ил ее вместе с отцом, викарием Малого Бедлингтона,
который сейчас осматривает дом.
   Говоря это, он буквально  чувствовал,  как  расслабляется  и  отходит
Фиона.
   Он хорошо понимал все ее мысли.
   Он бы  с  удовольствием  позволил  Фионе  продвинуться  дальше  в  ее
подозрениях, если б не желание защитить от нее невинную Лавелу.
   Вне всякого сомнения, это  ангельское  существо  из  дома  священника
никогда в жизни не встречало ничего подобного Фионе.
   Стоило лишь заметить, как Лавела смотрит на эту женщину старше нее  и
какое удивление, - если не сказать больше, - вызывает у девушки  внешний
вид Фионы.
   - Я понимаю тебя, дорогой! Я не могла вынести даже мысли о  том,  что
ты здесь один и рядом ни  одной  близкой  души,  с  кем  можно  было  бы
поговорить, - разливалась Фиона уже прежним, уверенным в себе голосом. -
Вот я и собрала  всего  нескольких  друзей,  и  мы  приехали  как  можно
быстрее.
   - Ну и кто же это? - спросил герцог с видимым хладнокровием.
   - У меня было мало времени. Я пригласила лишь Изабель Хенли, так  как
ее мужа нет в Лондоне. А Джослин,  которому  не  терпится  видеть  тебя,
согласился сопровождать нас.
   - Джослин!
   С огромным трудом герцогу удалось подавить  признаки  гнева  в  своем
голосе.
   Его кузен был последним человеком,  которого  он  смог  бы  вытерпеть
подле себя в эту минуту.
   Затем он подумал, что Джослин, может быть, сам настоял на  приезде  к
нему.
   Желание кузена видеть его не имеет ничего общего с Фионой.
   И все же он ощущал, как в нем кипит неуемная ярость.
   Но  тут  он  напомнил  себе  о  необходимости  соблюдать   превеликую
осторожность.
   Раньше в их совместном приезде не было бы ничего необычного.
   Их пребывание в Мур-парке было в порядке вещей.
   А поскольку она не подозревала, что  ему  все  известно  о  ней,  она
считала почти своей обязанностью последовать за ним.
   Ей нужно  было  убедиться,  что  их  отношения  остаются  по-прежнему
прочными и что он не чувствует себя одиноким.
   Его внезапно поразила чудовищная мысль: как ужасно было бы для  столь
юного и неиспорченного существа,  как  Лавела,  узнать  о  его  связи  с
Фионой!
   С легкой ноткой властности он произнес:
   - Закажи чай себе и своим гостям в Голубой гостиной. Мисс  Эшли  и  я
присоединимся к вам, как только закончим репетировать.
   Он сказал это так непререкаемо и определенно, что у Фионы хватило ума
не спорить с ним.
   - Конечно, Шелдон, дорогой, - ответила она. - Я сделаю  все,  что  ты
хочешь. Но ты еще даже не сказал, что рад видеть меня.
   Она сопроводила эти слова  своими  обычными  кокетливыми  ужимками  и
обольстительно лукавым огоньком в глазах.
   - Это было действительно неожиданностью, - коротко ответил герцог.
   Он отвернулся и снова сел за пианино.
   Фиона колебалась.
   Затем, видя, что ей остается лишь уйти, она как фурия  пронеслась  по
комнате, шумно захлопнув за собой дверь.
   Герцог не сказал ни слова.
   Он  лишь  начал  исполнять  одно  из  своих   произведений,   которое
доставляло ему большее удовольствие, нежели любое иное.
   Он играл до  тех  пор,  пока  не  почувствовал,  как  музыка  снимает
раздражение.
   На время он забыл о троих непрошеных гостях, свалившихся на него  как
снег на голову, и ощущал рядом лишь Лавелу.
   Вот она подвинулась немного поближе, чтобы  внимательнее  следить  за
его пальцами.
   Когда он закончил свою композицию, она продолжала хранить молчание.
   И он был благодарен ей за это.
   Ее  молчание  значило   для   него   гораздо   больше,   чем   потоки
неосновательных излияний и похвал, которые последовали бы от Фионы.
   Наконец Лавела промолвила:
   - Это  было  прекрасно..,  абсолютно  восхитительно!  Я  уверена,  вы
сочинили это сами.
   - Как вы узнали? - спросил герцог.
   - Я просто понимала, что вы ощущали в тот  момент,  когда  играли,  и
музыка была.., частью вас.
   Герцог был поражен ее восприимчивостью.
   Он задумался над ее словами.
