аже почти увидела выражение удивления и недоверия на его  лице.  Но,
допустим, он поверит ей, все равно,  что  он  сможет  предпринять?  Обвинить
Маркуса и сказать, что его разговор с леди Шелмадайн был подслушан никому не
известной  американкой?  Она  представила,  как  они  посмеются  над   такой
абсурдной идеей. А если она сообщит обо всем кому-то другому, не  связанному
с семьей, - поверенному, домашнему врачу или даже тому, кто имеет  отношение
к полиции, он не сможет действовать, пока не будет слишком поздно. Тогда  он
скажет, что она была права, но какое в том утешение? С какой стороны она  ни
рассматривала  проблему,  выхода  не  было.  Все,  что  она  могла  сделать,
подождать, пока герцог не погибнет, а затем разоблачить  Маркуса  Рилла  как
злодея.
   Вирджиния закрыла глаза и, вспомнив слова герцога, почувствовала дрожь во
всем теле. Раньше она бы ни за что  не  поверила,  что  при  звуке  чьего-то
голоса может охватить трепет, но теперь она знала,  что,  стоит  ему  только
приблизиться к ней и  заговорить  своим  низким,  глубоким  голосом,  когда,
кажется, за каждым словом скрывается, затаенная страсть, как у нее возникает
чувство, будто каждый нерв в ее теле оживает и откликается на все его слова.
Она знала, сидя рядом с ним на полянке,  что  стоит  ему  протянуть  руку  и
коснуться ее, она не сможет  противиться.  Исчезла  прочь  ее  гордость,  ее
сдержанность и ее ненависть. Произошло небывалое:  он  обратил  ее  горячую,
неистовую ненависть в любовь, и отрицать это было невозможно.  Она  мысленно
попыталась убедить себя, что он обманщик, охотник за приданым, но сердце  не
слушалось. Оно жаждало его, стремилось к нему!
   Она вновь и вновь повторяла шепотом все, что он  ей  говорил.  Вспоминала
каждый его жест. Снова мысленно переживала поездку верхом и то мгновение  на
террасе "Сердца королевы", когда она поняла, что нравится ему.
   И  все  же  где-то  в  глубине  души  раздавался   голосок,   вопрошающий
равнодушно-критически:
   "Как много значит его любовь?  Насколько  она  глубока  и  долговечна?  А
может, это просто мимолетная вспышка избалованного, страстного  мужчины  при
виде нового хорошенького личика?"
   Наконец, она была не в силах дольше пытать себя осаждавшими  ее  со  всех
сторон вопросами. После нескольких часов мучительных раздумий она ни на  шаг
не продвинулась в поиске решения самого важного вопроса - как  спасти  жизнь
герцогу.
   Не приходилось обманываться в том,  каким  образом  Маркус  Рилл  и  леди
Шелмадайн  сговорились  избавиться  от  герцога.  В  их  тоне  было  столько
неторопливой обдуманности, что Вирджиния ни секунды  не  сомневалась  -  они
осуществят свой план...
   Она встала с кровати и отодвинула шторы на окнах.  На  востоке  занимался
рассвет. Небо постепенно теряло свою густую черноту, и только кое-где  слабо
мерцали несколько звездочек. Над озером клубился туман,  обволакивая  стволы
близстоящих деревьев. Сквозь туман прорвалась стая диких уток и  скрылась  в
первых лучах солнца. Повсюду царила безмятежная тишина.  Огромные  столетние
дубы стояли как часовые, охраняющие  этот  уголок  человеческого  коварства.
Природа  дышала  покоем,  и  при  первых  трелях   птиц   стало   невозможно
представить, что злобные замыслы смогут когда-либо разрушить безмятежность и
спокойствие этого типично английского ландшафта.
   - Возможно, мне все показалось, - прошептала Вирджиния. - Возможно,  весь
разговор - плод моего воображения.
   Неожиданно она заметила внизу какое-то движение. Она наклонилась вперед и
увидела  прямо  под  своим  окном,  как  Маркус  Рилл  сходит  с  крыльца  и
направляется к конюшням. На нем были бриджи для верховой езды, а в руках  он
держал хлыст. Вот тогда-то Вирджиния и поняла, что кому-то еще  не  до  сна,
кто-то еще метался и вертелся в постели и, возможно, боролся  с  угрызениями
совести всю ночь напролет.
   Она взглянула на каминные часы. Еще не было пяти часов. Вряд  ли  в  доме
кто-то  проснулся,  но  Маркус  Рилл  несомненно  растолкает   какого-нибудь
мальчишку при конюшне и велит оседлать для себя коня. Она стояла и смотрела,
как он уходит все дальше и дальше, пока, наконец, совсем не скрылся из виду.
