о лучшего друга в беде.
   - Нет, нет...дорогой.., я все понимаю, - запротестовала она, - но я  лишь
подумала, что бы сказала мама.., и как бы ужаснулся  отец,  узнав  обо  всем
этом.
   - Если бы наш отец распорядился деньгами более  осмотрительно  и  выгодно
вложил их, то сейчас мы не оказались бы в  столь  бедственном  положении,  -
ответил Перегрин.
   Уже не раз Неоме приходилось слышать подобное.  Ей  было  неприятно,  что
Перегрин обвиняет  отца,  хотя  она  и  допускала,  что  Стандиш-старший  не
разбирался в том, что касалось денежных вопросов. Он был  очень  добродушным
человеком и слишком увлечен своими лошадьми  и  собаками,  чтобы  вникать  в
финансовые проблемы семьи. Но однажды и он  понял,  что  от  его  небольшого
состояния почти ничего не осталось и он фактически разорен.
   Взяв Неому за руку, Перегрин произнес:
   - Пожалуйста, Неома, помоги мне. Ты никогда меня не  подводила.  И  я  не
поверю, что ты способна подвести меня сейчас.
   Трогательные нотки в голосе Перегрина и мольба в  его  глазах  заставляли
Неому сделать то, о чем просил брат. Еще с детства она обожала его. Несмотря
на год разницы в возрасте, временами они были так близки, как бывают  близки
только близнецы.
   Неома всегда была практичной, в то время как Перегрину  было  свойственно
безрассудство. Она была младше брата, но старалась,  особенно  после  смерти
родителей, опекать его и помогать во всем. Конечно, план брата  ужаснул  ее,
но она была обязана либо принять участие  в  задуманном  преступлении,  либо
найти другое решение.
   Немного подумав, она произнесла:
   - Ты же знаешь, дорогой, я всегда помогу тебе. Но в то же время  не  могу
не сказать, что твой план страшит меня.
   - Мне он тоже не нравится, - сказал Перегрин. - Но разве есть еще  другой
выход из данной ситуации? Чарльзу так стыдно, что он  даже  не  осмеливается
прийти к нам и посмотреть тебе в глаза.
   - Представляю, что он чувствует, - ответила Неома, - возможно, в  будущем
он не будет столько пить. Я часто спрашиваю себя,  что  заставляет  вас  так
много пить.
   - Нет, ты не представляешь, что творится с Чарльзом. Он готов убить себя,
как только подумает, что в руках у него было десять тысяч фунтов.
   - Теперь поздно об этом говорить, - возразила Неома.  -  Но  неужели  это
действительно необходимо, чтобы я ехала с тобой в гости к маркизу?
   - Да, это совершенно  необходимо,  -  ответил  Перегрин.  -  Тебе  только
придется держать себя так же, как Аврил, то есть в некотором роде тебе нужно
будет притвориться, что ты такая же, как все те женщины, которые там будут.
   - Но ведь Аврил - артистка! Разве я  смогу  играть  роль  артистки,  если
ничего в этом не смыслю? - спросила Неома.
   Вид у Перегрина был несколько растерянным.
   - Тебе не надо играть никакую роль, - сказал он, - ты должна  постараться
вести себя так, как будет вести себя Аврил.
   - Не.., понимаю...
   Поднявшись, Перегрин подошел к окну и посмотрел на дикую яблоню во дворе,
затем сказал:
   - Конечно, я, может быть, и смог бы пойти без  тебя,  но  ты  мне  будешь
нужна. Я чувствую, что если  мне  не  удастся  самому  найти  эту  проклятую
расписку, то, возможно, это сделаешь ты.
   - Не ругайся,  милый,  -  постаралась  успокоить  брата  Неома,  -  я  же
пообещала, что поеду с тобой. Просто ты должен точнее объяснить мне,  как  я
должна притворяться, на кого должна быть похожа.
   - Мы с Чарльзом абсолютно уверены, что никто не  догадается,  кто  ты  на
самом деле, - сказал Перегрин, - на этом приеме ты должна быть не в качестве
моей сестры, а как моя  подруга.  У  маркиза  тоже  будут  подруги.  Приемы,
которые устраивает маркиз, известны, как говорится, на всю округу.
   - Чем же так прославились эти приемы? - спросила Неома.
