, выбрав  его,  она  менее  всего  рискует
натолкнуться на свидетелей своего побега.
   Почему-то Манелле казалось, что ее дядя в конце концов осознает,  что
племянница, словно птичка, выпорхнула из клетки,  и  подумает,  что  она
поехала на юг.
   Поскольку Лондон лежал к северу от их поместья, а беглянка  не  стала
бы стремиться туда, где рисковала встретиться с опекуном,  логично  было
предположить, что она выберет прямо противоположное направление.
   Солнце поднималось в безоблачном небе, день обещал быть жарким.
   Манелла старалась ехать поближе к деревьям, от которых в этот  ранний
час веяло приятной прохладой.
   Спустя три часа первоначальное воодушевление Герона заметно  ослабло.
Охотно перейдя на шаг, он теперь двигался размеренно и спокойно.
   Флэш тоже перестал носиться  и,  будто  экономя  силы,  бежал  позади
всадницы по прямой, не отклоняясь от основного маршрута.
   Путь их лежал меж лугов, поля почти не попадались. За три  часа  езды
девушка лишь пару раз  замечала  в  отдалении  пастухов,  не  обращавших
внимания на всадницу, сопровождаемую собакой.
   Манелла вовсе не хотела заезжать в какую-нибудь деревню.  Любопытство
местных крестьян  вошло  в  поговорку.  В  этих  безлюдных  краях  любой
посторонний,  самый  неприметный  путник,   самый   захудалый   бродяга,
становился  предметом  пересудов  и  догадок  на  несколько  последующих
недель. Что говорить о девице на великолепном  жеребце  в  сопровождении
чудесного пса! Такая колоритная компания запомнилась бы здесь надолго.
   Слишком поздно Манелла с досадой сообразила,  что,  несмотря  на  всю
свою предусмотрительность, совершила-таки несусветную глупость. Как  она
могла не подумать о провизии?
   Близился полдень. Проскакав большое расстояние, девушка почувствовала
голод.
   Она дважды останавливалась, давая Герону с Флэшем напиться из  ручья.
К счастью, она хотя бы догадалась захватить для себя фляжку  с  питьевой
водой.
   В последнюю остановку Манелла осмелилась  спешиться  -  все-таки  она
успела отъехать от Эйвонсдейла довольно далеко, и ее страх перед погоней
несколько утих.
   Склонившись над ручьем, она с  удовольствием  плеснула  себе  в  лицо
пригоршню прозрачной, но, впрочем, довольно теплой воды.
   Было жарко, и с каждой минутой становилось еще жарче. Начиналось, как
любили говорить местные крестьяне, "июльское пекло". Разумнее всего было
бы теперь передохнуть. Однако Манелле хотелось как можно дальше отъехать
от родного дома, а вернее, от ненавистного опекуна, которому  он  теперь
принадлежал.
   По ее подсчетам, она была в пути не менее семи часов.  Это  означало,
что она добралась до местности, где вряд ли нашелся бы человек,  который
раньше ее видел.
   "Я в безопасности, -  подумала  Манелла.  -  Уверена,  мне  ничто  не
угрожает".
   Она подбадривала себя, умом понимая, что так оно скорее всего и есть,
и чувствуя, как время от времени душа уходит в пятки от страха.
   Во всяком  случае,  Манелла  решила,  что  ей  не  стоит  обедать  на
постоялом дворе, где неизбежно  начнутся  расспросы.  Лучше  доехать  до
деревни, где найдется мясная лавка, и купить там ветчины и хлеба.
   Проскакав еще около мили, Манелла свернула  на  дорогу,  пересекавшую
обширную равнину.
   Теперь вся компания передвигалась совсем неторопливо.
   Спустя полчаса впереди показались крыши крестьянских  домов  и  шпиль
сельской церкви. А когда Манелла подъехала поближе, ее  глазам  предстал
мирный деревенский пейзаж.
   По обычаю этих мест, дома располагались довольно  далеко  от  дороги,
наполовину   скрываясь   за    большими    палисадниками,    поражавшими
разнообразием красок и обилием нарядной, хотя и простой, растительности.
   Въехав на  деревенскую  улицу,  Манелла,  заинтересовавшись  цветами,
стала оглядываться по сторонам. Она  не  преминула  заметить,  что  дома
здесь как на подбор  -  крепкие,  добротные,  двери  и  окна  -  чистые,
свежевыкрашенные.
   Она не удивилась, когда за  первым  же  поворотом  заметила  на  углу
просторный каменный дом с большими окнами - судя по всему,  это  и  была
местная продуктовая лавка.
