Зиити достала расческу,  чтобы  привести
их в порядок.
   Распущенные волосы укрыли спину девушки до пояса.
   Сначала Орина была недовольна и  хотела  заколоть  их  по-своему,  но
потом решила, что это довольно  удачный  вариант,  так  как  распущенные
волосы скроют наготу ее плеч.
   - Сеньорита.., очень хорошо, очень.., красиво. Como Dios понравится!
   Орина хотела сказать, что ее меньше всего волнует, понравится ли  она
Хуаресу.
   Но она знала, что индейская девушка ее не поймет, а к тому же считала
неприличным выражать свои чувства перед кем бы то ни было.
   Кроме того, Зиити, судя по всему, обожала этого человека, который  по
отношению к Орине вел себя ужасно.
   Теперь она одета, через несколько минут ей придется  предстать  перед
ним.
   Ее охватила неожиданная паника.
   "Что мне делать? О Господи.., что мне делать?  -  мысленно  вопрошала
она. - Как я могу выйти замуж за этого человека? Как я могу унижаться..,
перед ним?"
   Она вдруг вообразила себя лежащей на кровати в притворном обмороке.
   Но тотчас вспомнила, как  он  говорил,  что  с  радостью  поможет  ей
раздеться.
   И вообще, неповиновение ему может обернуться  для  нее  еще  большими
мучениями.
   Зиити проскользнула из соседней пещеры и восторженно сообщила:
   - Он ждет, сеньорита... Он готов... Я желаю счастья для вас!
   Она упала на колени и поцеловала Орине руку.
   Девушка не знала, как на все это реагировать, поэтому, собрав в кулак
все свое мужество, уверенно вошла в соседнюю пещеру.
   Несколько секунд она в замешательстве смотрела на Хуареса.
   Он так изменился, что почти ничего не  осталось  от  того  образа,  в
котором он предстал перед ней в последний раз.
   Теперь он был в одежде гаучо, и, надо признать, она неплохо сидела на
нем.
   Белая рубашка, короткий бархатный пиджак, длинные зауженные  брюки  и
широкий красный  пояс,  казалось,  прибавили  ему  росту,  и  сейчас  он
выглядел гораздо мужественнее, чем раньше.
   Мокрые после душа волосы были гладко зачесаны, в то время как  раньше
он не обращал внимания на свою прическу.
   Новоиспеченные жених и невеста стояли молча, как бы заново  знакомясь
друг с другом, пока Хуарес не промолвил:
   - Полагаю, я должен сказать, что ты смотришься совсем неплохо.
   Орина уловила в его голосе сарказм.
   Презрительно взглянув на него, она сказала по-французски, чтобы Зиити
не поняла:
   - Я думаю, было бы глупо выяснять отношения перед слугами.
   Его ответ неожиданно смутил ее.
   - Touche! - воскликнул он, и в глазах его появился загадочный блеск.
   Затем он предложил Орине руку, и девушка непринужденно опустила  свою
ладонь в его.
   Люди ожидали на улице, и Орина изумилась, увидев искреннее восхищение
на их лицах.
   Когда появились молодые, приветственные крики сотрясли воздух.
   Солнце медленно садилось.
   Небо уже побагровело на горизонте, но над ними оно все еще оставалось
голубым..,  Когда  Хуарес  и  Орина  спустились  по  ступенькам,   толпа
разверзлась, образуя коридор, чтобы пропустить их.
   Дети танцевали впереди и  позади  них,  что-то  выкрикивая  на  языке
индейцев, - наверное, желали счастья и радости молодым, так,  во  всяком
случае, показалось Орине.
   Вскоре перед ними возникло возвышение.
   На нем стояли двое мужчин.
   - Я забыл сказать тебе, - прошептал ей на ухо  Хуарес.  -  Мы  должны
жениться дважды.
   - Дважды? - переспросила Орина.
   - Меня крестили в католической церкви, - ответил он, - и отец  Мигель
обвенчает нас в соответствии с католическим каноном. Это будет  короткая
церемония, если ты, конечно, не очень набожна.
   - А другой мужчина? - поинтересовалась девушка.
   - Индейцы поклоняются Кецалькоатлю. Ты когда-нибудь слышала о нем?
   - Я.., ну я  читала  о  нем..,  в  книге..,  на  яхте,  -  запинаясь,
произнесла Орина.
   - Это Бог  Жизни,  Дождя  и  Утренней  Звезды.  Множество  пирамид  и
гробниц, найденных на этой территории, были посвящены ему.