   - Я полагаю, вы - быть может, лучше многих других,  -  сознаете,  что
если возникает новая  мелодия,  то  она  не  рождается  исключительно  в
человеческом мозгу.
   - Нет, конечно, нет, - согласилась Лавела. - Она рождается  в  сердце
человека, в его душе. Это относится не только к  новой,  но  и  к  любой
исполняемой мелодии. Я чувствую это, когда пою.
   - Я убедился, - сказал герцог, как будто лишь сейчас открыл  это  для
себя, - что музыка и есть выражение сердца и души!

Глава 4

   Как только  герцог  произнес  эти  слова,  открылась  дверь  и  вошел
викарий.
   - Мне показали большую часть дома, ваша светлость, - сказал он, - и я
слышал о прибытии ваших гостей. Поэтому, я думаю,  нам  с  Лавелой  пора
возвращаться домой.
   - Зачем спешить? - взмахнул рукой Шелдон  Мур.  -  Я  как  раз  хотел
спросить  вас,  учитывая  ваше  увлечение  музыкой,  не  знаете  ли   вы
кого-нибудь, кто мог бы сыграть роль пожилой женщины в моей пьесе?
   Не дожидаясь ответа викария, он продолжал:
   - Ваша дочь будет ангелом, который нисходит к ней, дабы  уверить  ее,
что она нужна многим, несмотря на возраст, и что, даже переселившись  на
Небеса, она все еще будет помогать тем, кого любит.
   Герцог остановился, заметив, что викарий, пораженный, смотрит на него
с таким видом, словно недоговаривает чего-то.
   Затем, не желая показаться неучтивым, викарий быстро произнес:
   -  Мне  кажется,  это  именно  то,  что  нужно  для   рождественского
представления, ваша светлость!
   - Подожди, папа, - вмешалась Лавела. - Ты,  очевидно,  считаешь,  что
роль пожилой леди может исполнить madame?
   Викарий явно колебался, и герцог, в недоумении поглядывая то на него,
то на его дочь, спросил:
   - Уж не хотите ли вы  сказать,  что  в  Малом  Бедлингтоне  есть  еще
музыкальные гении?
   - Да, ваша светлость, и если  вы  лично  обратитесь  к  ней,  вам  не
составит труда уговорить миссис Грэнтэм сыграть эту роль.
   - У нее что, хороший голос? - заинтересовался герцог.
   - До того, как  она  вышла  замуж  за  англичанина,  ее  звали  Мария
Кальцайо.
   Герцог застыл на месте.
   - Но.., вы не имеете в виду...
   - Да, знаменитая Мария Кальцайо!
   - И она живет в Малом Бедлингтоне? Я не верю  этому!  Почему  мне  не
сказали?
   Викарий улыбнулся.
   - Мария Кальцайо, которая была, как вы знаете, одной из знаменитейших
итальянских оперных певиц в Европе, ушла со сцены, когда ей  исполнилось
шестьдесят, и вышла замуж за Джеймса Грэнтэма, англичанина.
   Помолчав немного, он продолжал:
   - Они были очень счастливы,  и  она  решила  забыть,  что  в  прошлом
называлась primadonna.
   Но вскоре он умер.
   - Когда это произошло? - спросил герцог.
   - Почти два года назад, - ответил викарий. -  Нам  удалось  уговорить
madame заходить к нам иногда. Уже шесть месяцев, как  она  начала  учить
Лавелу пению.
   - Так вот откуда  у  нее  такая  великолепная  постановка  голоса,  -
выпалил герцог, - кроме ее уникальных природных способностей!
   - Я тоже так думаю, - просто сказал  викарий.  -  Я  уверен,  теперь,
когда madame вновь обрела интерес к жизни,  она  споет  в  вашем  театре
вместе с Лавелой, если вы, ваша светлость, попросите ее об этом.
   - Я навещу ее завтра же, - пообещал герцог. - А поскольку  мне  нужно
будет еще поговорить с Лавелой о ее роли, могу ли я заглянуть  и  к  вам
завтра утром?
   Он решил, что уж лучше ему заехать  в  дом  викария,  чем  пригласить
Лавелу вновь в Мурпарк.
   В последнем случае от Фионы можно было ожидать скандала.
   - Мы будем очень рады видеть вас! - ответил викарий.  -  И,  конечно,
надеемся, что вы, ваша светлость, останетесь на обед.
   - Я вам очень благодарен, - улыбнулся герцог.  -  Я  с  удовольствием
пообедаю с вами.
