руг  них
создавалась атмосфера счастья, которого  нельзя  было  купить  ни  за  какие
деньги.
   Когда обоих родителей не стало, Лорена  поняла,  что  ее  особенный  мир,
всегда казавшийся полным любви, счастья, солнца, музыки и радостного  смеха,
исчез навсегда.
   Лорена  не  скоро  привыкла  к  школьной  жизни,  и  даже   монахини   не
подозревали, как она переживала и как скучала по дому, которого  у  нее  уже
больше не было, как тосковала по родителям, пребывавшим теперь в местах, для
нее недосягаемых.
   Ее считали очень спокойной и сдержанной девочкой, серьезной  и  прилежной
ученицей. Она не доставляла хлопот наставникам, казалась  неприметной  среди
шумных веселых подруг.
   Но  постепенно  ее  мягкий  характер,  понимание  чужих  проблем,  редкая
душевная чуткость, отличавшие  ее  от  других  девочек,  привлекли  внимание
окружающих, до того почти не замечавших ее, и расположили их к ней.
   Всякий, с кем бы ни случилась беда, инстинктивно тянулся к Лорене.
   Она внимательно выслушивала не только жалобы своих ровесниц, но  и  всех,
кто имел отношение к монастырю - приходящих учителей, итальянскую  прислугу,
всегда склонную к болтовне, и даже самих монахинь.
   У нее была удивительно редкая способность слушать людей, и, хотя сама она
говорила мало, другим казалось, что в разговорах с ней они находили  решение
своих проблем.
   Это происходило  в  основном  потому,  что  Лорена  могла  научить  своих
собеседников обрести ответы на волновавшие их  вопросы  в  самих  себе.  Это
редкое свойство заслужило ей симпатии самой матери-настоятельницы.
   - Мы были счастливы, пока ты  была  с  нами,  -  сказала  она  Лорене  на
прощание. - Ты многое узнала и многому научилась за это время, в чем есть  и
наша заслуга, но в тебе есть нечто, дитя мое, что  господь  дарует  нам  при
рождении, а мы или совершенствуем этот дар, или остаемся в неведении  о  его
существовании.
   Лорена улыбнулась.
   - Я надеюсь, что.., усовершенствовалась, матушка, - предположила она.
   - Да, это так, и теперь, когда ты выходишь в  жизнь,  это  умение  пойдет
тебе на пользу. Как я понимаю, ты еще не знаешь, где ты будешь жить и с кем.
   - Я думаю,  дядя  найдет..,  кого-нибудь,  кто  позаботится  обо  мне,  -
неуверенно сказала Лорена.
   Мать-настоятельница заметила неуверенность в голосе девушки.
   - Положись на господа, Лорена, -  посоветовала  она.  -  И  помни,  дитя,
всегда следуй своему инстинкту. Он подскажет тебе, что правильно и что  нет.
В  нем  проявляется  господня  воля,  особенно  когда  мы  нуждаемся  в  его
руководстве.
   - Я не забуду об этом', матушка, - пообещала Лорена.

***

   Во время длительного пути домой через  Францию  Лорена  задумывалась  над
этим разговором. Она догадывалась, что ее инстинктам придется  сослужить  ей
службу во многом, о чем матушка-настоятельница даже не догадывалась.
   В книгах, которые она читала в монастыре,  ничего  не  говорилось  о  том
мире, к которому принадлежал ее дядя. И Лорена не сомневалась, что  тетя  не
пожелает, чтобы она заняла в нем даже скромное место.
   Ее отец часто рассказывал ей о том,  какое  важное  положение  занимал  в
высшем обществе его  брат  и  как  он  общался  с  королевской  семьей,  что
соответствовало его рангу.
   - Как бы мне было противно  проживать  свою  жизнь  при  дворе!  -  часто
слышала от отца Лорена.
   - Это должно быть очень интересно, папа, - осмелилась  однажды  возразить
она.
   - Это зависит от того, чего ты ждешь от жизни, - объяснил он. -  Пышность
и соблазны света не для меня, дочка. Но если  они  делают  счастливым  моего
брата Хьюго, я далек от того,  чтобы  советовать  ему  искать  иного  смысла
жизни.
   -  Но  как  чудесно  быть  знакомым  с  королем  и  прекрасной  королевой
Александрой, - мечтательно сказала Лорена.
   - В королевской чете много обаяния, - согласился отец. - Но в то же время
они такие же люди, как пожилые супруги мистер и миссис Бриггс, к  которым  я
сейчас собираюсь. Знаешь,  Лорена,  на  следующей  неделе  у  наших  соседей
золотая свадьба.
