а мне кажется, что я способен убить тебя, чтобы ты  не
принадлежала никому!
   - И это сделает вас счастливым?
   - Может, ты думаешь, что меня делает счастливым то, что я представляю
тебя в чьих-то объятиях? - яростно вопросил герцог.
   - Тогда зачем же вы это  представляете?  -  холодно  поинтересовалась
Корнелия.
   - С кем ты провела прошлую ночь?
   - Это мое дело. Я полагаю, вы знаете, как невежливо  отказываться  от
приглашения на ужин в последний момент. До  того  как  я  получила  вашу
записку из "Ритца" о том, что вы не придете, у меня не было  и  быть  не
могло иных планов, кроме как провести вечер с вами наедине.
   - Я знаю, - простонал герцог. - Но я  ничего  не  мог  поделать.  Мне
пришлось пойти в Оперу - клянусь, я не мог этого избежать. Для меня было
чертовски мучительно сидеть там, сознавая,  что  мы  могли  бы  провести
время вместе.
   Корнелия передернула плечами, имитируя привычный жест Рене.
   - Са ne fait nen - не  имеет  значения,  -  сказала  она.  -  Кое-кто
приехал неожиданно, так что я провела просто.., замечательный вечер.
   Она проговорила это бархатным голоском,  словно  вспоминая  о  чем-то
интимном. Но, бросив взгляд на лицо герцога, поняла, что  зашла  слишком
далеко. Герцог взял Корнелию за плечи и резко развернул лицом к себе.
   - Если этот мужчина, кто бы он ни был, поцеловал тебя, - произнес он,
- я убью его!
   Корнелия застыла от его прикосновения. Их глаза  встретились,  и  она
успела прочесть во взгляде герцога неудержимую ярость, прежде чем, издав
звук, похожий на стон, он прильнул к ее губам сначала  грубым,  а  затем
томительным, страстным поцелуем.  Пламенная  дрожь  охватила  их  обоих,
затмевая все, кроме желания друг друга.
   Яростная властность его губ пробудила в Корнелии все переполнявшие ее
чувства. Корнелия затрепетала в восторге, который не испытывала  никогда
ранее, она ощутила, как пол головокружительно уходит у нее  из-под  ног,
и, собрав все свои силы, с тихим вскриком вырвалась из объятий герцога и
выбежала за дверь.
   В своей спальне Корнелия села, прижав руки к горящему  лицу,  пытаясь
успокоить бешено бьющееся сердце и усмирить разбушевавшиеся чувства. Она
взглянула на  себя  в  зеркало:  приоткрытые  губы,  трепещущие  ноздри,
опущенные томные веки, глаза, пылающие  страстью.  Корнелия  спрятала  в
ладонях лицо. Сколько еще она сможет сопротивляться герцогу?
   Через несколько минут в дверях появился  лакей  Рене  с  запиской  на
серебряном подносе.
   "Ради бога, прости меня, - прочла Корнелия, - я потерял голову, иначе
никогда не нарушил бы свою клятву не целовать  тебя  без  твоего  на  то
согласия.
   Если я расстроил и обидел тебя, я молю тебя о  прощении.  Пожалуйста,
возвращайся и давай поужинаем  вместе.  Если  ты  откажешь  мне  сейчас,
боюсь, я сойду с ума. Я так долго был без  тебя,  что  более  не  вынесу
этого".
   Корнелия дважды прочла послание и затем, силясь унять дрожь  в  своем
голосе, обратилась к лакею, ожидавшему приказаний:
   - Скажи его светлости, что я выйду к нему через десять минут.
   Корнелия силой заставила себя сесть к туалетному столику,  припудрить
лицо, накрасить губы, сменить украшения, пока не истекли десять минут.
   Затем она вернулась в салон. Корнелия вошла тихо, и герцог не заметил
ее. Он стоял около мраморного камина, и выражение его  лица  было  столь
отчаянным, что напугало Корнелию.
 
Глава 12 
 
   - Ваша мать пишет, что закончила приготовления к нашему возвращению в
субботу, - обратилась Корнелия к герцогу, когда они просматривали  перед
ленчем пришедшую из Англии почту.
   - Я тоже получил письмо  от  своей  матери,  -  ответил  тот.  -  Она
сообщает, что  украшают  подъездную  дорогу  в  Котильон,  -  совершенно
излишний жест.
   - Похоже, нашему возвращению будут рады,  -  удовлетворенно  заметила
Корнелия.
   С плохо скрытым раздражением герцог отбросил письмо, встал и прошелся
по комнате.
