, благополучный брак,  появление  наследников,
продолжение рода, а ей как матери - спокойную старость в семье сына.
   В последний год мать все чаще говорила о том, как ей хочется, чтобы у нее
появилась  невестка,  как  она  жаждет  нянчить  внуков.  Интересно,   какое
впечатление произвела бы на нее Девоте?
   "Сестра Девоте,  -  поправил  себя  Андре.  -  Сестра  Девоте,  монахиня,
мулатка,  встреченная  мною  случайно.  Совершенно   исключено,   что   мать
когда-нибудь увидит ее. Было бы лучше не встречаться с ней и мне самому".
   Нет, лучше подумать о другой женщине. Оркис...  Он  на  удивление  быстро
излечился от сладострастных чар этой коварной женщины.
   Если в первые дни после их  свидания  Андре  был  вынужден  усилием  воли
изгонять из памяти ее образ,  то  теперь  ее  экзотическая  притягательность
поблекла в его сознании сама собой. Оркис красива, нет слов, но  ему  больше
по душе одухотворенная, возвышенная красота, воплощением которой  стала  для
него сестра Девоте...
   Сравнение  прекрасной  монахини  с  этой  дьявольски  порочной   женщиной
показалось Андре почти святотатственным.
   Стараясь выкинуть из памяти Оркис, Андре  вдруг  подумал  о  таинственной
веревке, странным образом появившейся в имении накануне его приезда.
   Либо это чья-то неуместная шутка - впрочем, в этих  местах  едва  ли  кто
станет шутить с вуду, - либо действительно символ  черной  магии.  В  первом
случае  бояться  веревки  нечего,  во  втором  -   белая   магия   оказалась
действенной, поборов Педро  уанга,  а  следовательно,  опасность  для  Андре
миновала. Как бы там ни было, ничего дурного с ним пока не случилось.
   Незаметно для себя Андре пошел медленнее. Он целиком  погрузился  в  свои
мысли и машинально двигался к знакомой полянке.
   Вдруг он словно очнулся, услышал птичье многоголосье, жужжание  множества
насекомых, которые своими размерами  значительно  превосходили  европейских.
Воздух был полон благоухания апельсиновых деревьев.
   А поскольку в представлении любого европейца их запах связан с венчанием,
Андре спросил себя, настанет ли время, когда и он поведет невесту к алтарю.
   Все зависело от успеха его предприятия. Если ему не удастся  найти  клад,
он  останется  холостяком.  Безденежье  станет  на  его  пути   не   меньшим
препятствием, чем монашеский обет, с той разницей, что в монастырь уходят по
своей воле, а бедность не выбирают.
   Интересно, что заставило такую прекрасную девушку стать монахиней?  Андре
не раз задавал себе подобный вопрос и в Англии, когда видел  молодых  мужчин
или женщин в монашеском облачении.
   Разумеется, надо верить в  бога,  но  зачем  отказывать  себе  в  обычном
человеческом счастье?  Молодой  француз  не  мог  вообразить  обстоятельств,
которые толкнули бы его  на  такой  шаг.  Служить  богу  можно  и  оставаясь
светским  человеком.  Любое   горе   можно   перенести,   не   загораживаясь
монастырскими стенами от действительности.
   Впрочем, он  -  мужчина,  которому  положено  находить  выход  из  любого
положения, справляться с любыми трудностями, отвечать не только за себя,  но
и за своих близких.
   А сестра Девоте - слабая девушка, оставшаяся сиротой еще  в  детстве.  Ей
пришлось жить  в  окружении  чужих  людей,  которые,  даже  относясь  к  ней
по-доброму, не могли заменить ей семью. Вероятно, с детства оказавшись среди
монахинь, она выросла, совершенно  не  представляя  себе  мирской  жизни,  и
предпочла последовать примеру этих женщин, к которым давно привыкла, которые
составляли для нее весь мир.
   Жаль, что ей уже не суждено увидеть другую жизнь! Как бы ей  пошло  белое
подвенечное платье и веточки флердоранжа!
   Воображение Андре  живо  нарисовало  пленительный  образ  Девоте-невесты.
Почему-то он вообразил ее под сводами приходской церкви, в которую  ходил  в
Лондоне по праздникам. Он не хотел признаваться даже самому  себе,  что  его
воображение пошло еще дальше. Мысленным взором молодой француз увидел себя в
роли жениха, свою матушку - на почетном месте в группе гостей.
   "Это уж совсем ни к чему! - остановил себя Андре. - Скорее всего я больше
не встречу эту женщину..."
