потерять друг друга крайне затруднительно.
   Едва он успел закончить свою мысль, как снаружи раздался чей-то крик,
после чего карета внезапно остановилась. И девушка, и герцог  потянулись
к окну,  чтобы  выяснить,  что  же  случилось.  Они  увидели  нескольких
человек,  которые  кольцом  окружили  карету.  До  их  слуха  доносились
различные  команды,  которые  выкрикивали  эти  люди,  а  потом,   когда
охваченная  ужасом  Аме  протянула  руки  к   герцогу,   дверца   кареты
распахнулась, и они увидели какого-то человека.
   - Что означает это дерзкое нападение? - спросил герцог у незнакомца.
   Человек снял шляпу. И тут герцог вздохнул с облегчением, заметив, что
незнакомец был одет не в ливрею слуг кардинала де  Рогана,  а  в  одежду
совершенно иных цветов: она была в красных, белых и голубых тонах,  и  у
каждого на груди красовались три лилии.
   - Прошу прощения, монсеньор, - проговорил незнакомец, - но мой хозяин
приглашает вас, ваша светлость, навестить его. К сожалению,  он  слишком
поздно узнал о том, что вы направляетесь в Париж по  нашей  дороге,  так
как в противном случае он обязательно послал бы вам приглашение посетить
свой замок в ту гостиницу, в которой вы провели предыдущую  ночь.  Замок
моего хозяина совсем недалеко отсюда, и он  настоятельно  просит,  чтобы
вы, ваша светлость, в  нашем  сопровождении  направились  туда,  где  он
сможет предложить вам свое гостеприимство.
   - А кто ваш господин? - поинтересовался герцог.
   - Данные мне инструкции предписывают, чтобы я хранил молчание на  сей
счет до тех пор, пока вы не встретитесь  с  ним  лично,  -  ответил  тот
человек.
   - В таком случае, не зная имени вашего господина, я не  могу  принять
его предложения, -  проговорил  герцог.  -  Передайте  мои  извинения  и
сообщите,  что  у  меня  есть  срочные  дела,  которые   требуют   моего
присутствия в Париже.
   - Сожалею, ваша светлость, но инструкции, данные мне моим господином,
совершенно  однозначны.  А  он  желает,  чтобы  вы  воспользовались  его
гостеприимством, и мы находимся тут для того,  чтобы  проводить  вас  до
места.
   Не оставалось ни малейшего сомнения,  что  это  угроза,  подчеркнутая
показной  вежливостью  незнакомца  и  жестом,   которым   этот   человек
сопроводил свое приглашение.  Его  окружало  по  меньшей  мере  тридцать
человек, все были верхом на прекрасных лошадях, и у каждого  имелась  за
поясом пара пистолетов.
   Герцог прекрасно понимал, что  всякое  сопротивление  с  его  стороны
абсолютно бесполезно. В его  распоряжении  было  всего  девять  человек,
считая его самого, кучеров, лакея, форейторов и сопровождающих. Даже  не
оглядываясь на дорогу, по которой они  прибыли  к  этому  месту,  герцог
абсолютно точно знал, что другие слуги остались, скорее всего, -  далеко
позади. Они проехали всего лишь несколько километров, но  уже  и  теперь
его лошади  намного  опережали  тех,  которые  тащили  тяжелые  дорожные
кареты, загруженные  багажом.  Эти  мысли  быстро  пронеслись  в  голове
герцога. По его мнению  следовало  что  единственным  спасением  в  этой
ситуации для всех было согласие.
   - Ну что ж, можете сопроводить меня к своему господину, -  проговорил
он.
   Незнакомец поклонился, после  чего  дверца  кареты  закрылась.  Через
окошко его светлость и девушка видели, как человек  вскочил  на  лошадь,
отдал какое-то распоряжение, после чего поскакал вперед. Карета  герцога
также тронулась в путь в  том  же  направлении.  Эскорт  из  вооруженных
всадников последовал за ней, держась  вокруг  экипажа.  Внезапно  герцог
почувствовал, что Аме крепко вцепилась в его руку, а когда они тронулись
в путь, тихо вскрикнула.
   - Я боюсь, - прошептала она герцогу, -  Неужели  все  это  происходит
из-за меня?
   - Не знаю, - мрачно ответил герцог.
   Пальцы девушки, маленькие и дрожащие, выскользнули из его ладони.