   Перегрин ничего не ответил, однако через минуту Неома опять спросила:
   - А зачем маркиз попросил вас привезти с собой своих подруг, если у  него
самого достаточно таких женщин?
   - Пойми,  Неома,  прием  у  маркиза  будет  не  совсем  таким,  каким  ты
представляешь. Женщины-гостьи, в основном  это  артистки  или  что-то  вроде
того, приедут без своих компаньонок, которые обычно сопровождают молоденьких
особ на балах и приемах. Все будут  свободны  в  своих  действиях  и  смогут
делать то, что захотят.
   - А-а-а.., начинаю понимать, - сказала растерянно Неома, - однако вряд ли
я смогу подойти для подобного приема.
   - Ты права, этот прием совершенно не для  таких,  как  ты,  -  согласился
Перегрин, - однако никто, кроме нас с Чарльзом, не будет знать,  кто  ты  на
самом деле. Ты постараешься держаться все время рядом со мной  и  как  можно
меньше говорить. Никто и не заметит тебя, в особенности маркиз.
   - Почему ты так считаешь? - быстро спросила Неома.
   - Потому что всем известно, что  маркиз  любит  ухаживать  за  женщинами,
которых в Лондоне называют "женщинами высшей пробы".
   Перегрин опустил глаза. Неома смотрела на брата с озадаченным видом.
   - Ты имеешь в виду, что они самые.., известные артистки в Лондоне?
   - Что-то вроде этого.
   - Вот будет здорово, если я увижу Марию Фут или Китти Стивенз, -  сказала
Неома. - Мне так всегда хотелось посмотреть на них в жизни.
   Она улыбнулась и продолжала:
   - Я никогда не была в театре, хотя ты и обещал, что сводишь меня туда.
   - Мы обязательно сходим в театр, если вернемся  из  Сита  с  распиской  в
кармане.
   - Так называется имение маркиза?
   - Ну конечно же! - сказал раздраженно Перегрин. - Пора бы тебе уже знать,
что Сит - один из самых известных загородных особняков Англии.
   - Извини, Перегрин, но в книгах, которые мне приходилось читать, об  этом
ничего не говорилось.
   - Ну а теперь тебе предоставляется возможность все  увидеть  собственными
глазами. Говорят, особняк действительно  прекрасен.  Ведь  даже  сам  регент
бледнеет от зависти каждый раз, когда гостит у маркиза.
   - В таком случае мне будет очень интересно посмотреть на Сит,  хотя  я  и
буду чувствовать себя не в своей тарелке среди королевского великолепия.
   Вдруг она воскликнула:
   - Боже мой! В чем же мне ехать, у меня нет ни одного нарядного платья!
   - Ты и так прекрасно выглядишь, - заметил  Перегрин,  -  я  же  тебе  уже
сказал, что никто не станет обращать на тебя внимания... Однако подкраситься
бы тебе не мешало, например, покрасить губы.
   Неома посмотрела на него широко открытыми глазами и спросила:
   - Я должна это сделать, потому  что  артистки  гримируются  и  пользуются
косметикой?
   - Все представительницы высшего света пользуются  косметикой,  -  заметил
Перегрин, - надеюсь, хотя бы это тебе известно?
   - Я никогда не задумывалась об этом. Когда мы жили  в  поместье,  мне  не
надо было ничего делать со своим лицом.  А  здесь,  в  Лондоне,  я  не  вижу
никого, кроме тебя и Чарльза.
   - Мы купим что-нибудь подходящее для тебя, - ласково заметил Перегрин.  -
А ты, может быть, найдешь что-нибудь в вещах мамы? Я знаю,  что  она  иногда
пользовалась пудрой.
   Для Перегрина было неудивительно слышать все это  от  Неомы:  она  всегда
витала в облаках и не имела  понятия  о  моде,  ее  не  волновало,  как  она
выглядит. Он не учитывал тот факт, что  с  момента  гибели  их  родителей  в
дорожном происшествии Неома все время жила в поместье и  общалась  только  с
ним. Когда он привез ее в Лондон,  стало  ясно:  чтобы  хорошо  одеваться  и
появляться в обществе, для них обоих денег не хватит. Кроме того, он не смог
бы попросить  кого-либо  быть  компаньонкой  его  сестры.  Перегрин  не  был
законченным эгоистом, поэтому решил, что, как только  он  попадет  в  высший
свет, тотчас найдет друзей и для Неомы. Однако в  Челси  она  жили  уже  три
месяца, а "закрепиться" в обществе пока лишь удалось  одному  Перегрину.  Он
надеялся, что новые друзья скоро начнут приглашать его в гости. Время же для
представления  Неомы  в  обществе  еще  не   пришло,   хотя   девушка   была
привлекательна.