   - Если вам нужно быть на месте  в  субботу,  то  выехать  придется  в
четверг, то есть послезавтра,  -  сказал  он.  -  Полагаю,  нам  следует
возвращаться? Хотя здесь весьма приятно.
   - На следующий понедельник намечена охота на  фазанов,  -  отозвалась
Корнелия, - и, насколько мне известно, в связи с этим ожидаются гости.
   - Да-да, конечно. Я забыл.
   - Похоже, что ваша мать позаботилась обо всем, так что по приезде мне
не останется ничего другого, кроме как предаваться праздности.
   Корнелия  подумала,  как  испугалась  бы  она  еще  месяц  назад   от
перспективы провести время в Котильоне, встречаться с этими  беспечными,
самодовольными людьми, которые  так  ужаснули  и  шокировали  ее  совсем
недавно. Но теперь Корнелия чувствовала, что она изменилась, и настолько
сильно, что ей казалось странным, как герцог  не  замечает  этого.  Ведь
перед ним уже не та застенчивая, потерявшая  от  любви  голову  девушка,
которую он привез в Париж. Но, как говорится,  любовь  слепа,  и  герцог
видел перед собой одну лишь Дезире.
   Корнелия уже настолько хорошо изучила герцога, что ей было достаточно
заметить его задумчивый взгляд, манеру нервно сжимать и разжимать пальцы
рук, чтобы понять, что он думает о Дезире и мечтает о  том  часе,  когда
можно будет покинуть скучную, бесцветную жену и поспешить в  апартаменты
Рене де Вальме.
   Временами Корнелия чувствовала, что более не в силах вынести этого, и
была готова признаться во всем герцогу, но всякий раз что-то  твердое  и
непоколебимое в ее душе удерживало от этого шага. Она не забыла причину,
по которой  он  женился  на  ней.  Корнелия  не  забыла  муки  унижения,
испытанные ею после того, как она узнала правду - она всего  лишь  ширма
для любовных похождений герцога с тетей Лили.
   Корнелия также часто думала о том, какой жалкой была  бы  ее  участь,
окажись Дезире и в самом  деле  другой  женщиной,  или  если  бы  герцог
увлекся кем-нибудь еще, и она была бы обречена тосковать в "Ритце" одна,
день за днем, весь медовый месяц.
   Намеренно ожесточая свое сердце против  герцога,  Корнелия  понимала,
что если для них и возможно безоговорочное  счастье,  то  герцог  должен
ощутить те же страдания, какие он причинял другим женщинам.  Она  должна
увериться полностью, что это истинная любовь, а не мимолетная  фантазия.
Искушение сдаться и поверить в то, во что так хотелось ей  верить,  было
столь сильно, что Корнелия заставляла себя  еще  и  еще  раз  испытывать
чувства герцога, прежде чем всецело довериться ему.
   Корнелия отложила письмо Эмили в сторону и вскрыла следующее.
   - Тут длинное послание от тети Лили, - произнесла она  громко.  -  Не
хотите ли взглянуть?
   - Нет, благодарю, - голос герцога был совершенно равнодушен.
   Лили более ничего  для  него  не  значила.  Корнелия  улыбнулась,  но
промолчала. Через мгновение герцог сказал:
   - Надеюсь, вы простите меня, если я не буду обедать с  вами  сегодня?
Мне необходимо увидеться сегодня с друзьями.., по делам.
   Корнелия с трудом подавила в себе смех,  который  буквально  распирал
ее. Она ждала этой фразы. Рене пригласила их обоих на  обед  к  Великому
князю. Он прибыл вчера в Париж, и Рене выразила желание познакомить их.
   - Тебе понравится Иван, - сказала Рене просто. - Он очень оригинален.
Обычно по его приезде в Париж мы с ним  обедаем  вдвоем,  но  тем  более
лестно для тебя, что на этот раз он хочет увидеть моих друзей.
   - Я горю желанием взглянуть  на  Великого  князя.  Говорят  он..,  он
восхитителен.
   - О да, - ответила Рене. - И завтра, если  ты  придешь  на  обед,  то
наверняка увидишь что-то необычное,  потому  что  всякий  раз,  приезжая
сюда,  Великий  князь  устраивает  для  меня  самые   фантастические   и
экзотические  развлечения.  Однажды,  например,  он  пригласил  в   свою
резиденцию в Булонском лесу всю труппу русского балета, и она  танцевала
в саду только для нас двоих.
   - О, как прекрасно! - воскликнула Корнелия.
   - Да, замечательно, - улыбнулась Рене. - В другой раз  Великий  князь
устроил у себя  русскую  зиму.  Искусственный  снег,  сани,  запряженные
северными оленями, народные музыканты и танцоры.  Все  было  незабываемо
великолепно!
