"Ну, по крайней мере, одну из проблем я решил успешно!" - подумал он.
   И попытался понять, почему ему почти невыносимо неприятна  мысль  о  том,
что для того, чтобы отработать свои пятьдесят фунтов,  Жизель  должна  будет
проводить время с Джулиусом.

***

   Граф  Линдерст  сильно  устал  после  этого  бурного  дня,   наполненного
событиями, но сон не шел  к  нему,  хотя  боль  в  раненой  ноге  совсем  не
беспокоила его.
   Он снова и снова мысленно перебирал все, что произошло в конце дня, когда
Генри,  как  и  ожидалось,  привез  Джулиуса,   чтобы   навестить   больного
родственника.
   Как только Бэтли доложил о том, что джентльмены уже  внизу,  Жизель  тихо
выскользнула из комнаты, и граф принял  Генри  Сомеркота  и  Джулиуса  Линда
один.
   - Какой сюрприз, Джулиус! - приветствовал он своего молодого родственника
с прежде не свойственным для их отношений радушием.
   - Рад видеть, что вам стало лучше, кузен Тальбот.
   Тогда как Генри Сомеркот был подлинным светским щеголем, потуги  Джулиуса
казаться таковым приводили к довольно жалкому результату.
   Он явно одевался у дорогого портного, однако не обладал  ни  фигурой,  ни
внушительной внешностью двух  своих  более  старших  родственников,  которым
долгое пребывание в армии придало немалую уверенность в себе.  Не  отличался
он и хорошим вкусом, которым так славился капитан Сомеркот.
   Цвет его панталонов заметно отличился от того  желтого  оттенка,  который
ввел  в  моду  принц-регент,  шейный  платок  был  чересчур  пышен,  кончики
воротника оказались слишком высокими и привлекали ненужное внимание.
   Однако граф почти с яростью подумал, что в глазах женщин  Джулиус  должен
выглядеть весьма презентабельным молодым человеком.
   Только внимательно присмотревшись к его лицу, можно было заметить морщины
под глазами и чуть заметный второй подбородок, говорившие  о  том,  что  для
мужчины двадцати четырех лет он находится далеко  не  в  хорошей  физической
форме.
   Тем не менее ни в выражении лица графа, ни в его голосе не  чувствовалось
никакого осуждения. Он приветливо  пригласил  пришедших  сесть  и  позвонил,
потребовав еще вина.
   - Я позволил себе рюмку вина в одиночестве, - объяснил он, - но мне будет
очень приятно, если вы ко мне присоединитесь.  И  я  уже  пригласил  к  себе
гостью, остановившуюся в этом же доме, некую миссис Бэрроуфилд. Она пока  не
ответила. Возможно, у нее есть какие-то другие планы.
   Незаметно посмотрев на Джулиуса, граф  заметил,  как  у  того  вытянулось
лицо.
   - Я уже рассказал Джулиусу о миссис Бэрроуфилд, -  непринужденно  заметил
Генри Сомеркот. - Когда я встретился с ней у тебя вчера, она показалась  мне
чрезвычайно привлекательной молодой леди!
   - Боюсь, что я с тобой согласиться не могу, -  холодно  ответил  граф.  -
Хотя, похоже, немало пылких молодых джентльменов  придерживаются  такого  же
мнения, что и ты.
   -  Удивляться  не  приходится,  если  вспомнить,   сколько   ей   завещал
Бэрроуфилд, - бросил Генри.
   - Она была намного моложе мужа? - встревоженно поинтересовался Джулиус.
   - Кажется, намного моложе, - ответил Генри Сомеркот. - Кажется, для  него
это был второй брак, хотя я точно не знаю. Как бы  то  ни  было,  она  очень
молода для вдовы. Однако  кого  волнует  ее  возраст,  когда  за  ней  стоят
миллионы Бэрроуфилда?
   - Никогда не слышал о  Бэрроуфилдах,  -  сказал  Джулиус  раздосадованно,
словно  какой-то  злоумышленник  специально  скрывал   от   него   факт   их
существования. - А вы о них что-нибудь знаете, кузен Тальбот?
   - Ты не слышал о Бэрроуфилдах? - недоверчивым тоном переспросил  граф.  -
Ну, милый мой мальчик!..
   Не было необходимости  добавлять  к  этому  что-то  еще,  решил  граф,  и
прибегать к прямой лжи. Было очевидно, что Джулиус уже убежден  в  том,  что
миссис Бэрроуфилд действительно является той, за кого ее  выдал  Генри.  Тут
открылась дверь.