   Глядя на нее сейчас, как будто видел ее впервые, он отметил про себя, что
она действительно привлекательна, очень  привлекательна.  Он  вспомнил,  как
месяц назад Чарльз сказал: "Знаешь, Перегрин, Неома день ото дня  становится
все очаровательней. Вот увидишь, она будет настоящей красавицей!"
   Тогда Перегрин даже засмеялся,  эта  мысль  показалась  ему  невозможной.
Теперь же он подумал, что Чарльз был прав. В Лондоне  Перегрин  видел  много
привлекательных  женщин,  и  сейчас  он  понял,   что   если   Неому   одеть
соответствующим образом,  сделать  ей  модную  прическу,  то  она  могла  бы
посостязаться с самыми изысканными модницами.
   - Вот что я скажу тебе, Неома, - произнес Перегрин,  -  я  дам  тебе  две
гинеи, чтобы ты как-то смогла принарядиться и  выглядела  бы  соответственно
предстоящему приему у маркиза.
   - Я постараюсь не подвести тебя, - заверила Неома, - вот увидишь, тебе не
будет за меня стыдно. Взяв две гинеи, она сказала:
   - Я знаю, что ты с трудом выделяешь мне эти деньги, поэтому я  постараюсь
потратить как можно меньше. Куплю новые ленты, чтобы  как-то  обновить  свои
платья, и губную помаду. Возможно, среди маминых вещей что-нибудь  найдется,
хотя я привезла с собой в Лондон только некоторые из них.
   - Ты же понимаешь, что  мы  не  можем  себе  позволить  нанять  экипаж  и
отправиться за мамиными вещами в поместье, - заметил Перегрин.
   Неома утвердительно кивнула головой.
   - Если бы мы только могли! Как  бы  прекрасно  было  опять  увидеть  сад,
правда, сирень уже отцвела. На деревьях и кустах гнездятся птички,  а  дикий
олень, наверное, скучает без меня.
   - Да, если бы мы оказались дома, то увидели бы, что там все без  перемен,
- быстро проговорил Перегрин. - А теперь, Неома, прошу тебя  сосредоточиться
на том, что нам предстоит сделать послезавтра.
   - Неужели мы действительно поедем на Дерби?
   -  Собственно,  маркиз  устраивает  прием  по  случаю  этих  скачек.  Сит
находится в десяти милях от Лондона и всего в пяти - от Эпсом-Даунс.
   - Я всегда хотела побывать на Дерби, - сказала Неома, - так ты  говоришь,
что маркиз рассчитывает выиграть на скачках?
   - Его лошадь по кличке Алмаз является фаворитом.  Как  известно,  маркизу
всегда во всем везет, поэтому и на сей раз он наверняка выиграет.
   - Мне не нравится, что в твоем голосе звучат нотки  зависти,  -  заметила
Неома, - ты не забыл, что мы с тобой решили никогда  никому  не  завидовать?
Это страшное чувство, словно яд, отравляет душу человека.
   Перегрин обнял Неому:
   - Неома, ты сама добродетель. И всех хочешь  видеть  идеальными.  Что  же
касается меня, я всегда буду завидовать моим сверстникам,  у  которых  много
денег и которые швыряют их направо и налево.
   - Понимаю, как тебе трудно видеть подобное, - отозвалась Неома. - Но ведь
у тебя есть здоровье и сила, ты очень умен,  правда,  иногда  ты  поступаешь
необдуманно.
   Перегрин засмеялся и ближе придвинул ее к себе.
   - Ты обладаешь прекрасной способностью убедить, что не все так уж  плохо,
- сказал он, - однако на этот раз мы попали в чертовски неприятную ситуацию.
   - Я понимаю, дорогой, - согласилась Неома. - Но мы попытаемся найти выход
из положения, хотя мне очень не хочется участвовать в том, что вы задумали с
Чарльзом.
   Сделав паузу, она тихо добавила:
   - Я буду молиться.., отчаянно молиться, Перегрин, чтобы вам  не  пришлось
участвовать в краже.., может быть, наша мама.., поможет нам найти решение.
