понимала, что, как бы  ни  молила  Рене,
какие бы слова ни говорила ей, - все будет бесполезно. Я осталась  внизу
в полном одиночестве, если не считать полчищ крыс,  которые  вылезли  из
своих нор и скребли пол;  я  даже  чувствовала,  что  некоторые  из  них
осмеливаются бегать прямо по моим ногам.
   Должна сказать вам, что меня всегда охватывал жуткий страх от  одного
вида крыс, но тогда, наверное, впервые в жизни, они, казалось, не  имели
для меня ни малейшего значения - эти крысы будут здесь  и  завтра,  а  я
должна буду в самом скором времени умереть.
   Когда я сталкивалась со  смертью,  живя  в  монастыре,  -  вспоминала
девушка, - это  всегда  вызывало  во  мне  какое-то  трепетное  чувство,
удивление, может быть. Монахини обычно говорили об умерших  так,  словно
смерть открывала тем двери в более счастливую, достойную  жизнь.  И  мне
казалось тогда, что и я сама никогда  не  испугалась  бы  смерти.  Да  и
покойные  монахини  выглядели  такими  умиротворенными  и   прекрасными.
Поэтому я никогда не боялась, как некоторые послушницы, ходить на обряды
погребения их тел на монастырском кладбище.
   Я всегда думала, - продолжала Аме, - что если когда-нибудь  умру,  то
буду выглядеть так же, как те монахини.
   Но, находясь в той лачуге в  ожидании  скорого  конца,  я  отнюдь  не
испытывала ни счастья, ни умиротворения.
   В тот момент мне безумно хотелось жить. И еще мне  хотелось  хотя  бы
раз увидеть вас, монсеньор. Я не могла допустить даже мысли о  том,  что
вы останетесь в полном неведении  о  моих  всех  злоключениях,  если  не
считать того, что вам принесут выловленное из Сены  мое  обезображенное,
изменившееся до неузнаваемости тело.
   Сказав это, девушка протянула руку, и его светлость крепко сжал ее  в
своих ладонях. Какое-то время они молча смотрели друг  на  друга,  потом
Аме продолжила свой рассказ.
   - Почти парализованная от страха перед тем, что должно было случиться
со мной в самом скором будущем, я никак не могла собраться с мыслями,  а
потом вдруг осознала, что молюсь. Когда я жила  в  монастыре,  то  часто
слышала о том, что у господа нельзя просить благ для себя  лично,  кроме
помощи указать путь истинный - в этом случае на  молящегося  обязательно
снизойдет благодать божья.
   Поэтому я молилась не о том, чтобы убежать, - объяснила девушка, - не
о том, чтобы меня кто-нибудь спас,  а  лишь  о  том,  чтобы  вести  себя
подобающим образом, когда наступит время испытания, о том, чтобы умереть
с честью и достоинством. Молилась я долго - не могу сказать сколько,  но
очень долго, может быть, несколько часов, а потом я неожиданно  услышала
какой-то странный звук. Сначала я подумала,  что  это  снова  крысы,  но
потом поняла, что слышу скрип перекладин приставной лестницы, а затем до
меня долетел звук чьих-то шагов, приближавшихся ко мне.
   У меня появилось желание  закричать,  и  я  подавила  его,  чтобы  не
показаться трусихой в собственных глазах,  и  прижала  ладони  к  губам.
Кто-то приближался ко мне.
   И я  поняла,  что  близится  час  моей  кончины.  Вот  сейчас,  через
секунду-другую, я почувствую  у  себя  на  горле  огромные  грубые  лапы
Франсуа... Господи Иисусе, молилась я, будь милостив ко мне.
   Должно быть, я уже молилась вслух, - продолжала рассказывать  Аме,  -
потому что кто-то шикнул на меня и приказал молчать...  Это  была  Рене.
Рука ее нащупала мою лодыжку. И как только женщина нашла ее в темноте, я
услышала поворот ключа в замке кандалов.  Очень  осторожно  она  открыла
замок, после чего сняла с меня кандалы.
   Я услышала, как она положила цепь с кандалами на пол, потом ее пальцы
нащупали мою руку, и женщина  подняла  меня  на  ноги.  На  цыпочках  мы
осторожно двинулись к двери. Дощатый пол  тихо  поскрипывал  под  нашими
шагами, и крысы  разбегались,  заслышав  этот  скрип.  Но,  слава  богу,
никаких других звуков мы не слышали.  Наконец  мы  добрались  до  двери.
Женщина осторожно открыла ее, и я почувствовала, как лица моего коснулся
порыв ночного воздуха.