   На мгновение он замолчал, потом добрая улыбка осветила его лицо.
   - Золота там  не  будет,  -  добавил  он,  -  но  твоя  мама  испечет  им
праздничный пирог.
   - Ну конечно, дорогой, - отозвалась  его  супруга.  -  Я  уже  готовлюсь.
Поскольку желтая глазурь не будет красиво смотреться, я  купила  для  пирога
золотистые свечи.
   - Ты всегда обо всем позаботишься, милая, - сказал он, целуя жену, прежде
чем уйти.
   "Они были так счастливы", - подумала Лорена с грустью.
   Был ли так счастлив дядя Хьюго с  тетей  Китти,  говорившей,  что  у  нее
"слава богу, нет детей"?
   Родители Лорены всегда жалели, что у них был только один ребенок.
   - Я бы желала иметь много детей, - сказала однажды ее мать. - Это сделало
бы нашу семью еще счастливее, если это возможно. Но бог судил иначе, и после
твоего рождения врачи сказали мне, что детей у меня больше не будет.
   - Как я могу заменить вам их всех? - спросила Лорена.
   Мать обняла ее и прижала к себе.
   - Ты уже это сделала, - ласково сказала она.  -  Мы  с  папой  совершенно
счастливы, имея любимую дочь, и при этом такую хорошенькую!
   - Я никогда не стану такой красивой, как ты,  мама,  -  покачала  головой
Лорена.
   -  Быть  привлекательной  приятно,  -  согласилась  мать.  -   Но   самое
замечательное, когда человек, которого ты любишь, считает тебя красавицей.
   - Папа считает тебя красавицей, - радостно воскликнула Лорена.
   - Я знаю, -  улыбнулась  ей  мать.  -  И  поэтому  я  считаю  себя  самой
счастливой женщиной в мире.
   "Это то, чего я хочу от жизни, - подумала Лорена, когда поезд подходил  к
Лондону. - Быть такой же счастливой, как мама и папа".
   Она все еще  думала  о  своих  родителях,  когда  поезд  замедлял  ход  у
платформы  вокзала  Виктория.  Лорена  сразу   же   заметила   дядю   Хьюго,
элегантного, в цилиндре, с бутоньеркой,  ожидающего  ее  вместе  с  каким-то
джентльменом.

Глава 2

   Ожидая на платформе прибытия поезда, сэр Хьюго Бенсон вдруг почувствовал,
что ему как-то не по себе.
   О н ругал себя за то, что согласился на это пари, которое могло  обойтись
ему в немалые деньги.
   На скачках Хьюго порядочно выпил и, хотя он никогда не бывал пьян, потому
что слишком брезглив, чтобы довести себя до этого, - он,  вернувшись  домой,
пришел к выводу, что здравый смысл ему все же изменил.
   - Хьюго ввязался в этот  спор  исключительно  потому,  что  его  разозлил
Арчибальд Карнфорт.
   Арчи был единственным среди друзей герцога Уиндлмиерского,  которого  сэр
Хьюго недолюбливал. Он был ужасно упрям и, о чем  бы  ни  заходил  разговор,
всегда непоколебимо уверен в своей правоте, обвиняя тех, кто  ему  возражал,
во всякого рода заблуждениях.
   На скачках Арчи вел себя особенно вызывающе. Победу каждого аутсайдера он
сопровождал нравоучительной лекцией о  том,  почему  его  друзьям  следовало
предвидеть победу именно этой лошади.
   Хотя лорд Карнфорт был известным владельцем скаковых  лошадей,  он  очень
редко делал ставки на скачках, что само по себе, по мнению Хьюго  Бенсона  и
некоторых других джентльменов из их компании, говорило не в его пользу.
   "В любом случае, - со вздохом заключил про себя сэр Хьюго, -  предстоящий
визит в  Миер  обещал  быть  сложным  и  напряженным".  Вместо  предвкушения
приятного времяпрепровождения с герцогом и его друзьями он был  полон  самых
тревожных опасений.
   Сэру Хьюго слишком  поздно  пришло  в  голову,  что  ему  нужно  было  бы
задержать Лорену на неделю в Лондоне, чтобы по крайней  мере  обеспечить  ее
соответствующими туалетами, прежде чем представлять ее глазам строгих судей.
   Именно так  поступил  профессор  Хиггинс  в  "Пигмалионе",  и  сэр  Хьюго
подумал, что он допустил решительный промах,  забыв  о  нарядах,  которые  в
жизни каждой женщины играют столь важную роль.
   "Как я сглупил", - подумал он с досадой.
