видеть:
молодая незнакомка в отчаянии пыталась вырваться из объятий мужчины.
   В насильнике маркиз без труда узнал одного  из  завсегдатаев  скачек.
Типа этого, называвшего себя  сэром  Джоселином  Трентоном,  можно  было
обнаружить в баре во время каждых скачек; он и его приятели принадлежали
к числу тех людей, которые всеми правдами и не  правдами  уклонялись  от
соблюдения правил жокей-клуба.
   Сэр Джоселин был настолько поглощен  намерением  поцеловать  женщину,
бившуюся в его объятиях, что даже не заметил появления маркиза.
   Поэтому Торилья увидела его первым.
   - Помогите мне! Помогите! - взмолилась она.
   Двумя шагами маркиз пересек  небольшую  комнатушку  и,  схватив  сэра
Джоселина за плечо, развернул его лицом к себе.
   - Убирайтесь отсюда! - рявкнул Хэвингэм.
   - Какого черта?! -  разъярился  сэр  Джоселин.  -  Кто  вам  позволил
вмешиваться...
   Но тут он понял, к кому обращается, и умолк.
   - Убирайтесь!
   Маркизу больше не пришлось повторять это слово.
   Сэр Джоселин приоткрыл было рот, словно собравшись  то  ли  объяснить
свое поведение, то ли оспорить право маркиза отдавать ему приказания, но
тут же передумал.
   Негодуя, но и не медля, теряя  остатки  достоинства,  он  выбежал  из
комнаты, и каблуки его застучали по дубовой лестнице.
   Маркиз посмотрел на спасенную им женщину и тотчас оценил ее молодость
и красоту.
   Светлые волосы незнакомки рассыпались по плечам, спускаясь  почти  до
груди, а глаза, круглые от ужаса, казалось, занимали половину лица.
   Она шагнула от стены и промолвила с дрожью в голосе:
   - Благодарю вас.., благодарю вас за то, что вы.., спасли меня.  Я  не
знала.., я не знала, что.., делать.
   - Бы попали в ужасное положение, - согласился маркиз. - Но теперь ваш
обидчик не вернется, только заприте свою дверь и  больше  не  открывайте
ее.
   - Я.., это было очень.., глупо с  моей  стороны..,  но  я  просто  не
думала.., мне не могло и присниться.., что на свете существуют..,  такие
мужчины.
   Маркиз не мог сдержать улыбку.
   - Ну а теперь, когда вы знаете, что это не так, больше  не  забывайте
об осторожности.
   - Я.., буду осторожна, - ответила она, - и еще раз  благодарю  вас..,
очень-очень.
   - Тогда давайте спать и забудем о случившемся, - успокоил ее  маркиз,
словно ребенка.
   Он вышел в коридор, закрыв за  собой  дверь,  и  ключ  в  замке  юной
соседки повернулся прежде, чем он успел войти в свою комнату.
   Отходя ко сну, маркиз решил, что вполне может понять сэра  Джоселина,
воспылавшего страстью к красавице, ночевавшей за соседней дверью.
   Подгулявший дворянчик сказал, что давно не видел подобной женщины,  и
маркиз был солидарен с ним.
   Ему захотелось узнать, кто она и почему путешествует  в  одиночестве.
Тут он вспомнил, что сэр Джоселин назвал незнакомку мисс Клиффорд.
   "Фамилия довольно обычная, - подумал маркиз,  -  и  она,  безусловно,
принадлежит  леди,  волосы  которой  светятся  как   весеннее   солнце".
Неожиданный поэтический оборот вызвал в душе Хэвингэма умиротворение,  и
он уснул.

***

   Прошло немало времени, прежде чем испуганное сердце Торильи  забилось
ровнее, и, возвратившись в постель, она еще долго дрожала.
   Ей трудно было представить, что джентльмен может  попытаться  обманом
проникнуть в ее спальню.
   Она заметила его внимание к себе еще  в  кофейне,  где  этот  человек
сидел в компании прочих джентльменов. По мере того как  менялись  блюда,
они становились все развязнее. Торилья поняла, что там пьют без меры.
   Она сидела с другими пассажирами дилижанса за столом в дальнем  углу;
некоторые мужчины пили эль, а дамы ограничивались водой.
   Путешествующих в дилижансе обслуживали последними, пищу  им  подавали
холодную и не ублажали аппетитными блюдами, которые  подавали  остальным
посетителям.
   Торилья слишком устала, чтобы чувствовать голод,  однако  она  теряла
терпение, ибо каждого блюда приходилось ожидать слишком  много  времени,
поскольку слуги не были заинтересованы в таких клиентах, как она.