   Воцарившееся молчание нарушил Перегрин:
   - Таких, как ты, Неома, просто нет на  свете.  Ты  должна  знать,  что  я
благодарен тебе за все, что ты делаешь для меня.
   - Я знаю, дорогой, и не стоит отчаиваться, - сказала  девушка,  -  однако
все равно на душе неспокойно, я боюсь того, что мы должны совершить.
   Она очень, очень боялась, но,  как  сказал  Перегрин,  разве  был  другой
путь?
   Она должна помочь ему.

Глава 2

   - Ну как я выгляжу? - спросила  Неома,  когда  Перегрин  вошел  к  ней  в
комнату, чтобы сообщить, что экипаж, нанятый для поездки в Сит, уже ждет их.
   - Прекрасно, - ответил он, казалось, даже не взглянув на нее.
   Неома уже привыкла к  тому,  что  Перегрин  не  очень  баловал  ее  своим
вниманием. Для него всегда было важно, как выглядел он  сам.  Она  надеялась
все же, что сегодня он уделит ей больше внимания. Ей  не  терпелось  узнать,
выглядит ли она так, как  должна.  В  поисках  дешевых  лент  Неома  обежала
поблизости все магазины, потому что ленты на Бонд-стрит стоили очень дорого.
Ей  удалось  купить  две  ленты.  Одна,  серебристая,  предназначалась   для
вечернего туалета, другая, бледно-розовая, могла придать ее простому  белому
платью некоторую элегантность.
   "Было бы намного легче, - отчаянно думала Неома,  -  если  бы  мода  была
сейчас такой же, как в начале века".  Она  читала  в  женском  журнале  "Для
леди", что тогда носили платья из простого белого муслина.
   Неома была довольно опытной швеей. Она  начала  сама  шить  себе  платья,
когда состояние отца стало уменьшаться.
   - Никто не шьет так хорошо, как ты, дорогая, - не раз говорила ей мать.
   Денег становилось все меньше и меньше, их едва хватало на еду. Неома была
рада, что может переделывать платья  своей  матери  и  Перешивать  все,  что
находила в доме. Во время войны в магазинах появилось много дешевых  тканей,
и леди Лайонел  закупила  много  красивого  муслина,  подходящего  даже  для
вечерних платьев.
   Неоме нравилось одеваться нарядно и выглядеть модной, особенно когда дома
был Перегрин. Она сшила себе два красивых платья для тех случаев, когда  они
с Перегрином обедали вместе. Сейчас Неома надела одно из этих  платьев.  Она
надеялась, хотя и сомневалась немного, что эти платья не  покажутся  в  Сите
немодными.
   Неоме было трудно с особой точностью  воспроизвести  модели  из  женского
журнала, в котором были представлены самые изысканные туалеты из Парижа. Но,
обладая прекрасным воображением, она смогла  взять  все  самое  лучшее,  что
видела в представленных моделях, и применить при шитье.
   Результат превзошел все  ожидания:  платья  получились  очень  красивыми.
Поэтому с вечерним туалетом было все ясно. А вот в чем поехать  в  Сит,  она
пока не знала, но хорошо  помнила  слова  отца,  что  первое  впечатление  о
человеке - всегда очень важно. Конечно, отец не имел в  виду,  во  что  одет
человек. Однако Неома не могла допустить, чтобы друзья Перегрина, увидев  ее
в немодном платье, стали  бы  смеяться  над  тем,  что  он  привез  с  собой
неприметную провинциалку, у которой совершенно нет  лондонского  лоска.  Она
отделала свое повседневное платье розовыми лентами и надела капор,  который,
правда, был не совсем моден, но являлся лучшим головным убором, которым  она
располагала.
   Неома долго смотрела в зеркало, разглядывая себя. Она была скромна  и  не
понимала, как она прекрасна. У отца Неомы были темные  волосы,  у  матери  -
светлые. Неому природа наделила густыми русыми волосами.  Неома  же  решила,
что ее волосы довольно  неопределенного  цвета.  Но  в  действительности  ее
волосы были золотистыми, а когда на локоны девушки попадали солнечные  лучи,
в них появлялся красновато-коричневый оттенок.
   Однако особенно впечатляли большие глаза Неомы,  выражавшие  неподдельную
чистоту и благородство. Неома не знала, что однажды ее отец сказал матери:
   "Одно можно точно сказать о нашей дочери - она никогда не  станет  лгать.
