лишь  остается  снова
выразить вам свою глубокую признательность и заверить вас, что я никогда
не забуду ваш поступок. - С этими словами он взял ее  руку  и  поднес  к
губам.
   Манелла полагала, что маркиз просто  склонится  над  рукой,  как  это
делают французы. Но его губы обожгли поцелуем ее запястье.
   Это вызвало у Манеллы странное ощущение, будто  электрический  разряд
разом пронзил ее тело. Совершенно оробев,  девушка  поспешила  прочь  из
комнаты, а оказавшись в коридоре, опрометью бросилась в холл.
   Там в этот час находился всего один сонный лакей.  Уютно  устроившись
на мягком стуле, он подставил  под  ноги  табуретку  и  чувствовал  себя
вполне комфортно. Мельком взглянув на Манеллу с Флэшем, он и не  подумал
вставать.
   Не прошло и минуты, как Манелла была у себя.
   Страх, в плену которого она находилась, когда бежала от  дяди,  почти
прошел. Воспоминания о пережитом давали себя знать лишь в легкой  дрожи,
изредка охватывавшей ее.
   Манелла шагнула к окну и раздвинула шторы.
   За окном в полном великолепии  сияла  луна,  отражаясь  в  зеркальной
глади воды, усыпанной звездами, словно кто-то раскидал их пригоршнями.
   Манеллу  охватило  восторженное,  как  ей  показалось,   беспричинное
волнение.

***

   На следующее утро без пяти минут семь Манелла подходила к конюшне.
   Она не удивилась, заметив, что маркиз уже  дожидается  ее.  Он  успел
распорядиться, чтобы для его спутницы седлали  Герона,  а  сам  как  раз
выбирал лошадь для себя.
   Спустя несколько минут, когда они уже скакали к лесу, он заметил:
   - Меня восхищает, что вы оказались незаурядной ценительницей лошадей,
и я в восторге от вашего кулинарного искусства.
   - Герон должен быть польщен вашим комплиментом, ведь  у  вас  столько
великолепных лошадей.
   - Я собираюсь завести еще больше, - признался ей  маркиз.  -  Кстати,
тот жеребец, на котором я воевал во Франции, вскоре тоже займет место  в
моей конюшне. Он заслужил покой и хороший уход.
   "Как это похоже на маркиза с его великодушием! -  отметила  Про  себя
Манелла. - Он заботится даже об отслуживших лошадях. Не то что мой  дядя
Герберт, который, переезжая в Лондон, распорядился уволить пожилых слуг,
не спросив, есть ли у них жилье. Счастье, что об этом успел позаботиться
мой папа! И уж, конечно, маркиз не  стал  бы  продавать  чью-то  любимую
собаку, зная, что это доставит кому-то огорчение!"
   Она боялась даже думать, как  сложится  судьба  остальных  лошадей  в
конюшне ее покойного отца. Разумеется, дядя Герберт постарается их  всех
распродать, причем некоторые достанутся местному живодеру.
   - У вас очень  грустный  вид,  -  вдруг  заметил  маркиз.  -  Могу  я
спросить, чем вы так опечалены? Манелла заставила себя улыбнуться.
   - Просто мне пришло  в  голову,  что  большинство  лошадей,  верой  и
правдой служивших своим хозяевам, кончают жизнь на  бойне  или  доживают
всеми забытые, - нашлась она.
   - Мы не можем изменить мир в одночасье, - серьезно ответил маркиз.  -
Однако он постепенно изменится, если  каждый  будет  прилагать  к  этому
посильные старания.
   Манелла ожидала услышать от него нечто подобное.
   Маркиз добавил:
   - Поспорим, перегонит ли мой Темпест вашего Герона.  Финиш  -  вон  у
того раскидистого дуба.
   Они как раз выехали на луг, очень подходящий для таких состязаний.
   Хотя Манелла гнала Герона во весь опор,  Темпест  к  концу  дистанции
обошел его на полголовы.
   - Вы.., победили, - признала Манелла, переводя Дух.
   - А вы лучшая из всадниц, которых мне доводилось видеть,  -  галантно
заметил маркиз. - И  не  возражайте,  будто  все  дело  в  том,  что  вы
француженка. Я-то знаю, что этим вы обязаны как  раз  английской  крови,
которая течет в ваших жилах.
   Манелла беззаботно засмеялась. В  это  ясное  утро  ее,  как  никогда
прежде, радовала каждая мелочь.
   - Я согласна с этим, милорд. Спасибо за комплимент!
