ешана,  ему
нужно было поговорить с ним о разных делах. Но среди многочисленной  публики
Дешана не было.
   Проходя к своему столику около сцены, он перебросился несколькими словами
с друзьями. Затем, достав из кармана листки бумаги, разложил их на  столе  и
начал править статью, которая  должна  была  появиться  в  следующем  номере
журнала "Плюм".
   Пьер остался недоволен тем, как она написана, и один из вопросов, который
он собирался обсудить с Дешаном, был как раз о том, чтобы улучшить  качество
публикуемых статей. По его мнению, журнал стал банальным и менее интересным,
чем в прошлом году.
   Помещение быстро заполнялось, хотя в обычные дни здесь собиралось не  так
много посетителей, как в конце недели.
   Кто-то присел к фортепиано и исполнил весьма слабое сочинение. Если бы  в
это время здесь находились поэты, у них вряд ли возникло бы  желание  читать
свои стихи - по крайней мере, в начале  вечера:  обычно  это  происходило  в
разгар встречи или ближе к ее завершению.
   Пьер закончил править статью  и  заказал  второй  стаканчик  вина,  когда
неожиданно заметил Жозефа Пеладана, направляющегося к его столику. Несколько
секунд  Пьер  смотрел  на  приближавшегося  Жозефа,  невольно  любуясь   его
эксцентричным видом.
   Поверх черного сюртука странного покроя на груди Пеладана была  массивная
золотая цепь с брелоком, украшенным магическими эмблемами, крестами,  розами
и крылатыми ассирийскими быками.
   - Жозеф! Вот приятная неожиданность! - воскликнул Пьер.
   - Я так и думал, что встречу здесь либо тебя, либо Дешана, - сказал Жозеф
Пеладан. - Со мной Лео Таксиль.
   - Давно, давно мы не встречались, - заметил Пьер.
   Он знал, что Лео Таксиль  изобретательный,  но  не  очень  добросовестный
издатель, публицист с огромным опытом, и его настоящее  имя  Габриэль-Антуан
Жогар Паж. Во Франции Таксиль стал известен как  обличитель  оккультизма.  У
него был необычный талант распространять самые нелепые истории,  и  в  своей
работе он придерживался принципа: чем больше лжи, тем  охотнее  читатели  ее
проглотят.
   Пьер его не уважал,  но  должен  был  признать,  что  Лео  сумел  внушить
огромному кругу людей, в  том  числе  и  церковникам  во  Франции  и  за  ее
пределами, что черная магия и масонство неотделимы друг от друга.
   Лео Таксиль опубликовал огромное количество своих  произведений,  и,  как
говорят, именно они убедили папу римского издать энциклику против масонства.
   В  предыдущем  году  Таксиль  выпустил  имевшую   большой   успех   серию
псевдооткровений, последняя книга этой серии называлась "Есть ли  женщины  в
масонстве?".
   Беседуя с ним за столом, Пьер окончательно  убедился,  что  если  Таксиль
прибег к помощи Жозефа Пеладана, значит, у него созрел какой-то новый  план,
несомненно для него выгодный.
   - Что я могу для вас сделать? - спросил Пьер после того, как они заказали
вино, и добавил:
   - Для нас, Жозеф, несомненно большая честь, что ты снова  посетил  "Солей
д'Ор" после долгого отсутствия.
   - Тебе хорошо известно, что я не могу  забыть  о  символистах,  -  сказал
Жозеф Пеладан, - но в последнее время я увлекся и другими идеями.
   - Я знаю, - улыбнулся Пьер.
   Он  смолк  и  посмотрел  на  Пеладана,  который  через  некоторое   время
продолжил:
   - Лео убедил меня, что я должен заняться более широким кругом проблем. Он
говорит, что тайные оргии, которые происходят в  масонских  ложах,  достигли
такого размаха, что только люди моего положения и влияния в  обществе  могут
бороться с этим злом.
   - Разве сейчас приверженцев культа сатаны и черной  магии  стало  больше,
чем прежде? - спросил Пьер с некоторым сарказмом.
   - Намного больше! - ответил ему Лео Таксиль. - Служение сатане  захватило
всю Францию. В последнее  время  очень  распространились  колдовство,  культ
дьявола и богохульные масонские обряды, но главное  -  приношение  в  жертву
людей. Все это набирает такую силу, что  в  конце  концов  рано  или  поздно
погубит страну.
   И хотя Пьер знал манеру Лео Таксиля всегда  все  преувеличивать,  тем  не
менее в его словах, безусловно, была большая доля истины.