   Она прошептала мне: "Удирайте отсюда поскорее",  и  тут  в  отблесках
света, идущего с лестницы, я увидела ее лицо, -  продолжала  девушка.  -
"Спасибо, спасибо вам", - прошептала я в ответ. "Вы были добры  к  моему
маленькому Жану", - лишь сказала она. После этого дверь закрылась,  и  я
осталась на улице совершенно одна.
   У меня не было ни малейшего понятия, где я находилась в тот момент, -
рассказывала Аме. - Я помчалась бегом по улице и через  некоторое  время
обнаружила, что стою на набережной. Передо мной текла  река,  широкая  и
серебристая, - та река, в которую должны были  бросить  мое  бездыханное
тело! Я решила бежать вдоль набережной  Сены,  но  потом  вдруг  увидела
каких-то подозрительных людей; это  были  мужчины,  они  испугали  меня,
когда неожиданно возникали из тени домов, слоняясь по набережной, и  тут
я вспомнила о том, как была одета в  эту  минуту  и  насколько  странным
показался мой вид этим людям.
   Внезапно эта река стала вселять в меня ужас - один толчок, и я  могла
бы оказаться в воде, и тогда Франсуа будет совершенно неповинен  в  том,
что я утонула, - объяснила девушка. - Я  метнулась  в  какую-то  боковую
улочку. Дома здесь были неказистые и грязные,  поэтому  я  предположила,
что внутри они, скорее всего,  похожи  на  ту  лачугу,  в  которой  жили
Франсуа и Рене.
   Вспомнив о  Франсуа,  -  продолжала  свой  рассказ  Аме,  -  я  вновь
побежала. Ведь если бы он внезапно проснулся среди  ночи  и  понял,  что
совершила Рене, то немедленно выбежал бы из дома и отправился на поиски.
   Булыжники мостовой больно ранили мои ноги через тонкие  подошвы  моих
бальных  туфелек,  поэтому  мне  было  очень  трудно  передвигаться  еще
быстрее, и все-таки мне удалось это сделать. Должно быть, я пробежала не
меньше полумили, у меня перехватило дыхание, да так,  что  я  .никак  не
могла заставить себя идти дальше. Вдруг я увидела, что за мной  погнался
какой-то мужчина, я свернула в узкую темную улочку,  и  через  некоторое
время он потерял меня из виду. Я выбралась  на  улицу,  где  стояли  уже
более внушительные дома. Да, эти улицы были намного чище, чем те, что  в
трущобах. У меня мелькнула мысль, что я, должно быть, добралась  уже  до
более приличной части  города,  но,  пройдя  еще  некоторое  расстояние,
уперлась  в  городскую  стену  и  поняла,  что  выбрала  не   правильное
направление.
   Я вновь двинулась в путь, - продолжала  свой  рассказ  девушка,  -  и
потом, когда прошло уже много  времени,  -  а  может  быть,  мне  просто
показалось - ночь стала постепенно уходить, наступал рассвет! Тогда меня
вновь стал терзать страх, но уже совершенно по другой причине.
   Я подумала, что если буду и дальше бродить по улицам  в  таком  виде,
то, вполне вероятно, могу быть арестована.
   Вполне возможно, что это была довольно глупая мысль, да к тому  же  я
очень устала к тому времени, но  я  очень  испугалась,  что  меня  могут
посадить в Бастилию или, что еще хуже, в сумасшедший дом. Наверное,  это
был чистый идиотизм с моей стороны, вы не находите, монсеньор?
   -  Пожалуй,  этого  не  случилось  бы,  -  согласился  с  ней  герцог
Мелинкортский.
   Аме улыбнулась ему.
   - И  я  тоже  умом  тогда  понимала,  что  этого  не  может  быть,  -
проговорила девушка, - но все равно очень боялась  и  поэтому  соблюдала
большую осторожность. Я решила, что могла бы прятаться в дверных  нишах,
а когда увижу, что улица совершенно пуста, можно будет  продолжить  свой
путь. В это время на улицах уже стали появляться  со  своими  корзинками
женщины, спешащие на рынок за покупками. Поэтому мне было далеко не  так
легко выполнить свой план.  Потом  у  меня  появилась  мысль  попытаться
нанять какой-нибудь  экипаж,  но  когда  я  вспомнила  о  том,  в  каком
состоянии нахожусь, то сразу поняла, что мне вряд ли кто-нибудь поверит,
ни говоря уже о том, чтобы везти в долг в карете. Поэтому мне оставалось
только одно - идти пешком.