   - Это вовсе не комплимент, а чистая правда, - отозвался маркиз. -  Не
смею вас расспрашивать, но, должен признаться, я заинтригован  тем,  что
девушка,  которой  принадлежит  такой  великолепный  жеребец,  вынуждена
зарабатывать себе на хлеб.
   -  И  не  надо  расспрашивать,  -  постаралась  уклониться  от  этого
разговора Манелла. - Я уже говорила вам, что  это  секрет.  По  стечению
обстоятельств я оказалась в деревне как раз в  тот  момент,  когда  вашу
повариху разбил  паралич,  а  дворецкий  был  без  памяти  от  волнения,
опасаясь, что в собственном поместье вас заморят голодом.
   Маркиз рассмеялся.
   - Я уверен, Доббинсу показалось, что он бредит, когда вы сказали ему,
что можете заменить миссис  Уэйд.  -  Помолчав,  маркиз  добавил  совсем
другим тоном:
   - И мне кажется, будто я тоже немного не в себе. Трудно поверить, что
такое  юное  очаровательное  существо,  как  вы,  не  только  прекрасная
кулинарка, но и лихая наездница.  Какие  еще  таланты  вы  скрываете  от
меня?
   Эта фраза, произнесенная маркизом с искренностью, поразила Манеллу до
глубины души, вызвав в ней безотчетное волнение.
   Не имея никакого опыта по части кокетства,  девушка  сочла  за  благо
обратить разговор в шутку:
   - Если вы будете все время так меня расхваливать, я зазнаюсь,  и  это
отразится на вашем столе самым пагубным образом. Мне кажется, Темпест  с
Героном хотят нам показать, как они  умеют  прыгать.  Давайте  не  будем
отказывать им в столь невинном удовольствии.
   Маркиз поскакал вперед, к тому месту, где  еще  оставалось  несколько
звеньев изгороди, которой в прошлом, еще  при  его  отце,  был  зачем-то
обнесен участок луга.
   Оба жеребца без всякого труда перелетели над этими совсем пустяковыми
для них препятствиями.
   - А знаете,  у  меня  ведь  есть  настоящая  площадка  для  скачек  с
препятствиями, - сообщил маркиз. - Правда, ею уже давно не пользуются  и
некоторые  сооружения  сломаны,  но   теперь,   видимо,   мне   придется
восстановить ее. Тогда-то посмотрим, кто лучше прыгает - ваш  Герон  или
мой Темпест. Мне кажется, что в прыжках Герон может выйти победителем.
   - Это была бы для него огромная честь, - улыбнулась Манелла, искренне
радуясь похвалам, адресованным ее любимцу.
   Маркиза забавляла эта  непосредственность,  которую  невозможно  было
отыскать в жеманных светских леди.
   - А уж как я буду за него молиться! - добавила девушка с неподдельным
воодушевлением.
   - В таком случае у вашего Герона  будет  фора,  и  Темпест  с  самого
начала окажется в неблагоприятном положении, - осторожно пошутил маркиз,
который довольно прохладно относился к религии,  но  уважал  религиозные
чувства других.
   - Попробуйте помолиться и вы, -  добродушно  рассмеялась  Манелла.  -
Может быть, сможете помочь своему протеже. А там, кто знает, втянетесь и
станете ревностным верующим.
   На протяжении прогулки они то и дело смеялись.
   И не потому, что разговор был как-то  особенно  остроумен.  Просто  у
обоих всадников было в то утро превосходное настроение.
   Когда впереди показалась конюшня, маркиз сказал;
   - Вы просто не можете себе представить, какое удовольствие  доставила
мне эта прогулка. А что вы намерены делать сегодня после завтрака?
   - Я еще не думала над этим, - ответила Манелла. - Отчасти это зависит
от того, будете ли вы один или ожидаете гостей.
   Поскольку маркиз как будто совсем забыл,  что  мисс  Шинон  служит  у
него, он мог истолковать слова девушки превратно.
   Манелла поспешила пояснить:
   - Видите ли, от этого зависит, долго ли мне придется быть на кухне.
   - Как вам известно, я отложил приезд гостей. И в ближайшее  время  не
собираюсь никого принимать. Так что  вы  не  будете  излишне  обременены
работой. У меня есть к вам особая просьба на сегодняшний день.
   - Просьба или распоряжение? - уточнила Манелла.
   - Разумеется, я могу вас только просить, - ответил маркиз. - Впрочем,
я люблю, чтобы мои просьбы выполнялись, и привык к этому.