   Орина молчала.
   Она не могла поверить, что это происходит с ней.
   Она  выходит  замуж  за  ненавистного  ей  человека  с  благословения
католической церкви, для которой этот брак - вечное и великое таинство.
   К тому же их будет  сочетать  жрец,  посвятивший  себя  Кецалькоатлю,
одному из великих местных богов.
   Они подошли к платформе.
   Теперь Орина заметила за спиной  католического  священника  небольшой
алтарь.
   На нем стоял плоский камень.
   Девушка знала, что это - камень Посвящения.
   Он есть у всех пастырей-миссионеров.
   Ее отец однажды направил одного из них в леса на северо-западе...
   Там не было церкви для местных жителей, и они полностью полагались на
приезжих священников.
   Орина и Хуарес предстали перед алтарем.
   Люди вокруг замолчали.
   Они затаив дыхание внимали священнику, проводившему службу, - сначала
на испанском языке, потом на латинском.
   Впервые в жизни Орина услышала имя  человека,  за  которого  выходила
замуж.
   Алексис Луис взял ее в законные жены и надел кольцо ей на палец.
   Орина не удивилась, что он заранее приготовил кольца.
   Она только подумала, что ему повезло и кольцо оказалось ей впору.
   Они опустились на колени, и священник благословил их.
   Потом Хуарес встал и увлек за собой  Орину  на  противоположный  край
возвышения. Там их ждал индейский жрец - высокий  морщинистый  старик  с
ясными глазами.
   У него был тихий и глубокий голос.
   Хуарес синхронно переводил ритуальные слова.
   - Босиком ходящие по земле с лицами, поднятыми к  солнцу,  мужчина  и
женщина встретили друг друга под Утренней Звездой и  стали  частью  друг
друга.
   Его речь была так красива, что Орина невольно заслушалась.
   Старик тем временем продолжал:
   - Подними свое лицо и скажи: "Этот мужчина - мой Дождь с небес".
   Помня, что Кецалькоатль - Бог Дождя, Орина повторила слова жреца.
   Тот перевел взгляд на Хуареса.
   - Опустись на колени, тронь землю и скажи: "Эта женщина - моя Земля".
   Хуарес опустился на одно колено и, положив ладони на землю, произнес:
   - Эта женщина - моя Земля.
   Потом он встал, и индеец указал на Орину.
   Она стала медленно повторять за шепчущим Хуаресом:
   - Я, женщина.., целую  ступни  мужчины...  дарую  ему  силу..,  и  мы
будем.., вместе в сиянии Утренней Звезды.
   - Ты должна встать на колени, - едва слышно промолвил Хуарес.
   Ей очень хотелось проигнорировать его слова, но  она  спиной  ощутила
волнение толпы сзади и каким-то шестым чувством поняла,  как  много  для
них значит эта церемония.
   Вернее, она ощутила это сердцем.
   Хотя совершать такой обряд без  любви  ей  казалось  кощунством,  она
все-таки опустилась на колени и склонила голову.
   Глаза ее были закрыты.
   Конечно, она  не  целовала  его  начищенные  ботинки;  она  поступила
подобно французу, когда тот целует руку женщине.
   Потом Хуарес коснулся ее волос и медленно сказал по-английски:
   - Я, мужчина, целую брови и касаюсь головы этой женщины.  Я  буду  ее
миром и ее спасением, и мы будем вместе в сиянии Утренней Звезды.
   Затем он поставил Орину на ноги и коснулся губами ее лба.
   После этого жрец положил руку Орины на глаза Хуаресу, а его  руку  на
ее глаза и произнес:
   - Этот мужчина с его телом и со  Звездой  его  формы  повстречал  эту
женщину с ее телом и со Звездой ее формы, и они  едины,  и  Кецалькоатль
благословляет их и соединяет их с Утренней Звездой.
   Как только Хуарес перевел последнее слово, он убрал свою руку с  глаз
Орины, и она убрала свою.
   Последние  лучи  солнца  скользнули  по  небосводу   и   исчезли   за
горизонтом.
   Великое волшебство предстало перед всеми.
   Орина видела его, чувствовала его каждой клеточкой своего тела.
   Как будто все вокруг  тоже  почувствовали  это,  и  в  вечернее  небо
взлетела песня, подхваченная одновременно всеми индейцами.
   Жрец воздел руки к небу, словно прощаясь с закатившимся солнцем.
   И тотчас в сумраке зажглась первая звезда.
