - спросила горничная.
   - Да, но сегодня только двадцать раз. А потом соберите волосы узлом и
закрепите большими шпильками.
   Она загадочно улыбнулась своим мыслям,  отдавая  эти  распоряжения  и
вспоминая, сколько мужчин говорили ей:
   -  Я  мечтаю  распустить  ваши  прекрасные   волосы,   моя   любимая,
любоваться, как они падают на ваши ослепительные плечи, и  целовать  вас
сквозь них, словно сквозь вуаль.
   Но Люси никому никогда не позволяла этого.
   А вот сегодня вечером все будет иначе.
   Волнение охватило ее. Она мечтала, как маркиз  вынет  шпильки  из  ее
волос и прежде, чем прижаться к  ее  губам,  поцелует  ее  через  завесу
волос.
   - Я люблю его! - призналась Люси своему отражению.
   Ни один мужчина не пробуждал в ней подобных чувств.
   - И я покорила его сердце! -  продолжала  размышлять  она.  -  Сердце
самого стойкого холостяка в Лондоне, и теперь-то уж он не ускользнет  от
меня!
   - Вы уже ложитесь, миледи? - спросила горничная, и Люси  поняла,  что
та закончила ее вечерний туалет.
   - Нет, еще не сейчас. Но вы можете идти. Погасите  все  свечи,  кроме
тех, у кровати. Я хочу написать письмо. Я буду в будуаре.
   - Хорошо, миледи.
   Горничная убралась на туалетном столике и,  когда  Люси  удалилась  в
будуар, вышла через боковую дверь, оставив зажженным  канделябр  в  виде
золотого  ангела  с  двумя  маленькими  свечками  сбоку  от  кровати   с
балдахином.
   Дрожащий свет свечей  создавал  в  комнате  восхитительную  атмосферу
таинственности, напоенную ароматом алых гвоздик.
   Горничная   напоследок   окинула   внимательным   взглядом   комнату,
задержалась на соблазнительно разобранной  постели  и  скривила  губы  в
усмешке, которую ее хозяйка, несомненно, нашла бы слишком дерзкой.
   Люси закрыла дверь спальни. Она  решила,  что  с  ее  стороны  неумно
ожидать маркиза в кровати. Напротив, она собиралась изобразить удивление
при его появлении.
   Ей хотелось походить на мадам Рекамье, и она небрежно  откинулась  на
спинку покрытого атласом шезлонга с книгой на коленях.
   Приняв тщательно  продуманную  позу,  она  ждала,  прислушиваясь,  не
отворится ли дверь.

***

   Маркиз вошел в свою спальню, где его ждал камердинер.
   - Мне надо написать несколько писем, - сказал он, - на это может уйти
много...
   - Я подожду, милорд!
   - Спасибо, но можете ложиться!
   Камердинер удалился. Маркиз, пожалуй, был бы удивлен,  узнав,  о  чем
думал его слуга, когда осторожно закрывал за собой дверь спальни. Маркиз
взглянул на часы. Люси нужно было время, чтобы отпустить горничную.
   Правда, он задержался внизу уже после того,  как  дамы  разошлись  по
своим комнатам, беседуя с князем. Маркиз считал,  что  князь  -  человек
умный и интересный, если только не волочился за женщинами.
   Они обсудили политическую ситуацию в России и уже поднимались  вместе
по лестнице, когда князь вдруг сказал:
   - Я нахожу, что юная  племянница  Джорджа  Уимонда  -  очаровательное
дитя.
   Маркиз нахмурился.
   - Она слишком молода для вашего высочества.
   Подобное  замечание  князь  не  стерпел  бы  ни  от  кого  из   своих
многочисленных приятелей, но он слишком любил маркиза и всегда обращался
с ним как с ровесником.

***

   - Когда вы доживете до моего  возраста,  Чейл,  -  сказал  он,  -  вы
начнете  ценить  некоторые  качества,  которыми  обладают  только   юные
создания.