   На улице в этот час никого не было. Пока Манелла ехала по деревне, ей
встретилась  лишь  стайка  мальчишек  лет  восьми-девяти,  с  увлечением
гонявших по дороге самодельный мяч.
   Лохматая  молодая  дворняга   неопределенной   окраски,   принимавшая
живейшее участие в забаве, сочла за благо скрыться, едва завидев Флэша.
   Подъехав к лавке, Манелла  спрыгнула  с  лошади.  Привязав  Герона  к
толстому высокому пню, несомненно, нарочно оставленному для  этой  цели,
девушка направилась в лавку. Флэш радостно двинулся за хозяйкой.  Чуткий
нос успел подсказать ему, что можно найти  в  этом  незнакомом  доме,  и
настроение пса, и без того весьма радостное, стало еще лучше.
   Взглянув  на  полки,  заставленные  товарами,  Манелла  убедилась   в
верности  своего  первого  впечатления.   Очевидно,   дела   в   деревне
процветали: на  прилавке  лежал  свежий  ароматный  хлеб,  на  столе  за
прилавком - аппетитный копченый окорок.
   Когда Манелла шагнула внутрь, ей навстречу  поднялся  солидного  вида
хозяин, в очках, с приятным лицом.
   - Доброе утро, мэм, чего желаете? - сказал он, безбожно коверкая  все
гласные звуки, как, во всяком случае, показалось Манелле, не привыкшей к
здешнему выговору.
   - Я хотела бы купить два ломтика ветчины, от того куска.  И  еще,  не
укажете ли вы мне лавку мясника, где я могла бы приобрести обрезков  для
своей собаки?
   Хозяин лавки с любопытством посмотрел на Флэша.
   - Красивый пес, мэм, - заметил он тоном знатока.
   - Это сеттер, - пояснила Манелла, привыкшая к тому,  что  ее  любимец
вызывал восхищение у всех, кто его видел.
   Хозяин магазина кивнул, как будто припоминая, что уже слышал о  такой
породе. Потом он поднялся и, засучив рукава,  начал  затачивать  длинный
тонкий нож, которым собирался отрезать ветчину.
   - Как называется эта деревня? - осведомилась Манелла.
   Но прежде чем хозяин успел ей ответить, дверь с шумом  отворилась.  В
лавку стремительно шагнул пожилой мужчина,  должно  быть,  дворецкий  из
ближайшего поместья.
   - Мистер Гетти! Мистер Гетти! - взволнованно начал он с порога.  -  В
замке - беда. На вас - последняя надежда.
   Хозяин отложил нож.
   - Беда? - переспросил он совершенно  хладнокровно.  -  Что  же  могло
произойти, мистер Доббинс?
   - Несчастье с миссис Уэйд.  У  нее  случился  удар.  Бедняжку  разбил
паралич.
   - Паралич? Не могу поверить! - воскликнул  мистер  Гетти.  -  Она  же
приходила сюда позавчера и, мне показалось, выглядела как обычно.
   - То-то и оно, - кивнул Доббинс.  -  В  последнее  время  она  обычно
выглядела  неважно.  И  все  жаловалась,  что  голова  кружится,  как  у
благородной леди.
   Мистер Гетти задумчиво кивал.
   - А тут,  бедняжка,  наверное,  переволновалась,  что  его  светлость
возвращается и что надо, дескать, устроить праздничный ужин. В  ее  годы
это оказалось ей не под силу. Сколько раз мы ей говорили,  что  пора  на
покой. Ей ведь и домик бы дали, и пенсион бы положили.  А  она  -  ни  в
какую. Не могу, говорит, без работы.
   - И что же произошло? - постарался направить разговор в нужное  русло
мистер Гетти.
   - Ночью с ней случился удар. Я немедленно послал за доктором, но и до
его приезда было понятно, что ей уже не помочь.
   - Что ж, мне очень жаль, - пробормотал мистер Гетти.
   - Но я-то пришел не затем, чтобы  сообщить  вам  эту  новость,  а  за
помощью, -  спохватился  словоохотливый  Доббинс.  -  Не  знаете  ли  вы
случаем, кого бы взять на смену миссис Уэйд, хотя бы  на  неделю-другую,
пока мы не найдем кухарку на постоянную должность.
   - На смену? Вы имеете в виду повариху?
   - Ну конечно, - закивал Доббинс. - Ведь его светлость приедет с тремя
гостями уже сегодня вечером, а другие  подоспеют  к  субботе.  А  у  нас
некому готовить! Вот оказия! Скандал, да и только! -  Доббинс  огорченно
развел руками.