   Хуарес повернулся к Орине и взял ее за руку.
   Когда они спустились вниз и пошли  обратно  к  пещере,  люди  вокруг,
казалось, обезумели.
   Они танцевали, кричали, пели, поднимая вверх руки.
   Орина не сомневалась: если бы вместо высушенной  земли  вокруг  здесь
росли цветы, люди бросали бы их под ноги молодоженам.
   Но вот они подошли к ступенькам.
   Хуарес медленно  поднимался,  оборачиваясь  и  махая  толпе,  гудящей
внизу.
   Волнообразно от нее взмывали вверх возгласы восторга.
   Люди были счастливы за своего Сото Dios.
   Орина и Хуарес еще долго стояли на последней  ступеньке,  улыбаясь  и
приветствуя народ.
   Наконец Хуарес увлек ее в пещеру.
   В их отсутствие там накрыли стол.
   На  нем  стояли  четыре  зажженные  свечи,  освещавшие  расставленные
кушанья и бутылку странного прозрачного вина.
   Орина удивленно смотрела на все это, а Хуарес сказал:
   - Боюсь, теперь мы сами должны  будем  развлекать  себя,  потому  что
народ за окнами станет танцевать и петь в течение нескольких часов, - от
этого никуда не деться.
   Пока он говорил, раздались звуки музыки.
   Это была совсем не та музыка, какую она привыкла слушать.
   Необычные волшебные звуки  заполнили  ночь,  и,  казалось,  весь  мир
затаил дыхание, вслушиваясь в мелодию индейской песни.
   Орина мысленно вернулась к только что прошедшим церемониям.
   Две разные религии скрепили ее узами брака с мужчиной,  которого  она
ненавидела.
   Сначала она молилась Богу,  чтобы  Он  спас  ее,  не  дал  свершиться
чудовищному браку без любви, но не помог ей.
   Потом она преклонила колени перед Кецалькоатлем, индейским божеством,
и теперь пыталась понять, откуда взялось воодушевление, охватившее ,ее.
   Может, так подействовали на нее слова индейского жреца или  искреннее
ликование окружавших ее людей.
   Во  время  этой  церемонии  Орина  испытала  необыкновенное   чувство
святости всего происходящего.
   Возможно, что-то магическое было в голосе жреца, или, быть  может,  в
этом дивном вечернем свете  скрывался  сам  Кецалькоатль,  несущий  свет
Утренней Звезды.
   Сейчас, сидя за столом, Орина пыталась внушить себе, что ее обманули,
оскорбили, заставили войти в мир, которому она не принадлежит.
   Но скоро это наваждение закончится, и все вернется в привычное русло.
   Хуарес тем временем разлил в бокалы удивительное  прозрачное  вино  и
произнес тост:
   - Конечно, в честь такого выдающегося события  мы  должны  выпить  за
наше счастье. Две религии благословили нас сегодня. Может  ли  о  чем-то
большем мечтать человек?
   В голосе ее суженого звучала издевка.
   Поднимая свой бокал, Орина чувствовала, как сильно ненавидит  его,  и
это чувство подавляло все остальные.
   Она пыталась достойно ответить ему, но в голову, как назло, ничего не
приходило.
   В пещере воцарилась тишина.
   И Орина подумала в этот миг, что, какие бы благословения ни  получила
она от двух богов, сейчас она целиком  и  полностью  находится  в  руках
дьявола.

Глава 6

   Солнце еще не встало, оно лишь чуть зарумянило край неба.
   Орина могла слышать, как  поют  мужчины,  поднимаясь  в  гору,  чтобы
возводить дамбу.
   Хуарес отвел ее туда вчера, на следующий день после свадьбы.
   То, что она увидела, глубоко поразило ее.
   - Думаю, тебе любопытно  знать,  -  сказал  он  тогда  своим  обычным
равнодушным тоном, - куда пойдут твои денежки. Пойдем, я покажу тебе.
   Это означало, что встать  придется  очень  рано,  потому  что  работа
спорилась лучше всего, когда солнце еще не начало палить.
   Они долго взбирались на гору, и по пути Орина прокляла все  на  свете
за то, что согласилась на это.
   Но с вершины ей открылось нечто восхитившее и поразившее ее.
   Русло реки уже  стало  меняться  благодаря  деньгам  самого  Хуареса,
вложенным в это строительство.
   Река  стекала  с  горы  и,   по-видимому,   до   какого-то   древнего
землетрясения имела природный сток в долину.