И тут вдруг она поняла, что ей нужно делать. Она взяла пеньюар, брошенный на
стуле у кровати. Он  был  сшит  из  плотного  белого  крепдешина  и  отделан
валенсианским кружевом. Вирджиния надела его, потуже затянула на талии  пояс
в виде шнура.
   План был рискованным, но другого выхода у нее не  было!  Она  очень  тихо
отворила дверь. В коридоре было темно, ее мягкие тапочки неслышно ступали по
толстому ковру. Идти пришлось довольно далеко - вниз  на  второй  этаж,  где
располагались комнаты для важных гостей, туда же вела главная лестница.  Она
знала, где находится комната Маркуса Рилла, потому что как-то,  когда  после
завтрака поднималась к себе по лестнице, он появился в дверях и при виде  ее
гаденько и приторно заулыбался. К счастью,  она  была  не  одна,  а  с  мисс
Маршбанкс, и он не смог завести с ней разговор.
   Верхний пролет главной лестницы  был  освещен  первыми,  неяркими  лучами
рассвета, проникающими сквозь  высокие  витражные  окна.  Стояла  абсолютная
тишина. Слышно было только тиканье напольных  часов,  да  птичьи  голоса  за
окном. Вирджиния шагнула в тень и остановилась возле  двери  Маркуса  Рилла.
Когда она дотронулась до дверной ручки, ее на секунду  одолели  сомнения,  а
сердце почти не билось от страха.
   А вдруг она все-таки ошиблась! А вдруг ему каким-то таинственным  образом
удалось вернуться незамеченным обратно, и  сейчас  он  находится  у  себя  в
спальне! Что тогда он подумает при ее появлении? Да и что он скажет? Но  она
знала, что ее собственная  судьба  в  данной  ситуации  не  имеет  значения.
Главное - это жизнь герцога! Его нужно спасти любой ценой!
   Она очень осторожно повернула ручку. Шторы на окнах были  отодвинуты,  но
комната была пуста. Постель вся раскидана, как бы  подтверждая  правильность
догадки Вирджинии, что Маркусу Риллу так и не удалось заснуть в эту ночь. На
полу валялась пижама.
   Взгляд  Вирджинии  приковал  только  один  предмет   -   комод,   который
использовали как туалетный столик и на котором стояло небольшое  вращающееся
зеркало из красного дерева, щетки для волос с костяными ручками и  футляр  с
бритвами. Вирджиния быстро пересекла комнату и выдвинула  ящик.  Там  лежали
только носки, галстуки, носовые платки - и больше  ничего.  Она  взялась  за
следующий  ящик.  В  нем  оказалось  несколько  писем,  кожаный  футляр  для
воротничков, коробочка с запонками  и  маленькая  плоская  жестянка.  Ничего
похожего на  то,  что  она  искала.  Она  думала,  таблетки  будут  в  белой
коробочке, наподобие тех, что обычно используют фармацевты.
   Вирджиния  в  полной  растерянности  уставилась  на  открытый  ящик.  Она
помнила, Маркус совершенно ясно сказал, что яд находится в ящике  туалетного
столика. Девушка  окинула  взглядом  всю  комнату:  высокий  комод  в  углу,
письменный стол, еще несколько разных предметов - ничего такого,  что  можно
было назвать туалетным столиком.
   Тогда Вирджиния вытянула из глубины ящика жестянку - старую и ободранную.
На ней была почти  стертая  надпись  "Аптечка",  а  ниже  -  красный  крест.
Вирджиния догадалась, что такую аптечку Маркус Рилл мог носить, когда служил
в армии. Она открыла крышку и с первого взгляда поняла,  что  нашла  наконец
то, что искала.
   В жестянке лежали бинты, ножницы, несколько пузырьков. А  в  центре  была
коробочка для таблеток, точно такая, как она думала. Она взяла ее в  руки  и
нашла четыре маленькие белые таблетки. Теперь она  убедилась,  что  это  тот
самый яд, о котором говорили Маркус Рилл и леди Шелмадайн. Четыре  таблетки,
и каждая может убить человека! Она нашла их!
   Вирджиния захлопнула жестяную аптечку, положила ее  на  прежнее  место  и
задвинула ящик. Затем подошла на цыпочках  к  двери,  не  выпуская  из  руки
коробочку с таблетками. Теперь скорее назад, в  свою  комнату,  пока  ее  не
заметили, и уничтожить таблетки, прежде чем их пустят в дело!
