лишь год, но он показал себя превосходным кучером.
   Все это Клодия расценила как излишнюю расточительность.
   Когда они ступили на борт океанского  лайнера,  она  поразилась,  как
принимают здесь леди  Бресли,  -  такого  внимания  удостаивались  разве
только члены королевской фамилии.
   - Я много путешествую  с  тех  пор  как  овдовела,  -  объяснила  она
крестнице, - а председатель правления этой пароходной линии  мой  личный
друг. Он отдает подчиненным  распоряжение  заботиться  обо  мне  должным
образом.
   Их каюта, конечно же, была лучшей на судне.
   Смежную каюту превратили в гостиную, потому что на  лайнере  не  было
слишком просторных апартаментов.
   Два  стюарда  постоянно  прислуживали  им,  а  пищу,  как  выяснилось
позднее, повара готовили для них отдельно.
   Прежде чем уснуть, Клодия каждый вечер  произносила  благодарственную
молитву? Богу за свое спасение от одиночества и нищеты.
   В те дни, когда они с леди Бресли подбирали  для  Клодии  необходимые
наряды, у них зашел разговор о будущем.
   - Возможно, дорогое дитя, - сказала крестная, - когда мы вернемся, ты
захочешь встретиться со своим отцом. Но, я думаю, было бы ошибкой писать
ему сейчас.
   - Почему?
   - Потому что он наверняка уже прочитал в  газетах  о  гибели  Уолтера
Уилтона и твоей мамы.
   Дадим  ему  время  подумать.  Пусть  он  сам  решит,  стоит  ли   ему
встречаться с тобой, прежде чем ты увидишься с ним.
   - Я все понимаю... -  кивнула  Клодия,  -  и  думаю..,  это  разумное
решение.
   - Поэтому тебе  следует  называть  себя  Клодией  Ковентри,  это  моя
девичья фамилия, - продолжала леди Бресли. - Лишь когда  мы  вернемся  в
Англию, ты начнешь употреблять свой титул.
   Клодия с удивлением и одновременно  некоторым  испугом  взглянула  на
крестную.
   Та улыбнулась и объяснила, вкладывая в эти слова особое значение:
   - Ты должна осознать, что, если твой отец теперь граф Стратнайвн,  ты
отныне - леди Клодия Найвн.
   Девушка прерывисто вздохнула.
   - Однако, салю  собой  разумеется,  нельзя  забывать,  что  в  глазах
общества твоя мама  -  персона  нон  грата.  Поступив  вопреки  здравому
смыслу, она сожгла за собой все мосты. Эта скандальная история  все  еще
не выветрилась из памяти некоторых пожилых людей в  Шотландии.  Еще  бы!
Как она могла себе позволить бежать с актером!
   - Полагаю.., они были потрясены случившимся, - чуть слышно промолвила
Клодия.
   - Правильнее было бы сказать - они содрогнулись от ужаса! - поправила
ее леди Бресли. - Но, как я уже говорила, моя дорогая,  я  действительно
могу понять твою маму, потому что ее брак был состряпан  по  сговору  ее
отца с тогдашним виконтом Наивном.
   Она немного помолчала, прежде чем продолжить свой рассказ.
   - Два немолодых господина келейно приняли  решение,  которое,  на  их
взгляд,  должно  было  пойти  на  пользу  их  кланам.  Чувства   будущих
молодоженов едва ли вообще брались в рассуждение.
   - И мой отец.., мой настоящий отец... Он намного старше.., мамы?
   - Ему тогда было почти сорок"  -  ответила  леди  Бресли.  -  Сейчас,
полагаю, ему около шестидесяти.
   Клодия словно воочию увидела Уолтера Уилтона.
   Стройный,  красивый  мужчина,  достаточно  молодой,  чтобы  смеяться,
шутить и веселиться вместе с мамой.
   Иногда, подтрунивая друг над другом, они походили на детей.
   Клодия никак не могла решиться задать другой мучивший ее вопрос,  но,
немного поколебавшись, все-таки спросила:
   - Я... Мне не надо носить.., траур по маме?
   - Разумеется, нет! Ни одна душа в Лондоне никоим  образом  не  должна
связывать тебя со смертью Уолтера Уилтона, и тебе,  безусловно,  никогда
не следует упоминать о нем в присутствии кого-либо  из  моих  друзей,  -
решительно заявила леди Бресли.
   И все же Клодия очень любила человека, которого считала своим отцом.
   Ее привязанность к нему не позволила ей сейчас промолчать.