   Но теперь она обрывалась  небольшими  водопадами  на  противоположном
склоне горы.
   Возводя маленькие дамбы, Хуарес сделал первые  шаги  к  воссоединению
этих разрозненных водопадов в единую водную систему.
   Оттуда вода будет попадать в  главную  дамбу,  строительство  которой
планировали начать, а уже из нее - в долину.
   Сначала Орине показалось странным, что река течет так высоко в горах,
но Хуарес сказал, что для горных районов Мексики это обычное явление.
   Племена, живущие в восточной части гор,  без  этой  речушки  были  бы
обречены на смерть и потому борются за воду.
   Орина смотрела на людей, копошащихся внизу, и  обратила  внимание  на
изначальный путь русла.
   Река бежала с горы вниз, пересекала долину  и  направлялась  прямо  к
Садаро, превращая землю по обеим берегам в оазис.
   Продолжая рассказывать о своих грандиозных  планах,  Хуарес  заметил,
что люди работают на строительстве бесплатно.
   Они трудятся для будущего, для своих детей и внуков.
   Они знают, что никогда не уйдут с этой земли,  принадлежащей  им  уже
многие века.
   Их привязанность к этому мало приспособленному  для  жизни  краю  так
сильна, что никому не удастся убедить их перебраться в другое место.
   - И они лучше умрут, чем уйдут с этой земли? - спросила Орина.
   - Именно, - ответил Хуарес. - Они считают, что в любом  другом  месте
будут чувствовать себя чужаками...
   На следующий день после свадьбы Орина получила свою одежду.
   Вместе с ней пришло письмо от капитана Беннета, в котором тот выражал
свою радость по поводу того, что она встретила друзей,  и  заверял,  что
яхта будет ждать в Садаро ее возвращения.
   "Да, Хуарес действительно  все  просчитал",  -  со  злостью  подумала
девушка, прочитав письмо.
   Единственным утешением были для нее полученные платья.
   На улице стояла дикая жара, и хотелось надеть что-нибудь  из  легкого
летнего гардероба.
   Но вскоре Орина узнала, что ей  запрещается  выходить  куда-либо  без
сопровождения.
   За ней постоянно  следили:  куда  бы  она  ни  пошла,  с  кем  бы  ни
разговаривала, сзади всегда маячила тень охранника.
   Она чувствовала себя, как в тюрьме.
   Мысль о побеге не давала покоя.
   Как же ей хотелось оставить в дураках этого самоуверенного Хуареса!
   По вечерам, возвращаясь с дамбы, он выглядел крайне уставшим.
   Но, несмотря на это, принимал душ  и  переодевался  к  ужину  в  свою
одежду гаучо.
   Орине тоже приходилось сменять дневное платье на вечерний наряд,  что
очень раздражало ее.
   Он все равно никогда не посмотрит на  нее  как  на  женщину,  Хуареса
интересовали только деньги.
   Во  время   беседы   за   ужином   он   всегда   нарочито   отстаивал
противоположное мнение, чтобы досадить Орине.
   Казалось, ему нравится выводить ее из себя.
   "Боже, как я ненавижу его!" - повторяла она изо дня в день.
   Но ей пока хватало ума, чтобы не произносить это вслух.
   Люди вокруг боготворили его и подобно Зиити называли его Сото Dios.
   Она была уверена, что последователи Кецалькоатля полагают, будто душа
их бога живет в нем.
   В четвертый вечер ее жизни в пещере Орина поинтересовалась, для  чего
Хуаресу понадобились все эти люди и зачем он помогает им.
   Хуарес долго молчал, и Орина уже подумала, что он  не  собирается  ей
отвечать, но неожиданно он сказал:
   - Когда я увидел, в каком бедственном положении находится это племя и
сколько я могу сделать, чтобы помочь им, то  я  не  смог  просто  пройти
мимо.
   - Мой отец поступил бы так же, - задумчиво произнесла Орина.
   - Но с его средствами он  мог  бы  сделать  это,  не  совершая  столь
отчаянных поступков, как свадьба с тобой.
   - Он не был богат в молодости, -  возразила  Орина.  -  У  него  было
совсем немного денег. Они появились только после смерти  моего  дедушки.
Ему в наследство перешло состояние, которое он во много раз  приумножил,
работая во благо Америки.
   Она особо подчеркнула последние слова.
   Хуарес поднял на нее глаза:
   - И это правда? Ты хочешь сказать, что он  действительно  работал  во
имя благополучия страны, а не с целью личного обогащения?