   - Это было моей ошибкой, - с несчастным видом промолвила  девушка.  -
Вам следовало тогда отказать мне и не брать с собой в  Париж.  Обнаружив
меня прошлой ночью на полу кареты под грудой пледов, вам  следовало,  не
задавая вопросов, немедленно высадить меня у обочины.
   - И вы, разумеется, в ту же секунду вышли бы из кареты? - спросил он.
   Внезапно девушка уловила  перемену  в  его  тоне.  С  изумлением  она
посмотрела и увидела, что глаза герцога сияют, он тоже  взглянул  на  ее
озабоченное лицо и рассмеялся - это  был  самый  веселый  смех,  который
девушка слышала за все время знакомства.
   - Сейчас наше приключение в самом разгаре, -  проговорил  он,  -  мне
казалось,  это  уже  вышло  из  моды  еще  тогда,  когда  я  был  совсем
мальчишкой. Не сомневайтесь, Аме, это самое настоящее приключение,  и  я
надеюсь получить от него удовольствие.
 
Глава 3 
 
   Замок оказался весьма  внушительным  и  был  с  трех  сторон  окружен
вековыми дремучими лесами.  Его  башни  и  укрепления,  казалось,  имели
нереальный вид, они отливали серебром в лучах  солнца  и  отражались  от
гладкой поверхности искусственного озера.
   Кортеж   герцога   пересек   озеро   по   цепочке   мостов,   искусно
спроектированных. Издали это строение казалось хрупким. У въездных ворот
дежурила стража с мушкетами и пистолетами.
   Герцог внимательно осматривал замок и отмечай  каждую  мелочь,  затем
спокойно сказал Аме:
   - Соблюдайте осторожность, мадемуазель, и по возможности постарайтесь
вести себя незаметно. Все время держитесь за мной, пока нас не  доставят
на место; говорите как можно меньше и не трогайтесь с места до тех  пор,
пока лично я не отдам вам распоряжения сделать это.
   Закончив, его светлость пристально взглянул на Аме.
   - Вы боитесь? - спросил он.
   Ему понравилось, как  девушка  вскинула  голову  при  его  словах,  и
гордость, промелькнувшая в ее глазах, когда она ответила:
   - Пока я с вами, мне ничего не страшно.
   Для того чтобы сказать больше, у нее не  было  времени.  Стражник  на
каменных ступенях, ведущих к  парадной  двери  замка,  встал  по  стойке
"смирно", дверца кареты открылась, и герцог вышел из экипажа.  Не  глядя
по сторонам, а только прямо перед собой, ступая медленно и  с  сознанием
собственного достоинства, его светлость поднялся  по  ступенькам,  после
чего через распахнутую дверь прошествовал в замок.
   Мажордом во главе длинной череды лакеев, облаченных в ливреи красных,
белых и голубых тонов, поклонился  гостям  и  указал  путь  по  длинному
коридору, вдоль стен стояла мебель из редких  пород  дерева;  на  стенах
были вывешены очень ценные  полотна  великих  мастеров.  В  зале  висели
гобелены, полы устланы чудесными коврами, которые, как  подумал  герцог,
стоили целое состояние. Повсюду были расставлены цветы. Большие  чаши  с
гвоздиками из теплицы и огромные вазы с белыми лилиями  источали  тонкие
ароматы, воздух в зале был дурманящим.
   Мажордом пересек зал и распахнул большие двери из красного дерева.
   - Его светлость герцог Мелинкортский, - объявил он.
   Герцог  оказался  в  огромной,  залитой  солнцем  гостиной,   которая
ослепляла сверканием  хрустальных  люстр,  блеском  множества  зеркал  в
позолоченных рамах, великолепием кружев  и  бархата.  У  открытого  окна
стояла небольшая группа людей.
   В первый момент показалось, что герцог ни с кем из них не был знаком,
но затем от этой группы отделился высокий  грузный  человек  и  выступил
вперед. Его платье было изысканным и  дорогим,  украшенным  драгоценными
камнями, багровое с грубыми чертами лицо осветилось улыбкой,  в  которой
чувствовались радость и некоторое злорадство.
   - Дорогой Мелинкорт, вот уж действительно приятная встреча.
   - Шартре! - воскликнул герцог.
   - Так вы помните меня?
   - Разумеется. Правда, минуло пять лет с тех пор, как мы  в  последний
раз виделись, но я не могу забыть того обеда, который вы  дали  в  честь
меня и моих друзей в Париже.