   Девушка уже решила, что так и  не  дождется  десерта,  когда  мужской
голос спросил:
   - Разрешите представиться?
   Подняв  глаза,  она  увидела   перед   собой   джентльмена,   цинично
разглядывавшего обед.
   - Я сэр Джоселин Трентон,  -  продолжал  он,  явно  желая  произвести
впечатление. - Не соблаговолите ли выпить со мной стаканчик вина?
   - Нет.., спасибо сэр.
   - Нет - это не ответ, - возразил сэр Джоселин.  -  Вот  что,  давайте
знакомиться.
   - Я могу только повторить: нет, благодарю вас, - ответила Торилья.
   Сэр  Джоселин  как  раз  намеревался  возобновить  атаку,   когда   с
противоположного конца комнаты его окликнул кто-то из друзей.
   Он отвернулся от девушки, и она, подстегнутая страхом,  выскочила  из
кресла, а затем из кофейни, не замеченная сэром Джоселином.
   Заперев дверь спальни, она почувствовала себя в безопасности.
   Она слышала, как постоялец  за  стеной  говорил  с  кем-то,  по  всей
видимости, своим камердинером.
   "Должно быть, приехал на скачки, -  подумала  она,  -  иначе  знатный
господин не стал бы останавливаться в сельской гостинице".
   Когда два года назад они с отцом  ехали  на  север,  гостиницы  почти
пустовали.
   Среди немногих постояльцев можно было видеть  в  основном  торговцев,
ремесленников или фермеров, не слишком интересных как внешне,  так  и  в
качестве собеседников.
   Поэтому   теперь   девушка   смотрела   восхищенно   на    элегантных
джентльменов, явившихся по окончании скачек.
   Как же давно видела она в последний раз пышные  муслиновые  галстуки,
палевые  панталоны,  туго  обтягивавшие  ноги,  и   гессенские   сапоги,
блестящие, словно зеркало.
   Черные священнические одежды отца да грязные лохмотья шахтеров -  вот
и все, что она видела эти два года.
   Но можно  ли  было  ожидать,  что  мужчина,  претендующий  на  звание
джентльмена, способен повести себя так, как сэр Джоселин!

***

   Пассажиров  дилижанса  разбудили  в  пять  тридцать  утра.  Горничная
постучала в дверь Торильи.
   - Завтрак ждет, мисс!
   Однако девушка уже давно не спала.
   Она то и дело просыпалась, представляя себе, как сэр Джоселин тянется
к ней руками, от которых ей не удавалось увернуться.
   - Чем скорее я покину это место, тем лучше, - сказала она вслух.
   Одевшись, Торилья убрала ночную  рубашку  в  маленький  саквояж,  где
находились вещи, необходимые ей для ночлега.
   Торилья не думала, что кто-нибудь из посетителей скачек поднимется  в
этакую  рань.  Тем  не   менее,   приступив   к   невкусному   завтраку,
приготовленному  для  нее  и  других  пассажиров  дилижанса,   она   все
поглядывала на дверь  кофейни,  опасаясь  неожиданной  встречи  с  сэром
Джоселином.
   Только когда дилижанс отъехал  от  "Пепигана",  Торилья  вздохнула  с
облегчением.
   Она теперь стала опытнее, получив весьма полезный и памятный урок.

***

   Маркиз отлично позавтракал у себя  в  комнате  и  в  девять  тридцать
покинул гостиницу с новой четверкой лошадей. Они были полны  свежих  сил
и, так же как их владелец, рвались в дорогу.
   День выдался ясный. Воздух еще пощипывай  щеки,  но  утреннее  солнце
пригревало, напоминая о приближении лета.
   Пока Джим убирал  вещи  в  добротный  кожаный  чемодан,  маркиз,  уже
одетый, вышел на площадку и заглянул в соседнюю комнату.
   Дверь была открыта, и он успел заметить, что номер пуст.
   Маркизу припомнился какой-то шорох, доносившийся до него  сквозь  сон
на рассвете.
   Легкие звуки не смогли пробудить маркиза, и он отметил про себя,  что
спасенная им вчера девушка наверняка путешествует в дилижансе.
   Экипаж  отбыл  в  шесть  утра,  но   оставшиеся   гости   "Пелигана",
несомненно, проведут еще один день на скачках.
   Не желая еще раз встретиться с сэром  Джоселином,  Хэвингэм  не  стал
задерживаться во дворе, куда более оживленном, чем вчера. Из конюшен как
раз выводили коней,  чтобы  начать  запрягать  их  в  фаэтоны,  почтовые
кареты, ландо и кабриолеты.