   - Миссис Бэрроуфилд, милорд! - объявил Бэтли.
   В комнату вошла Жизель. Протянув навстречу ей руку, граф сказал:
   - Как любезно с вашей стороны доставить мне приятную возможность провести
время в вашем обществе! - проговорил он своим самым любезным тоном. - Я  уже
опасался, что у вас есть какое-то более  интересное  занятие,  чем  визит  к
больному.
   - Вы... были очень добры... пригласив меня, - ответила Жизель.
   С этими словами она вложила руку в руку графа, и тот почувствовал, что ее
холодные пальчики отчаянно дрожат. Он чуть заметно  их  сжал,  надеясь  хоть
немного ее успокоить.
   - Разрешите познакомить вас с еще одним  моим  гостем,  -  сказал  он.  -
Капитана Генри Сомеркота вы уже видели у меня вчера, а сегодня с ним  пришел
мой двоюродный брат, мистер Джулиус Линд. Он только что приехал из  Лондона,
так что сможет рассказать нам все  последние  светские  новости.  Здесь,  на
водах, всегда такая  монотонная  жизнь,  что  мы  рады  бываем  узнать,  что
происходит в столице.
   Жизель улыбнулась обоим джентльменам и села на стул у самой кровати.
   Граф отметил про  себя,  что  мистер  Кингли  предоставил  те  украшения,
которые пообещал им полковник. Шею Жизели обвивала нитка жемчуга, на корсаже
была приколота красивая аметистовая брошь, а на левой руке рядом  с  золотым
обручальным кольцом был надет перстень с аметистом и жемчугом.
   - Вы не первый раз в Челтнеме,  миссис  Бэрроуфилд?  -  обратился  к  ней
Джулиус.
   Он сидел довольно близко от Жизели и, задав  свой  вопрос,  наклонился  к
ней: воплощенное внимание.
   - Нет, это мое первое посещение этого курорта, - ответила она. - Мне было
так приятно, что полковник Беркли пригласил нас с тетей погостить у него. Мы
были наслышаны о красотах этих мест  и  чудодейственных  свойствах  целебных
вод!
   - И вы собираетесь их пить? - поинтересовался Джулиус.
   - Наверное, хотя не думаю, чтобы они были очень  мне  нужны,  -  ответила
Жизель со слабой улыбкой. - Вот моей тете их лечебные свойства будут очень и
очень кстати. Бедняжка заболела и  вынуждена  была  задержаться  в  Лондоне.
Боюсь, что она сможет присоединиться ко мне только через несколько дней.
   - Тогда, если до ее приезда вам не с кем ходить  в  бювет, - сказал Джулиус, -  я  надеюсь,  что  вы  позволите  мне
проводить вас туда и представить вас миссис Форти, которая  считается  одной
из самых примечательных жительниц Челтнема.
   В ответ на вопросительный взгляд Жизели, он поспешил объяснить:
   - Миссис Форти обслуживала короля с королевой и членов королевской семьи,
когда они приезжали пить лечебные воды. По приказу Его Величества  был  даже
написан ее портрет.
   Джулиус рассказал  все  это  настолько  гладко,  что  граф  приписал  это
предварительному знакомству с путеводителем по  Челтнему.  Он  нисколько  не
сомневался в том, что, перед тем как отправиться к нему с визитом, его кузен
постарался запомнить как можно больше интересных  фактов,  чтобы  произвести
благоприятное впечатление на богатую миссис Бэрроуфилд, продемонстрировав ей
свое знакомство с городом.
   Это говорило о том, что Генри Сомеркот Прекрасно справился с  возложенной
на него задачей.  Граф  постарался  не  встретиться  взглядом  с  капитаном,
опасаясь, что кто-нибудь из них не выдержит и громко рассмеется.
   - Было бы любопытно познакомиться с миссис  Форти,  -  ответила  Джулиусу
Жизель.
   - Тогда, может быть, вы разрешите мне представить вас ей завтра утром?  -
спросил Джулиус. - В какое время вы желали бы принимать воды?
   - Наверное, часов десять утра было бы не слишком поздно.
   - Это самое подходящее время, - сообщил ей Генри Сомеркот. - В это  время
все самые интересные гости Челтнема будут подносить кружки  к  губам,  делая
вид,  что  вода  им  помогает.  А  на  самом  деле  они  считают  ее  просто
отвратительной!
   - Она действительно такая нехорошая на вкус? - встревожилась Жизель.