   И тут же увидел молодую монахиню. Она, как и накануне, сидела на полянке,
окруженная своими пернатыми друзьями, которые с веселым  щебетом  клевали  у
нее с ладони, отталкивая друг дружку, старались пробиться  поближе  к  своей
благодетельнице.
   На мгновение  Андре  показалось,  что  сестра  Девоте  в  окружении  птиц
существует только в его воображении так  же,  как  перед  тем  -  в  одеянии
невесты. Но женщина, как и ее пернатые питомцы, была вполне реальной.
   Андре почувствовал, что не может уйти просто так, не поговорив с нею.
   Считая,  что  подглядывать,  спрятавшись  в  зарослях,  -  неудобно,   он
решительно шагнул на поляну.
   Птицы тут же испуганно упорхнули. Монахиня в растерянности подняла  глаза
и встретилась взглядом с Андре.
   Вопреки его опасениям, на этот раз она не попыталась убежать.
   Сестра Девоте с улыбкой поднялась навстречу Андре.
   - Как рано вы пришли! - сказала она, словно ожидала его встретить.
   - Я не мог спать, - признался Андре пресекшимся от волнения голосом.
   - Я тоже, - тихо, почти шепотом  отвечала  девушка.  Она  отвела  взор  и
застенчиво добавила:
   - А знаете, я ведь пришла сюда в надежде встретить вас.
   - Должно быть, я почувствовал, что вы меня ожидаете, - отозвался Андре.
   Указав на поваленный ствол дерева, Андре предложил девушке присесть и сел
сам.
   Монахиня молча опустилась рядом. Андре спросил:
   - Как вы думаете, ваши птички вернутся?
   - Вернутся, если вы будете сидеть тихо, - ответила сестра Девоте.
   - Мне бы тоже хотелось их покормить, - заметил Андре, которому эта  мысль
только что пришла в голову.
   Монахиня молча достала из сумки горсть зерна и насыпала на ладонь Андре.
   - Теперь надо вытянуть руку и ждать, - пояснила она.
   Вытянув ладонь с зернами перед собой, она застыла в неподвижности.  Андре
последовал ее примеру.
   Птицы не заставили себя ждать. Уже через несколько секунд они вернулись к
прерванной трапезе. Пожалуй,  теперь  их  слетелось  еще  больше.  Появление
второй кормушки, очевидно, их обрадовало.
   Андре, которому прежде не случалось размышлять о райской жизни,  подумал,
что именно так было в Эдемском саду. Тишина, нарушаемая только щебетом птиц,
мир и покой. Сейчас он не  вспоминал  об  опасностях,  подстерегавших  здесь
человека на каждом шагу. Он был весь во власти этого мгновения.
   Сердце радостно билось в его  груди.  Рядом  с  очаровательной  маленькой
монахиней он забыл обо всем на свете.
   А сестра Девоте, такая нежная, такая  хрупкая,  вся  светилась  счастьем.
Молодые люди молчали, но чувствовали, что переживают необыкновенный  момент,
и упивались неизъяснимым блаженством.
   Они не могли бы сказать, сколько  просидели  бок  о  бок  без  слов,  без
мыслей, целиком отдавшись этому сладостному моменту.
   Когда птицы расклевали весь корм, Андре решился нарушить тишину:
   - Я хочу поговорить с вами.
   Его шепот мгновенно  спугнул  птичек.  Сестра  Девоте  бросила  на  землю
остатки зерна.
   - Почему вы хотели встретиться со мной? - серьезно спросил Андре.
   Этот прямой вопрос вызвал румянец смущения на щеках маленькой монахини.
   - Когда вы ушли, я подумала, что говорила  с  вами  недоброжелательно.  Я
поняла, что не должна вас бояться. Мне действительно хотелось бы вам помочь,
хотя я не представляю, чем я могла бы быть вам полезной. Ведь никакие  тайны
мне неизвестны. Во всяком случае, я хотела.., попросить у вас прощения.
   - И вы пришли сюда ради встречи со мной? - спросил Андре.
   - Да, - просто призналась девушка. - Я почему-то надеялась, что  вы  сюда
вернетесь. Не знаю, собирались ли вы зайти к нам в монастырь... Я решила  во
что бы то ни стало поговорить с вами и пришла сюда.
   - Вы не ошиблись, - кивнул Андре. - Если  бы  я  не  нашел  вас  на  этой
поляне, то обязательно постарался бы разыскать в монастыре. Я так ждал  этой
встречи, мне вам надо так много сказать! Мне не так важна ваша  помощь...  Я
не мог заснуть всю ночь, потому что думал о вас.