   - Я думал скорее не о ваших чувствах, а о ней, - ответил маркиз.
   Князь улыбнулся.
   - Опять же скажу: когда вы будете в моем возрасте,  вы  поймете,  что
истинное удовольствие доставляет сам процесс ухаживания, каким бы долгим
и трудным он ни был.
   Они подошли к спальне князя, и маркиз чуть было  не  поддался  порыву
посоветовать ему оставить Айну в покое, но потом решил, что это  его  не
касается.
   - Доброй ночи, ваше высочество, - сказал он вместо этого.
   - Доброй ночи, и спасибо за то удовольствие,  которое  мне  доставило
пребывание в вашем доме, - ответил князь.
   И маркиз направился к себе.
   Решив, что выждал достаточно, Чейл открыл дверь своей спальни.
   В своих сердечных делах  он  неукоснительно  следовал  правилу  -  не
считать себя завоевателем, пока победа не достигнута.
   Это означало, что отправляясь впервые в спальню женщины,  он  никогда
не позволял себе являться в неглиже, словно заранее  предполагая  полную
капитуляцию с ее стороны.
   Впрочем, он был столь  красив,  что  по  правде  говоря,  никогда  не
встречал сопротивления.
   Но  маркиз  знал  одну  знаменитую  лондонскую   красавицу,   которая
славилась своей страстью в последний момент захлопнуть дверь перед самым
носом у мужчины.
   Ничего  подобного  Чейл  не  допустил  бы.   Он   помнил,   в   какое
замешательство приходили некоторые из  его  друзей,  обнаружив  запертые
двери или услышав, что они не правильно истолковали чувства женщин к ним
и должны немедленно удалиться, дабы не скомпрометировать даму.
   - Проклятье, никогда в жизни меня никто так страшно не  оскорблял!  -
жаловался маркизу один приятель. - К тому же я не  сомневался,  что  эту
историю непременно станут передавать из будуара в будуар на следующее же
утро. До сих нор  не  могу  понять,  почему  она  повела  себя  подобным
образом. Власть, старина, желание показать свою власть над тем, кого она
считает "простофилей".
   Подобные случаи нередко служили темой  для  разговоров  в  клубах,  и
маркиз про себя решил никогда не допускать. подобного унижения.
   Но сейчас он не сомневался в отношении Люси к нему и в том,  что  она
его ждет.
   Если  же  слухи  о  ней   соответствуют   действительности,   и   она
действительно "ледышка", что  ж,  он  сумеет  отступить,  сохранив  свое
достоинство.
   Маркиз небрежно постучал в дверь будуара, открыл ее, вошел и запер за
собой.
   С первого взгляда он оценил прекрасную картину, которую являла  собой
Люси, откинувшаяся на спинку шезлонга.
   Отсвет пламени свечи мерцал на ярком золоте ее волос; цветы в глубине
комнаты, словно театральный задник, создавали фон, на котором прекрасное
лицо молодой женщины, обращенное к входившему, словно светилось и манило
к себе.
   На мгновение  маркиз  замер  в  дверях.  Люси,  которая  намеревалась
разыграть смущение и даже сопротивление его  настояниям,  увидев  его  в
дверях будуара в вечернем костюме, красивого,  сильного,  мужественного,
решительного, забыла обо всем.
   Она поднялась и, раскрыв объятия, пошла ему навстречу.
   Ее голова чуть отклонилась назад, а красиво изогнутые губы откровенно
ждали поцелуя.
   Люси не помнила, дошла ли она сама, или маркиз отнес ее на руках,  но
она оказалась на кровати среди подушек, а он смотрел на  нее  сверху,  и
глаза его, несомненно, пылали сладострастным огнем.
   - Я люблю вас! - воскликнула она, и эти слова вырвались из ее  груди,
как крик счастья.
   Маркиз сбросил с  себя  смокинг,  сел  на  кровать  рядом  с  Люси  и
наклонился, чтобы снова поцеловать ее.