   Он предложил Манелле провести день вместе, обещая показать  ей  особо
живописный уголок своего имения, с которым у  него  были  связаны  самые
светлые воспоминания детства.
   - Говорят, что оттуда при помощи бинокля или  подзорной  трубы  можно
одновременно видеть земли шести графств, - рассказывал маркиз. - Меня  с
детства занимала  эта  мысль.  Правда,  когда  я  был  мальчиком,  никто
почему-то не давал мне бинокля.  Теперь,  когда  я  успел  посмотреть  в
бинокль на поля сражений, этот вполне  невинный  предмет  связывается  у
меня с наблюдением  за  позициями  противника.  Это  ощущение  настолько
сильно,  что  мне  казалось  кощунственным   рассматривать   в   бинокль
английские графства. Но это местечко  очень  красивое,  и  подростком  я
часто уезжал туда на весь день,  если  хотел  побыть  в  одиночестве.  С
годами оно не утратило для меня своего очарования,  а,  наоборот,  стало
еще более привлекательным. Я хотел бы показать его вам. Мы  должны  либо
совершить прогулку до ленча, либо взять еду  с  собой,  если  вы  будете
столь любезны, что наберете на кухне провизии.
   У Манеллы загорелись глаза.
   Ее реакция произвела на маркиза  очень  приятное  впечатление.  Он  и
своим французским гостям предлагал посетить этот  уголок  его  владений,
рассказывал, как  дороги  любому  англичанину  шесть  графств,  то  есть
графства, окружающие Лондон. Однако подобная экскурсия не вызвала у  его
гостей ни малейшего интереса.
   Но Манелла не спешила ответить согласием на его  предложение:  в  ней
тут же заговорило благоразумие, и она спросила:
   - А вам не кажется, что  весь  дом  будет  поражен  тем,  что  маркиз
проводит время в обществе поварихи?
   - Если кто-то и будет поражен, я как-нибудь это переживу, -  возразил
маркиз. - Впрочем, я уверен, что Доббинс и миссис Франклин, которая меня
вырастила, не  удивятся,  что,  вернувшись  домой,  я  захочу  навестить
любимые места. Почему бы мне не поделиться своими воспоминаниями с новым
человеком, то есть с вами?
   - Это вполне разумно, - согласилась Манелла. - Однако ваша  светлость
не хуже меня знает, что слуги.., любят поговорить.
   - Одно то, что у меня такая красавица повариха, вызвало сенсацию и  в
доме,  и  в  деревне.  Они  и  так  сплетничают,  -   возразил   маркиз,
предпочитавший,  как  гласит  английская  пословица,  "называть   лопату
лопатой", то есть говорить без прикрас.
   На самом деле Манелла была настолько увлечена  происходящим,  что  не
могла всерьез сосредоточиться ни на какой другой мысли и пересуды  среди
слуг очень мало ее волновали.
   - В таком случае я поспешу на кухню и приготовлю все необходимое  как
для завтрака, так и для пикника.
   - И не  забывайте,  -  пошутил  маркиз,  -  что  я  большой  ценитель
французской кухни! На свежем воздухе можно довольствоваться традиционным
английским набором, а вот вечером я рассчитываю получить от вас сюрприз.
   - И я вас не подведу, - заверила его Манелла. - У меня в  запасе  еще
множество рецептов всяких деликатесов.
   Войдя в кухню, Манелла вздохнула с облегчением, не застав там Бесси и
Джейн. Положив шляпу и жакет для верховой езды на стул, она принялась за
работу.
   Когда у нее все уже было готово, явился Доббинс с сообщением, что его
светлость спустился в столовую.
   - Предложите ему начать с этого, - сказала Манелла, ставя  на  поднос
омлет. - Почки и рыба будут готовы через пять минут.
   Доббинс молча взял поднос. У него был такой вид, будто на его  глазах
мир, перевернувшись, встал с ног на  голову,  и  он,  старый  дворецкий,
привыкший к незыблемому порядку, существовавшему испокон веков,  пытался
осмыслить это поразительное явление. Судя  по  всему,  после  того,  что
произошло в минувшие часы, он приготовился впредь ничему не удивляться.
   В доме только и говорили, что о событиях вчерашнего вечера. Все  были
настолько поглощены обсуждением случившегося, что  Манелле  удалось,  не
привлекая ничьего внимания, отнести на конюшню две корзинки,  в  которых
было все необходимое для пикника.
   Когда с приготовлениями было  покончено,  она  пошла  к  себе,  чтобы
переодеться в легкое  платье,  привезенное  из  дома.  Разложив  его  на
кровати,  девушка  обдумывала   внезапно   обнаружившееся   затруднение.