   Она открыла дверь и, выйдя в коридор, затворила ее за собой.  Но  тут  же
замерла в оцепенении! По коридору навстречу ей шел герцог.  Он  был  одет  в
костюм для верховой езды и держал  на  поводке  старого  мопса  герцогини  -
Диззи, который страдал от ревматизма.
   В первую минуту он не заметил Вирджинию. Он  смотрел  прямо  перед  собой
невидящим взглядом, как человек, погруженный  в  собственные  мысли.  Потом,
подойдя совсем близко, он увидел ее. Она стояла, словно каменная, обратив  к
нему бледное, испуганное лицо. Секунду он смотрел  на  нее,  не  веря  своим
глазам. Затем кровь отхлынула от его  лица,  и  он  почти  также  смертельно
побледнел, как и она. Его взгляд скользнул по ее  фигуре,  и,  казалось,  он
запечатлел в своем сознании каждую деталь - длинный  белый  пеньюар,  волосы
почти до пояса, рассыпавшиеся по  плечам,  глаза,  потемневшие  от  ужаса  и
удивления.
   Долго, очень долго ни один из них не шевелился. Когда  заговорил  герцог,
голос его звучал резко, в каждом слове чувствовалась злость, которая тем  не
менее сдерживалась железной волей.
   - Так вот куда распространяются ваши интересы, мисс Лангхоулм!
   Вирджинию как будто стегнули хлыстом.
   - А я думал, вы отличаетесь от других женщин, - продолжал он, - но теперь
вижу, что ошибся. Так, значит, ключ к  вашему  сердцу  подобрал  мой  кузен.
Каким слепым нужно быть, чтобы не заметить, что происходит у меня под  самым
носом!
   Он замолчал, а Вирджинию охватила такая дрожь, что коробочка выпала у нее
из руки, и таблетки рассыпались  по  полу.  Сделав  над  собой  усилие,  она
проговорила:
   - Я.., сейчас.., объясню... - начала она прерывающимся шепотом, но герцог
не стал ее слушать.
   - Думаю, мисс Лангхоулм, что вы  злоупотребили  моим  гостеприимством,  -
сказал он. - Ваш отъезд организуют сегодня же днем.
   Он повернулся, чтобы уйти, Вирджиния протянула к нему руки.
   - Подождите! - взмолилась она.
   Герцог не мог быстро передвигаться,  потому  что  мопс  натянул  поводок.
Прежде чем герцог успел помешать ему, старый пес дотянулся до одной из белых
пилюль, выпавших из коробочки, и с жадностью проглотил ее. Герцог потянул за
поводок,  направляясь  к  лестнице.  Пес  проковылял  несколько  шажков,  но
неожиданно сдавленно  захрипел,  весь  задрожал  и  рухнул,  потом  медленно
перевернулся на спину, задрав лапы кверху.
   Герцог,  остановленный  на  первой  ступеньке,  повернул  голову,   чтобы
посмотреть, в чем дело. Вирджиния тем временем  поспешно  подбирала  с  пола
остальные таблетки и, спрятав их в коробочку, наконец смогла выговорить:
   - Это.., предназначалось вам!
   - Что вы имеете в виду? - резко спросил герцог.
   - Эти таблетки, - сказала она, протянув ему коробочку, - смертельны.  Вот
почему.., я выкрала их. Хотела.., спасти вас...
   Герцог наклонился, отстегнул поводок и, перешагнув  через  мертвого  пса,
оказался рядом с Виржинией. Он взглянул ей в лицо и схватил за плечи.
   - Говорите правду, - потребовал он. - Что вы делали в этой спальне?
   Его пальцы так и впились в нее, но теперь она не боялась.
   - Это правда, - ответила она. - Они.., хотели убить вас. Я знала, что  вы
не поверите мне, вот я и.., украла таблетки.
   Герцог не отрывал взгляда от ее лица, мучительно стараясь  докопаться  до
правды. Затем, как бы успокоенный тем, что увидел,  он  быстро  посмотрел  в
начало и конец коридора.
   - Нам нельзя здесь разговаривать, - сказал он. Взял ее за локоть и  отвел
чуть дальше. Открыв какую-то дверь, он втянул Вирджинию за  собой  внутрь  и
щелкнул замком.
   Вирджиния увидела, что  они  оказались  в  маленькой  комнате,  служившей
будуаром в апартаментах,  которые  отводили  только  самым  именитым  гостям
замка. Это была прелестная комнатка, отделанная в  бледно-розовых  тонах,  и
хотя  здесь  сейчас  никто  не  жил,  воздух  был  напоен  ароматом  цветов,
выставленных на сервировочных столиках, - таков  был  обычай  в  замке,  как
знала Вирджиния со слов мисс Маршбанкс.