   Он отодвинул пеньюар, чтобы покрыть  поцелуями  белоснежное  плечо  и
шею, но в этот момент раздался стук в дверь.
   На мгновение Люси подумала, что она ослышалась. Но стук повторился, и
следом прозвучал знакомый голос:
   - Люси, впустите меня!
   Услышав голос Джорджа, она вспомнила, что еще раньше ей  послышалось,
что  кто-то  пытается  открыть  дверь.  Но  в  тот  миг   требовательная
настойчивость  поцелуев  маркиза  представляла  для   нее   единственную
реальность. Они разжигали пламя в ее крови,  и  ничто  больше  не  имело
смысла.
   Но теперь, услышав голос  лорда  Уимонда,  и  она,  и  маркиз  словно
окаменели.
   Напряженно и пристально они смотрели друг на друга, словно не в силах
поверить тому, что произошло.
   Джордж повторил громче, явно начиная сердиться:
   - Люси, откройте же!
   Еще не зная, как ему поступить, маркиз встал и поднял с полу смокинг.
   Надевая его, Ирвин мысленно перебирал возможные варианты: до земли не
менее сорока футов, в будуаре спрятаться негде, другая дверь из  комнаты
Люси вела в туалетную комнату Джорджа.
   В комнате стояла тишина, в которой было  слышно,  как  Джордж  Уимонд
пытается открыть дверь будуара. И тут Люси  осенило,  что  дверь  в  его
комнату не заперта.
   Никто лучше, чем она, не  знал,  что  случившееся  означало  для  нее
бесповоротное крушение не только брака, но и всего ее будущего.
   Развод означал бы изгнание из общества, и она с  ужасом  думала,  что
Джордж,  некогда  столь  пылко  любивший  ее,  ослепленный  ревностью  и
жаждущий мести, обвинит ее в прелюбодеянии.
   Ручку двери дернули снова,  и  Люси,  сообразив,  что  не  пройдет  и
нескольких секунд, как Джордж  вспомнит  о  своей  комнате,  вскочила  с
кровати. Схватив маркиза за руку, она шепнула:
   - Быстро! Есть идея!
   Ирвин Чейл, ошеломленный внезапным поворотом событий,  последовал  за
ней. Люси бросилась в смежную с  ее  спальней  комнату  мужа.  Там  было
темно, но Люси пробежала через нее и открыла дверь в спальню Айны.
   Маркиз машинально последовал за ней.
   Айна сидела в кровати и читала при свете двух свечей.
   При их появлении она с удивлением подняла глаза.
   Люси подбежала к ней, присела на кровать, и, отодвинув  книгу,  взяла
руки девушки в свои.
   - Айна, дорогая! - воскликнула она. - Я  должна  сказать  тебе  нечто
столь удивительное, столь потрясающее, что, я чувствую, не  может  ждать
до утра.
   Айна изумленно посмотрела на нее.
   Затем перевела взгляд на маркиза, который подошел  чуть  ближе  к  ее
кровати. Ей показалось, что он мрачен, но все так же невероятно красив.
   - Что случилось.., тетя Люси?
   - Маркиз, наш дорогой хозяин, только что сказал  мне,  и  я  не  могу
выразить, как я счастлива, что он хотел бы жениться на тебе!
   Айна вздрогнула и замерла. Люси почувствовала, как сжались ее пальцы.
   В наступившей тишине только  Люси  расслышала,  как  Джордж  еще  раз
постучал в дверь ее спальни.
   - Да, дорогая моя Айна, - торопливо заговорила она. -  Ирвин  полюбил
тебя, и я не нахожу слов, чтобы передать, как, бесспорно, будет потрясен
дядя Джордж, как я счастлива, что ты станешь  женой  такого  прекрасного
молодого человека.
   Айна судорожно вздохнула.
   Маркизу казалось, что на ее лице остались  только  глаза,  когда  она
взглянула на него.