   Конюхи, приезжие и местные перекрикивались друг с  другом,  а  хозяин
гостиницы сновал туда и сюда со  счетами,  на  выписку  которых,  должно
быть, потратил полночи.
   Не забыв о щедрых чаевых, маркиз спешно отъехал, чтобы  выбраться  на
дорогу прежде, чем  движение  станет  оживленным;  до  следующего  места
назначения ему предстояло преодолеть неблизкий путь.
   День складывался удачно. Заказанной Гаррисом ленч,  которым  Хэвингэм
насладился в очередной почтовой гостинице, оказался тем более  приятным,
что был сдобрен  великолепным  кларетом,  купленным  слугой  у  местного
землевладельца. Маркиз приобрел несколько дюжин бутылок и велел отослать
их на юг, несколько увеличив тем самым и без  того  внушительные  запасы
вин, хранившихся в его погребах.
   Он даже решил угостить им принца, считавшего себя знатоком  по  части
горячительных напитков.
   Путешествуя, маркиз задумал устроить небольшой, но веселый  обед,  за
которым гостям будут предложены самые разнообразные  вина  и  непременно
шампанское, особенно ценимое принцем.
   Он уже составил в уме список гостей и даже меню, но вдруг вспомнил  о
своей  будущей  жене.   Как   поступить,   если   леди   Берил   захочет
присутствовать на подобной вечеринке?
   В конце концов маркиз решил, что присутствие женщины  на  обеде,  где
предметом общего интереса  будут  вина  и  яства,  несомненно,  окажется
нежелательным.
   А потом пришел к заключению: чем раньше Берил поймет,  что  во  время
холостяцкой вечеринки ей следует самой позаботиться о  себе,  тем  будет
лучше.
   Думая о своей  суженой,  Хэвингэм  вспомнил,  как  была  разочарована
маркиза, узнав о его выборе.
   Он предвидел это, еще отправляясь на  север,  однако  не  мог  забыть
печаль в глазах матери.
   "Ничего, женюсь, и она снова будет  счастлива,  -  старался  ободрить
себя Хэвингэм, - а когда у нас родятся дети,  ей  будет  кого  любить  и
пестовать".
   И тут он впервые осознал, что образ жизни, который вела  до  сих  пор
Берил, едва ли способен вызвать к ней расположение матери.
   Он ведь сам называл ее душой каждого приема.
   Берил  всегда  была  окружена  толпой  восхищенных  обожателей:   они
реагировали на каждую ее шутку,  явно  преувеличивая  ее  наклонности  к
остроумию.
   И как бы в утешение себе маркиз подумал; "У нас  одинаковые  вкусы  и
жизненные принципы".
   Чем не основание для брака?
   Близился вечер, однако до "Георгия и Дракона", где  маркиз  собирался
остановиться, надо было еще ехать и ехать.
   Огибая поворот узкой, обсаженной зелеными изгородями дороги, Хэвингэм
заметил впереди какое-то движение.
   Он немедля осадил свою упряжку на полном ходу.
   - Там что-то случилось!
   - С дилижансом, милорд; - сказал Джим.
   Они подъехали ближе. Дилижанс накренился набок под немыслимым углом с
левой стороны дороги. Он только что столкнулся с каретой, возле  которой
метались две ошалевшие лошади.
   Заросли изгороди не дали  экипажу  перевернуться,  но  привязанный  к
крыше дилижанса багаж оказался на дороге. Вокруг него с  писком  сновали
белые цыплята, выбравшиеся из корзинки.
   Жалобам птенцов вторило блеяние зашитой в мешок овцы, лежавшей  вверх
тормашками на травянистой обочине.
   Вокруг раздавались причитания женщин  и  проклятия  мужчин.  Владелец
кареты, разъяренный джентльмен средних лет,  на  чем  свет  стоит  ругал
кучера дилижанса.
   Последний при активной помощи кондуктора отвечал ему тем же.
   Маркиз не долго взирал на эту суматоху.
   Проехать было невозможно, и, поскольку никто  не  собирался  что-либо
предпринимать, он передал поводья конюху.
   Не торопясь сошел на дорогу и чистым, ясным голосом велел  бранящимся
немедленно закончить конфликт:
   - Эй, вы, дураки, берите под уздцы своих коней!
   Владелец кареты и кучер дилижанса удивленно воззрились на него.
   - К лошадям! - еще раз приказал маркиз, неожиданно  быстро  добившись
повиновения.
