Когда Джемма вернулась в места, где когда-то жила с отцом и  матерью,
местный викарий предложил ей заняться преподаванием в школе, в той,  что
открылась в деревне пару лет назад, уже после ее отъезда.
   Прежняя учительница, бывшая гувернантка, недавно умерла. Дети  быстро
забыли все, чему она их научила, а другой школы поблизости, куда бы  они
могли ходить, больше не было.
   Добираясь в Лоуэр-Мэйдвелл, Джемма была уверена, что это единственное
место, где она найдет помощь и поддержку.
   В течение этой поездки, хотя и недолгой, ей пришлось три раза  делать
пересадку.
   Наконец, после ночи, проведенной в дешевой  неуютной  гостинице,  она
приехала в деревню и тут же направилась к церкви.
   Там она нашла старого  викария,  дружившего  в  былые  времена  с  ее
родителями. Джемма рассказала ему, как  плохо  ей  жилось  у  дяди,  как
жестоко он с ней обращался, и старый  священник  согласился  ей  помочь,
сказав, что она правильно поступила, убежав от него.
   - Но только мне нужно где-нибудь поселиться, - сказала  Джемма,  -  и
как-то зарабатывать себе на жизнь. Хотя бы немного.
   Викарий предположил, что в  коттедже  у  пожилой  женщины,  убиравшей
когда-то в доме ее родителей, может найтись свободная комната. Тут ему в
голову внезапно пришла мысль о  школе,  и  он  заявил,  что  все  будут,
несомненно, очень рады, если она возьмется учить деревенских детей.
   - Знаешь, Джемма, от тех грошей, которые  тебе  станут  платить  твои
ученики, ты не разбогатеешь, - сказал он, - но я могу  немного  добавить
тебе денег из фонда для  бедных,  а  потом,  быть  может,  появится  еще
какая-нибудь работа, которую ты сможешь  выполнять  во  второй  половине
дня.
   - Я очень признательна вам за вашу доброту, - ответила Джемма, - и  с
радостью стану учить детей.
   - Не говори ничего, пока их не увидишь! - воскликнул викарий. - Как я
уже говорил, они отвратительно ведут себя в воскресной школе, а в церкви
во  время  моей  проповеди  поднимают  такой  шум,  что  мне  приходится
буквально кричать!
   Джемма чуть улыбнулась. Она  догадывалась  о  причине  этого.  Старый
викарий всегда отличался невероятной многословностью,  и  если  взрослые
прихожане  просто  дремали,  когда  он  читал   проповедь,   то   малыши
принимались за игры.
   Она так обрадовалась, что ей есть где остановиться  и  чем  заняться,
что на некоторое время забыла  о  всех  своих  огорчениях,  и  тоска  от
разлуки с виконтом стала казаться не такой острой.
   И все-таки она невыносимо скучала без него, и все ее мысли  неизбежно
возвращались  к  нему  и  к  Приорату.  Почти  каждую   минуту   она   с
беспокойством думала о том, что же там происходит.
   Джемма не сомневалась, что единственный способ освободить  виконта  -
это заставить его поверить в ее смерть  или  действительно  покончить  с
собой.
   Однако при мысли о самоубийстве каждый нерв, каждая клеточка ее  тела
яростно сопротивлялись. Да, она чувствовала себя крайне  несчастной,  но
лишать себя жизни не собиралась.
   - Я люблю его, - говорила она себе, - и, хотя все в моей жизни  темно
и пусто без него, пусть так. Ведь со мной останутся по крайней мере  мои
воспоминания!
   Это были воспоминания о чудесных неделях, которые они провели  вместе
в Приорате, и еще - о тех волшебных минутах, когда он в восторге  от  их
удачи кружил ее по комнате, а потом поцеловал в губы.
   Джемма прекрасно отдавала  себе  отчет,  как  мало  это  значило  для
виконта, но одновременно понимала, что сама никогда не забудет  об  этом
до конца своих дней. Что бы с ней ни случилось  в  будущем,  эти  минуты
навсегда запечатлелись в ее сердце.
   К ее удивлению, она переживала разлуку гораздо  легче,  чем  ожидала,
потому что была постоянно занята. Как совсем недавно в Приорате,  Джемма
убирала и  мыла  помещение  школы,  находившееся  в  задней  части  дома
священника  и  после  смерти  учительницы  использовавшееся  в  качестве
кладовой.
   Здесь также было полно пыли и паутины, а прежде чем помыть  полы,  ей
пришлось  вынести  целые  груды  разбитой  посуды,  садового  инвентаря,
кувшинов и мешков.