   В тот миг она напоминала даже не  подростка  в  классной  комнате,  а
совсем маленькую девчушку в  своей  детской,  С  распущенными  волосами,
ниспадавшими ей на плечи, она казалась крохотной в огромной  двуспальной
кровати.
   Ее прелестную ночную рубашку выбирала сама миссис Харвестер в женском
монастыре, где монахини зарабатывали деньги  на  благие  дела,  продавая
свое рукоделие.
   Батистовая вставка была отделана кружевом, таким же, как на  отложном
воротнике и оборках у запястий.
   Она выглядела очень скромно, но при свете  свечей  было  видно,  что,
хотя она и казалась маленькой девочкой, ее грудь,  мягко  приподнимавшая
легкую ткань, свидетельствовала, что перед Люси и маркизом юная женщина.
   Повернувшись к маркизу, ангельским голосом она спросила:
   - Это.., правда?  Неужели  вы  действительно  хотите..,  жениться  на
мне?.. - Девушка смотрела только на него, ей казалось, что ни в комнате,
ни вообще на свете нет никого больше.
   - Я был бы очень польщен и горд, если бы вы  согласились  стать  моей
женой, - медленно произнес он.
   Глаза Айны засияли светом тысяч свечей. Именно в этот  момент  Джордж
Уимонд  вошел  к  себе  и,  заглянув  в  открытую  дверь  спальни  своей
племянницы, с изумлением оглядел представшую его взору немую сцену.
   Люси с весьма правдоподобным возгласом удивления вскочила с кровати и
бросилась к мужу.
   - Джордж! Как замечательно! Вы вернулись именно тогда, когда  вы  так
необходимы нам! Это так волнующе, что  мне  не  хотелось  бы,  чтобы  вы
пропустили этот миг.
   - О чем это вы? Что происходит? - спросил лорд Уимонд.
   Он, несомненно, отметил, что на его жене надет  только  пеньюар,  под
которым нет ничего, кроме прозрачной ночной рубашки, и это  несмотря  на
присутствие маркиза в комнате. Правда, Чейл был в вечернем  костюме,  но
лорд  Уимонд  отметил  немного  сбившийся  в  сторону  галстук  и   чуть
взъерошенные волосы.
   - Почему вы заперли  дверь  вашей  комнаты?  И  каким  образом  здесь
оказался Чейл?
   - Это я и собираюсь сказать вам, Джордж. Ирвин попросил руки Айны,  и
я уверена, вы будете в восторге! - Она  говорила,  крепко  вцепившись  в
лацканы сюртука мужа.
   Лорд Уимонд отодвинул ее в сторону и подошел к кровати Айны, рядом  с
которой стоял маркиз.
   - Что все это значит, Чейл? - спросил он. - Я требую объяснений!
   На мгновение показалось, будто маркиз потерял голос.
   Потом, поскольку присутствующие смотрели на него, он проговорил:
   - Джордж, завтра после вашего возвращения я  собирался  просить  вас,
как опекуна Айны, разрешить ей выйти за меня замуж.
   Джордж Уимонд пристально смотрел ему в  лицо,  и  у  Ирвина  возникло
неловкое ощущение, что лорд не верит ни одному слову.
   С языка лорда  Уимонда,  действительно,  уже  готовы  были  сорваться
какие-то злые слова, но тут он перевел взгляд на племянницу, запнулся  и
промолчал.
   Как же лучились глаза этой девочки! Никогда он не видел  никого,  кто
так светился бы от счастья!
   Только сейчас Айна поняла, что влюблена в маркиза.
   Теперь она знала, что отдала ему свое сердце в тот самый  миг,  когда
их взгляды встретились за обеденным столом в первый вечер их прибытия  в
Чейл, когда она подумала, что он похож на Кубла-хана.
   Тогда Айна еще не понимала, что ее восхищение красотой Ирвина и  было
любовью. Не знала она об этом и тогда, когда его глубокий голос  вызывал
у нее непонятное волнение.