   - Дорогой мой, то была сущая безделица. Но  я  несказанно  рад  новой
встрече с вами. Прослышав о том, что вы следуете по нашей дороге,  я  не
мог допустить, чтобы ваша свита проехала мимо моего  дома,  не  доставив
мне удовольствия принять вас у себя.
   - Однако ваше приглашение было  сделано,  мягко  говоря,  в  довольно
странной форме, - сухо заметил герцог.
   Произнося эти слова, он пристально всматривался  в  лицо  герцога  де
Шартре, пытаясь проникнуть  сквозь  маску  напускного  дружелюбия  этого
человека и разгадать истинную причину происшедшего.
   - А теперь вы обязательно должны познакомиться с моими друзьями, -  с
чувством произнес герцог де Шартре, беря Себастьяна Мелинкорта под руку.
- У нас не" большая пирушка, так как сегодня слишком жарко для обильного
ужина; но я обещаю вам одну вещь, от которой вы не сможете отказаться.
   Соблюдая  правила  этикета,  он  церемонно  представил  герцогу  двух
кавалеров и трех чрезвычайно привлекательных молодых дам. Взмахи  вееров
и длинных ресниц, шуршание  шелка  и  атласа,  затем  -  вежливый  обмен
любезностями; после знакомства  на  небольшом  серебряном  подносе  были
предложены  вина.  И  все  это  время  герцог  Мелинкортский  напряженно
размышлял.
   Да, это было правдой - он хорошо помнил Филиппа, герцога  де  Шартре,
наследника герцога Орлеанского, несмотря на то, что  встречался  с  этим
человеком всего два раза в  жизни.  Но  герцог  де  Шартре  был  не  той
личностью, встречу с которой легко забыть. Даже пять лет назад он таил в
себе большую опасность, а после последней встречи, когда он чуть  ли  не
силой навязал свое гостеприимство, пригласив к себе охотников из Англии,
герцог Мелинкортский из осторожности старался избегать его и  решительно
отклонял все другие приглашения посетить де Шартре. Он  даже  предпринял
специальные меры предосторожности, чтобы не встречаться с Филиппом когда
тот год назад приезжал с визитом в Лондон. И даже тот  факт,  что  принц
Уэльский чествовал французского гостя и называл его своим другом,  ни  в
малейшей степени  не  изменил  того  мнения,  которое  сформировалось  у
Себастьяна Мелинкорта о Филиппе де Шартре.
   В жилах господина де Шартре текла королевская кровь, он принадлежал к
ветви, такой же древней, как и та, к которой  принадлежал  Людовик  XVI.
Обладая огромным состоянием, властью и  честолюбием,  он  без  малейшего
колебания встал во главе оппозиции  в  парламенте,  и  это  было  вполне
естественно,  так  как  со  временем   надеялся   стать   лидером   всех
недовольных, противостоявших трону.
   Но, будучи по натуре распутником, мотом и игроком, господин де Шартре
ни за что в жизни не стал бы желать или добиваться той  власти,  которой
он сейчас обладал, все было направлено против единственного  человека  -
королевы.
   Они  были  врагами,  и  хотя  все  остальные,  кто  выступал   против
французского правительства, кто был против династии Бурбонов, а также  и
те, кто выступал за свержение теперешнего режима, собрались  под  крылом
герцога  де   Шартре,   у   самого   герцога   счеты   были   только   с
Марией-Антуанеттой, и только на нее была направлена его ненависть.
   Он был невероятно тщеславным, королева унизила  его,  когда  помешала
герцогу занять пост главнокомандующего флота Франции.  И  практически  с
этого момента Пале-Рояль превратился в революционный  центр,  в  котором
господин де Шартре тепло встречал своих союзников.
   Там собирались либералы и конституционалисты, вольтерьянцы, масоны, а
кроме того, все те, кто сомневался, обиженные  аристократы,  безработные
адвокаты, демагоги всех мастей и изгнанные из газет журналисты.
   А поскольку клич к военным открытым действиям брошен еще не  был,  то
он тайно хранился в  сердцах  тех,  кто  посетил  Пале-Рояль,  и  звучал
примерно так:  "Против  короля,  но  прежде  всего  и  всегда  -  против
королевы".