   Помочь Джемме было некому, поскольку викарий, будучи  вдовцом,  нанял
себе в экономки старую женщину, с трудом справлявшуюся даже с  домашними
делами.
   Конечно,  Джемма  могла  попросить  помощи  у  родителей  ее  будущих
учеников, однако ей не хотелось оставлять  себе  время  на  раздумья,  а
тяжелая работа помогала  ей  хотя  бы  на  несколько  минут  забыть  про
виконта.
   Она настолько  уставала,  что  засыпала  сразу  же,  едва  ее  голова
касалась подушки, и это ее вполне устраивало.
   Но  когда  с  тяжелой  работой  было  покончено,  ее  бессонные  ночи
превратились в сплошное мучение, а ее любовь - в страдание, физическое и
душевное. Временами ей начинало казаться, будто в  ее  сердце  вонзаются
тысячи кинжалов и боль от них просто непереносима.
   Прежде она  думала,  что  любовь  -  это  что-то  прекрасное,  дающее
ощущение безопасности и защиты.
   Однако  потерянная,  горькая  любовь  -  совсем  другое   дело.   Она
становится непрерывной мукой,  усиливающейся  день  ото  дня,  с  каждой
ночью.
   Порой Джемма даже думала, что совершила глупость, не убежав с Фредди,
когда он просил ее об этом.
   Они могли убежать за границу, и тогда  виконт  непременно  бы  с  ней
развелся. И возможно, со временем, когда он был бы уже женат  на  Ниобе,
они обвенчались бы с Фредди тоже.
   Однако Джемма понимала - поступи она так,  это  вызвало  бы  скандал,
который причинил бы боль не только виконту, но и Фредди, и главное - она
изменила бы себе.
   Более того, она сознавала, что, несмотря на самые  нежные  чувства  к
Фредди,  она  никогда  не  станет  для  него  такой  женой,   какую   он
заслуживает, потому что она любит не его, а виконта  больше  собственной
жизни.
   Когда Джемма писала  письмо,  сообщая  виконту  о  своей  собственной
смерти от оспы, ей казалось, что она  придумала  совершенно  разумный  и
простой выход из положения. Ведь все это могло  произойти  с  ней  и  на
самом деле.
   Написав письмо, она дождалась,  когда  из  деревни  в  Лондон  поедет
почтальон, и попросила его отправить письмо из города.
   Она заплатила ему за это, а потом, глядя на мизерную  сумму,  которой
располагала, подумала, что ей следует быть очень экономной.
   К счастью, старая миссис Барнс,  в  доме  которой  она  остановилась,
брала с нее только два шиллинга и шесть  пенсов  в  неделю  за  жилье  и
столько же за питание.
   Пища была очень скудной и разительно отличалась от тех яств,  которые
умела готовить сама Джемма, однако ей ничего другого и не требовалось.
   Она никогда не испытывала голода и, как часто повторяла миссис Барнс,
ела так мало, что и мышка бы померла от истощения.
   "Возможно, я просто  истаю,  как  героиня  какого-нибудь  романа",  -
говорила себе Джемма с печальной иронией.
   Она очень  похудела,  и  те  два  единственных  платья,  которые  она
захватила с собой, стали ей слишком свободными в талии.
   Она оставила в Приорате  все  свои  элегантные  наряды,  купленные  в
Лондоне, и ей никогда не приходило в голову, что, раз они все еще  висят
в гардеробе ее спальни, виконт будет надеяться, что она вернется.
   - Разве  женщина  может  уехать  куда-нибудь  без  своих  платьев?  -
спрашивал он с надеждой у  Фредди.  -  Ты  помнишь  то  милое  существо,
которое прилипло к нам во Франции? К концу похода при ней  насчитывалась
уже   дюжина   мест   багажа,   путешествовавшего   вместе   с    вещами
квартирмейстера.
   - Как ты можешь сравнивать ее с Джеммой? - возмутился Фредди.
   - Нет, конечно, я не  сравниваю,  но  ведь  она  все-таки  тоже  была
женщиной! А Джемме так нравились  ее  новые  наряды,  она  так  искренне
радовалась, когда мы купили их для нее.
   - И она так прелестно в них выглядела! - пробормотал Фредди, надеясь,
что виконт его не услышит.
   Впрочем,  Джемма  не  слишком  жалела,  что  пришлось  оставить  свои
красивые платья.
   Она  носила  их  главным   образом   ради   того,   чтобы   выглядеть
привлекательной в глазах виконта. Однако была почти  уверена,  к  своему
сожалению, что он ничего не замечал и, даже если бы она надела  на  себя
мешок из дерюги, ему было бы все равно!