Впопыхах она, захватив с собой три платья,  не  взяла  к  ним  ни  одной
шляпки.
   Манелла как раз пыталась разрешить эту  проблему,  когда  в  комнату,
постучав, вплыла миссис Франклин.
   - Я слышала, что его светлость решил осмотреть свои  владения,  а  вы
поедете вместе с ним, чтобы накормить его ленчем,  -  с  порога  сказала
она.
   - Он меня об этом попросил, - ответила Манелла.
   - И поступил совершенно  правильно,  -  одобрительно  кивнула  миссис
Франклин, к удивлению мнимой мисс  Шинон,  ожидавшей  от  чопорной  дамы
несколько иной реакции.
   Манелле все больше нравилась эта женщина, судя по  всему,  скрывавшая
за напускной строгостью добрейшее сердце.
   - На постоялых дворах подают кошмарную еду, -  с  убеждением  заявила
миссис Франклин, безвыездно проживавшая  в  доме  по  меньшей  мере  лет
тридцать и едва ли имевшая случай хоть раз попробовать такую пищу.  -  Я
не сомневаюсь, что вы прекрасно подготовились к этой поездке.
   -  Во  всяком  случае,  я  постаралась  сделать  все,  что  могла,  -
согласилась Манелла.
   - Как обидно, что злодеи, пытавшиеся  опоить  его  светлость,  успели
полакомиться вашими кушаньями! - продолжала миссис Франклин.  -  Сколько
расходов, столько стараний... Все равно что мы бы  кормили  деликатесами
крыс.
   Манелла  мысленно  отметила  некоторую  странность  ее   рассуждений.
Казалось,  домоправительница  не  была   шокирована   тем,   что   люди,
пользовавшиеся гостеприимством в этом доме, не погнушались покуситься на
хозяина, радушно их принимавшего.
   Однако спор на темы морали  был  бы  теперь  совершенно  некстати,  и
Манелла ответила в духе ее рассуждений:
   - Во  всяком  случае,  его  светлость  с  удовольствием  отведал  все
предложенные ему блюда. И для меня имеет значение только это.
   - И правильно, - кивнула  миссис  Франклин.  -  А  теперь,  когда  вы
поедете с его светлостью, вам представится  возможность  увидеть  земли,
принадлежавшие его семье на протяжении шести поколений.
   Она произнесла это  очень  торжественно.  Судя  по  всему,  и  миссис
Франклин, и Доббинс чувствовали себя причастными к величию Бекиндонов.
   - Я наказала Бесси и  Джейн,  что  приготовить  для  вас  с  мистером
Доббинсом. Ленч будет состоять из холодных блюд,  однако,  уверена,  они
вам понравятся, - сказала Манелла.
   - Не беспокойтесь об этом.  Вы  молоды,  а  молодым  надо  радоваться
жизни,  пользуясь   любой   возможностью.   С   возрастом   у   человека
накапливается горечь, и в старости он остается один на  один  со  своими
разочарованиями.
   По-видимому, на сердце миссис Франклин лежала какая-то давняя печаль.
   Манелла подумала, что, возможно, старая  дама  несчастна  с  мистером
Франклином, если таковой существует в природе.
   Ей было известно, что домоправительниц и  поварих  принято  именовать
"миссис" независимо от того, были ли  они  замужем.  Не  исключено,  что
миссис Франклин горевала о том, что, заботясь  о  чужой  семье  и  нянча
чужого ребенка, осталась одинокой.
   Но вместо того чтобы ответить на ее  философское  замечание,  Манелла
простодушно пожаловалась:
   - Миссис Франклин, у меня нет шляпки.
   -  А  я  об  этом  не  подумала,  -   сокрушенно   покачала   головой
домоправительница. - Не беспокойтесь, дорогая, я найду вам  какую-нибудь
шляпку в гардеробе покойной миледи. Все ее вещи хранятся на  чердаке.  А
пока могу предложить вам зонтик от солнца.
   - Прекрасная мысль! - оживилась Манелла. - Я была уверена, что  смогу
на вас положиться в любой ситуации.
   - Я распоряжусь, чтобы шляпы все-таки принесли, вдруг вам понадобится
в будущем, - пообещала миссис Франклин. - А зонтики  хранятся  буквально
под рукой, в чулане, в конце коридора.
   Она направилась в чулан, где Манелла уже побывала, выбирая скатерти и
салфетки. Она даже  успела  заметить  стопки  великолепного  постельного
белья с отделкой из тончайшего старинного кружева.