   В прошлый свой визит в Париж герцог Мелинкортский не был  вовлечен  в
дела и бурную деятельность герцога де Шартре, но этот человек вызывал  у
него крайнюю неприязнь. Было в нем нечто претенциозное и  неприятное,  и
хотя де Шартре - это не вызывало  ни  малейшего  сомнения  -  был  очень
популярен  в  народе,  он  оставался  хитрым  и  не  внушающим   доверия
человеком, дружить с которым, мягко говоря, было нежелательно.
   Филипп де Шартре  приветствовал  сейчас  герцога  Мелинкортского  так
радушно, что  лицам  несведущим  могло  показаться,  что  в  прошлом  их
взаимоотношения были близкими.
   Потягивая маленькими глотками вино из бокала, Себастьян Мелинкорт все
время помнил об Аме, которая стояла немного позади него и  старалась  из
осторожности держаться в тени, хотя в такой близости от герцога вряд  ли
кто мог не заметить ее присутствия. Однако герцог де  Шартре  бросил  на
девушку лишь мимолетный  взгляд,  а  его  приятели  не  сочли  возможным
заметить присутствие пажа.
   Гости весело смеялись и болтали друг с другом. Дамы в пышных платьях,
сверкая драгоценностями, своим присутствием украшали вечер и  благоухали
так же, как и цветы, заполнявшие гостиную, зал и коридор.  Разговоры  не
смолкали ни на минуту.
   Герцог Мелинкортский с решительным видом поставил бокал  на  соседний
столик.
   -  Все  было  превосходно,  благодарю  вас  за  оказанный  прием,   -
проговорил он. - Но прошу извинить меня, я покидаю вас. Дела  заставляют
меня прибыть в Париж еще до наступления вечера.
   В гостиной внезапно воцарилось молчание, как будто все присутствующие
осознали важность того, что было сказано. Казалось, что  все  происходит
на сцене, когда второстепенные актеры отходят на задний план в  ожидании
появления основного персонажа.
   Герцог де Шартре рассмеялся:
   -  Дорогой  мой,  это  совершенно  невозможно  в  данное  время;   мы
надеялись, что  будем  наслаждаться  вашим  обществом  по  крайней  мере
несколько дней, а может быть, даже целую неделю.  Уйти  для  вас  сейчас
значит нарушить все мои планы, развлечения, о которых  я  позаботился  к
вашему приезду.
   -  Я   искренне   сожалею,   но   вынужден   отказаться   от   вашего
гостеприимства, -  начал  было  объяснять  герцог  Мелинкортский,  когда
властным движением руки Филипп де Шартре, казалось, буквально отмел  все
его слова.
   - Здесь не может быть никаких оправданий; все уже подготовлено.  Пять
или шесть дней, герцог, а потом вы сможете  без  помех  продолжить  свою
поездку.
   Герцог Мелинкортский понял, что за вежливыми убедительными словами на
самом деле таится угроза. На  какое-то  мгновение  взгляды  двух  мужчин
встретились.
   Выражение лица герцога Филиппа казалось дружелюбным, но  за  льстивой
улыбкой скрывалась неприкрытая злоба.
   Теперь  герцог  Мелинкортский  понял  то,  о   чем   сначала   только
догадывался с того момента, как его карета была перехвачена на дороге, -
он попал в плен; и в данное  мгновение  он  безуспешно  пытался  угадать
причины своего пленения. И  тут  одна  из  дам  подняла  свой  бокал  и.
провозгласила тост с кокетливой улыбкой:
   - За герцога Мелинкортского. Париж, конечно,  многое  потеряет,  зато
выиграем мы.
   В ту же секунду ситуация в целом стала совершенно ясна  для  герцога,
как будто Филипп де Шартре все подробно объяснил, это был еще  один  шаг
герцога де Шартре с целью унизить  королеву.  Совершенно  очевидно,  что
один из знатнейших вельмож Англии, герцог  Мелинкортский,  после  своего
прибытия в Париж в первую очередь обязан был нанести  визит  королевской
чете  в  Версале.  Скорее  всего,  Хьюго  Уолтхем   успел   сообщить   о
предполагаемом визите британскому послу; затем об этом сообщат  Людовику
и Марии-Антуанетте, и совершенно  очевидно,  что  к  приезду  в  столицу
герцогу будет немедленно послано приглашение посетить королевский  двор.
То, что он задерживается с приездом в Париж и гостит у  самого  злейшего
врага королевы, не может не вызвать опасения и даже  испуга  в  Версале.