   Он взял свою партитуру и как бы невзначай заметил:
   - Думаю, в Малом Бедлингтоне больше не осталось талантов, которыми вы
могли бы еще поразить меня.
   Лавела взглянула на отца.
   -  Папа  научил   восьмерых   мужчин,   его   прихожан,   играть   на
колокольчиках, и, уверяю вас, у них очень, очень хорошо получается!
   Герцог знал, искусство игры  на  колокольчиках  восходит  к  временам
средневековья.
   Тогда исполнители держали в каждой руке по колокольчику.
   Одна серия из восьми колокольчиков была настроена на  лад  с  тоникой
 соль; колокольчики другой серии -
на лад с тоникой фа.
   Таким образом, исполнители, ритмично позванивая каждым из двух  своих
колокольчиков, могли сыграть любую мелодию, исполняемую на пианино.
   - В таком случае у меня  теперь  есть  целая  программа  театрального
вечера, - с удовлетворением сказал  Шелдон  Мур.  -  И  уникальность  ее
заключается в том, что у нас не  будет  исполнителей-профессионалов!  Мы
устроим вечер, в котором перед общественностью предстанут таланты Малого
Бедлингтона.
   Викарий засмеялся.
   - Я лишь надеюсь, что мы не подведем вас, - молвила Лавела. -  Вы  не
должны забывать, что никто, кроме жителей нашей деревни, ничего не знает
о наших увлечениях, если не считать madame, как мы называем ее.
   - Думаю, она бы не захотела, чтобы кто-либо из присутствующих знал  о
ее прошлом, - высказал свое  соображение  викарий,  -  но  мы,  конечно,
предоставим все это вашей светлости.
   - И вы дадите мне возможность встретиться с  нею  завтра?  -  спросил
герцог.
   - Разумеется, - ответил викарий. - И мы  сами  будем  в  предвкушении
удовольствия встречи с вами в одиннадцать часов.
   Герцог проводил их до дверей.
   Наблюдая, как легко управляет викарий своим старомодным кабриолетом с
откидным верхом над двумя передними сиденьями, на которых  расположились
он и его дочь, герцог засомневался, что все это не  привиделось  ему  во
сне.
   Возможно  ли,  чтобы  все  эти  музыкальные  таланты  обитали  в  его
поместье, а он не имел об этом ни малейшего представления?
   Однако и он сам был всегда очень  скрытен  относительно  собственного
пристрастия к музыке.
   Будучи  в  Лондоне,  он  посещал  концерты   и   оперы   с   участием
прославленных певцов, но при этом всегда был один.
   Сейчас же он испытывал крайнее возбуждение от того, что открытие  его
театра произойдет точно так, как он этого хотел.
   Ему не нужны профессионалы, предпочитающие исполнять те произведения,
которые, по их мнению, удаются им лучше всего.
   Это вовсе не исключало  того,  что  их  исполнение  вполне  могло  не
понравиться его специфической аудитории.
   Шелдон Мур знал, по  крайней  мере  его  родственники  будут  тронуты
пением деревенских ребятишек.
   И еще он знал, они придут  в  восторг  от  того,  что  увидят  воочию
настоящую Марию Кальцайо.
   Но тут, поднимаясь к парадной двери,  ведущей  в  холл,  он  вспомнил
нечто, о чем ему удавалось до сих пор не думать.
   Он не решил проблему Фионы, а также своего кузена Джослина.
   - Леди Фэвершем и графиня Хенли, ваша светлость, находятся в  Голубой
гостиной, - сообщил между тем дворецкий Нортон.
   Он еще не довел до конца свое торжественное  объявление,  как  герцог
уже знал, что он должен сделать.
   Он быстро зашагал по коридору в направлении, противоположном  Голубой
гостиной, туда, где находились кабинеты управления поместьем.
   Он был уверен, что там обязательно найдет мистера Уотсона.
   И не ошибся.
   Мистер Уотсон сидел в своей конторе за столом,  а  за  другим  столом
сидел его помощник.
   Когда вошел господин, оба встали.
   - Я хотел бы поговорить с вами наедине, Уотсон, - сказал герцог.
   Помощник немедленно покинул комнату.
   Шелдон Мур сел за освободившийся стол и начал писать записку на своей
гербовой бумаге.
   - Теперь слушайте, Уотсон, - произнес  он,  продолжая  писать.  -  Вы
немедленно пошлете эту записку полковнику и миссис Робертсон.
   В ней говорится, что я неожиданно прибыл сюда с друзьями из Лондона и
буду рад, если они смогут отужинать со мной сегодня вечером и  погостить
еще пару дней.