   Эти слова напугали монахиню. Быстро взглянув на Андре, она отвернулась.
   Но это уже был страх иного рода.
   - Я был поражен этой встречей, - сказал Андре, чтобы успокоить девушку.
   - Но почему? - дрожащим голоском спросила она.
   - Видите ли, я знал, что поблизости от плантаций де Вилларе  должна  быть
какая-то церковь. Но я  никак  не  ожидал  найти  здесь  монастырь.  Мне  не
приходило в голову, что в  этой  стране,  тем  более  в  такой  глуши  могут
существовать монастыри.
   -  Женских  монастырей  на  Гаити  не  менее  десяти,  -  более  уверенно
произнесла сестра Девоте.
   Когда речь зашла  о  монастырях,  она  почувствовала  твердую  почву  под
ногами.
   - А наша община, пожалуй, самая маленькая, - продолжала она.
   - Еще меня поразило то, что вы - монахиня. Как вы могли удалиться от мира
такой юной? Неужели вам не хотелось  завести  семью,  может  быть,  навсегда
уехать из этой страшной страны, во всяком случае, жить полнокровной жизнью?
   - Я не знаю другой жизни, - покачала  головой  маленькая  монахиня.  -  А
здесь я, по крайней мере, в безопасности.
   - Но безопасность  эта  весьма  относительна,  -  заметил  Андре.  -  Мне
кажется, здешнее правительство, хотя оно борется с  язычеством,  не  слишком
уважает христианские догмы.
   Я полагаю, на Гаити немало христиан. Они  читают  молитвы,  ходят,  когда
надо, в церковь, но это не мешает им  убивать  друг  друга.  А  мулатов  ваш
император ненавидит почти как и белых.
   Сестра  Девоте  съежилась  от  страха.  Она  взмахнула   руками,   словно
приказывая Андре замолчать.
   - Зачем вы пытаетесь запугать меня? - спросила она. Ее  слова  прозвучали
так  жалобно,  что  Андре,  почувствовавший,  сколь  неуместна  эта  тема  в
разговоре с девушкой, которая не может рассчитывать на приют в другом месте,
поспешил направить разговор в другое русло.
   - Я вовсе не хотел вас пугать! Просто вы такая красивая, такая  добрая...
Смотрите, даже птицы вас не боятся! Из вас  получилась  бы  нежная  супруга,
прекрасная, заботливая мать. Вы обездолили не только себя, но  и  того,  кто
мог бы стать счастливым человеком, женившись на вас... Вы растрачиваете свою
жизнь понапрасну!
   Девушка решительно выпрямилась.
   - Молитвы не бывают напрасными, - твердо сказала она.
   - Но ведь и другие молятся! И я тоже, - возразил Андре. - Я молюсь, когда
собираюсь совершить какой-нибудь ответственный шаг,  прошу  у  бога  помощи.
Собираясь сюда, я часто обращался к богу в молитвах.  Еще  я  молюсь,  чтобы
поблагодарить бога за то, что он  оберегает  меня.  Я  прошу,  чтобы  он  не
оставлял своим попечением мою мать. Да мало ли у меня причин для молитвы? Но
я знаю одно: я никогда не спрячусь за монастырскими  стенами,  не  убегу  от
жизни. Я буду бороться и страдать, смело глядя в глаза реальности.
   - Для меня эта жизнь слишком реальна, - с горечью произнесла девушка.
   Андре  показалось,  что  маленькая  монахиня  на  момент  забыла  о   его
присутствии и высказала вслух свою самую сокровенную мысль, - Знаете, ведь я
думал, что  вы  Саона,  -  сказал  Андре  больше  для  того,  чтобы  отвлечь
собеседницу.
   - Почему вы так решили?  -  рассеянно  спросила  она,  очевидно  все  еще
находясь в плену своих невеселых мыслей.
   - Во-первых, потому, что вы красивая. Во-вторых,  вы  прекрасно  говорите
по-французски. Кроме того, я подумал, что вы белая.  Но  самое  главное,  на
церемонии вуду я явственно слышал, как Дамбалла  обещал  мне,  что  я  найду
Саону. Спустя несколько часов я встретил вас и  поверил,  что  боги  помогли
мне. Откровенно говоря, встреча  с  Саоной  разрешила  бы  для  меня  многие
трудности.
   - А что бы вы сделали, если бы я действительно оказалась Саоной?  -  живо
заинтересовалась девушка.