   Мистер Гетти задумчиво покачал головой.
   - Сами знаете, мне нечем вам помочь, - серьезно сказал он.  -  Миссис
Уэйд была известная кулинарка. Кто же может ее заменить?
   Оба джентльмена замолчали, по-видимому,  припоминая  профессиональные
достоинства старушки. Было вполне очевидно, что они не могли  вообразить
искусницу, способную с ней сравниться.
   - Я могу готовить!
   Эта фраза сорвалась у Манеллы с  губ  сама  собой.  Девушка  даже  не
успела подумать.
   Если бы в лавке обвалилась крыша, джентльмены вряд ли  поразились  бы
сильнее, нежели после этого сообщения.
   - Вы умеете готовить?! - в полном изумлении воскликнул мистер Гетти.
   - Представьте себе, и очень хорошо, - подтвердила Манелла.  -  Я  как
раз собиралась спросить вас, не найдется ли для  меня  место  кухарки  в
этой очаровательной деревне.
   "Боже мой! Что я такое говорю?" - содрогнулась она про себя.
   Но отступать было поздно, да и выбора у нее не было. Манелла вдруг  с
особой остротой осознала, насколько тяжело ей будет устроиться, если она
выпустит  из  рук  эту  неожиданно  свалившуюся  на   нее   возможность,
сопряженную с несчастьем, постигшим незнакомую ей престарелую женщину. ,
Ничто не мешало  ее  размышлениям,  так  как  оба  джентльмена  молчали,
пристрастно разглядывая ее.
   Наконец мистер Доббинс торжественно произнес:
   - Полагаю себя должным предупредить вас, мэм, что в  замке  требуется
не простая кухарка. Там издавна существуют особые  традиции  кулинарного
искусства. Еще вчера миссис Уэйд говорила, что  его  светлость,  проведя
столько лет во Франции, едва ли  удовлетворится  местной  стряпней.  Ему
надо подавать изысканные французские кушанья.
   Манелле было странно слышать эти  торжественные,  будто  заученные  с
чужих  слов  фразы,  которые  к  тому  же  произносились  на  чудовищном
диалекте.
   - Я по рождению француженка, - нашлась Манелла. - И уж поверьте  мне,
умею готовить те блюда, к которым, наверное, привык ваш хозяин.
   Мистер Гетти радостно хлопнул в ладоши.
   - Видно, сегодня на вас смотрит счастливая звезда, - сказал он.
   Доббинс, несмотря на драматический  момент,  вытаращил  глаза.  Средь
бела дня этот чудак заговорил о звездах. Впрочем, вся деревня привыкла к
тому, что мистер Гетти, большой охотник до  книг,  иногда  выражался  уж
больно витиевато.
   - Я хочу сказать,  -  продолжал  мистер  Гетти,  будто  осознав,  что
немного зарапортовался, - хочу сказать: кто бы  мог  подумать,  что  эта
девушка, которая заглянула ко  мне  за  парой  ломтиков  ветчины,  умеет
готовить на французский манер?
   Мистер Доббинс, должно  быть,  не  был  вполне  удовлетворен  кратким
сообщением Манеллы и ждал дальнейших пояснений.
   - Вы уверены, что не ошибаетесь? Его светлость - знатная персона.  Он
нечасто наведывается в здешние края, все больше разъезжает по  заморским
странам. Будет очень досадно, если мы не сможем  оказать  ему  достойный
прием в его родовом имении.
   - А как зовут его светлость?  -  спросила  Манелла.  Доббинс,  набрав
полную грудь воздуха, с глубоким  почтением,  едва  ли  не  с  трепетом,
объявил:
   - Маркиз Бекиндон. А деревня, где мы  с  вами  находимся,  называется
Бекиндон-виллидж и, само собой, принадлежит его светлости маркизу.
   Манелла почувствовала, как у нее от удивления округляются глаза.
   Ей приходилось слышать о маркизе Бекиндоне. Впрочем, кто же о нем  не
слышал в этих краях, да что там говорить, во всей Англии?
   После войны с Наполеоном герцог  Веллингтон  публично  огласил  имена
тех, кто отличился доблестью в сражении при  Ватерлоо.  Особенно  лестно
отзывался он о графе Бекиндоне,  командовавшем  одним,  из  полков.  Его
действия на войне были исключительно успешными. Граф не только  блестяще
выполнил поставленную перед ним военную задачу, но и  добился  успеха  с
малыми потерями, сохранив большую часть своих солдат. А  об  этом  в  ту
пору заботились очень немногие командиры.