   Как будто угадав его мысли, стоявший рядом с ним Перри ободряюще сказал:
   - Не робей, Хьюго! Твоя обычная удача вывезет тебя.
   Сэр Хьюго принужденно засмеялся.
   -  Разве  так  заметно  по  моему  виду,  что   я   ожидаю   худшего?   -
поинтересовался он.
   - Я от тебя и двух слов не услышал с тех пор, как мы вышли  из  клуба,  а
это очень на тебя не похоже.

***

   За ужином в Миере, накануне вечером, у них вышел ожесточенный спор,  кому
сопровождать сэра Хьюго на вокзал. Лорд Карнфорт вызвался  поехать  сам,  но
его предложение было единогласно отвергнуто. Хьюго Бенсон сказал,  что  Арчи
был слишком заинтересованным лицом и мог тем или иным способом ,  ухитриться
напугать и насторожить Лорену в отношении того, что ее ожидало.
   Окончательное решение осталось за герцогом, заявившим, что  как  судья  в
этом споре он  назначает  сопровождающим  Перри,  на  чью  беспристрастность
всегда можно положиться, когда речь идет о честном соревновании.
   - Пусть он и поддерживает тебя,  Хьюго,  -  сказал  герцог,  -  но  Перри
отвечает передо мной за то, что ты не воспользуешься  своими  преимуществами
по дороге в Миер.
   - Если на то  пошло,  скорее  я  оказываюсь  в  невыгодном  положении,  -
пожаловался сэр Хьюго. - Во-первых, мне не разрешается предупредить  девочку
о том, что ее ждет; во-вторых, с  нами  будет  посторонний  человек,  Перри,
прислушивающийся к каждому ее слову; и, в-третьих, она будет уставшей  после
дороги.
   - Я приму все это во внимание, - сказал лорд Карнфорт тоном, вызвавшим  у
сэра Хьюго прилив раздражения.

***

   Сейчас, на платформе вокзала Виктория,  его  неуверенность  возрастала  с
каждой минутой. С выражением досады сэр Хьюго обратился к Перри:
   - Я только что сообразил, что мне сначала надо было по крайней мере одеть
Лорену для той роли, которую ей предстоит играть.
   - Ты неточно выразился, - тотчас же  возразил  Перри.  -  Она  не  должна
знать, что играет роль. Ты же понимаешь не хуже меня, что  если  она  станет
притворяться, все сразу же это поймут.
   Сэр Хьюго покорно кивнул.
   - И все же, только представь себе, Перри, как неловко  будет  чувствовать
себя бедная девочка, когда ей придется надевать в Мифе свои школьные платья.
   Он вздохнул, вспомнив, как скверно бывали  одеты  школьницы,  которых  он
иногда видел на прогулке в Гайд-парке. "Если Лорена окажется похожей на них,
я лучше сразу откажусь от пари и не повезу ее в Миер", - решил про себя  сэр
Хьюго.
   - Я не намерен делать из себя посмешище, - произнес он вслух.
   В ответ на удивленный взгляд Перри сэр Хьюго объяснил:
   - Я сознаю, что в самом начале сделал огромную ошибку. Давай внесем в это
дело ясность, Перри.  Если  девочка  окажется  некрасивой,  прыщавой,  плохо
одетой, ты поедешь в Миер без меня, - решительно сказал он. -  Я  не  желаю,
чтобы Арчи издевался надо мной, как только он ее увидит и каждый раз, как ей
случится открыть рот.
   - Я не понимаю, как она может оказаться непривлекательной, если она  твоя
племянница, - заметил Перри с ободряющей улыбкой.
   - Арчи прав, - мрачно сказал сэр Хьюго, - девицы такого возраста неловки,
глуповаты и застенчивы. Какого черта я ввязался в эту историю?
   - Потому что  тебя  раздражает  безапелляционность  Арчи,  -  предположил
Перри. Сэр Хьюго засмеялся.
   - Что верно, то верно, - признал он.
   - Я заинтересован в этом соревновании, или как ты там  это  называешь,  -
сказал Перри, - не только потому, Хьюго, что я согласен с тобой в  том,  что
Арчи бывает иногда нетерпимо категоричен, но и  потому,  что  это  забавляет
Элстона.
   - Я так и думал, что ты именно поэтому меня  поддерживаешь,  -  улыбнулся
сэр Хьюго.
   - Он скучает, Хьюго, ему уже все надоело. Это кажется невероятным, но это
факт.
   - Это Дейзи во всем виновата, - сказал сэр Хьюго,  -  она  слишком  долго
злоупотребляла его расположением. Я бы мог намекнуть ей, что Элстону это уже
поднадоело, - предложил он.