   - Если б ты знал моего отца, тебе бы не пришлось спрашивать  меня  об
этом. Для него было бы оскорблением услышать, будто кто-то  думает,  что
он работает ради самих денег, - еле сдерживая гнев, сказала Орина.
   Потом, стараясь говорить спокойнее, она продолжала:
   - Он хотел сделать Америку великой  державой  не  с  помощью  войн  и
завоеваний, а путем  развития  техники,  флота,  железных  дорог,  новых
изобретений, которые обогатят не только нашу страну, но и весь мир.
   Она вкладывала в свою речь столько чувства, что ее глаза увлажнились.
   Она подумала, что если Хуарес не поверит ей или станет издеваться над
ее словами, она обязательно что-нибудь швырнет в него.
   Однако он тихо спросил:
   - А ты собираешься продолжить дело отца?
   - Я пытаюсь, конечно же, пытаюсь! - сквозь спазмы,  сдавившие  горло,
ответила Орина. - Но я женщина в этом мире  мужчин,  поэтому  мне  будет
очень непросто.
   Он промолчал.
   Орина, почувствовав,  что  слезы  вот-вот  брызнут  из  глаз,  рывком
поднялась из-за стола и пошла к себе в комнату.
   А утром, спускаясь по лестнице, она ощущала удивительную  легкость  и
душевное спокойствие.
   Она вдруг подумала о своей длительной изоляции от внешнего мира.
   "Интересно, как там дела в Америке, в каком состоянии имущество отца?
Надо связаться с Бернардом Хоффманом. Но как объяснить ему, что я только
денежный поставщик в некоем сумасшедшем плане по спасению тысяч людей? И
это вместо того, чтобы думать о миллионах!"
   Он будет поражен, узнав, что она вышла замуж, - он  наверняка  помнит
слова, которые она еще недавно говорила ему.
   Так размышляя, она добрела до  подножия  горы  и  быстро  пошла  мимо
сгрудившихся там семей.
   Матери держали на руках младенцев; те, что постарше,  бегали  вокруг,
крича и смеясь.
   Теперь, когда у Хуареса есть деньги на  еду,  дети  стали  сильнее  и
жизнерадостней.
   "Когда я впервые попал сюда, - рассказывал он, -  они  просто  лежали
возле своих родителей, уставясь в одну точку, или  тихонько  стонали  от
голода".
   Орина пыталась не слушать его.
   Ей казалось, что все это он говорит лишь  затем,  чтобы  убедить  ее,
будто он поступил правильно, женившись на ней.
   "Он нецивилизованный, наглый, ужасный человек!" - в ярости  бормотала
она себе под нос.
   Каждый раз, когда она видела блеск кольца на своей руке, ей  хотелось
кричать.
   Она  проходила  мимо  людей,  чувствуя,  что   ее   охранник   где-то
поблизости.

***

   Утро было на редкость приятным, и Орина решила прогуляться  на  более
далекое расстояние, чем обычно.
   Она шла вдоль деревни и вскоре очутилась у последней из тех  странных
круглых построек, где жили индейцы.
   "Им нужны дома, которые  будут  надежнее  защищать  их  от  солнца  и
дождя", - невольно подумала она и в этот момент увидела нескольких новых
людей.
   Они стояли на окраине деревни, неловко оглядываясь по сторонам.
   Их вещи были завязаны в узлы и лежали на земле.
   Люди были в грязи и дорожной пыли;
   Орина вспомнила, что Хуарес говорил о засухе, поразившей окрестности.
   Пришельцы были истощены, одежда висела на них.
   Как, должно быть, они рады, что смогли добраться сюда, где есть пища,
а главное - вода.
   Хуарес протянул длинную  трубу  от  речушки  в  горах,  и  в  деревню
поступало хоть немного воды.
   Она стекала по желобу в ведро; когда ведро наполнялось, его сразу  же
заменяли другим.
   Орина подошла к страдальцам поближе.
   Семья состояла  из  мужчины,  который  вполне  смог  бы  работать  на
строительстве дамбы, и женщины, на руках которой спал младенец.
   Оба были испанцами.
   Девушка обратилась к ним на их языке:
   - Я вижу, вы только что пришли сюда.
   Думаю, вам нужна пища, вы найдете ее там, у подножия горы.
   Она показала рукой туда, где  находился  постоянно  охраняемый  склад
провизии.
   - Мы прошли долгий путь, сеньорита, - ответил