   Через  пять  минут  домоправительница  вернулась  с   парой   изящных
кружевных зонтиков, которые прекрасно подходили для поездки в фаэтоне.
   Манелла выбрала однотонный зонтик персикового цвета с  оборкой  более
сочного оттенка. Он гармонировал с  ее  муслиновым  платьем,  украшенным
вышивкой, изображающей полевые цветы.
   - Я уверена, что в наших краях вам вряд ли попадется  на  пути  много
людей. А если кто-то все же встретится, вы поднесете  зонтик  поближе  к
голове, и никто не заметит, что на вас нет головного убора.
   - Я тоже так думаю, - согласилась Манелла. - Большое вам спасибо.
   И, как на крыльях, она полетела вниз.
   Выбежав в холл, девушка заметила, что маркиз  уже  вышел  из  дома  и
стоит  возле  фаэтона,  похлопывая  по  крупу  одну  из  лошадей.  Лакеи
укладывали в фаэтон корзины с провизией.
   Манелла, чувствуя себя  в  это  утро  почти  равноправной  участницей
поездки, сочла возможным воспользоваться парадной дверью.
   Заметив девушку, маркиз сказал:
   - Позвольте мне подсадить вас, мисс Шинон. Надеюсь,  вас  не  страшит
быстрая езда?
   - Я не из пугливых, -  улыбнулась  Манелла,  устраиваясь  на  высоком
сиденье.
   Маркиз вспрыгнул на свое место и взялся за поводья. Позади на  весьма
неловкую одиночную скамью взгромоздился грум.
   Они тронулись.
   Манелла раскрыла зонтик.
   - А что приключилось с вашими шляпками? - полюбопытствовал маркиз.
   Он вовсе не желал смутить девушку. Поняв, что ему не дождаться от нее
ответа   напрямик,   он   инстинктивно   наводил   разговор   на   любые
обстоятельства, связанные с ее чудесным появлением в замке,  надеясь  со
временем разгадать тайну.
   - Когда я отправлялась в путь, для них не нашлось места,  -  ответила
Манелла, давшая себе слово быть начеку и не допускать новых промахов.
   Они выехали на довольно широкую  песчаную  дорогу,  тянувшуюся  между
бескрайними, принадлежавшими поместью лугами и полями... Манелла, хорошо
разбиравшаяся во всем, что касалось лошадей и конного спорта,  отметила,
что маркиз прекрасно правит.
   - Может быть, вы все-таки расскажете, от кого и зачем вы  убегали?  -
наконец спросил маркиз.
   Манелла обратила на него взгляд зеленых глаз:
   - Прошу вас! Сегодня такой чудесный день. Мне не хотелось бы омрачать
его тягостными воспоминаниями. Я не желаю думать о причинах,  побудивших
меня искать работу, равно как и о том, что произошло вчера вечером.  Мне
хочется вот так мчаться в фаэтоне и радоваться тщеславной мысли: сколько
женщин скрежетали бы зубами от зависти, если бы видели меня  в  обществе
знаменитого героя Ватерлоо.
   Маркиз улыбнулся.
   - Какой уклончивый ответ, - восхитился он. -  И  какой  мудрый.  Надо
быть совершенно неотесанным, чтобы продолжать бороться, добиваясь вашего
признания.
   -  А  вы  жаждете  борьбы?  -  кокетливо  спросила  Манелла,  впервые
почувствовав вкус к куртуазной беседе.
   - Напротив, - сказал маркиз. - Единственное,  к  чему  стремится  моя
душа после этого чудовищного кровопролития, - это мир. Для  меня  высшее
наслаждение объезжать свои владения в обществе самой красивой девушки на
свете.
   Эти слова были сказаны с таким жаром, что Манелла невольно зарделась.
   Разговор прекратился. Они долго ехали почти в полном  молчании,  лишь
изредка прерывая его отдельными фразами. Должно быть, оба находились под
впечатлением красивейших сельских пейзажей.  Кроме  того,  им  было  так
хорошо вдвоем, что слова были излишни.
   Дорога пошла лесом, и, к удивлению Манеллы, маркиз  вскоре  остановил
лошадей.
   Девушка вопрошающе посмотрела на  него,  догадываясь,  что  из  этого
пункта  ни  с  каким  биноклем  невозможно  было  бы  увидеть  обещанные
графства.
   Маркиз  указал  на  тропинку,  которая  вела  к  деревянной   хижине,
проглядывавшей меж деревь