   - Он всегда.., был очень добр ко мне, - пролепетала она.
   - Я в этом не сомневаюсь, моя дорогая, но, поскольку Уолтер Уилтон  к
тому же был очень умен, он бы понял, что я поступаю  правильно  и  прошу
забыть о нем исключительно ради твоей пользы.
   Леди Бресли выразительно посмотрела на девушку.
   - Когда мы вернемся из Испании, я намерена представить тебя  обществу
как мою крестницу, и в этом качестве ты будешь достойно принята в  самых
высокопоставленных, самых элитных кругах.
   В голосе ее слышалось удовлетворение.
   Однако она тут же добавила чрезвычайно серьезно:
   - Но помни, Клодия, если станет известно, что ты жила в доме  Уолтера
Уилтона, тебя отвергнут, как когда-то отвергли Джанет.
   Девушка  хотела  было  возразить,  что  мнение  общества  совсем   не
волновало ее маму, но быстро сообразила, что не стоит этого делать.
   Она продолжала молча слушать леди Бресли.
   - Для моих друзей в Испании ты будешь просто моей  крестницей.  А  по
возвращении из путешествия, как я уже говорила, ты сама решишь, заявлять
тебе о своих правах или нет.
   О каких бы то ни было возражениях со стороны Клодии не могло  быть  и
речи. - Ей предстояло твердо запомнить - с этой минуты ее  зовут  Клодия
Ковентри.
   Слуги на Гросвенор-сквер обращались к ней именно так.
   То же имя было начертано и на ее каюте.
   Когда они вошли в Бискайский залив, Клодия почувствовала, что прежний
ее мир остается позади, отдаляясь с неумолимой скоростью, и  она  плывет
навстречу новому.
   Мир этот был не просто абсолютно иным - при мысли о  нем  захватывало
дух.
   Горничная крестной заботилась и о ней. Впервые в жизни специально для
нее готовили ванну, гладили ее одежду и делали прическу.
   Само собой разумеется, новая прическа, которой было  уделено  столько
внимания, изменила облик девушки.
   Разглядывая себя в зеркале, она  с  удивлением  думала,  как  нелегко
теперь узнать в ней малютку Клодию Андерсон.
   Беднягу, не имевшую подруг, кроме тех немногих  девочек,  с  которыми
она дружила в школе.
   Однако в одном она была твердо уверена: благодаря тому, что она росла
рядом с Уолтером Уилтоном, она, вне всякого сомнения, более начитанна  И
более образованна, нежели ее ровесницы.
   Он получил диплом первой степени в Кембридже и был необычайно умен.
   Он помогал ей выполнять домашние задания.
   Кроме того, она помогала ему учить его роли.
   - Ты красиво говоришь, - отметила леди Бресли,  -  а  когда  читаешь,
твой голос напоминает мне звуки музыки.
   Клодия с трудом  удержалась,  чтобы  не  сказать  -  в  этом  заслуга
человека, которого она считала своим отцом.
   Она знала, даже упоминание о  нем  раздражает  леди  Бресли,  поэтому
промолчала в ответ.
   Море было неспокойным, когда они пересекали Бискайский залив, и  леди
Бресли не вставала с постели.
   Клодии не позволяли выходить из каюты.
   - Если ты сломаешь  себе  ногу  или  руку,  что  весьма  легко  может
случиться во время качки, - предупредила леди  Бресли,  -  то  это  лишь
прибавит хлопот. Да и кому интересно принимать больного гостя!
   - Я понимаю, - согласилась Клодия, - и буду очень осторожна.
   Только после того, как они пересекли Бискайский залив, Клодии наконец
удалось осмотреть палубу и увидеть других пассажиров.
   Большинство из них направлялись в Индию.
   Остальные покидали судно в различных портах по пути следования.
   Многие сошли на  берег  в  Лиссабоне,  а  следующим  пунктом  высадки
оказался Кадис.
   На землю Кадиса спустились и наши путешественницы.
   Благодаря заботам мистера Прайора,  секретаря  леди  Бресли,  удобная
карета, запряженная парой чистопородных лошадей,  уже  поджидала  их  на
причале.
   Хопкинс, которого она не видела со дня отъезда из Лондона,  сразу  же
приступил к своим обязанностям.
   Как только  багаж  был  уложен,  они  отправились  в  путь  вместе  с
сопровождающим их гидом и горничной, устроившейся на козлах.
   В карете разместились леди Бресли и Клодия.
   Они прибыли в Кадис ранним утром.