   Пьер слышал, что многих церковных иерархов и  ученых  серьезно  беспокоят
модные  увлечения  всем  сверхъестественным   -   одновременно   с   широким
распространением во Франции антиклерикализма. Колдовство и  мистика  владели
воображением многих художников  и  одаренных  молодых  людей,  а  поголовное
увлечение таинственными, потусторонними силами снискало Парижу дурную  славу
центра черной магии.
   Парижская  пресса  регулярно  рассказывала  о   заклинаниях,   колдовских
действах и таинственных ритуалах; один из парижских журналистов даже описал,
как его с завязанными глазами привезли в какой-то парижский дом, где он стал
свидетелем сатанинской мессы и оргии, которая за ней последовала.
   - Чем я могу вам помочь? - спросил Пьер.
   - Лео начинает регулярное издание под названием "Сатана  и  девятнадцатый
век", которое будет разоблачать все извращения и омерзительные стороны  этих
культов, - произнес Жозеф Пеладан. - И  мы  хотим,  чтобы  "Плюм"  и  другие
известные журналы его поддержали.
   Пьер про себя улыбнулся.  Он  не  сомневался,  что  Таксиль  сделает  все
возможное, чтобы новое издание стало бестселлером. Если же еще  создать  ему
бесплатную рекламу в широкой печати, то это явно пойдет на пользу дела.
   - Я поговорю обо всем с Леоном, - сказал Пьер, стараясь выиграть время. -
К тому же, если бы мы видели сигнальный экземпляр, было бы проще решить, что
и как сделать.
   - Завтра вы его получите, - с готовностью отозвался Лео Таксиль. - Я бы и
сегодня вам его доставил, но сигнал еще не поступил из типографии.
   - У вас, видимо, есть много нового материала? - спросил Пьер. -  В  своих
книгах вы ведь уже довольно скрупулезно изложили суть этой темы.
   - Я расскажу вам о таких вещах, которые вы и представить себе не  можете,
- сказал Таксиль. Например, я слышал  об  опытах,  которые  проводят,  чтобы
отделить дух или душу человека от его тела и заменить стихийным началом.
   - И что, это возможно? - цинично спросил Пьер.
   Таксиль пожал плечами.
   - Это,  конечно,  совершенно  новое  направление.  Для  этого  используют
наркотики, служат черную мессу и вызывают дух сатаны.
   Он говорил, упиваясь тем, что знал, и Пьеру  это  было  неприятно.  Желая
переменить тему разговора, он обратился к Жозефу Пеладану.
   - Сегодня я говорил о вас и об ордене "Креста и Розы".
   Как Пьер и ожидал, Пеладан осведомился, с кем именно.
   - С одной американкой, которая сегодня вечером звана  на  обед  вместе  с
вашим другом маркизом Станисласом де Гаитой.
   - Он мне больше не друг, - резко возразил Жозеф Пеладан.
   - Не друг? - удивился Пьер. - С каких пор?
   - Несколько месяцев назад я порвал с Гаитой, - объяснил Пеладан. -  Я  не
одобряю ни его действий, ни поведение его друзей.
   - Чем же они занимаются? - заинтересовался Пьер.
   Прежде чем Пеладан успел ответить на его  вопрос,  Лео  Таксиль  поспешно
вставил:
   - Они изучают секреты алхимии, оккультные науки и вызывают духов.  Я  уже
вам говорил, в настоящий момент их цель  -  переселить  стихийное  начало  в
человеческое тело, из которого предварительно изгнана его собственная  душа.
Пьер замер, услышав это.
   - Вы имеете в виду, - опомнившись, уточнил он изменившимся голосом, - что
Гаита стал сатанистом?
   - Ну конечно, поэтому мы и расстались, - ответил Пеладан.
   - Однако в последнем эксперименте он ничего не сумел добиться, - вмешался
Лео Таксиль. - Переселение душ возможно только в том  случае,  когда  жертва
эксперимента девственница, чиста  и  непорочна.  -  Иронически  засмеявшись,
Таксиль добавил:
   - А где, как ты думаешь, Гаита найдет в Париже такую девушку?
   Пьер мгновенно вскочил на ноги.
   - Скажите, - обратился он к Лео Таксилю, и голос его стал резким,  -  где
проходят эти сборища?
   - Черную мессу обычно совершают в освященной церквушке, - сказал Таксиль.
   - Я знаю, - раздраженно заметил Пьер. - Но где?  Где  это  происходит?  -
торопливо допытывался он.
   - В чем дело, Пьер? - удивился Жозеф Пеладан.