Герцог Мелинкортский понимал, что, хотя официально он прибыл во  Францию
без  каких-либо  полномочий,  а  только  как  частное  лицо  и  искатель
развлечений, он тем не менее был представителем своей страны, а титул  и
положение, которое он занимал в обществе, делали его важной  персоной  и
обеспечивали высокое положение при французском дворе.
   Именно поэтому та ситуация, в которую он попал путем обмана, была для
него  недопустимой.  И  все-таки,  что  же  можно  было  предпринять   в
создавшемся положении? Конечно, совсем  не  случайно  у  ворот  в  замок
Шартре стояла стража, а вооруженный эскорт доставил его карету сюда, все
это было частью необъявленной, но хорошо ощущаемой угрозы, которая  была
облечена в подчеркнутое радушие и гостеприимство герцога  де  Шартре.  И
герцог Мелинкортский понимал, что в данном положении ему  не  оставалось
ничего другого, как,  выражая  удовольствие,  принять  это  приглашение,
чтобы не позволить тем, кто настроил себя против него, почувствовать его
досаду и раздражение.
   - Вы обязательно должны позволить мне показать вам мой сад с балкона,
- проговорил Филипп де Шартре. - В этом году у нас такие  необыкновенные
розы, каких мы не видели уже много лет; а кроме того, в  соответствии  с
моими указаниями были реконструированы здания возле  озера,  которое  от
этого  очень  выиграло  и,  по  моему  мнению,  стало  шедевром  здешних
окрестностей.
   Говоря это, Филипп де Шартре направился на балкон, на  который  можно
было пройти прямо через длинные окна в гостиной. За ним последовали  все
остальные.
   - Искренне сожалею, дорогой мой, что ваши слуги отстали, -  продолжал
герцог де Шартре. - Но к вашим  услугам  мой  человек.  Он  генуэзец.  И
можете поверить мне на слово, во всей Франции  вы  не  сыщете  человека,
который так же ловко завязывал бы галстук, как он. Этот парень к тому же
придумал особый состав  для  волос,  который,  при  желании,  вы  можете
попробовать.
   - Я тронут вашей добротой, - ответил ему герцог Мелинкортский.
   Хозяин замка, казалось, не заметил сарказма в его голосе.
   Теперь все присутствующие любовались садом; дамы, жеманно улыбаясь, с
кокетливым видом  держались  рядом  с  герцогом  Мелинкортским,  который
чувствовал, что больше не в силах переносить откровенную фальшь  хозяина
и его гостей. В это время герцог де Шартре воскликнул:
   - Ну, настало время завтракать! Уверен, Мелинкорт, что  вам  хотелось
бы привести себя в порядок.
   Герцог Мелинкортский и Аме, которая следовала за ним по пятам  словно
тень, поднялись  по  широкой  мраморной  лестнице  на  второй  этаж.  Та
половина замка, где они оказались, по-видимому,  располагалась  в  более
старой его части, чем комнаты, только что  покинутые  ими.  стены  здесь
были гораздо толще, а окошки  казались  крошечными.  Как  только  герцог
Мелинкортский вошел в отведенную для него спальню, он сразу  понял,  что
выбор Филиппа де Шартре был далеко не случаен - окна выходили на  озеро,
и, следовательно, бежать этим  путем  было  невозможно,  Лакей,  который
показывал им дорогу, осведомившись, не нужно ли им  чего,  поклонился  и
вышел, оставив их одних. Прежде чем Аме успела вымолвить хотя бы  слово,
герцог Мелинкортский приложил палец к  губам  и  на  какое-то  мгновение
прислушался к звукам, доносившимся из-за двери, чтобы убедиться  в  том,
что снаружи не смогут подслушать их разговор.
   -  Говорите  как  можно  тише,  -  сказал  он  девушке,  -  и  только
по-английски.
   - Что все это значит? - спросила Аме. - Сейчас же скажите мне. Почему
мы здесь и кто те люди?
   Не говоря ни слова,  герцог  Мелинкортский  сел  на  одно  из  обитых
бархатом кресел с высокой спинкой, которые  стояли  по  обе  стороны  от
камина.
   - Очень умно придумано, - наконец проговорил он, - и  проделано  так,
что я никогда не догадался бы.
   - Объяснитесь же, ради бога, монсеньор,  -  в  нетерпении  взмолилась
Аме.
   - В одном я могу заверить вас совершенно  определенно,  -  проговорил
герцог. - Все, что происходит сейчас, никак не связано с вами лично.
   - Тогда почему нас привезли в этот замок? - поинтересовалась Аме.
   - Дл