   Единственное, что ее беспокоило, -  это  чем  она  заменит  свои  два
платья, когда они износятся.
   Даже если она станет шить себе платья сама, как  делала  это  раньше,
они будут все равно стоить денег.
   Она вспомнила про обещание  викария  найти  для  нее  что-нибудь  еще
помимо работы в школе и подумала, что через месяц напомнит ему об  этом,
не опасаясь показаться назойливой.
   Тем временем дети  занимали  все  ее  утро,  и  она  с  удовольствием
возилась с ними, обнаружив после нескольких неприятных моментов в  самом
начале, что они откликаются на все ее просьбы и  в  целом  очень  хорошо
себя ведут.
   Ей очень не хотелось брать те гроши, которые платили ей  родители  за
обучение детей, но она  знала,  что  им  покажется  странным,  если  она
откажется от платы.
   К тому же не было смысла делать вид, что  она  сама  не  нуждается  в
деньгах.
   В некоторых графствах  работу  школьного  учителя  оплачивал  местный
помещик и богатые члены прихода, так что детское образование  получалось
бесплатным, однако Лоуэр-Мэйдвелл  была  бедной  деревушкой,  и  богатых
лендлордов в ее окрестностях не было.
   Гимн закончился,  и  из  пятнадцати  пар  детских  глоток  прозвучало
оглушительное "аминь".
   Джемма встала со стула и захлопнула крышку фисгармонии.
   - На сегодня  все,  дети.  Приходите  завтра  к  десяти  часам  и  не
опаздывайте. И постарайтесь запомнить, что я вам сегодня объясняла.
   - Ладно, мисс! До свидания, мисс!
   Мальчики при этом отвесили поклон, а девочки  сделали  реверанс,  как
учила их Джемма.
   Затем они выпорхнули в дверь, и вскоре девушка услышала  их  крики  и
смех, когда они бежали по тропинке, ведущей к деревенской улице.
   Джемма подошла к шаткому столу и сложила в одну  стопку  лежавшие  на
нем книги.
   Когда она в первый раз приступила к работе, то мысленно поблагодарила
свою покойную предшественницу: после нее остались несложные учебники для
начинающих,  которыми  она  пользовалась  долгие  годы,  пока   работала
гувернанткой и учительницей.
   Книги были изрядно потрепанные, некоторые явно устарели,  однако,  не
располагая деньгами на покупку новых, Джемма была рада и таким.
   Она собрала учебники и отнесла  к  небольшому  шкафчику,  стоящему  в
углу. Дверцы были открыты, и она положила книги на полку.
   И в эту минуту она услышала шаги,  приближавшиеся  к  двери  классной
комнаты, распахнутой в сад.
   Она решила, что  это  пришел  старик,  который  выращивал  овощи  для
викария и иногда оставлял свой огородный инвентарь у  Джеммы  в  классе,
чтобы она заперла его там до его следующего прихода.
   - Мистер Джарвис, я сейчас ухожу, - сказала  Джемма,  не  поворачивая
головы.
   Она захлопнула дверцы  шкафа  и,  удивившись  про  себя,  что  старый
огородник, который обычно очень  с  ней  вежлив,  на  этот  раз  молчит,
оглянулась на вошедшего. И тихонько вскрикнула. У двери, ведущей в  сад,
стоял виконт, как всегда элегантный и казавшийся неестественно  огромным
в маленькой комнатке.
   Джемма на мгновение оцепенела, у нее перехватило горло, и  она  не  в
силах была вымолвить ни словечка. То же самое произошло и с  виконтом  -
он просто стоял и смотрел на нее.
   Наконец еле слышным шепотом Джемма спросила:
   - К-как.., как ты.., н-нашел меня? Ее слова, казалось, вывели виконта
из состояния ступора. Он шагнул к ней со словами:
   - Как ты посмела убежать от меня, ничего не объяснив? Как ты  посмела
прислать мне это безобразное письмо, сообщавшее о твоей смерти?
   Вид  у  него  был  настолько  разгневанный,   что   Джемма   невольно
вздрогнула; и все-таки ее душа пела и ликовала несмотря ни на что - ведь
он снова был рядом с ней. Он думал о ней! Он искал ее!
   И теперь она снова может смотреть на него! И слышать его голос, пусть
и очень сердитый! А она уж думала, что больше никогда  не  услышит  этот
любимый голос, не увидит это красивое родное лицо.