   Герцог пересек комнату и раздвинул шторы. Все заполнилось  светом.  Потом
герцог обернулся к Вирджинии. Она по-прежнему стояла в дверях, все еще очень
бледная, с испуганными глазами.
   - А теперь рассказывайте, что все это значит, - приказал он.
   Она медленно шагнула к нему, держа коробочку в руке.
   - Вчера вечером, когда я.., простившись с вами, возвращалась в замок... -
тихо начала она и, не смея взглянуть ему прямо в глаза, испытывая неловкость
от того, что приходится говорить такие вещи  о  людях,  которых  он  знал  и
которым доверял, она пересказала ему весь подслушанный ею разговор.
   - Почему вы сразу не пришли ко мне? - спросил  он,  когда  она  закончила
свой рассказ.
   Тут она впервые посмотрела ему в лицо.
   - А разве вы поверили бы мне? - спросила она. - Разве вы не подумали  бы,
что я просто пытаюсь посеять раздор в семье? Или  что  я  дала  волю  буйной
фантазии?
   - Вы правы, - честно признал он. - Трудно поверить в такую историю.  Даже
сейчас, когда за дверью лежит  мертвая  собака,  мне  тяжело  поверить,  что
Маркус Рилл в самом деле докатился до убийства.
   - Но почему вам не дать ему денег? - спросила Вирджиния. - Если он сейчас
потерпит неудачу, то может сделать еще одну попытку.
   - Я не могу дать ему такую большую сумму, - ответил  герцог.  -  Но  даже
если бы мог, какой от этого прок? Такое  уже  случалось  десятки  раз;  и  в
будущем повторится не раз. Нет конца его жадности и глупости.
   Он наклонился и взял коробочку у Вирджинии.
   - Одно мы можем сделать, - сказал он, - выиграть время.
   - Как? - удивилась Вирджиния. Герцог открыл коробочку и  взглянул  на  ее
содержимое.
   - У меня в спальне найдутся вполне безобидные таблетки, -  сказал  он,  -
мне их давным-давно прописал врач, когда я однажды простудился. Я заменю  то
лекарство на это. По крайней мере, на какое-то время Маркус будет  озадачен,
почему таблетки не подействовали.
   - У него есть только неделя для поисков денег, - напомнила Вирджиния.
   - Глупец! Жалкий глупец!  -  воскликнул  герцог  в  неожиданном  приступе
гнева. - Он поклялся мне на Библии в прошлый  раз,  что  никогда  больше  не
будет играть на деньги. Мне с трудом удалось наскрести нужную  сумму,  чтобы
заплатить его долги, и вот теперь и полгода не прошло, как он вновь попадает
в точно такую же ситуацию.
   - Что же теперь можно сделать? - обеспокоенно спросила Вирджиния.
   - Не знаю, - ответил герцог. - Возможно, мне стоит  обвинить  его,  прямо
заявив, что мне известны его замыслы. Но тогда  вы  окажетесь  замешанной  в
историю, а этого я не могу допустить.
   - Мне все равно, - заметила Вирджиния, - если это спасет вашу жизнь.
   Она произнесла эти слова не  задумываясь  и  тут  же  почувствовала,  что
краснеет под вопросительным взглядом герцога.
   - Вирджиния! - произнес он совсем другим тоном. - Вы простите меня за то,
что я вам недавно наговорил? Думаю, вам не  понять,  что  для  меня  значило
увидеть вас, выходящей из спальни этого человека; увидеть  такой,  какая  вы
сейчас - с прекрасными волосами, рассыпавшимися по плечам. Если бы вы только
знали, как сильно я желал увидеть их распущенными.
   - Я думаю.., наверное.., мне  следует  вернуться  к  себе  в  комнату,  -
запинаясь, начала говорить Вирджиния, но  не  смогла  произнести  больше  ни
слова, потому что руки герцога вновь оказались у  нее  на  плечах  и  крепко
обняли ее.
   - Почему вы попытались спасти меня? - спросил он. - Я должен знать ответ.
   Его лицо было совсем близко, и она почувствовала неожиданную робость.
   - Отвечайте, - потребовал он.
   У Вирджинии пропал голос. Казалось,  он  замер  в  горле.  Она  сознавала
только близость герцога, только прикосновение его рук.  Ее  охватила  легкая
дрожь. В горле появился какой-то спазм.
   - Посмотри мне в глаза, Вирджиния, - тихо произнес  герцог  своим  низким
голосом. - Посмотри мне в глаза, - повторил он так властно, что она не могла
устоять.