   Им пришлось преодолеть довольно значительное расстояние,  прежде  чем
они прибыли в большую дорожную гостиницу, где должны  были  остановиться
на ночлег.
   Она очень напоминала подобные заведения в Англии.
   Здесь  им  заменят  лошадей,  дадут  свежую  пару   для   дальнейшего
путешествия.
   Гостиница показалась Клодии весьма уютной, ко  леди  Бресли,  однако,
отнеслась ко всему критически, заметив, что эта гостиница не идет  ни  в
какое сравнение с отелями, где она останавливалась во Франции.
   Крестная заранее все предусмотрела.
   В багаже за ней следовали ее собственные простыни и наволочки.
   Эмили, горничная, не забыла ни об одной мелочи, упаковала все, к чему
привыкла ее госпожа.
   Клодия пришла в восторг от живописных сельских пейзажей, мимо которых
они проезжали.
   Разве можно было оставаться равнодушной, глядя на холмистую равнину с
виднеющимися где-то вдали горами?
   Реки и весьма колоритные деревни невольно притягивали взгляд девушки.
   Она неотрывно смотрела в окно, боясь пропустить хоть что-нибудь.
   Поэтому с  облегчением  вздохнула,  когда  леди  Бресли  задремала  и
исчезла необходимость поддерживать беседу.
   На следующий день они покинули  гостиницу  рано  утром,  сразу  после
завтрака.
   Погода стояла хорошая,  и  они  сильно  продвинулись  вперед  еще  до
наступления полудня.
   Подошло время ленча.
   Еду они захватили с собой и с удовольствием расположились  на  берегу
ручья, поблескивающего в солнечных лучах.
   Все было восхитительно.
   Клодия снова подумала, как ей повезло, что она видит Испанию и слышит
испанскую речь.
   К своему удовольствию, еще в гостинице она обнаружила,  что  понимает
кое-что из услышанных разговоров.
   При первой же возможности, решила она, надо будет купить словарь.
   Тогда она смогла бы выучить каждое пока еще не понятое слово.
   Становилось  все  жарче,  и  Клодия  не  могла  дождаться   следующей
остановки, надеясь, что ехать осталось недолго.
   Последнюю ночь перед заключительным  отрезком  пути  до  Севильи  они
должны были провести еще в одной гостинице.
   Дорога стала сужаться, по обе стороны возникли высокие скалы.
   Лошади начали уставать, хотя они все еще не сбавляли скорость.
   Внезапно  из-за  поворота  навстречу  им  выскочил  огромный  фургон,
запряженный  четверкой  лошадей,  которые,  как  выяснилось  потом,   не
слушались возницу.
   Фургон столкнулся с каретой.
   Лошади неистово заржали, мужчины закричали, колеса фургона  и  кареты
намертво сцепились.
   Карета опрокинулась.
   Клодия как будто сквозь туман воспринимала происходящее вокруг и едва
помнила, как ее переправили в ту самую  гостиницу,  где  они  собирались
остановиться на ночлег.
   Там ее осмотрел доктор, определивший легкое сотрясение мозга.
   Так как она все еще пребывала в шоке, гостиничная служанка раздела ее
и уложила в кровать.
   Клодия  проснулась  на  рассвете  и  тогда  же  узнала   о   страшных
последствиях происшедшей катастрофы.
   Леди Бресли расшиблась насмерть.
   Сопровождавший их гид сломал ногу.
   У кучера было сильно порезано лицо.
   И только каким-то чудом Клодия и горничная миледи остались целы, если
не считать незначительных порезов и ушибов.
   Лошади погибли, а карета пришла в совершенную негодность.
   Местный священник зашел проведать Клодию.
   Он предложил похоронить леди Бресли на местном кладбище.
   Клодия понятия не имела, какие распоряжения на  этот  счет  могли  бы
отдать родственники ее крестной матери, к тому же никого из них она и не
знала.
   Пришлось согласиться на предложение священника.
   Сопровождавший их гид уже заявил, что тело миледи будет весьма сложно
переправить обратно в Англию.
   Он и занялся устройством  похорон,  хотя  не  мог  еще  передвигаться
самостоятельно.
   Только Клодия и горничная миледи присутствовали на похоронах.
   Они  были  единственными,  кто  оплакивал  леди  Бресли,  когда  гроб
опускали в могилу.
   Вернувшись в гостиницу, Клодия пожелала увидеть гида.
   Его привезли в гостиную на инвалидной коляске.