   Опустив руку на плечо Таксиля, Пьер потребовал:
   - Адрес!
   - Дом графа де Рошгюда на Лесном проспекте, на пересечении с  Енисейскими
полями.
   Пьер стремительно повернулся и заспешил к выходу. Не доходя до двери,  он
увидел за столиком группу молодых анархистов; одного из них  он  знал  очень
хорошо. Пьер остановился.
   - Жак, у тебя пистолет с собой? - спросил он.
   - Да, а что? - ответил Жак вопросом.
   - Тогда идем со мной, ты мне очень нужен.
   Вокруг слышались странные незнакомые песнопения,  их  исполняли  какие-то
низкие, гортанные голоса.
   Они замахнулись на сознание Вады и как бы  протаскивали  ее  через  тьму.
Девушка  очень  хотела  спать,  но  ее  вынуждали  двигаться   к   просвету,
видневшемуся в конце какого-то туннеля.
   Голоса раздавались все громче и громче. Вада открыла глаза, но  осознать,
что с нею происходит, была не в состоянии.
   Монотонное ритуальное пение продолжалось, звучали зычные мужские  голоса.
Девушка не могла разобрать слова, но что-то  в  их  интонации  заставило  ее
съежиться от страха.
   Пламя свечей отбрасывало тусклый свет, в  помещении  стоял  удушливый  до
тошноты запах ладана. Вада снова открыла  глаза  и  чуть  не  вскрикнула  от
ужаса. Прямо перед ней возвышалось, уходя к потолку, перевернутое  распятие.
К нему была прикреплена огромная летучая мышь с распростертыми крыльями, она
висела прямо над телом девушки. Вада отчетливо видела ее маленькие блестящие
глаза, вытянутый нос и коготки на кончиках черных перепонок крыльев.
   Ужас, подобный встрече с притаившейся змеей, мгновенно  охватил  девушку.
Но крикнуть не было сил, она даже не могла шевельнуть губами.
   Спустя несколько секунд Вада поняла, что совсем не чувствует своего тела.
В панической тревоге она закрыла глаза. Неужели все  это  происходит  с  ней
наяву? Нет, вероятно, ей приснилось!  Нужно  скорей  сбросить  с  себя  этот
жуткий кошмар и проснуться! Вада хотела сделать хоть какое-нибудь  движение,
но это ей не удалось. Страх словно острым мечом  пронзил  ее  мозг.  Пытаясь
что-то придумать и изменить, девушка приоткрыла глаза. То, чего она  боялась
больше всего, случилось, - она была обнаженной! Вада отчетливо  видела  свою
грудь. Она лежала, распростертая, у подножия перевернутого распятия.
   Голоса раздавались все громче. По их  звучанию  девушка  догадалась,  что
читают молитвы, но таких она никогда в жизни не слышала, хотя их произносили
по-латыни. Она разобрала несколько имен: Нисрох -  бог  ненависти,  Молох  -
пожирающий детей, и Адрамелех - благословляющий убийства.
   Теперь голоса выкрикивали по-французски:
   "Вельзевул - Адрамелех - Люцифер, приди к нам! Хозяин  тьмы,  мы  умоляем
тебя! Сатана, мы твои рабы! Приди! Приди! Осени нас своим присутствием!"
   Затем они начали еще одну молитву по-латыни, произнося слова  в  обратном
порядке. Вада поняла: против своей  воли  она  принимает  участие  в  черной
мессе. Екатерина Медичи использовала  колдовство,  пытаясь  удержать  любовь
своего мужа: она была уверена, что его приворожила Диана де Пуатье. Но  папа
римский осуждал тех, кто увлекался таинственными силами, и  особенно  черной
магией.
   Вада снова закрыла глаза. Не может быть, чтобы  все  это  происходило  на
самом деле. Вероятно, что-то странное случилось с  ее  рассудком,  если  она
представила себе такое.
   Однако все так и было, и Вада понимала это, хотя была не в  состоянии  ни
двинуться, ни крикнуть.
   Позже она пыталась вспомнить, что произошло  после  того,  как  отслужили
черную мессу. В сознании остались какие-то смутные, неясные обрывки. Помнила
только, что чувствовала себя униженной и падшей,  когда  лежала  обнаженная,
неспособная шелохнуться.
   Девушка догадалась, что вино, которое ее заставили выпить, было смешано с
наркотиком; оно словно парализовало ее тело,  а  сознание  вернулось  к  ней
достаточно быстро только потому, что она выпила всего несколько капель.