   Мне потребовалось несколько часов, -.продолжала  рассказ  девушка,  -
чтобы наконец-то добраться до одной  из  улиц,  которая  показалась  мне
относительно знакомой.
   Я раньше никогда и представить себе  не  могла,  что  Париж  -  такой
огромный город; потом вдруг я увидела буквально в сотне  ярдов  от  себя
здание Оперы и тут же определила свое местонахождение. На улице было уже
много людей,  и  все  они  с  большим  удивлением  осматривали  меня.  Я
перебиралась от  одной  дверной  ниши  к  другой.  При  этом  все  время
старалась избегать бульваров, быстро двигалась по маленьким  улочкам  до
тех пор, пока наконец не оказалась в нескольких  ярдах  от  этого  дома,
перед нашей парадной дверью.
   И только тогда я полностью осознала произошедшее,  -  закончила  свой
рассказ Аме. - Мне удалось убежать! Я  была  свободна,  мне  не  грозила
смерть! И я снова смогу увидеть вас, монсеньор!
   Голос  девушки  замер.  Когда  она  закончила  рассказывать  о  своих
злоключениях, в глазах у нее стояли слезы.
   Герцог Мелинкортский взял ее руки и прижался  к  ним  губами.  Пальцы
девушки были чем-то испачканы, но губы его светлости надолго задержались
на них. Аме глубоко вздохнула и взглянула ему в лицо.
   - Слава  господу,  вы  теперь  в  безопасности!  -  воскликнула  леди
Изабелла. - Но какой страшной, какой  ужасной  ценой!  А  между  прочим,
Себастьян подозревал, что за этим похищением стоит Филипп де Шартре.
   - Как, монсеньор,  вы  догадались  об  этом?  -  спросила  девушка  у
герцога.
   - Да, догадался. После того как его  преосвященство  заверил  меня  в
том, что не имеет ни малейшего отношения к вашему  исчезновению"  и  дал
мне честное слово, я обретя уверенность в том, что виновником может быть
только герцог де Шартре.
   - Сначала я тоже думала, что виновником всего был кардинал де  Роган,
- согласилась с ним девушка, - но  потом,  даже  сама  не  знаю  почему,
сочла, что князь церкви, каковым является его преосвященство, никогда не
опустился бы до использования столь недостойных методов.
   - И вы были правы, - проговорил герцог.
   Девушка тихо вздохнула, удовлетворенная похвалой его светлости.
   - Я дома, - сказала она, - и теперь уже не имеет  значения,  кто  был
виноват в моем похищении.
   И тут, словно увидев в первый  раз,  она  внимательно  оглядела  свое
изорванное платье.
   - Мне нужно немедленно принять  ванну,  -  проговорила  она.  -  Вам,
наверное, стыдно за меня?
   - Ничуть не стыдно! - возмущенно  воскликнула  леди  Изабелла.  -  Мы
только радуемся тому, что вы снова дома.
   Надо собираться в Англию, нам  всем,  и  чем  быстрее,  тем  лучше  -
подальше от всего этого ужаса.
   - Это правда? - спросила Аме у герцога.
   - Поговорим об этом позже, - ответил он.
   - А теперь немедленно в ванну! - проговорила Изабелла. - А это платье
мы сожжем в тот же момент, как только вы его  снимете.  Могу  поклясться
чем угодно, любой оборванец с отвращением отказался бы от него.
   Взяв Изабеллу под руку, Аме рассмеялась ее  словам,  после  чего  обе
женщины удалились.
   - Слава богу, она в безопасности,  -  с  серьезным  видом  проговорил
Хьюго.
   Герцог встал из-за стола.
   - Да, пока в безопасности.
   - Так что же, вы  считаете,  что  нам  всем  лучше  всего  немедленно
покинуть Париж? - спросил Хьюго.
   Казалось, герцог обдумывает эту идею.
   - Вы, наверное, забыли, что у меня была причина для приезда в Париж.
   - Я не забыл о вашем поручении, - ответил Хьюго, - но  если  все-таки
есть хоть малая вероятность повторения этого?..
   - Я уже подумал об этом, - прервал его  герцог.  -  Вероятнее  всего,
будет лучше, если вы вместе с Аме и Изабеллой вернетесь в  Англию,  а  я
останусь пока здесь.
   - Сомневаюсь, что Аме согласится уехать в Англию без вас, -  возразил
Хьюго.
   - Я заставлю ее, - поспешно успокоил его герцог.
   Потом улыбнулся и добавил:
   - И все-таки она может отказаться.