   - Так почему же ты до сих пор этого не сделал? - удивился Перри.
   Сэр Хьюго усмехнулся.
   - Дейзи уже несколько раз пробовала вставить мне палки в колеса.
   - Так это у вас, значит, собственные счеты - око за око, зуб за зуб? -  с
интересом уточнил Перри.
   - Вот именно! Я рассчитываю, что, избавившись  от  Дейзи,  Элстон  найдет
более симпатичную особу и уж, конечно, более расположенную к его друзьям.
   - У тебя уже есть кто-нибудь на примете? - осведомился Перри.
   - По правде говоря, да,  -  кивнул  Хьюго.  -  Я  хотел  было  предложить
пригласить ее в Миер на этой неделе, но подумал, что это может  спутать  нам
карты.
   -  Пожалуй,  ты  прав,  -  согласился  Перри.   -   Пусть   Элстон   пока
сосредоточится  на  нашем  споре.  Ее  лучше  пригласить  в  другой  раз  и,
разумеется, когда там не будет Дейзи.
   - Я тоже так думаю, - согласился сэр Хьюго. -  Поскольку  Дейзи  будет  в
Миере на этой неделе, больше там ни для кого не будет места.
   Они понимающе улыбнулись друг другу.
   Графиня Дейзи Хеллингфорд была чересчур властной и не всегда лояльной  по
отношению к ним обоим. Поскольку и Хьюго, и Перри искренне  любили  герцога,
друзья считали необходимым защищать его от тех, кто слишком  откровенно  его
эксплуатировал, и, в первую очередь, это относилось к женщинам.
   Поскольку герцог Уиндлмиерский был очень богат, те, кто  пользовался  его
расположением, обычно  злоупотребляли  его  щедростью,  рассчитывая,  что  у
герцога неисчерпаемые сокровища и надо пользоваться благоприятным моментом.
   Но Дейзи Хеллингфорд отличалась крайней жадностью, и герцог оплачивал  не
только  бриллианты,  меха,  многочисленную  прислугу,  но   и   лошадей,   и
автомобили.
   Графиня также требовала от  него  множества  других  благ,  не  входивших
обычно в  число  подарков,  которые  мужчины  их  круга  преподносили  своим
любовницам.
   Дейзи  отнюдь  не  бедствовала.  Ее  супруг,  пребывавший,  ко  всеобщему
удовольствию, круглый год на охоте в Африке, был весьма состоятелен и владел
большой  усадьбой  в  Глостершире.  То,  что  в  своих   путешествиях   граф
Хеллингфорд не обходился без дамского  общества,  давало  Дейзи  возможность
слыть жертвой супружеской измены, вызывая тем самым сочувствие в обществе.
   Сэр Хьюго и Перри были убеждены, однако, что вся эта ситуация была  делом
рук самой Дейзи.
   - Одно я могу тебе точно сказать, - заявил Перри, - когда они разойдутся,
непременно нужно, чтобы кто-нибудь проверил, остались ли на  месте  в  Миере
все полотна Ван Дейка и цела ли коллекция табакерок.
   Сэр Хьюго засмеялся.
   Оба они одновременно вспомнили еще об одной возлюбленной герцога, которую
можно было уже смело отнести к категории бывших. Окончательно расставшись  с
ней после многих сцен и обвинений с ее стороны,  он  обнаружил  таинственное
исчезновение нескольких драгоценных миниатюр, бывших собственностью семьи на
протяжении поколений.  Впоследствии  их  удалось  вернуть  лишь  за  большие
деньги.
   - А вот и поезд! - воскликнул сэр Хьюго, не  в  силах  больше  сдерживать
свое беспокойство.
   Перри подумал с усмешкой, что друг его определенно волнуется, что было на
него так не похоже: сэр Хьюго никогда ни о чем не тревожился. Он  был  одним
из тех людей, кто скользит по жизни,  не  обремененный  мелочными  досадными
заботами, беспокоящими заурядную толпу,  поэтому  теперешнее  его  состояние
было необычно как для самого сэра Хьюго, так и для окружающих Поезд медленно
приближался к платформе, и Перри почувствовал, что ему тоже ужасно любопытно
узнать, что представляет собой Лорена.
   Было бы замечательно, если бы она оказалась такой привлекательной,  какой
они с Хьюго надеялись ее увидеть, но здравый смысл говорил  ему,  что  ждать
чуда не следует.
   Может быть, она уж и не настолько безнадежна,  как  это  представил  себе
только что сэр Хьюго, но в одном он был безусловно  прав:  школьница,  любая
школьница будет  не  к  месту  в  роскошном  Миере,  где  собирались  сливки
европейского общества.