   - Понятия не имею, - ответил капитан Сомеркот. - Я ее никогда не пробовал
и не собираюсь этого делать. Но вот Тальботу, по-моему, следовало бы  начать
ходить в бювет, как только ему станет немного лучше.
   - Хочу сказать со всей решимостью, что не  имею  ни  малейшего  намерения
пить целительную воду! -  твердо  заявил  граф.  -  С  меня  хватит  врачей,
лекарств и прочей чепухи!
   С этими словами он посмотрел на Жизель, и ему показалось,  что  глаза  ее
вдруг засверкали, сказав ему, что, если, по ее  мнению,  воды  из  источника
будут ему полезны,  она  обязательно  попытается  убедить  его  хотя  бы  их
попробовать.
   В предвкушении ожидающей его в будущем битвы, он заметно повеселел.
   - Я могу показать вам еще множество интересных вещей, миссис  Бэрроуфилд,
- продолжал тем временем Джулиус. - В городе чудесная ассамблея, а в  театре
специально в честь приезда герцога Веллингтона будет  поставлена  пьеса  под
названием "Любовь в деревне".
   - А в ней будут играть какие-нибудь знаменитые актеры? - спросила Жизель,
почувствовав, что от нее требуется какая-то реакция на услышанное.
   Джулиус был вынужден признаться в том, что это ему неизвестно.
   - Возможно, в главной роли появится Мария Фут, - вставил Генри Сомеркот.
   И он, и граф Линдерст понимали,  по  какой  причине  этой  актрисе  может
достаться главная роль в театре, патроном которого был полковник Беркли.
   Джулиус продолжил разговор, но остальным джентльменам было очевидно, что,
хотя он и прилагает все силы к тому, чтобы подольститься к "богатой  вдове",
присутствие его кузена и главы семьи заставляет его немного сдерживать  свой
пыл. Время от времени Джулиус бросал на  графа  вызывающий  взгляд,  но  тот
продолжал оставаться все таким же любезным.
   К концу визита  стало  ясно,  что  если  Джулиус  Линд  и  имел  опасения
относительно того, как он будет встречен  графом,  то  теперь  эти  опасения
полностью развеялись.
   По правде говоря, этот молодой джентльмен действительно боялся, что графу
стало известно  не  только  о  том,  как  он  в  последнее  время  добивался
расположения богатых наследниц, но и о том, что в течение последнего года он
взял в долг значительные суммы в надежде, что титул скоро перейдет  к  нему.
Хотя ростовщики затребовали с него  огромные  проценты,  Джулиус  нимало  не
сомневался в том, что граф вскоре умрет от ран, и тогда он без труда  сможет
расплатиться по всем своим долговым обязательствам.
   Однако одного только взгляда на кузена Тальбота было достаточно для того,
чтобы убедиться: он уверенно идет к выздоровлению!
   Хотя Джулиус держался в высшей степени любезно и дружелюбно, мысленно  он
проклинал тот день, когда друзья уговорили графа поехать  в  Челтнем,  чтобы
его прооперировал Томас Ньюэл, один из самых знаменитых хирургов страны.
   Джулиус говорил себе, что, будь судьба к нему хоть немного  благосклонна,
кузен Тальбот должен был бы погибнуть во время сражения при Ватерлоо или, по
крайней мере, умереть потом, когда он отказался от ампутации.
   Все только и говорили, на какой  риск  отважился  граф,  не  послушавшись
полковых докторов и  отказавшись  от  ампутации  ноги.  Даже  когда  раны  с
засевшей в них картечью загноились и у  него  начался  сильный  жар,  он  не
сдался и не принял их рекомендаций! И тем не менее невероятное везение и тут
не оставило графа. Теперь Джулиусу уже казалось, что он не получит графского
титула еще лет сорок, а то и больше.
   Проклиная судьбу, сыгравшую над ним столь  злую  шутку,  Джулиус  пытался
решить, разумно ли  он  поступит,  если  перенесет  свое  внимание  с  Эмили
Клатгербак на эту гораздо более молодую и привлекательную  женщину.  К  тому
же, судя по тому, что он услышал от Генри  Сомеркота,  у  миссис  Бэрроуфилд
состояние гораздо больше, чем у дочери ростовщика, не говоря уже о том,  что
на ее происхождении не лежит никакого пятна.