   Применяя блестящие тактические  ходы,  граф  спас  людей,  которые  в
других обстоятельствах были бы обречены на верную гибель.
   Позднее принц-регент даже  устроил  в  честь  героя  Ватерлоо  особый
прием. Как писали в газетах, кульминационным моментом торжества  явилось
объявление о пожаловании графа в маркизы, с присвоением  титула  "маркиз
Бекиндон", Манелла, тогда еще девочка, запомнила эту историю, потому что
отец радовался успехам сына своего однокашника по Итону. Они были  очень
близки с покойным отцом маркиза в  студенческие  годы  и  потеряли  друг
друга из виду лишь после того, как шестой граф  Эйвонсдейл  закрыл  свой
лондонский дом за недостатком средств и стал безвыездно жить в деревне.
   Манелле показалось весьма лестным, что она станет готовить для такого
заслуженного героя. Поэтому она поспешила заметить:
   - Я много слышала о  его  светлости  и  хочу  заверить  вас,  что  не
разочарую маркиза, хотя он и провел несколько лет во Франции.
   - Вот видите, мистер Доббинс,  -  обрадовался  хозяин  лавки,  -  мне
кажется, эта девица действительно вас выручит.
   Доббинс все еще колебался. Он недоверчиво спросил:
   - И вы можете поехать в замок прямо теперь, вместе со мной?
   Манелла заметила, как Доббинс скосил взгляд на ее руку: нет ли у  нее
на пальце обручального кольца. Она чуть было не ответила  утвердительно,
но вовремя спохватилась, что должна кое о чем предупредить.
   - Могу, но при одном условии, - сказала она. - При мне мои  животные;
лошадь и собака. Я готова  приняться  за  работу  немедленно,  если  мне
разрешат их держать.
   Доббинс удивился.
   - Так это ваш жеребец перед лавкой? - догадался он только теперь. - И
пес тоже ваш?
   Он задумался.
   Поскольку животные были, несомненно, чистые и ухоженные, а  положение
в замке - безвыходное, Доббинс наконец ответил:
   - Как вам угодно! Конюшни при замке - просторные. И для собаки  место
найдется.
   - В доме, - подсказала Манелла.
   - В доме, - неохотно согласился Доббинс. Манелла улыбнулась:
   - В таком случае я готова.
   На лице Доббинса отразилось явное облегчение.
   Манелла повернулась к мистеру Гетти.
   - Большое спасибо, - приветливо сказала она. -  Мне  было  приятно  с
вами познакомиться. Правда, теперь  отпала  надобность  покупать  у  вас
ветчину, но, уверена, в будущем я не раз буду делать у вас покупки.
   - Всегда к вашим услугам, - галантно отозвался мистер Гетти.
   Она вышла из лавки вслед за Доббинсом.
   - Прекрасная лошадь, - похвалил Доббинс. По-видимому,  он  сгорал  от
любопытства: почему девушка, явившаяся в деревню на  таком  великолепном
жеребце, нанимается на работу?
   Но поскольку Доббинс не мог задать  подобного  вопроса  напрямик,  он
спросил о другом:
   - Могу я узнать, как вас зовут? Вы, наверное, уже поняли, что мое имя
Доббинс, я дворецкий в здешнем  замке.  :  Хотя  Манелла  не  заготовила
ответа на этот вопрос, он получился сам собой.
   - Называйте меня мисс  Шинон,  -  сказала  она.  Шинон  была  девичья
фамилия ее бабушки. - Я ни разу не была во Франции, но  мои  родители  -
французы, они приехали в Англию перед самой  революцией,  да  так  и  не
вернулись на родину.
   Объяснение было вполне правдоподобным и, вероятно, достаточным. Ей не
хотелось придумывать дополнительные подробности. И так пришлось солгать.
   Доббинс заметил:
   - Мне кажется, вы слишком молоды для поварихи. Но это  не  так  уж  и
важно, если вы и правда умеете готовить. Что касается  ваших  родителей,
то до них никому дела нет. Поэтому я всем буду вас представлять как мисс
Шинон - и все.
   Манеллу это вполне устраивало.
   Доббинс забрался в двуколку, на которой приехал, и предложил  Манелле
следовать за ним.
   Обернувшись, Манелла заметила, что мистер Гетти смотрит  из  окна,  и
помахала ему рукой.