   А когда они разговаривали, сидя под цветущими миндальными  деревьями,
это любовь рождала в ней ощущение странной близости между ними.
   От любви она тосковала, страстно желая снова и снова видеть его, быть
около него.
   И вот теперь - невероятное чудо! Словно ангел снизошел с небес, чтобы
объявить об этом. Маркиз говорит, что желает взять ее в жены.
   Она смотрела на него, и ее любовь  подобно  солнечным  лучам  потоком
устремлялась к ошеломленному маркизу.
   - А ты, ты хочешь этого? - как из очень далекого далека услышала  она
вопрос дяди и с трудом поняла, о чем он спрашивает ее. Сделав над  собой
усилие, Айна повернулась к нему.
   - Я спросил тебя, - повторил лорд Уимонд, - ты, в самом деле, желаешь
выйти замуж за маркиза?
   - Я никогда.., ничего.., не желала больше... - ответила девушка.
   Хотя  Джордж   Уимонд   не   отличался   большим   воображением,   он
почувствовал, что в этих простых словах словно прозвучала победная песнь
любви. Так поют соловьи, вверяя свою песнь небу.
   Все, что происходило, вовсе не перестало казаться ему  подозрительным
и странным, но он не мог облечь в слова свои смутные догадки  сейчас,  в
присутствии племянницы.
   - Лично мне кажется странным посреди ночи принимать решение,  которое
повлияет на всю вашу жизнь, - сухо заговорил он.
   - Ирвину не представилась возможность раньше поговорить  со  мной,  -
прервала  его  Люси.  -  Гости  только-только  разъехались.   Но   Ирвин
чувствовал, что должен рассказать мне о своем намерении прежде,  чем  мы
уедем."
   Люси говорила слишком  уж  убедительно.  Встретив  взгляд  мужа,  она
поняла, что он не верит ей.
   Но Айна верила, и лорд Уимонд  не,  мог  решиться  разрушить  иллюзии
этого ребенка.
   Да и какими доказательствами он располагал? Чем мог подтвердить,  что
между его женой  и  маркизом  существовала  какая-то  связь?  Только  ее
неглиже да непреходящее ощущение фальши убеждали его,  что  то,  что  он
чувствует, не было слепой ревностью.
   - Объявляю представление оконченным, - произнес он. - Предлагаю  всем
пойти спать. Обсудим все утром.
   - Я знала, что вы будете рады, дорогой  Джордж,  -  снова  заговорила
Люси. - Я так счастлива, очень, очень счастлива за дорогую малютку Айну!
   С этими словами она подошла к племяннице, нагнулась и поцеловала ее в
щеку. Но девушка не спускала глаз с маркиза, как будто,  кроме  него,  в
комнате никого не было.
   - Я рад, если этого хочешь ты, Айна, - заметил Джордж Уимонд, - но  я
предпочел  бы  для  тебя  более  традиционную  форму  получения  первого
предложения руки и сердца.
   В его словах было немало яда, что не ускользнуло от маркиза, но  Айна
едва вообще ли слышала слова дяди.
   Она светилась от счастья, и, казалось,  этот  свет  освещает  комнату
сильнее, чем горящие свечи.
   Внезапно сообразив, как прекрасна и пленительна  юная  девушка,  Люси
поспешила сказать:
   - Да, конечно, вы правы, Джордж. Всем нам пора спать.
   Мы сможем поговорить обо всем утром.
   - Так я и собираюсь сделать, - заявил лорд Уимонд, - но  сначала  мне
нужно немного поспать.
   С этими словами он снова взглянул на маркиза. Но тот не спускал  глаз
с Айны. Сообразив, что лорд Уимонд откровенно ожидал его  ухода,  маркиз
тихо произнес:
   - Доброй ночи, Айна!
   - Доброй.., ночи!
   Он едва расслышал ее, но ей не нужны были слова, чтобы выразить  свои
чувства.
   Лорд Уимонд повернулся спино