   - Я должна пойти завтра вечером, -  воскликнула  Корнелия,  хлопая  в
ладоши. - Вы ведь возьмете меня?
   Корнелия устремила свои зеленые, расширенные от возбуждения глаза  на
герцога и заметила,  что  на  его  лице  написана  нерешительность.  Она
взмолилась:
   - Пожалуйста, скажите, что мы будем завтра.
   Мы ведь никогда не обедали вместе. Ужин - это другое, а  хотелось  бы
встретиться с вами за обедом.
   Мольбы Дезире сломили последние колебания герцога.
   - Тогда я пойду, - пообещал герцог. - Могу ли сопровождать вас, леди,
в резиденцию Великого князя?
   - Иван пришлет за нами карету. Я сообщу ему, что вы  вдвоем  изъявили
согласие присоединиться к нам. Так, значит, решено? Мы встретимся  здесь
в восемь часов вечера.
   - Решено, - сказал герцог твердо.
   Корнелию интересовало, какую  отговорку  преподнесет  герцог  ей  как
своей  жене,  чтобы  иметь  возможность  сопровождать  Дезире  на  обед.
Удивленно  подняв  брови  и  заставив  свой  голос   звучать   несколько
удивленно, Корнелия спросила;
   - Деловая встреча? По какому вопросу?
   - Акции и капитал,  -  туманно  пояснил  герцог.  -  Надеюсь,  вы  не
возражаете?
   - Нет, разумеется, - ответила Корнелия. - Я только  хотела  спросить,
не могли бы вы пригласить и меня на эту встречу?
   - Нет, конечно же,  нет,  -  резко  бросил  герцог.  -  Исключительно
мужское общество, вам там будет  неинтересно.  Да  и  нам  будет  сложно
общаться в вашем присутствии.
   - Да, я понимаю, - сдалась Корнелия. - Я пообедаю одна  и  постараюсь
пораньше улечься спать.
   Это немного странно, я всегда полагала, будто в Париже поздно ложатся
спать, но я здесь ложусь спать раньше, чем где-либо и когда-либо в своей
жизни!
   Герцог выглядел смущенным.
   - Я не думаю, что вас заинтересовала бы ночная жизнь Парижа.
   - Я не знаю, так ли это, ведь я ее не  видела,  -  холодно  возразила
Корнелия.
   Но, решив, что она уже достаточно помучила герцога, Корнелия  собрала
письма со столика.
   - Так или иначе, мы скоро вернемся домой, - улыбнулась  она  мужу.  -
Лично я считаю, что мы и так слишком долго  находимся  в  Париже.  Будет
приятно поскорее вернуться в Англию.
   Удаляясь к себе, Корнелия мимоходом подметила  выражение,  написанное
на лице герцога.
   Сомнений быть не могло - он любит Дезире. Но  достаточно  ли  сильно,
чтобы приносить жертвы во имя  этой  любви?  Не  забудет  ли  он  ее  по
возвращении в Лондон так же, как забыл Лили и прочих женщин, до  которых
когда-то ему было дело? Что будет тогда?
   Эти же вопросы, которыми так мучилась Корнелия,  задала  ей  и  Рене,
пока они занимались предобеденным туалетом.
   - Если вы возвращаетесь в Англию в  четверг,  что  произойдет,  когда
герцог лишится возможности видеться с Дезире?
   - Как раз это я и хочу знать, - ответила Корнелия. - Я хочу выяснить,
что значит Дезире в жизни герцога.
   - Он любит Дезире, - мягко произнесла Рене.
   - Он любил множество женщин до этого, - твердо ответила Корнелия.
   - И каждая была уверена, что именно с ней у герцога настоящая любовь,
- вздохнула Рене, добавив:
   - Но как бы плохо я ни  разбиралась  в  мужчинах,  на  этот  раз  все
действительно иначе для Дрого.
   - Думаете, это так? - с надеждой спросила Корнелия.
   - Я уверена в этом. Помни, Дезире, что герцог был ужасно испорчен. Он
слишком красив, слишком богат и  знатен,  чтобы  заботиться  о  разбитых
сердцах несчастных глупых, неосмотрительных женщин,  которые  доверились
его обаянию.
   - И я - одна из них, - у Корнелии неожиданно перехватило  дыхание  от
горечи.
   - Девушка, на которой женился герцог, была одной из них, -  поправила
ее Рене. - Но что касается Дезире, то тут другое дело. Дрого любит  тебя
так же, как и ты его, если не сильнее.