   Но, с другой стороны, Эмили, говоря словами  поговорки,  была  синицей  в
руках. Мисс Клаттербак недвусмысленно  дала  ему  понять,  что  благосклонно
принимает его ухаживания, а то, что он последовал за нею в  Челтнем,  должно
было наглядно продемонстрировать ей серьезность его намерений.
   Однако при мысли о  том,  что  его  тестем  станет  Эбенизер  Клаттербак,
Джулиуса Линда  начинало  тошнить.  Да  и  сама  Эмили  не  только  была  на
двенадцать лет старше его самого, но и отличалась  крайне  непривлекательной
внешностью, так что перспектива  брачных  отношений  с  ней  заставляла  его
бледнеть и покрываться холодным потом.
   Но  что  еще  оставалось  ему  делать:  его  заимодавцы  становились  все
настойчивее, а долги, несмотря на все те суммы, которые ему удалось вытянуть
из кузена в прошедшем году, достигли просто астрономических размеров.
   Джулиус не мог ни продолжать жить по-прежнему, ни  отказаться  от  своего
привычного образа жизни, поскольку другого просто не мог себе представить.
   Когда Эмили станет его женой, он получит достаточно денег, чтобы  платить
сотням "прелестных чаровниц", которые будут только рады помочь ему забыть  о
том, что он - человек женатый.
   В то же время, если можно было получить  не  уродливую  простолюдинку,  а
хорошенькую  аристократку  и  к  тому  же  более  богатую,  то   стоило   ли
колебаться?
   Джулиус понимал, что ему во всех отношениях будет лучше житься, если  его
родственники, и в особенности граф, не будут возражать против той,  кого  он
выберет в супруги.
   В случае  миссис  Бэрроуфилд  никаких  трудностей  не  возникнет,  а  вот
всеобщую реакцию на бедняжку Эмили он слишком легко мог себе представить!
   Когда Жизель поднялась со стула и сказала,  что  пройдет  к  себе,  чтобы
прилечь перед обедом, Джулиус тоже встал.
   Он принял решение.
   "Я никогда не боялся рисковать!" - сказал он себе.
   Прощаясь с Жизелью, он задержал ее руку в своей  чуть  дольше,  чем  того
требовали приличия, и полным искренности голосом сказал, что  будет  считать
минуты до следующей встречи с нею - в десять часов завтрашнего  утра.  -  Вы
очень добры, сэр, - ответила Жизель, делая ему реверанс.
   Джулиус с преувеличенной обходительностью поднес ее пальцы к своим губам.
   Она пошла от него по длинному коридору к еще одной  большой  комнате  для
гостей, которую с этого дня отвела ей в Немецком коттедже миссис Кингдом.
   Немного позже, увидев, как за Джулиусом закрылась входная  дверь,  Жизель
поспешно вернулась в спальню графа.
   Она  порывисто  вбежала  в  комнату  и,  не  обращая  внимания  на  Генри
Сомеркота, который как раз прощался со своим другом, протянула к  графу  обе
руки.
   - Я... все сделала правильно? - спросила она. - Все получилось  так,  как
вы хотели? Как вы считаете: он поверил?
   - Ты была само совершенство! - тихо ответил граф.

Глава 4

   - Доброй ночи, миссис Бэрроуфилд.
   - Доброй ночи, мистер Линд, и огромное спасибо вам за то, что вы  сегодня
меня сопровождали.
   - Это мне следует благодарить вас за то удовольствие, которое я  получил,
находясь в вашем обществе, - ответил Джулиус. - Мне только жаль, что мы  так
мало времени могли провести вместе, миссис Бэрроуфилд.
   Он особо подчеркнул последние слова, чтобы нельзя было усомниться в  том,
что он имеет в виду, и, взяв Жизель за руку, крепко сжал ее пальцы.
   Пока Жизель лихорадочно пыталась придумать, как можно  ему  ответить,  он
тихо добавил:
   - Мне так много надо сказать вам... Я очень надеялся, что сегодня вечером
у меня будет возможность это сделать.
   Жизель опасливо оглянулась на дворецкого и лакея, которые стояли в дверях
особняка позади них, и поспешно высвободила  свою  руку.  Вышколенные  слуги
распахнули двери, как только экипаж остановился у парадного подъезда.
   Ей не нужно было ничего говорить: он и так понял, о чем она подумала.
   - Позвольте мне, - сказал Джулиус, - зайти за вами в десять  утра,  чтобы
проводить в бювет.
   Он склонил свою темноволосую голову,  и  сквозь  тонкую  кружевную  ткань
перчатки Жизель ощутила теплое  прикосновение  его  губ.  Сделав  над  собой
огромное усилие, она едва слышно пролепетала:
   - Еще раз благодарю вас... И... мне надо идти...