   - Ну, я попросил бы вас  помочь  мне  в  поисках  спрятанного  графом  де
Вилларе имущества, - начал Андре. - Вы бы, конечно, согласились. А  с  вашей
помощью я наверняка нашел бы сокровища. А потом я  помог  бы  вам  уехать  с
Гаити. Мы вместе вернулись бы в Англию. И вы стали бы жить в Лондоне с  моей
матушкой.
   - А вы думаете, Саоне понравился бы такой план.., если бы,  конечно,  она
была жива и узнала бы о нем?
   - Мне кажется, она не захотела бы оставаться на Гаити после того кошмара,
который ей довелось пережить, - уверенно сказал Андре.
   - Пожалуй, вы правы, - кивнула монахиня. - А разве вы живете в Англии?  -
спросила она. - Я ведь думала, что вы приехали сюда из Порт-о-Пренса.
   Андре осекся. Он только теперь вспомнил,  что  для  сестры  Девоте  он  -
мулат.
   Рядом с ней он забыл об осторожности, о своей темной коже,  о  том,  что,
находясь  в  этой  стране,  должен  мыслить  и  вести  себя  как  мулат.  Он
разговаривал с девушкой, представляя себя тем, кем являлся на самом  деле  -
европейцем, французом, аристократом, нашедшим пристанище в Англии.
   Как он безрассудно поступил!
   - Я прожил в Англии несколько лет, - пояснил он. - И теперь, оставив мать
в Лондоне, на время вернулся сюда, чтобы попробовать найти наше имущество.
   Маленькая монахиня молчала. Андре опасался, что его история показалась ей
не правдоподобной.
   Но сестра Девоте лишь задумчиво спросила:
   - А какая она, Англия?
   - О, это прекрасная страна! - с воодушевлением сказал Андре. - Там  царит
порядок и безопасность. Англичане - спокойные  и  доброжелательные  люди.  А
разве вы не встречали англичан здесь, на Гаити?
   Монахиня отрицательно покачала головой.
   - Нет, - сказала она. - Я думаю, их можно встретить в Порт-о-Пренсе. Но в
нашу глушь им приезжать незачем.
   - Кристоф неплохо относится к англичанам, - добавил Андре.  -  Во  всяком
случае, он так ненавидит французов, что предпочитает им людей  любой  другой
национальности. Он не так ослеплен отвращением к европейцам, как Дессалин, и
понимает, что без них правительству не  выстоять.  Поэтому  в  Порт-о-Пренсе
действительно немало выходцев с Британских островов.
   Андре знал, что среди англичан на Гаити едва ли найдется много католиков.
Так что встретить их в церкви -  а  других  мест  для  встречи  с  людьми  у
монахини быть не могло - сестра Девоте едва ли могла.
   - Мой  отец  был  французом,  -  задумчиво  сказала  монахиня  и  надолго
замолчала.
   Ее лицо было бесстрастным. Андре, глядя на ее непроницаемое выражение, не
мог представить себе родителей Девоте, ее братьев  или  сестер,  их  прошлую
жизнь в дореволюционном Гаити.
   Может быть, чернокожая молодая женщина с маленькой белой  дочкой  жила  в
покое и довольстве в одном доме с  отцом  девочки.  А  может  быть,  подобно
многим белым, отец постарался отослать дочь подальше с глаз,  хотя  и  давал
матери средства на ее содержание.
   Судя по тому, что десять лет назад девочка-окторунка оказалась в доме  де
Вилларе, о ней было кому  позаботиться  после  смерти  родителей.  Возможно,
Филипп де Вилларе был другом ее отца.
   - Мой отец тоже был французом, - ответил Андре вслух. - Это тоже сближает
нас.
   Монахиня недоуменно посмотрела на него. Андре пояснил:
   - И вы, и я любим птиц, интересуемся живописью. Ведь мы  познакомились  с
вами, когда вы рассматривали настенную роспись. А накануне я  стоял  на  том
месте, где застал вас, и рассматривал те же картины.
   Андре  чуть  не  сказал,  что  не  видел  ничего  подобного,  но  вовремя
сообразил,  что  для  мулата,  выросшего  на  Гаити,  такая  живопись  -  не
диковинка.
   - И потом, в наших  жилах  течет  смешанная  кровь...  Ему  было  неловко
произносить эти слова. Но это была вынужденная ложь. Он должен был успокоить
маленькую  монахиню,  завоевать  ее  доверие.  А  если  уж  быть  до   конца
откровенным, Андре очень хотелось понравиться этой девушке.
   Глядя на ее маленькое личико, обрамленное  белым  монашеским  платом,  он
неожиданно для себя сказал:
   - А какого цвета у вас волосы? Как бы мне хотелось увидеть их.