   При этих словах  на  лице  его  светлости  появилось  такое  задорное
мальчишеское выражение, что Хьюго, взглянув  на  него,  не  смог  скрыть
удивления.
   Открылась дверь, и на пороге появился дворецкий.
   - Прибыла с визитом некая дама, она просила узнать, не  могли  бы  вы
принять ее, ваша светлость.
   - Дама с визитом в столь ранний час? - удивился герцог. - А кто она?
   - Эта дама не хотела бы  называть  своего  имени,  но  заверяет  вашу
светлость,  что  прибыла  по  делу  чрезвычайной  важности,  -   ответил
дворецкий с невозмутимым видом. - Я попросил ее подождать  ответа  вашей
светлости в серебряной гостиной.
   - Странно, кто бы это мог быть? - проговорил герцог.
   - Может быть, мне пойти и взглянуть на нее? - предложил Хьюго.
   - Не надо, я пойду сам, - ответил герцог и вышел из комнаты в зал.
   Подойдя к серебряной гостиной, его светлость, однако, заколебался  на
пороге. Он до сих пор еще не переодел ни обуви, ни одежды, в которых всю
ночь бродил по городу. И, хорошо  зная  нравы  парижского  общества,  ни
секунды не сомневался в том, что отступление от обычного  в  его  облике
немедленно  вызовет  массу  кривотолков   и   сплетен,   которые   будут
передаваться  от  одного  к  другому.  Его  светлость  жестом   приказал
дворецкому подойти к нему поближе.
   - Сообщите даме, что я еще не одет.
   Примерно полчаса спустя герцог Мелинкортский  медленно  спускался  по
лестнице вниз, одетый  в  безукоризненно  сшитый  камзол  из  блестящего
синего атласа; жилет был последним шедевром Роу, а покроем панталон  мог
бы восхититься великий Бруммель.
   Лакей открыл перед его светлостью  дверь  в  серебряную  гостиную,  и
герцог вошел в комнату. Он ожидал увидеть  кого  угодно,  но  только  не
принцессу де Фремон, которая  сидела  на  краешке  кресла  с  бледным  и
напряженным лицом.
   Когда герцог  вошел  в  гостиную,  принцесса  поднялась  с  кресла  и
протянула ему руку для поцелуя. Дрожащие пальцы  были  ледяными,  герцог
видел, что женщина была чем-то очень взволнована.
   - Какое неожиданное счастье для меня видеть вас, мадам! -  воскликнул
его светлость. - Очень сожалею, что заставил ждать, но боюсь,  что  меня
никак нельзя назвать ранней пташкой.
   - Ну что вы, это я должна просить прощения у вашей светлости  за  то,
что явилась к вам с визитом в  столь  неурочный  час,  -  возразила  ему
принцесса де  Фремон,  -  но  есть  кое-что  очень  важное,  о  чем  мне
необходимо расспросить вас.
   - Я к вашим услугам, мадам, - учтиво ответив герцог.
   Принцесса де Фремон оглядела комнату, словно в каждом  углу  гостиной
скрывались соглядатаи.
   - Могу я поговорить с вами конфиденциально?
   И можно ли мне быть уверенной в том, что ничего из сказанного  сейчас
мною не станет достоянием гласности?
   - Я могу дать вам честное слово, - ответил герцог.
   - Я верю вам.
   У принцессы де Фремон был чрезвычайно взволнованный вид,  ее  знобило
от нервного возбуждения. Герцог предложил ей кресло, и когда  она  села,
опустился в кресло рядом с ней.
   - У вас такой вид, будто вы чем-то обеспокоены, -  проговорил  он.  -
Позвольте помочь вам.
   - Я пришла, чтобы расспросить вашу светлость о  вашей  подопечной,  -
объяснила ему принцесса цель своего визита. - Насколько я  понимаю,  она
пропала.
   В течение какого-то времени герцог хранил молчание, затем  машинально
достал табакерку из кармана и спросил:
   - Кто вам это сказал?
   - Его преосвященство кардинал де Роган. Прошлым вечером он был у меня
с визитом и сообщил о том, что, как подозревает английский  посол,  вашу
подопечную кто-то похитил. Вы, может быть, помните, что у меня на званом
обеде его преосвященство рассказывал о некой послушнице, которая сбежала
из монастыря де ла Круа, а затем тоже бесследно исчезла. Так вот,  вчера
вечером .его преосвященство сказал, что очень опасается, как бы  это  не
был тайный заговор  с  целью  похищения  молоденьких  девушек.  Все  это
кажется  чрезвычайно  загадочным:  чтобы  вот  так  вдруг  пропали   две
девушки.., и чтобы никто не смог отыскать обеих.