   Медленно,  как  будто  подчиняясь  его  приказу,  она  подняла  голову  и
посмотрела прямо ему в  глаза.  С  минуту,  длившуюся  целую  вечность,  они
смотрели друг на друга, и мир  вокруг  них,  казалось,  дрогнул  и  медленно
закружился. И вдруг, с невнятным возгласом, герцог потерял самообладание. Он
схватил Вирджинию на руки и стал ее целовать.
   - О, моя дорогая.., моя любимая... - бормотал он. - Я тебе небезразличен,
раз ты хотела спасти меня. Ты испугалась за меня!  Это  самое  главное!  Мой
бог! Вирджиния, как я люблю тебя!
   Он неистово целовал ее губы, глаза, шею, волосы. Его страсть  захлестнула
ее как волной, и она подчинилась ему, почувствовав,  как  пламя,  полыхавшее
внутри него, зажгло и в ней ответный  огонь;  когда  они  слились  вместе  в
поцелуе, не было больше двух людей, а было единое существо...
   Прошла целая вечность - мир вокруг них замер и все было позабыто,  прежде
чем они очнулись.
   - Я должен  отпустить  тебя,  -  хриплым  голосом  проговорил  герцог,  -
Вирджиния, я никогда не думал, что смогу так полюбить!
   Герцог все еще крепко обнимал Вирджинию, а она  положила  голову  ему  на
плечо, и он любовался ее  чуть  приоткрытыми  губами,  зардевшимися  щеками,
глазами, потемневшими от страсти, которую он в ней пробудил.
   - Ты прекрасна! - пробормотал он. - Еще более прекрасна,  чем,  по  моему
представлению, может быть женщина. Но я должен тебя покинуть, пока в доме не
Проснулись. Нужно подменить таблетки. Нужно найти прислугу и  объяснить  им,
что Диззи умер от сердечного приступа. Какое счастье, что я услышал, как  он
скребется в двери маминой спальни, чтобы его выпустили.
   - Да.., нужно.., сделать все это,  -  сказала  Вирджиния  слегка  осевшим
голосом. Слова, которые она произносила, сами по  себе  ничего  не  значили,
главное - они предназначались ему.
   - Я люблю тебя! Я люблю тебя! - вновь воскликнул герцог.
   Он снова поцеловал ее долгим, затянувшимся поцелуем, и  она  прильнула  к
нему как ребенок, испуганный темнотой, но нашедший защиту и успокоение.
   - Мы должны идти, дорогая, - сказал он. -  Нам  обязательно  нужно  будет
поговорить сегодня вечером. А пока, думаю, неразумно  дать  понять  Маркусу,
что его план провалился.
   - Нет, нет! Тогда он задумает что-нибудь другое! -  вскричала  Вирджиния,
не на шутку перепугавшись.
   - А в следующий раз, возможно, тебе и не удастся спасти меня,  -  заметил
герцог. - Я все еще не могу прийти в себя - ведь это только благодаря тебе я
избежал смерти. Милая моя, я постараюсь не остаться в долгу перед тобой.
   - Мне нужно только, чтобы ты жил, - прошептала она.
   Он снова поцеловал Вирджинию и, сделав над собой усилие, отпустил ее.
   - Не буду смотреть на тебя, - сказал он, - иначе мне не уйти.
   Он подошел к двери, отпер замок и выглянул в коридор.
   - Никого нет, - сообщил он. - Возвращайся тихонько к  себе  и  постарайся
заснуть. Сегодня нам лучше не ездить верхом: у меня появилось много хлопот.
   - Да, конечно. Я понимаю, - согласилась Вирджиния.
   Но в душе она была разочарована.
   Она прошмыгнула мимо него, ощутив, что он прижался губами к ее волосам, и
поспешила по коридору, не оглядываясь. Оказавшись в своей комнате, Вирджиния
бросилась  на  кровать,  охваченная  безудержным,   радостным   трепетом   и
удивлением, ощущая только, как губы герцога жадно, до боли целуют ее губы.
   "Он любит меня, а я люблю его", -  заявила  она  сама  себе.  Но  тут  же
услышала, что заговорил тот же самый критический, циничный голосок в глубине
ее сознания. "Как много, - спрашивал 6н, - как много ты для него значишь?"
   Было невероятно трудно спуститься вниз к завтраку  и  увидеть,  что  мисс
Маршбанкс уже ждет ее, без умолку болтая о планах на день.
   - Мне придется отправиться в деревню сразу  после  завтрака,  -  сообщила
она. - Хотите, я вам ч