   Он остановился перед ней, высокий и грозный, и  по  его  взгляду  она
поняла, что он ждет от нее ответа.
   - Я.., мне показалось.., так будет лучше всего, - пробормотала она.
   - Для кого? Для меня?
   - Я знала, я была уверена.., тебе захочется.., быть свободным.
   - По крайней мере, ты могла бы спросить у меня, хочу я этого или нет.
   - Я.., мне не нужно было спрашивать.., я слышала,  что  сказала  тебе
Ниоба.
   - Раз уж ты подслушивала наш разговор, - проворчал виконт, - то могла
бы, по крайней мере, подождать еще немного и дослушать его до конца.  Ты
ведь даже не слышала, что я ответил Ниобе на ее смехотворные заверения!
   Он заметил, как  глаза  Джеммы  расширились  от  удивления,  и  тогда
спросил:
   - Что ты сделала с собой? Ты так похудела!
   - Я.., со мной все в порядке.
   - Что ж, я рад. Сам я не могу этим похвастаться, - ответил виконт.  -
Ты хотя бы имеешь представление о  том,  какой  ты  устроила  переполох,
сбежав таким идиотским образом? Мы с Фредди не ели ни одного  приличного
блюда после твоего бегства и  только  и  знали,  что  говорили  о  тебе.
Интересно,  у  тебя  уши  не  горели  от  наших  разговоров,   маленькая
негодница?
   Джемма беспомощно всплеснула руками и тихонько спросила:
   - Ты хочешь сказать.., что был бы против моего ухода?
   - Против? - Виконт повысил голос. - Разумеется! И если бы  я  был  не
джентльменом, а таким, как твой дядюшка Эйлмер, я бы задал  тебе  сейчас
хорошую  трепку  за  то,  что  ты  сбежала  да  еще  прислала  это  свое
безобразное письмо, сообщавшее о твоей смерти. Я  едва  не  обратился  в
контору на Боу-стрит, с просьбой разыскать тебя.  А  там  знаешь,  какие
берут деньги!
   Джемма всплеснула руками:
   - Ах, Валайент, но ведь ты этого не сделал? Да? Я ведь знаю, что  это
очень дорого.
   - Деньги меня в тот момент не волновали. Главное было разыскать тебя.
   Его глаза встретились с глазами Джеммы. Казалось, его гнев  полностью
испарился, и во взгляде появилось выражение такой нежности,  что  сердце
Джеммы сладко замерло, а затем забилось так часто, что ей  показалось  -
оно сейчас выскочит из груди.
   Не смея верить себе и этому странному чувству, захлестнувшему ее, как
штормовая волна, она произнесла:
   - Прости...  Мне  очень,  очень  жаль..,  если  я  причинила  столько
хлопот... Я ведь только хотела.., твоего счастья.
   - Не знаю, чего ты там хотела... На самом деле ты добилась того,  что
я буквально заболел от беспокойства и разочарования и вообще  чувствовал
себя страшным, жалким ничтожеством.
   - Я не хотела этого. Я думала, что ты.., хочешь жениться на  Ниобе..,
а это была единственная возможность.., сделать тебя свободным...
   - Как я уже сказал, - проворчал виконт, - если бы ты  подержала  свое
нескромное ухо у замочной скважины хоть чуточку дольше, ты бы  услышала,
что я ответил Ниобе. А я сказал ей все, что о ней думаю, и добавил,  что
не желаю ее больше знать.
   Джемма затаила дыхание.
   - Неужели.., ты и вправду.., сказал это Ниобе?
   - Да, сказал, и не только это, но и многое другое, - ответил  виконт,
и в его голосе прозвучала нотка торжества. -  Я  твердо  могу  пообещать
тебе одну вещь. В будущем никого из нас ни твоя кузина, ни твой  дядюшка
больше не побеспокоят.
   - Н-но я была уверена, что ты.., любишь ее.
   - Я сам так думал, - откровенно признался виконт, - но оказалось, что
я ошибался - очень и очень сильно ошибался.
   В глазах Джеммы вспыхнул радостный огонек, и виконт заметил его.
   - А сейчас позволь полюбопытствовать, Джемма,  отчего  это  тебя  так
волнует, буду я счастлив или нет? Ведь ты сбежала от меня!  Возможно,  я
не был хорошим мужем, но я дал тебе дом, который, по твоим словам,  тебе
нравился, ты сама говорила мне об этом. И я не могу понять, почему  тебя
вдруг потянуло из Приората сюда. Неужели здесь лучше?
   - Нет.., конечно, нет! Ты ведь знаешь, что я люблю Приорат..,  и  мне
очень нравилось там.