   Голос ее затих, губы у женщины задрожали.
   - Это Действительно кажется на удивление странным, - согласился с ней
герцог Мелинкортский. - Но чем же я могу помочь вам, мадам?
   - Видите ли, я подумала, коль вы все равно займетесь  поисками  своей
подопечной, - ответила принцесса де  Фремон,  -  то,  может  быть..,  вы
сможете.., узнать что-нибудь.., и о той, другой девушке, которая сбежала
из монастыря?
   - О той послушнице, розысками которой занимается его преосвященство?
   - Да, о той послушнице.
   - Вы что же, заинтересованы в какой-то степени в ее судьбе? - спросил
герцог.
   -  Да,  именно  так,  -  подтвердила  принцесса  де  Фремон.  -  Я..,
заинтересована в ее судьбе.
   На  какое-то  время  в  гостиной  воцарилось   молчание,   и   герцог
Мелинкортский с нетерпением ждал, что же еще сообщит  ему  эта  женщина.
Его светлость чувствовал, что принцесса старается  подобрать  подходящие
слова для того,  чтобы  попытаться  передать  ему  те  чувства,  которые
терзали ее в этот момент. Видя  ее  беспомощность,  герцог  ждал,  когда
принцесса снова заговорит. Дверь в гостиную неожиданно  открылась,  и  в
комнату поспешно вошла Аме. Девушка  уже  успела  переодеться  в  свежее
платье из белого муслина, талию стягивала широкая голубая лента;  волосы
девушки, вымытые и очищенные полностью от пудры, которой она посыпала их
еще  перед  приемом  у  Ее  Величества,  теперь  не  были  заплетены,  а
красно-золотистым каскадом свободно спадали на плечи.
   - Монсеньор, я очень торопилась, и теперь мы можем...  -  начала  она
оживленно с порога, но затем внезапно умолкла, увидев, что его светлость
в гостиной был не один. - Простите, если помешала  вам...  -  извинилась
она.
   И в этот момент у принцессы де Фремон неожиданно вырвался  сдавленный
возглас. Герцог Мелинкортский обернулся и  удивленно  взглянул  на  свою
гостью. Принцесса встала с кресла, одна рука ее судорожно сжимала горло,
лицо было смертельно-бледным. Указывая другой.  рукой  на  девушку,  она
спросила:
   - Кто вы?
   Аме подошла к ней.
   - Доброе утро, мадам, - вежливо поздоровалась  она  с  принцессой  де
Фремон и сделала реверанс. - Не так  давно  я  была  у  вас  на  вечере.
Неужели вы не помните меня?
   - Кто вы? - повторила свой вопрос принцесса, и  голос  ее  звучал  на
удивление странно.
   - Я - Аме.
   Ответ вырвался у девушки совершенно  непроизвольно,  не  задумываясь,
хотя герцог и Аме всегда соблюдали большую осторожность и старались, как
правило, никому ни в коем случае не называть ее настоящего имени.
   - Аме!
   Принцесса  де  Фремон  повторила  имя  девушки,  а  потом  на  глазах
удивленных герцога и Аме медленно осела на пол, лишившись чувств.
 
Глава 12 
 
   После того как герцог поднял принцессу с пола и отнес  на  диван,  та
открыла глаза и издала странный негромкий звук, словно  крик  застрял  у
нее в горле. Но, прежде чем она успела  вымолвить  хоть  слово,  девушка
поднесла к ее губам бокал с коньяком.
   - Выпейте немного, мадам, - проговорила она.
   Принцесса беспрекословно подчинилась,  отпила  глоток,  и  обжигающий
напиток вернул румянец на ее щеки. Затем  слабым  движением  она  отвела
руку Аме с бокалом в сторону.
   - Достаточно, благодарю вас, - прошептала она. - Простите,  это  было
глупо с моей стороны.
   На какое-то мгновение взгляд принцессы задержался  на  лице  герцога,
затем снова остановился на  девушке,  на  лице  женщины  было  выражение
безмерного удивления и еще  нечто  такое,  что  можно  было  бы  назвать
нежностью, почти неописуемой словами.
   Аме пересекла комнату и поставила бокал на  сервировочный  столик,  а
потом вернулась к принцессе.
   -  Боюсь,  мадам,  мое  появление  в  гостиной  расстроило   вас,   -
проговорила она.
   - Это из-за ваших волос, - тихим голосом объяснила принцесса. - В тот
раз, когда вы были у меня на обеде, они были напудрены. А  сегодня..,  я
у