   Ей удалось высвободить руку, и она поспешно поднялась по ступеням.
   Хотя она и не оглядывалась,  но  инстинктивно  чувствовала,  что  Джулиус
стоит на месте, провожая ее взглядом. Только когда она была уже на  середине
лестницы и услышала, как позади  нее  закрылась  дверь,  она  могла  наконец
избавиться от него и его настойчивого взгляда.
   Едва справившись с желанием вытереть то место,  к  которому  прикоснулись
его губы, она еще быстрее заспешила вверх по ступеням к лестничной  площадке
и замедлила шаги только у дверей, которые вели в спальню графа.
   "Может быть, он уже спит", - подумала она.
   Но перед  тем,  как  ей  уехать,  он  настоятельно  требовал,  чтобы  она
обязательно  зашла  к  нему,  как  только  вернется  с  ассамблеи,  куда  ее
сопровождал Джулиус.
   Жизель осторожно повернула ручку двери и открыла ее. Тут же она  увидела,
что у огромной кровати с балдахином горят свечи, а граф сидит в  подушках  и
явно не спит.
   Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и была уже на полпути  к  его
кровати, когда он сказал:
   - Ты очень припозднилась! В его голосе звучали сердитые нотки,  и  Жизель
поспешно ответила:
   - Извините, ваша милость. Уйти раньше было просто невозможно.
   - Что значит "невозможно"?!
   - Так много... надо было... увидеть.... Полковник Беркли представил  меня
большому количеству людей.
   - Зачем он это сделал?
   - Кажется, он просто хотел проявить любезность... И еще - заставить  всех
поверить в то, что я действительно состою с ним в дальнем родстве.
   Дойдя до кровати, Жизель остановилась и заглянула графу в лицо.
   Она была необыкновенно привлекательна, он понял это еще  до  со  отъезда,
когда Жизель зашла с ним попрощаться.
   На ней было платье из бледно-розового газа, подол которого был  присобран
и виде фестонов, отделанных небольшими  рюшами  из  кружева,  украшавшего  и
корсаж, и края рукавов.
   Вокруг шеи у  нее  было  скромное  колье  с  аквамаринами,  цвет  которых
перекликался с ее необычными зеленовато-синими глазами.
   - Рассказывай, что  происходило  и  как  тебе  понравилась  ассамблея,  -
нетерпеливо приказал граф.
   -  Помещения  курортной  ассамблеи  показались  мне  очень  красивыми,  -
ответила Жизель, - но все только и  говорят  о  новом  здании,  а  о  старом
отзываются довольно презрительно.
   Слабо улыбнувшись, она добавила:
   - Наверное, из-за скорого закрытия правила  сегодня  соблюдались  не  так
строго, как обычно.
   - Какие еще правила? - спросил граф.
   - Полковник Беркли  сказал  мне,  что  в  ассамблее  были  запрещены  все
азартные игры - и в карты, и в кости. А сегодня  вечером  некоторые  леди  и
джентльмены играли в экарте.
   Немного замявшись, Жизель проговорила:
   - А я не знала... что мне делать.
   - Что ты этим хочешь сказать? - осведомился граф.
   - Полковник Беркли предложил, чтобы я тоже поиграла, и, конечно, я начала
отказываться, но он и слышать ничего не пожелал.  Он  сказал  мне:  "Я  буду
вашим банкиром. Всем известно, что когда прелестная  дама  играет  в  первый
раз, то непременно выигрывает!" Жизель развела руками.
   - Я не сумела ему отказать, он был так настойчив. И потом я  решила,  что
если буду слишком упорно отказываться, то мистер Линд  подумает,  что  я  не
настолько... богата, как... ему сказали.
   - Я могу понять твое затруднение, - согласился граф.
   - Я выиграла, - продолжила рассказ Жизель. - Или, по  крайней  мере,  так
мне сказал полковник. Но на самом деле я так толком и не поняла смысл игры.
   - И сколько же ты выиграла?
   - Десять гиней.
   Жизель обеспокоенно посмотрела на графа.
   - Что мне теперь делать? Он не позволил мне отказаться взять деньги.  Мне
показалось бессмысленным устраивать из-за  этого  сцену:  ведь  мистер  Линд
считает меня такой богатой!
   - И что же ты сделала? - с любопытством спросил граф,  которому  вся  эта
ситуация казалась весьма забавной.