   После смерти короля Эдуарда,  когда  сошли  со  сцены  хозяйки  блестящих
салонов, украшавших его царствование, лишь в Миере можно было встретить цвет
не только аристократии, но и интеллектуальной элиты.
   Там бывали самые красивые женщины и самые блестящие мужчины.
   Подобно сэру Хьюго Перри недоумевал, как им могла  прийти  такая  нелепая
идея создать свою собственную версию "Пигмалиона".
   "А все виноват этот проклятый Шоу, - подумал  он,  -  как  только  ему  в
голову могла прийти столь бредовая идея?"
   Слегка опираясь на трость, сдвинув  немного  набок  цилиндр,  сэр  Хьюго,
придав себе самый безмятежный вид, наблюдал за выходившими пассажирами.
   Один только Перри знал, какие беспокойство  и  неуверенность  крылись  за
этой безмятежностью. Наконец сэр Хьюго произнес почти шепотом:
   - А вот и она!
   Перри повернулся и увидел приближающуюся к ним девушку.
   "Не может быть, чтобы это была Лорена, - подумал он, - она слишком  юная,
похожая на девочку, а не на восемнадцатилетнюю девушку".
   Но именно эта юная особа увидела сэра Хьюго и бросилась к нему.
   - Дядя! - воскликнула она мелодичным  голосом.  -  Я  надеялась,  что  вы
встретите меня. Как я счастлива вас видеть и  как  чудесно  снова  оказаться
дома!
   Сэр Хьюго поцеловал ее в щеку.
   - Я рад, что ты вернулась, Лорена. Дай-ка мне взглянуть на тебя! -  сразу
же решил оценить свои шансы Хьюго. - Нельзя сказать, чтобы ты очень выросла,
- в его голосе сквозило явное разочарование.
   Он слегка отстранил Лорену от себя.
   Перри отлично знал, что у его приятеля была  особая  причина  внимательно
присматриваться  к  ней,  помимо  того,  что  она  была   его   племянницей,
вернувшейся домой после продолжительной разлуки.
   Приглядевшись к девушке, Перри невольно затаил дыхание.
   Если он надеялся увидеть девушку, хоть немного  отличающуюся  обликом  от
обычной школьницы, его надежды оправдались полностью.
   Лорена ни в малейшей  степени  не  была  похожа  на  девочек,  каких  ему
случалось видеть прежде.
   По ее лицу ей нельзя было дать больше пятнадцати-шестнадцати лет,  но  ее
фигура под синим дорожным платьем  имела  прелестные  женские  очертания.  В
Лорене не было угловатости и неуклюжести девочки-подростка, которая  обещает
в будущем  стать  прекрасным  лебедем,  но  пока  еще  мало  чем  напоминает
горделивую птицу.
   Но в настоящий момент Перри больше всего интересовало ее  лицо.  Нетрудно
было заметить, что  она  была  не  просто  хороша,  но  очаровательна,  хотя
совершенно в ином духе, чем привычные светские леди.
   В моде сейчас, как это повелось с начала  века,  были  высокие  белокурые
голубоглазые женщины, сложением напоминавшие Юнону.
   Лорена совсем не вписывалась в этот традиционный образ.
   Она была невысокого роста, тоненькая и стройная, во всем ее  облике  было
что-то светлое, как утреннее небо, а глаза сияли синевой.  По  возрасту  она
должна была бы быть скорее круглолицей, но  у  нее  был  острый  подбородок,
маленький прямой носик и изящного рисунка губы.
   "Она мне что-то напоминает, - подумал Перри, - только не помню что".
   Когда сэр Хьюго представил  его,  Лорена  приветливо  улыбнулась,  и  ему
показалось, что солнечный луч брызнул из ее  глаз,  а  улыбка  ее  была  так
непосредственна, что неожиданно напомнила Перри его собственное детство.
   - Перегрин Гиллингэм - мой старый друг, - сказал сэр Хьюго. - Он составит
нам компанию в поездке в загородное поместье, куда мы сейчас направляемся.
   - В загородное поместье, дядя Хьюго? -  воскликнула  Лорена.  -  Как  это
чудесно! А куда?
   - В гости к другому моему приятелю, герцогу Элстону Уиндлмиерскому, в его
усадьбу. У герцога один из красивейших загородных домов в Англии.  Я  думаю,
тебе там понравится.
   - Очень интересно! - с воодушевлением сказала Лорена. - Но самое приятное
для меня в том, что я снова с вами.
   Она с нежностью посмотрела на сэра Хьюго.
   Носильщики принесли багаж Лорены, состо