   - Я должна быть уверена в этом, - упрямо сказала Корнелия.
   - А если он не сможет убедить тебя?
   - Тогда он никогда больше не увидит Дезире.
   - Ты это серьезно? - спросила Рене. -  Ты  имеешь  в  виду,  что  она
останется в Париже?
   - Именно, - кивнула Корнелия. - Я знаю,  Рене,  вы  можете  подумать,
будто я резка и жестока.
   И все это из-за того, что я слишком люблю герцога и не вынесу еще раз
те страдания и унижения, через которые  мне  пришлось  пройти.  Если  он
узнает правду, если я подчинюсь ему как Дезире и Корнелия в одном  лице,
тогда  я  навсегда  пропала.  Я  буду  принадлежать  ему   полностью   и
безвозвратно, и если он бросит меня, то мне ничего не останется другого,
кроме как умереть, - я не смогу этого перенести.
   - Это должно бы напугать меня, - улыбнулась Рене, - но не  пугает.  Я
знаю, что ты найдешь счастье с Дрого. Он любит тебя, а ты -  его.  Кроме
того, вы уже женаты. Вам предстоит долгая счастливая жизнь.
   - Я надеюсь на это! Я очень надеюсь на это! - с надрывом  воскликнула
Корнелия.
   Она дернула за шнурок звонка.  Вошла  Виолетта,  чтобы  помочь  своей
хозяйке одеться. Корнелия первой покинула "Ритц", предоставив  горничной
объясняться с герцогом - в  качестве  предлога  был  изобретен  визит  к
парикмахеру, который должен продлиться так долго, что  герцогу  придется
уйти на деловой обед, не дождавшись жены.
   - Все прошло нормально? - спросила Корнелия.
   - Да, ваша светлость.
   - Тогда поторопись, Виолетта, у нас не так много времени.
   - Что ваша светлость предпочитает надеть сегодня вечером?
   С этими словами Виолетта открыла гардероб.
   Перед Корнелией предстал  длинный  ряд  платьев,  которые  Ворф  сшил
специально для нее, - настоящая радуга всех цветов и оттенков. Мгновение
Корнелия колебалась - здесь висело несколько совершенно  новых  платьев,
которые она еще ни разу не надевала. Наконец она остановила  свой  выбор
на том самом платье с огненно-красными кружевами, которое было на ней  в
тот памятный первый визит к "Максиму".
   - Я надену это платье, - сказала Корнелия. - И как только я  уеду  на
обед, начинай укладывать все вещи в новые саквояжи, которые  я  прислала
на прошлой неделе.
   - Сразу все, ваша светлость?
   - Все, Виолетта, мы больше не вернемся сюда.
   Итак, одно решение было принято, хотя его легко  отменить,  если  она
передумает и решит провести завтрашний вечер с герцогом -  их  последний
вечер в Париже.
   Огненно-красное кружевное платье, казалось, даже более шло ей теперь,
чем в первую ночь превращения Корнелии в Дезире. Самоуверенность  и  все
усиливающееся желание любви делали девушку еще прекраснее, чем прежде. С
каждым разом, когда Корнелия вновь  снимала  темные  очки  и  укладывала
волосы по-новому, открывая изысканные черты своего лица,  она  выглядела
все увереннее, а ее осанка становилась более горделивой.
   Сегодня Виолетта испробовала новый стиль прически. Она завила  волосы
Корнелии и,  вместо  привычной  короны,  собрала  их  в  пучок,  который
удерживался бриллиантовой заколкой, сверкавшей в  темных  кудрях  словно
звезда.
   Это было единственным украшением Корнелии в этот вечер,  согласно  ее
собственному решению. Она припомнила, что  в  один  из  вечеров  наедине
герцог шепнул ей, что ее ушки похожи  на  маленькие  розовые  ракушки  и
грешно обременять их серьгами, пусть и драгоценными. Идеальные линии  ее
плечей и шеи заставляли восхищаться  их  совершенством,  и  любое  колье
только отвлекало внимание от их красоты.
   Платье, сшитое по заказу Рене и предназначавшееся изначально для нее,
было смело декольтировано, но невинность всего облика Корнелии придавала
этому  обстоятельству  такой  налет  очарования,  что  когда  девушка  с
сияющими глазами  и  улыбкой  на  губах  вошла  в  салон,  то  герцог  с
восхищением  подумал,  что  перед  ним  живое  воплощение   Афродиты   -
грациозной и непосредственной, до конца еще не осознающей всю силу своей
красоты.