   Бросив взгляд на мужчину,  слезавшего  с  крыши  дилижанса,  Хэвингэм
показал на тех, кто мог лишь высунуться  в  окно,  не  имея  возможности
выбраться из накренившегося экипажа.
   - Все наружу! - распорядился маркиз. - А  потом  выправьте  дилижанс,
если не хотите провести здесь всю ночь.
   Его решительность заставила мужчин взяться за дело.
   Толстуха фермерша, выбравшаяся с их помощью первой, запричитала:
   - Ой, цыпки мои.., ой, мои бедненькие цыпки, всех передавят...
   Она настояла, чтобы спасители сначала приняли у нее корзинку, где еще
оставалось несколько однодневных цыплят, которых она, вероятно, везла на
рынок. А затем стала выражать недовольство:
   - Просто позор, как нас возят эти  кучера!  Чтой-то  с  ними  надобно
делать, вот что!
   - Полностью согласен с вами, мэм, - поддержал ее маркиз.
   Женщина  вернулась  к  своим  тревогам  и   цыплятам.   Хэвингэм   же
сосредоточил внимание на пожилом  джентльмене,  который,  содрогаясь  от
негодования, выбирался из экипажа и при этом утверждал, что в  его  теле
сломана каждая косточка.
   За ним последовали еще трое  мужчин,  и  наконец  маркиз  увидел  под
несколько примявшимся капором овальное личико с огромными  перепуганными
глазами.
   Торилья выбралась наружу с такой легкостью, что едва  прикоснулась  к
рукам двоих мужчин, готовых предложить ей помощь.
   Оказавшись на дороге, она взглянула вверх и заметила маркиза.
   Румянец заиграл на ее бледных щеках,  когда  Хэвингэм  снял  шляпу  с
высокой тульей и сказал:
   - С новым свиданием, мисс Клиффорд!
   От смущения девушка не могла найти нужных  слов,  и,  бросив  на  нее
взгляд из-под ресниц, маркиз возобновил улаживание дорожного инцидента.
   Лошадей, запряженных в карету, уже успокоили, Итоном, не  допускающим
возражений,  маркиз  велел  их  владельцу,  джентльмену   средних   лет,
отправляться.
   - Я подам на компанию в суд за ущерб, нанесенный моей повозке, -  все
еще кипел он гневом.
   - Сомневаюсь, что вы получите компенсацию,  -  высказал  свое  мнение
маркиз. - Но попытаться, конечно, можно.
   - Кучер пьян, это же совершенно очевидно, - доказывал джентльмен.
   - Они всегда пьяны, - заметил маркиз,  отходя  прочь.  Разговор  явно
наскучил ему.
   Теперь, расчистив одну сторону дороги, маркиз вполне  мог  продолжить
путь. Тем не менее сперва он заставил ехавших на крыше дилижанса  мужчин
вытолкнуть непослушный экипаж на дорогу.
   - И езжай впредь поосторожнее! - наказал маркиз кучеру.
   Его  побагровевшее  лицо   подтверждало   справедливость   брошенного
обвинения.
   Дабы смягчить суровость своих слов, маркиз вручил ему гинею, и  кучер
тотчас рассыпался в благодарностях.
   Дилижанс поставили на дорогу,  цыплят  собрали  в  корзину,  все  еще
блеявшая  овца  заняла  свое  место  на   крыше,   и   пассажиры   стали
рассаживаться.
   Маркиз подошел к Торилье, стоявшей чуть поодаль от всех.
   - Известно ли вам, где вы остановитесь сегодня вечером?
   - В гостинице, которая называется "Георгий и Дракон".
   - Тогда я отвезу вас, потому что сам еду туда.
   Торилья поглядела в сторону дилижанса, а потом снова на маркиза.
   - Я.., я бы и рада, но...
   - Никаких "но" быть не может, - возразил  Хэвингэм.  -  Все  приличия
будут соблюдены, к тому же  вы  доберетесь  до  гостиницы  быстрее  и  с
большим комфортом, чем в этой старой колымаге!
   Торилья улыбнулась в ответ и потянулась было  к  саквояжу,  стоявшему
возле нее на обочине дороги.
   - Оставьте, - сказал маркиз.
   Он помог девушке подняться в фаэтон, обошел его с  другой  стороны  и
принял поводья у соскочившего вниз Джима.
   Конюх взял саквояж  и  сел  на  сиденье  позади  навеса.  Они  плавно
покатили, вскоре оставив далеко позади сцену закончившегося инцидента.
   Маркиз молчал. Торилья искоса взглянула на него. Он произвел  на  нее
такое  впечатление   своей   мужественностью   и   красотой,   что   она
почувствовала даже некоторую робость.