   Монахиня сжалась, напуганная его словами. Еще мгновение, и она, наверное,
побежала бы прочь, чтобы укрыться в своем монастыре.
   - Уже поздно, - сказала она, принужденно улыбаясь. - Мне пора идти...
   Вдруг Андре осенило:
   - А мне кажется, никто не знает, что вы здесь. Вы же ходите кормить  птиц
без разрешения! Правда? Девушка зарделась, очевидно, Андре был прав.
   - Я не делаю ничего дурного, - сказала она, будто защищаясь. -  Я  только
хочу кормить птиц...
   Судя по ее ответу, когда-то ей не  разрешали  уходить  из  монастыря  так
далеко, и она стала сбегать потихоньку.
   - А еще вы хотели видеть меня, - напомнил монахине Андре  ее  собственные
слова.
   Он придумывал повод задержать пугливую монахиню.
   - А ведь сейчас время  завтракать.  Может  быть,  вы  позволите  мне  вас
угостить чашкой кофе?
   - Я не могу, - сказала девушка, потупившись.
   - Почему не можете? Ведь еще совсем не поздно. Я уверен, что в  монастыре
все-таки догадываются, куда вы исчезаете по  утрам.  Уверяю,  никто  вас  не
хватится. А завтрак не займет много времени.
   - Н-но... - начала было молодая монахиня, подыскивая  подходящий  предлог
для отказа.
   - Проявите решительность хоть раз в жизни! - продолжал уговаривать Андре.
- Перестаньте убегать от мира! Обратитесь к нему лицом. Вы  посмотрите  дом,
где я живу, познакомитесь с моим слугой, Томасом, отведаете его стряпню.  Уж
поверьте мне, он большой мастер по кулинарной части. Он очень хозяйственный.
Вообразите, успел завести курочек, и теперь мне обеспечена яичница.
   Монахиня  прыснула.  Андре  подумал,  что  она  совершенно  непривычна  к
обыденной мирской жизни и самые простые вещи производят на  нее  неожиданное
впечатление.
   - Так я вас уговорил? - спросил он, вставая. Монахиня поднялась вслед  за
ним.
   - Все же мне было бы лучше вернуться, - сказала она довольно неуверенно.
   Андре почувствовал, что почти убедил свою новую знакомую.
   - Ведь для вас это целое приключение! - с мягкой улыбкой сказал он.  -  И
потом, в этом нет ничего дурного. Кроме того, вы не хуже меня  знаете,  что,
вернувшись в свою келью, сможете покаяться, прочитать особые  молитвы  -  не
мне вас учить, - и бог вас охотно простит. Ведь с вашей  стороны  это  всего
лишь маленький, совершенно невинный проступок.
   По всему было видно, что девушке очень  хотелось  пойти  с  Андре,  но  с
детства внушенное чувство долга не давало ей поступить так, как она желала.
   - Мать-настоятельница очень рассердилась бы на меня, если  бы  узнала,  -
сказала сестра Девоте.
   - Мне кажется, она не станет спрашивать вас, не были ли вы на завтраке  в
доме де Вилларе, - возразил Андре. - А вам необязательно делать признания. В
Англии есть пословица: "Что глаза не  видят,  того  и  нет".  По-моему,  это
вполне справедливо.
   Монахиня рассмеялась:
   - Вы меня искушаете!  Лишь  за  то,  что  я  вас  слушала,  мне  придется
прочитать сотню покаянных молитв.
   - Может быть, завтрак того стоит? - заметил Андре.  Не  говоря  более  ни
слова, он повернулся и пошел по направлению к  имению.  Он  с  удовольствием
увидел, что сестра Девоте, легко ступая, идет рядом с ним.
   За поворотом тропа сузилась. Андре взял девушку за руку.
   - Здесь такая чаща! - сказал он. - Держитесь за меня, а то упадете.
   Маленькая монахиня покорно шла рядом со своим спутником.
   По правде говоря, для Андре это был лишь повод прикоснуться к девушке. Он
почувствовал сердечный трепет и искоса  посмотрел  на  нее.  Девушка  шагала
будто завороженная, очевидно испытывая те же чувства.
   Вскоре показался особняк де Вилларе. Дальше тропа резко опускалась.
   Молодые люди остановились полюбоваться сверху восхитительным видом.  Если
бы  можно  было  забыть  о  кровавых  событиях,  вызвавших  царящее  повсюду
запустение, можно было бы подумать, что в этом доме побывала сказочная  фея,
усып