   Немного подумав, он прибавил:
   -  Я  пишу,  что  в  такой  мороз  и  гололед  им  будет  небезопасно
возвращаться домой поздно.
   Мистер Уотсон взял записку после того,  как  господин  положил  ее  в
конверт.
   - Кто живет сейчас в Довер-Хаус? - спросил герцог.
   - Как вы помните, ваша светлость, вы сдали его лорду и леди Бредон на
то время, пока они будут ремонтировать свой дом, пострадавший от пожара.
   - Ах да, конечно! - воскликнул герцог.
   Он принялся за другую записку, пока мистер Уотсон стоял в ожидании.
   - Я попросил леди Бредон,  мою  кузину,  провести  здесь  уик-энд,  -
объяснил герцог, - и побыть в роли хозяйки во время праздника.
   Говоря это, герцог заметил удивление  на  лице  мистера  Уотсона,  не
подтвержденное, однако, какими-либо замечаниями с его стороны.
   Инид Бредон была довольно напористой женщиной пятидесяти лет, любящей
всеми командовать.
   Герцог обычно старался по возможности ее избегать.
   Когда ей потребовалось использовать Довер-Хаус, герцогу  трудно  было
отказать леди Бредон в сдаче этого дома, учитывая своеобразную манеру, с
которой она настаивала на своем.
   Он до сих пор не имел намерения включать ее в список приглашенных  на
вечеринки или торжества с участием родственников.
   Теперь же, хитровато усмехаясь, он рассуждал, что если кому и удастся
оттеснить Фиону в качестве хозяйки предрождественского праздника, то это
по силам лишь Инид Бредон.
   Он передал конверт с запиской, которую только что  закончил,  мистеру
Уотсону со словами:
   - Я хочу организовать большой званый ленч  завтра,  а  также  большой
званый ужин с множеством гостей, и эти мероприятия  должны  продолжаться
каждый день, до тех пор, пока гости, которые явились  к  нам  сейчас,  в
конце концов не уедут.
   Голос его был резок, но мистер Уотсон  с  присущим  ему  тактом  лишь
осведомился спокойно:
   - Я полагаю, ваша  светлость,  вы  хотите,  чтобы  я  пригласил  всех
ближайших соседей?
   - Пригласите тех, кто живет подальше, и просите их ночевать у нас,  -
ответил герцог, - в доме много места. Что же касается прислуги, я думаю,
вы  всегда  можете  положиться  на  дополнительную  помощь   деревенских
жителей.
   - Да, конечно, ваша светлость.
   Немного   поколебавшись,   мистер   Уотсон   спросил   с    некоторой
осмотрительностью:
   - Правильно ли я понял: вы  предоставляете  мне  выбор  гостей  вашей
светлости?
   - Вы знаете лучше меня, Уотсон, кто сейчас  на  месте,  и  мне  нужен
полный дом гостей - вы понимаете? Покамест, как я сказал, леди  Фэвершем
и мистер Джослин не покинут нас.
   Мистер Уотсон хорошо понимал, что была, очевидно, веская причина  для
столь необычного требования.
   Как  только  герцог  вышел   из   конторы,   мистер   Уотсон   вызвал
колокольчиком  своего  помощника  и  начал   запускать   колеса   хорошо
отлаженного механизма своей деятельности с  такой  активностью,  которую
мог развить лишь он.

***

   Жесткая усмешка играла  на  губах  Шелдона  Мура,  направлявшегося  к
Голубой гостиной.
   Он решил максимально осложнить Джослину  задачу  доступа  к  нему  со
своими требованиями.
   Конечно, тот будет всеми силами стремиться к  этому,  чтобы  получить
новую порцию денег на оплату очередных долгов.
   Кроме того, герцог задумал, - очень тонко, но определенно, - показать
Фионе, что ее правление подошло к концу.
   Когда он  вошел  в  Голубую  гостиную,  она,  радостно  вскрикнув,  в
нетерпении подбежала к нему.
   - О, наконец, милый Шелдон! -  воскликнула  она.  -  Мы  с  восторгом
обсуждали, как глубоко ты погрузился в приходские дела!
   Из этого герцог заключил, что она уже выведала  необходимые  сведения
насчет Лавелы.
   Слуги, очевидно, сказали ей, что викарий тоже посетил дом.
   Герцог, не отвечая Фионе, подошел к графине Хенли и  поцеловал  ее  в
щеку.
   - Я не ожидал увидеть вас здесь, Изабель, - сказал  он.  -  Я  всегда
думал, что вы ненавидите деревню в это время года!