   Вскоре они свернули на дорогу поуже и поехали  вдоль  ограды,  должно
быть, принадлежавшей окружающему замок парку. А  минут  через  пять  уже
въезжали в железные кованые ворота с  золочеными  гербами  владельца.  К
замку вела широкая дубовая аллея.
   Манелла радовалась нежданной удаче. Даже если ее  умение  не  устроит
маркиза, по крайней мере, на сегодняшний вечер ей не придется заботиться
о ночлеге, а животные будут накормлены.
   Хорошо  бы  остаться  здесь  хоть  на  несколько  недель  и  получить
рекомендации, с которыми ей будет проще устроиться в другом месте.
   Как она была теперь благодарна  своей  бабушке,  которая  научила  ее
готовить, передала все секреты, будто  предвидела,  как  они  пригодятся
внучке в трудную минуту. Впрочем, об этом бабушка  и  говорила  Манелле,
убеждая ее овладевать различными умениями.
   Замок выглядел таким, в каком и  подобало  жить  знатному,  богатому,
заслуженному  человеку.  Он  был   огромный,   старинный,   но   отлично
сохранившийся и в отличие от многих подобных построек не имел  зловещего
неприступного вида. Во всяком  случае,  Манелла,  пребывавшая  теперь  в
хорошем настроении, нашла его даже приветливым.
   Любуясь замком и рассматривая  отдельные  архитектурные  детали,  она
испытывала странное чувство. Ей казалось,  что  она  вступает  в  новую,
радостную и волнующую пору своей жизни.

Глава 3

   Доббинс провел Манеллу через парадный вход.
   В  голове  девушки  мелькнула  мрачноватая  мысль:  этим  входом  она
пользуется в первый и скорее всего последний раз. В какой-то мере  ей  и
теперь повезло: совпали обстоятельства - она была  новенькой,  а  маркиз
находился в отъезде.
   Еще планируя  побег,  Манелла  говорила  себе,  что  должна  во  всем
соблюдать осторожность, во всех мелочах вести себя так,  как  полагается
слугам. Почему-то тогда ей пришло  в  голову,  как  бы  не  забыть,  что
парадный вход - если ей удастся найти место в барском доме  -  будет  ей
заказан. Бог весть сколько еще придется подвизаться в услужении.
   Оказавшись внутри, Манелла на  момент  застыла  в  изумлении.  Вместо
обычного холла вестибюль представлял собой  мраморный  зал  в  греческом
стиле,  с  великолепными  копиями  античных  статуй,  установленными   в
двадцати четырех нишах. В отличие от  тех  немногочисленных  домов,  где
Манелле все-таки приходилось бывать, здесь ей  не  пришлось  столкнуться
лицом к лицу с предками хозяина, как она  называла  фамильные  портреты,
традиционные в убранстве английского аристократического дома.
   Парадная  лестница  имела  весьма  торжественный  вид.  Трудно   было
представить себе, чтобы какой-нибудь  ребенок  из  этого  семейства  мог
съезжать по ее перилам.
   Эта забавная мысль заставила Манеллу улыбнуться. Машинально  взглянув
на перила, она еще раз обомлела от удивления. Они были комбинированные -
из хрусталя и золота, очень необычные.
   Впервые увидев подобную роскошь, Манелла, наделенная от природы живым
воображением,  восхитилась  удачностью   такого   сочетания:   холод   и
чопорность хрусталя  уравновешивались  и  смягчались  неброским  блеском
тускловатого золота.
   Соображения более практического  толка  не  пришли  ей  в  голову.  В
отличие от  многих  посетителей  замка  Манелла  не  стала  прикидывать,
сколько недель, или месяцев, или - при ее скромности - лет она могла  бы
прожить на деньги, вырученные от продажи этих перил,  достанься  они  ей
каким-нибудь чудом.
   Стоит ли говорить,  что  потолок  с  изумительной  красоты  плафоном,
расписанный сценами из мифологических сюжетов, придавал всему  интерьеру
особую элегантность.
   Герона Манелла передала на  попечение  конюха,  но  Флэш,  нимало  не
сомневаясь, двинулся за ней.
   Посмотрев на сеттера, Доббинс сказал:
   - Полагаю, эта собака всегда жила вместе с вами в доме?
   - Да, Флэш всегда живет в доме, - уверенным голосом ответила Манелла.
   Казалось,  оказавшись  в  замке,  Доббинс  вновь   начал   испытывать
сомнения.
   Чтобы окончательно убедить дворецкого в добропорядочности  собаки,  а
отчасти из озорства, Манелла добавила:
   - И спит на моей кровати.
   Если раньше мисте