   - Я хочу вернуться в Англию! - с ходу заявила ему девушка.
   - Я сделаю все необходимое для вашего отъезда, и вы сможете  покинуть
Испанию, когда вам заблагорассудится, мисс Ковентри, -  услышала  она  в
ответ. - Но доктор настаивает. чтобы я оставался здесь  еще  по  крайней
мере две недели.
   Гид посмотрел на нее жестким взглядом.
   - Я могу себе позволить это на ту сумму, которую уплатила мне госпожа
за поездку.
   Клодия промолчала.
   Барбара Картпенд Оставшись одна в своей комнате, она  задумалась  над
тем, что у нее-то самой вовсе нет денег.
   Единственное, чем она могла бы расплатиться за пребывание в гостинице
и еду, были драгоценности матери.
   Девушка все еще чувствовала физическую слабость, к тому же, что  само
собой разумеется, ее психическое состояние оставляло желать лучшего.
   Она понимала, ей сейчас не под силу будет  объясняться  с  владельцем
гостиницы по поводу весьма затруднительного  положения,  в  котором  она
оказалась.
   Тем более что он не говорил по-английски, в то время как ее испанский
был крайне ограничен.
   "Я займусь этим завтра", - решила Клодия, а поскольку голова все  еще
болела, она не стала спускаться вниз и легла в постель без обеда.
 
*** 
 
   На следующее  утро,  проснувшись,  Клодия  вновь  обрела  способность
соображать и удивилась своей глупости.
   Естественно, деньги у нее  имелись,  правда,  не  ее  собственные,  а
крестной.
   Волшебный сон Леди  Бресли  держала  их  в  саквояже,  который  ночью
хранился в ее спальне под присмотром горничной.
   Леди Бресли никогда бы не отправилась за границу без средств, которых
хватало бы и на оплату билетов, и на всякие дорожные нужды.
   "Ну как я могла забыть об этом?" - недоумевала Клодия.
   Кроме того, она была осведомлена об украшениях леди Бресли.
   Крестная всегда, можно сказать,  увешивала  себя  драгоценностями,  а
браслет и кое-какие украшения не снимала даже на ночь.
   Клодия каждый раз задавалась вопросом,  надежно  ли  они  хранятся  в
сейфе гостиницы, но в дороге обе шкатулки постоянно находились в  карете
рядом с ней.
   "Мне хватит денег, чтобы оплатить билет до  Лондона",  -  успокоилась
Клодия.
   Ее еще не будили, она сама решила, что уже пора вставать.
   Открыв занавески, она  позвонила  Эмили,  которой  следовало  бы  уже
прийти.
   Раз Эмили почти совсем не пострадала, она скорее  всего  забрала  обе
шкатулки из кареты.
   Значит, они сейчас в целости и сохранности покоятся в ее  комнате,  а
может, горничная положила их в  гостиничный  сейф  на  время,  пока  все
занимались похоронами леди Бресли.
   "Как глупо было с моей стороны ни о чем  не  вспомнить,  -  упрекнула
себя  Клодия,  -  но  ничего,  Эмили  позаботилась  и  о  деньгах,  и  о
драгоценностях".
   В нетерпении она позвонила снова.
   Гостиничная служанка открыла дверь.
   - Вы звоните, сеньорита? - спросила она.
   Медленно подбирая испанские  слова,  Клодия  велела  прислать  к  ней
Эмили.
   Испанка поняла и исчезла. Прошло почти пятнадцать  минут,  когда  она
наконец появилась с сообщением:
   - Девица уходить, сеньорита, она уезжать.
   Клодия удивленно посмотрела на нее.
   - Думаю, вы что-то путаете.
   Горничная не понимала.
   Клодия начала одеваться и приводить себя в порядок, затем  спустилась
вниз и попросила позвать гида, который из-за полученных травм  предпочел
разместиться на нижнем этаже.
   Казалось,  прошла  целая  вечность,  прежде  чем  швейцар  ввез   его
инвалидную коляску в вестибюль, где его ждала Клодия.
   - Простите за беспокойство, но я только что узнала, и,  мне  кажется,
это совершенно не вероятно,  будто  Эмили  уехала.  Что  на  самом  деле
произошло? Куда она могла уехать?
   Гид ответил не сразу:
   - Боюсь, для вас это будет жестоким ударом,  мисс  Ковентри,  но  она
действительно  уехала  с  Хопкинсом,  хотя  я  считал   его   человеком,
заслуживающим доверия.