   Вдруг зло и гнусность того,  что  здесь  происходило,  натолкнули  ее  на
мысль, что над ней нависла не только физическая, но  и  духовная  опасность.
Они могут убить ее физически! Вада знала, что поклонники  дьявола  совершают
жертвоприношения; но хоть и смутно, помнила, что в  жертву  приносят  обычно
ребенка или животное. С женщиной  могли  совершить  что-то  другое,  но  что
именно, Вада не могла вспомнить.
   Она видела, как чьи-то руки тянулись вверх, к летучей мыши, висевшей  над
ней. Те руки были облачены в  шелк,  с  вышитыми  по  нему  кабалистическими
знаками. Вада догадалась, что, кажется, они принадлежат маркизу, но не  была
в этом уверена и не могла перевести глаза, чтобы в этом убедиться.  Так  или
иначе, девушка боялась на него взглянуть. Она вспомнила гостей за  обедом  и
их взгляды, устремленные на нее, - как  они  наблюдали  и  терпеливо  ждали,
когда же она выпьет вино с наркотиком.
   Ваде хотелось умереть раньше, чем они успеют к ней прикоснуться.
   Молитвы продолжались, и девушка  уже  могла  разобрать  некоторые  слова,
смысл которых понимала. Она слышала, как собравшиеся снова вызывают сатану и
дьявольские темные силы, произнося: "Белиах - в вечном  мятеже,  в  хаосе  -
Аштарот, Нехамах, Астарта - в распутстве".
   Вада начала молиться. Она была так  напугана,  что  вспомнила  только  те
молитвы, которые произносила еще ребенком.
   "Нежный Иисус, кроткий и милосердный! Посмотри с небес на маленькое дитя!
Сделай так, чтобы я пришла к тебе,  чтобы  могла  спрятаться  у  тебя..."  -
мысленно взывала Вада к Богу. Перепуганная,  она  снова  и  снова  молилась:
"Нежный Иисус, добрый Иисус..."
   От бесчисленного повторения про  себя  слов  молитвы,  казалось,  немного
притупился ужас, охвативший девушку,  угрожающий,  проникавший  все  глубже.
Где-то в глубине сознания Вада даже с некоторым любопытством думала, неужели
сатана действительно посетит тех, кто к нему взывает.  Затем  сказала  себе,
что все они сошли с ума. Но если сатана и спустится к ним, Бог  защитит  ее.
Она принадлежит Богу, а не дьяволу!
   "Помоги мне, помоги мне, Боженька!" - мысленно произносила Вада, думая  в
это время о Пьере. Он не возражал, чтобы она  пошла  на  этот  званый  обед.
Может быть, Бог вразумит его, подскажет, что он совершил ошибку, и тогда  он
вызволит ее, спасет от посягательств сатаны.
   Девушка  со  страхом  сознавала,  что  эти  люди  в  любой  момент  могут
прикоснуться к ней, что их воздетые к небу руки могут вот-вот  оказаться  на
ее обнаженном теле.
   Она еще раз попыталась вскрикнуть и убедилась, что губы, как и все  тело,
по-прежнему будто парализованы.
   "Нежный Иисус! Добрый Иисус... О Пьер! Пьер!" - не слышно звала Вада.  Ей
хотелось прокричать его имя, она чувствовала, что, если бы ей  это  удалось,
Пьер ее услышал. Затем она снова увидела,  как  руки,  прикрытые  мантией  с
непонятными знаками, опять простерлись над ней, на этот раз  ладонями  вниз.
Девушка догадалась, что  колдовавшие  над  ее  телом  пытаются  использовать
гипноз.
   Вот-вот эти руки к ней прикоснутся... От невыносимого отвращения и  ужаса
Вада закрыла глаза.
   "Пьер... Пьер..." - Вада еще  раз  попыталась  крикнуть  и  тут  услышала
сильнейший грохот.
   -  Прекратите  это  богохульство!  Властный,  сильный  голос,  как  гром,
прогрохотал  на  всю  часовню,  и  наступила  гробовая  тишина.   Монотонные
песнопения прекратились. Руки, парившие над девушкой,  исчезли.  Послышались
резкие, пронзительные голоса и звуки, подобные рычанью зверя.
   - Уберите его! Уберите его отсюда! Он не имеет права! - приказал маркиз.
   И снова прогремел голос Пьера, решительный и требовательный. Голос ангела
отмщения, который пришел, чтобы покарать:
   - Если кто-нибудь из вас только попытается остановить меня, мой друг - он
рядом со мной - будет стрелять!