   Возможно, причина  этого  крылась  в  горделивом  повороте  головы  и
надменном выражении лица, словно бы все  и  вся  вокруг  было  ниже  его
достоинства.
   В классических чертах и морщинах, пролегших от носа к обеим  сторонам
рта, девушка усмотрела отметину цинизма или даже пресыщенности.
   Она вдруг почувствовала себя очень юной  и  неопытной,  и  уже  стала
сожалеть о том, что не  осталась  в  дилижансе,  а  приняла  предложение
незнакомца.
   Но  когда  он  взглянул  на  нее  с   улыбкой,   Торилье   совершенно
безосновательно показалось, что взошло солнце.
   - С вами все в порядке? - спросил он, - Ваши кони великолепны, сэр! -
промолвила она.
   - Рад, что вы так считаете.
   - Я не видела лошадей лучше, чем эти, если не считать, пожалуй,  тех,
что были у вас вчера.
   Заметив удивление в его глазах, Торилья объяснила свои слова:
   - Я люблю лошадей и зашла в конюшню в  ожидании  дилижанса,  там  мне
сказали, что великолепная четверка гнедых принадлежит Александру Эбди. -
Помедлив, она спросила:
   - Наверно, это и есть вы?
   - Таково мое имя, - кивнул маркиз.
   - Тогда мне бы хотелось... Я должна... еще раз поблагодарить вас.
   - Какие пустяки! Забудем об этом, - ответил маркиз. - Но мне хотелось
бы узнать, кто вы.
   - Меня зовут Торилья Клиффорд.
   - Торилья? - переспросил маркиз. - Мне не приходилось  слышать  такое
имя.
   Оно идет вам.
   Заметив, что даже столь незначительный комплимент бросил ее в краску,
он решил впредь быть осмотрительней и не смущать и без  того  напуганную
девушку.
   Общение со столь юным созданием было для маркиза  непривычно,  однако
он успел ощутить, что имеет дело с исключительной особой, и не только  с
точки зрения внешности.
   Итак, прошлой ночью он не ошибся, посчитав,  что  это  очаровательное
существо к тому же обладает тонкой организацией.
   Именно  такого  качества  маркиз  не  находил  у  девиц,   коими   их
родители-аристократы досаждали ему по пути на север.
   Хэвингэм стал рассказывать о своих лошадях - о месте их покупки, о их
родословной. Он заметил, что Торилья в отличие от большинства женщин  не
изображает интерес, а действительно разбирается в предмете разговора.
   Девушка задала ему несколько вполне разумных вопросов, из чего  можно
было заключить, что она увлечена лошадьми и  знает  толк  в  скачках.  И
Хэвингэм загорелся желанием немедля узнать, кто она и откуда.
   Он ведь не знал, что граф Фернлей содержал отличную конюшню, а  Берил
и Торилья в  детстве  любили  поспорить  с  мальчишками-конюхами  насчет
победителя заезда.
   Но вот перед ними возник "Георгий и Дракон". Эта гостиница в  старину
именовалась почтовой станцией и  слыла  пристанищем  разбойников.  Когда
фаэтон был уже на подступах к ней, маркиз сказал:
   - Раз уж мы оба останавливаемся здесь, я буду  весьма  польщен,  мисс
Клиффорд, если сегодня вечером вы согласитесь пообедать со мной.
   Девушка удивленно посмотрела на него, и маркиз объяснил:
   -  У  меня  здесь  своя  комната,  и   я   совершенно   уверен,   что
приготовленный  для  меня  обед  окажется  намного  вкуснее,   чем   для
пассажиров дилижанса.
   - Не буду спорить, если сравнивать со вчерашним обедом,. - улыбнулась
Торилья.
   - Значит, вы отобедаете со мной?
   В ее голубых глазах появилась тревога.
   - А не будет ли это.., плохо?
   - Плохо?
   - Я.., я путешествую.., одна.., и не знаю... что мне можно  делать...
Например, можно пи принимать такое предложение от человека,  которому  я
не была представлена.
   Девушка пребывала в нерешительности и,  конечно  же,  опасалась  быть
осмеянной.
   Но маркиз отреагировал на ее слова самым серьезным образом:
   -  Мне  кажется,  мисс  Клиффорд,  наше  знакомство   можно   считать
официальным, учитывая необычность  предшествовавших  ему  обстоятельств.
Более  того,  находясь  подле  меня,  вы  сумеете  избежать  приставаний
сомнительных личностей, нередко посещающих кофейни.
   От  воспоминания  о  прошлой  ночи  Торилья  содрогнулась,   что