   Герцог протянул Корнелии руки, и она вложила в них свои. Этим вечером
она была без того кольца, что привело герцога в ярость,  и  он  прижался
губами к ее пальцам, покрывая страстными поцелуями ее шелковистую  кожу.
Затем он поднял голову и взглянул прямо в ее глаза.
   - Ну как, вы готовы? - раздался в дверях голос Рене.
   Они даже не заметили, как она  появилась,  потому  что  оба  застыли,
глядя молча друг другу в глаза, соединенные  страстью,  заставлявшей  их
трепетать от близости друг друга.
   - Мы готовы, - ответил герцог.
   - Тогда идем, - сказала Рене. - Я ненавижу мешкать, к тому же я..,  я
просто умираю от желания поскорее увидеть его.
   - Я могу это понять, - мягко проговорила Корнелия.
   - Тебе понадобится что-нибудь накинуть на себя в экипаже,  -  сказала
Рене. - Вот, возьми.
   Рене протянула серебристую соболиную накидку, и герцог  нежно  укутал
плечи Корнелии.
   - Я люблю тебя, - прошептал он, делая это,  и  Корнелия  ощутила  его
губы около своего уха.
   - Я так взволнована, - воскликнула Корнелия, -  потому  что  уверена:
вечером нас ожидает нечто необыкновенное.
   - Твои ожидания могут не оправдаться, - предупредила  Рене.  -  Но  у
Ивана предусмотрено все - у парадного  подъезда  всегда  стоит  наготове
экипаж с запряженными лошадьми. Это на тот случай,  если  кто-нибудь  из
гостей утомится и пожелает покинуть его дом.
   - С такими же лошадьми, как эти? - почти  с  благоговением  в  голосе
спросила  Корнелия,  указав  на  четверку  вороных  арабских   скакунов,
впряженных в экипаж.
   - Возможно,  еще  лучше,  -  горделиво  произнесла  Рене,  зная,  что
породистые лошади впечатляют Корнелию больше любых бриллиантов.
   Они сели в экипаж и двинулись к Елисейским Полям со  скоростью  почти
пугающей.
   - Нам нужно так торопиться? - спросила Корнелия.
   Рене рассмеялась, уловив опасение в ее голосе.
   - Иван вечно куда-нибудь спешит, - ответила она. - Но  его  кучера  -
мастера своего дела, так что бояться нечего.
   Корнелия подумала, что ей  наверняка  должен  понравиться  обладатель
таких превосходных лошадей.
   Ее предположения оказались верны: когда она увидела  Великого  князя,
то поняла даже прежде, чем успела пожать ему руку, что он обаятелен  еще
более, чем она ожидала, судя по рассказам Рене.
   Великий князь был высок и казался весьма необыкновенным -  с  сединой
на  висках,  тонкими  аристократическими  чертами  и  длинными  пальцами
артиста.
   При всей своей утонченности он отнюдь не выглядел изнеженным,  а  его
улыбка и взгляд выдавали твердый, решительный характер.
   Резиденция Великого князя, располагавшаяся  в  Булонском  лесу,  была
достаточно велика.  Когда  гости  вошли  в  просторный  мраморный  холл,
украшенный гобеленами, князь спустился навстречу им в сопровождении двух
громадных борзых, словно сойдя  с  иллюстрации  к  какой-нибудь  русской
сказке.
   Он направился прямо к  Рене  и,  взяв  ее  руки,  медленно  поцеловал
каждую, и, после того как  Рене  выпрямилась  после  низкого  реверанса,
князь поцеловал ее в губы.
   - Я скучал по тебе,  любовь  моя,  -  с  глубоким  чувством  произнес
Великий князь по-французски. Он повернулся к  Корнелии.  Она  присела  в
реверансе, а герцог поклонился. Рене представила их друг другу.
   - Мы уже встречались с вами прежде, Роухэмптон, -  улыбнулся  Великий
князь. - Я рад видеть вас сегодня у себя в гостях.
   Когда было покончено с формальностями, князь повернулся снова к  Рене
и с нотками волнения  в  голосе,  что  неожиданно  сделало  его  моложе,
произнес:
   - У меня для тебя сюрприз, пойдем!
   Он провел гостей через дом на балкон. У  Рене  и  Корнелии  вырвались
возгласы восхищения - перед ними вместо сада расстилалось большое озеро.
Их окружала вода, словно они  из  Франции  переместились  в  Венецию.  У
каменных ступеней на воде покачивалась гондола,  готовая  отвезти  их  к
возведенной на озере беседке. Колонны из розового мрамора, балюстрада  в
венецианском стиле,  увитая  цветами,  флаги,