   - Мур-парк - не деревня! -  ответила  Изабель  Хенли.  -  Это  дворец
роскоши, а значит - нечто иное!
   Подобное замечание вызвало смех, к которому присоединился и Джослин.
   - Как дела, Шелдон? - спросил он. - Ты ведь понимаешь, что, если  две
прекрасные леди пожелали отправиться за тобой, мне ничего не оставалось,
как только сопровождать их.
   - Конечно! - согласился герцог. - И я надеюсь,  твой  визит  сюда  не
покажется тебе слишком скучным.
   Затем он сел рядом с леди  Хенли  и  заговорил  с  ней  об  их  общих
знакомых в Лондоне.
   Она была всеми признанной красавицей.
   В то же  время  она  отличалась  довольно  острым  язычком,  и  порой
довольно ядовитым.
   Большую часть времени она проводила врозь со своим мужем.
   Он предпочитал заниматься  делами  собственного  поместья  на  севере
Англии, а она наслаждалась нескончаемой  круговертью  светской  жизни  в
Мэйфэйре.
   Согласно  доходившей  до  герцога  информации,   она   часто   меняла
любовников.
   Сейчас,  углубляясь  в  светскую  беседу  с   ней,   он   знал:   она
рассматривает возможность отнять его у Фионы.
   При всем при том он  сознавал,  что  и  Фиона,  и  Джослин  ревностно
наблюдают за ним.
   Поэтому он  почувствовал  невероятное  облегчение,  когда  после  чая
дворецкий подошел к нему поближе, с его стороны, и сказал:
   - Мистер  Уотсон  хотел  бы  перемолвиться  с  вами  словечком,  ваша
светлость!
   - Извините меня, - молвил герцог, Он встал.
   Затем, глядя сверху на Изабель, заметил:
   - Вы еще более интригующи и интересны, чем всегда,  Изабель,  и  я  с
удовольствием продолжу разговор с вами сегодня за обедом.
   Графиня ответила ему многозначительным взглядом.
   Пересекая комнату, он ощущал на себе недовольный взгляд Фионы.
   В холле его ожидал мистер Уотсон.
   - У меня уже есть  ответ  от  полковника  и  миссис  Робертсон,  ваша
светлость, они обещают прибыть к ужину. А лорд  и  леди  Бредон  просят,
чтобы за ними сейчас же был послан экипаж!
   - Благодарю вас, Уотсон! - обрадовался герцог. -  Я  хочу,  чтобы  за
ужином графиня Хенли сидела рядом со мной справа, а миссис  Робертсон  -
слева.
   Мистер Уотсон сделал запись в своей книжечке.
   - Леди Бредон будет сидеть на противоположном  от  меня  конце  стола
сегодня и в продолжение всего ее  пребывания  у  нас,  -  инструктировал
секретаря герцог.
   Затем он устремился к своему кабинету.
   Вошел,  заперся  и   начал   разрабатывать   программу   премьеры   в
восстановленном театре.
   Ему казалось фантастическим, что сама Мария Кальцайо живет  буквально
рядом с ним.
   Подумав  об  этом,  он  сразу  представил  себе,  что  деревня  Малый
Бедлингтон находится почти в шести милях от Мур-парка.
   Робертсоны  же  обитают  с  другой  стороны  поместья,  и   им   тоже
небезопасно возвращаться домой вечером.
   Тем более рискованно было бы детям из Малого Бедлингтона возвращаться
в свою деревню в субботу после представления.
   Они тоже должны остаться в Мур-парке на ночь, решил он.
   К тому же это для них ново, заманчиво и интересно.
   После такого необыкновенного события в их жизни им хватит впечатлений
на целую неделю, а то и больше.
   Он знал, что многие детишки были еще слишком малы.
   А значит, понадобится оставить на ночь  по  крайней  мере  нескольких
мам, чтобы присматривали за ними.
   Он записывал все, что приходило ему в голову.
   После анализа всех деталей праздника он  отдаст  эти  записи  мистеру
Уотсону.
   Герцог ощущал себя главнокомандующим, готовящим кампанию против своих
врагов, которых, по сути дела, было лишь двое.
   Однако эти двое стоили грозной армады.
   Фиона и Джослин встретились с герцогом в гостиной, куда все собрались
перед ужином.
   Они не скрывали изумления, увидев среди гостей лорда и леди Бредон.
   Через несколько минут было объявлено о прибытии полковника  и  миссис
Робертсон.
   Эти  новоприбывшие  пары  тщетно  пытались   не   выказывать   своего
удовлетворения тем, что их не забыли, хоть и несколько поздновато.
   - Вы появились