   - Но.., почему? Они.., вернулись в... Англию?
   - Насколько я понял владельца гостиницы, вчера вечером они  попросили
его выдать им шкатулку с драгоценностями ее  сиятельства.  Эту  шкатулку
принесли в гостиницу очевидцы происшествия и передали ему на сохранение.
По его словам, Эмили с Хопкинсом также попросили его  отдать  им  другую
шкатулку,  в  которой,  видимо,  хранились  деньги  ее  сиятельства   и,
разумеется, документы и билеты на обратный путь, которые  я  передал  ее
сиятельству.
   - Вы.., хотите.., сказать, - запинаясь, переспросила  Клодия,  -  они
украли все?!
   -  Да,  они  действительно  украли  все!  Боюсь,  мисс  Ковентри,  вы
окажетесь теперь в весьма сложной ситуации.
   Клодия сосредоточенно смотрела на него.
   Невозможно было поверить, что все сказанное им - правда.
   Но, по-видимому, дела обстояли именно так, как он говорил, а  значит,
она осталась без каких бы то ни было средств.
   Правда, сохранились драгоценности мамы, которые  она,  сама  того  не
сознавая, крепко держала даже после обрушившегося на нее удара.
   Она держала их при себе с того момента, как они  выехали  из  Кадиса,
поскольку леди Бресли сказала ей, будто  иногда  вещи  крадут  прямо  из
багажного отсека кареты, причем с такой ловкостью, что пассажиры  ничего
не могут заметить.
   Клодия тогда решила, что потеря бесценных для ее мамы вещиц  была  бы
для нее невыносима.
   И теперь это было все, чем она владела, если не считать их маленького
дома.
   Слава Богу, она последовала примеру леди Бресли  и  держала  шкатулку
при себе.
   Но  то,  что  Эмили  внезапно  обернулась   воровкой,   казалось   ей
немыслимым.
   А может, этот самый Хопкинс, о котором леди Бресли отзывалась с такой
восторженной похвалой, взял и скрылся, забрав с собой все самое ценное!
   Она раздумывала, не послать ли ей за полицией.
   Как будто прочитав ее мысли, гид сказал:
   - Испанская полиция не проявит ни малейшего интереса, поскольку мы  с
вами иностранцы.
   Будет лучше, мисс Ковентри, если вы возвратитесь в Англию  как  можно
скорее.
   В его голосе слышалось недовольство.
   Клодия инстинктивно почувствовала - у  него  нет  абсолютно  никакого
желания заботиться о ней.
   Теперь, когда он  лишился  своей  богатой  клиентки,  этого  человека
интересовали только собственные проблемы.
   Она вернулась в свою комнату и стала отрешенно рассматривать  дорогие
наряды, приобретенные для нее крестной.
   Она  поняла,  что  довольно  нелепо  и  неуместно   столь   изысканно
одеваться, не имея ни цента в кармане.
   И  тогда,  испытывая  душевный  трепет,  Клодия  открыла  шкатулку  с
мамиными украшениями.
   По сравнению с драгоценностями леди Бресли ее содержимое представляло
весьма жалкое зрелище.
   Там лежала алмазная брошка, но алмазы в ней выглядели крошечными.
   Жемчуг в любимых маминых сережках нельзя было считать ни совершенным,
ни тем более ценным.
   Прелестным казалось ожерелье из кораллов, но  кораллы  стоили  весьма
недорого.
   Там же лежал браслет с множеством  амулетов  и  брелоков,  подаренный
маме Уолтером Уилтоном.
   Безусловно, браслет был очарователен, и Клодия любила его  с  детских
лет.
   Она ощущала почти такую же радость, как ее мама, всякий раз, когда  к
нему добавлялся новый брелок.
   Но сейчас Клодия знала, что  ювелир  предложит  ей  совсем  небольшие
деньги за этот браслет, а расставание с ним разорвет ей сердце.
   За кольца могли бы дать значительно больше.
   На одном сверкало три бриллианта,  и  Клодия  почему-то  считала  его
маминым обручальным кольцом.
   Оставалось еще несколько  пар  очень  милых,  но  абсолютно  неценных
сережек.
   Они составляли комплект с ожерельем из бусинок, которое  мама  носила
летом.
   Девушке было известно,  что  другие  украшения,  когда-то  подаренные
Уолтером Уилтоном, ушли на оплату ее образования.
   Случалось, когда они испытывали нужду в средствах между  театральными
сезонами, а Уолтеру был необходим новый костюм, украшения продавали.