   Наступила тишина. Затем виконт спросил:
   - Ты любишь только мой дом? И все? Джемма затаила дыхание и  опустила
взор, боясь встретиться взглядом с виконтом.
   Валайент увидел, как на ее бледных щеках вспыхнул яркий румянец.
   - Джемма, - настойчиво повторил он. - Я хочу, чтобы  ты  ответила  на
мой вопрос. И мне очень важно, чтобы ты ответила искренне.
   Она вздрогнула, и это не ускользнуло от его внимания.  Затем,  словно
чего-то испугавшись, она задрожала и отвернулась.
   Он схватил ее за плечи:
   - Ответь мне! Ответь мне, Джемма! Скажи откровенно - ты любишь только
мой дом, и все?
   В его голосе прозвучала какая-то новая для Джеммы нотка, она проникла
ей в душу, наполнила ее предчувствием  чего-то  необыкновенно  хорошего.
Она медленно подняла ресницы и посмотрела на виконта. В его серых глазах
светилась нежность и что-то еще, незнакомое  и  волнующее,  отчего  ярче
вспыхнули ее щеки.
   Он привлек ее чуть ближе к себе.
   - Скажи мне, прошу тебя, скажи мне, Джемма, - взмолился он. - Я  хочу
услышать это от тебя.
   - Я.., я... - Она вновь опустила голову и чуть слышно прошептала:
   - Я.., люблю тебя!
   Слова прозвучали так тихо, что виконт едва смог их расслышать.
   - Именно этих слов я так ждал от тебя! - воскликнул виконт. -  Потому
что, моя дорогая, я тоже люблю тебя, хоть и  признаюсь  тебе  в  этом  с
таким большим опозданием!
   Тут он крепко  прижал  ее  к  себе,  приник  к  ее  губам,  и  Джемма
растворилась в неслыханном блаженстве.
   А еще она вдруг перестала быть  собой,  она  больше  не  принадлежала
себе, а превратилась в облачко, окутавшее виконта. Она словно  сделалась
частью его.
   Она сознавала, что все ее существо наполнилось любовью,  которую  она
всегда испытывала к нему; она отдала ему свое сердце, свою душу и разум,
она принадлежала ему вся, целиком и до конца, как ей всегда и хотелось.
   Его поцелуй  продолжался  очень  долго,  ей  казалось,  она  парит  в
поднебесье, в каком-то  особенном  раю,  о  существовании  которого  она
всегда смутно догадывалась, но не надеялась когда-нибудь оказаться в нем
сама.
   Наконец виконт поднял голову.
   - Дорогая моя! Любимая! - с дрожью в голосе произнес  он.  -  И  ведь
подумать только - я мог тебя потерять! Я  никогда  не  простил  бы  себе
этого!
   - Ты.., и вправду.., полюбил меня? Я никогда.., не думала.., что  это
возможно.
   - Я люблю тебя так сильно, что это удивляет меня самого.  Никогда  не
думал, что я способен на такую любовь, - ответил виконт. - Вот только  я
не догадывался об этом до тех пор, пока Фредди не признался мне во время
твоего отсутствия, что он уговаривал тебя бежать с ним.
   - Фредди?! Сказал тебе.., об этом?
   - Да, он сказал, и вдруг я почувствовал, что  готов  его  убить!  Вот
тогда-то я и понял, что никогда не отдам тебя никому, ни одному мужчине,
даже если бы ты этого и захотела сама.
   - Я никогда в жизни.., не захочу этого,  -  прошептала  Джемма.  -  Я
люблю тебя.., я всегда  тебя  любила..,  с  той  самой  минуты..,  когда
увидела тебя.
   - Мне жаль, что я не могу сказать то же самое о себе, - с  горечью  и
сожалением произнес виконт. - Но я был  таким  глупцом,  что  вообразил,
будто я люблю твою кузину, и это  несмотря  на  то,  что  она  буквально
вытерла об меня ноги!
   - Но.., она такая.., красивая!
   - Да ты вдвое ее красивее! - решительно заявил  виконт.  -  И  еще  я
скажу тебе по секрету, что я люблю  в  тебе  больше  всего  и  без  чего
немыслимо скучал, когда ты убежала.
   - Что же.., это?
   - Твой смех, моя драгоценная  девочка.  Я  так  привык  слышать  его,
смеяться вместе с тобой, и, когда ты ушла, все стало вдруг таким тусклым
и безрадостным. Я вдруг  почувствовал  себя  ужасно  одиноким.  Со  мной
никогда такого не было!
   Дж