Глава 7

   Пьер сразу понял, что попал в сатанинский храм.  На  одном  из  занавесей
алтаря он заметил вышитую фигуру огромного вздыбленного козла, на  другом  -
семигрудую женщину со змеиным хвостом.
   Увидев Пьера, быстро идущего к алтарю, стоявшие  на  его  пути  сатанисты
попятились, и только маркиз, находившийся у алтарных ступенек, не тронулся с
места.
   Жак с пистолетом в  руке  шел  за  Пьером,  оглядываясь  по  сторонам,  и
сатанисты невольно прятали от него глаза. Те, что  были  поодаль,  бормотали
что-то  вроде  проклятий  в  их  адрес.   Эти   звуки,   словно   издаваемые
раздраженными животными, становились все сильнее  по  мере  того,  как  Пьер
приближался к маркизу, пока наконец не остановился перед ним.  За  вельможей
покорно стоял священник. Алтарь был задрапирован тканной золотом накидкой, а
на отороченном кружевом покрывале лежало обнаженное вытянувшееся тело  Вады.
Над ней нависло  огромное  перевернутое  распятие  с  летучей  мышью,  очень
темной, с развернутыми крыльями, - символом зла.
   Вокруг горели черные  свечи.  Запах  ладана  проникал  повсюду,  отравляя
воздух наркотиками, возбуждающими эротические желания.
   Гости,  чувствовалось,  сильно  напуганы,  чего  нельзя  было  сказать  о
маркизе.
   Он глядел на  Пьера  с  вызовом.  Под  действием  гашиша  зрачки  маркиза
расширились и почернели.
   - Убирайтесь отсюда вон! Не мешайте нам! - произнес  он  повелительно,  и
его звучный голос эхом прокатился по  всей  часовне.  -  Это  храм  Люцифера
Могущественного. Вы бессильны перед ним!
   Слова маркиза придали мужество его соратникам, они вдруг яростно ринулись
вперед, пытаясь силой захватить Пьера и вышвырнуть его из часовни.
   Их сдерживало лишь присутствие Жака, который с пистолетом  в  руке  стоял
спиной к алтарю и лицом к собравшимся, целясь в тех, кто был слева.
   В следующее  мгновение  Пьер  сбил  маркиза  с  ног:  сначала  нанес  ему
апперкот, затем левой рукой сильно ударил в живот. Маркиз повалился на  пол;
при падении его расшитая мантия  распахнулась  и  спала,  полностью  обнажив
тело. Пьер сразу понял, что  и  на  остальных,  присутствовавших  на  черной
мессе, под длинными, из дорогих тканей мантиями с вышитыми  капюшонами  тоже
ничего не было.
   Падая, маркиз истошно вскрикнул; через несколько секунд  из  приоткрытого
рта показалась струйка крови. То ли мужество покинуло его,  то  ли  наркотик
парализовал разум, но он не сделал даже попытки подняться с пола.
   Пьер взглянул на Ваду, затем  повернулся  к  священнику,  который  стоял,
прислонясь к алтарю, словно на него опираясь, сорвал с  его  плеч  мантию  и
накрыл обнаженное тело девушки. Голый священник шмыгнул в тень. Осторожно  и
нежно Пьер взял Ваду на руки.
   - Иди за мной и задержи их, - тихо обратился он к Жаку.
   Пьер не спеша нес завернутую Ваду  по  проходу  часовни  к  двери,  через
которую они с Жаком  сюда  проникли.  Прежде  чем  выйти,  он  оглянулся  на
сатанистов, обезумевших при виде своего распластанного на полу  предводителя
и притаившегося священника. Никто не предпринимал  попыток,  чтобы  помешать
освобождению Вады из плена.
   Следуя за Пьером, Жак вышел из зала и прикрыл за собой дверь.
   - Запри ее! - сказал Пьер. - У них будет время, чтобы прийти  в  чувство,
если нечто подобное им вообще знакомо, - добавил он.
   В замке, однако, не оказалось ключа, но на двери,  которая,  по-видимому,
отделяла часовню от остальной части дома, Жак увидел засовы и задвинул их.
   Узким коридором он последовал за Пьером в банкетный зал. Они  проникли  в
дом графа через одно из окон зала, где проходил званый обед.
   Пьер был почти уверен, что в передней  части  дома  они  могут  встретить
слуг, которые получили распоряжение ни под каким видом не беспокоить хозяина
и его гостей.
   Поэтому Пьер и Жак пробрались в сад, обогнув дом,  и  обнаружили,  как  и
предполагали, что часовня пристроена к его тыльной части. Готические окна  с
узкими цветными стеклами не поз