Если она сделает что-то чуждое ей по духу, то любой сразу же  догадается  об
этом, посмотрев в ее глаза".
   Мать Неомы засмеялась:
   "Это правда. Я лишь надеюсь на  то,  что  она  встретит  такого  мужчину,
который по достоинству оценит в ней это столь редкое для женщины качество".
   "Она мила и хороша по-своему, а ты - по-своему, моя дорогая!"  -  ответил
тогда полковник Стандиш.
   Когда родители Неомы и Перегрина  счастливо  улыбались  друг  другу,  они
забывали даже о дочери.
   Неома была симпатичным ребенком, а затем,  хотя  ее  брат  и  не  замечал
этого, стала настоящей красавицей, что во многом отличало ее от сверстниц. У
Неомы было овальное лицо с тонкими классическими чертами, но из-за того, что
она была кроткой и несамонадеянной, всегда оставалась в тени, в то время как
другие девицы, возомнившие себя красавицами, старались изо всех сил привлечь
к себе внимание.
   Сейчас она выглядела просто великолепно. От  волнения  на  щеках  девушки
появился легкий румянец, отчего Неома  стала  еще  милее,  даже  губы,  ярко
накрашенные по настоянию Перегрина, не делали внешность Неомы вульгарной.
   Неудивительно, что сэр Чарльз Уоддездон, который  зашел  за  ними,  чтобы
поинтересоваться, почему они так долго не выходят, воскликнул:
   - Боже милостивый, Неома! Ты такая красивая, такая красивая, я едва узнал
тебя!
   - Спасибо, Чарльз, - ответила Неома, и от улыбки у нее на щеках появились
две ямочки.
   - Это мой комплимент тебе! - быстро произнес он.
   - Ты сказал мне именно то, что я хотела услышать, - поблагодарила  Неома.
- Перегрин не говорил, как мне назваться у маркиза?
   - Нет! Об этом и я не подумал, - ответил Чарльз. -  Только  умоляю  тебя,
Неома, не выдавай себя. Никто, в особенности маркиз, не должен знать, что ты
сестра Перегрина.
   Чарльз увидел недоумение в глазах Неомы и пояснил"
   - Тебе не пристало бывать на приемах, о  которых  в  обществе  отзываются
нелестно.
   - Перегрин тоже считает, что мне не стоило бы  ехать  в  Сит,  -  как  бы
оправдывалась Неома, - однако он уверен, что только я могу ему помочь.
   - Да, это так, - согласился Чарльз. - Но в то же  время,  глядя  на  тебя
сейчас, я думаю, не отказаться ли нам от этой затеи?
   - О, ради бога, Чарльз, - нервно сказал Перегрин, - не стоит в  последнюю
минуту менять наши планы. Ты прекрасно знаешь,  что  у  меня  нет  ни  одной
знакомой, такой, как Аврил, которую я мог бы привезти с собой.  Кроме  того,
мы оба признали, что помощь Неомы нам совершенно необходима. Может быть,  ей
придется поискать долговую расписку, пока мы посторожим "вход в пещеру".
   Если бы все не было так серьезно, Неома бы рассмеялась: Перегрин  говорил
об этом важном деле так, как будто они собирались, как в детстве, поиграть в
"охотников за сокровищами" Однако  ей  было  не  до  смеха,  она  беспокойно
посмотрела на брата и произнесла:
   - Ты действительно думаешь, что я смогу помочь вам и что я должна ехать?
   - Я уже говорил тебе, - грубо ответил он - Ты должна ехать! Сейчас поздно
что-либо менять.
   Перегрин взглянул на Чарльза, и тот быстро добавил:
   - Конечно, конечно, уже невозможно что-то изменить. Я лишь  подумал,  что
Неоме не следовало бы пошляться в той компании, которая соберется в Сите.
   - Мы будем за ней постоянно  присматривать,  -  сказал  Перегрин,  -  чем
меньше она будет говорить с кем-либо, тем лучше для нас. Я  уже  предупредил
ее, чтобы она держалась как можно дальше от маркиза.
   - Маркиз будет слишком занят,  -  ответил  Чарльз,  -  однако  там  будет
Дадчетт, а ты знаешь, на что он способен.
   - Я уже объяснил Неоме, - сказал Перегрин тоном школьного учителя, -  что
она должна не отходить от нас и держаться подальше от остальных мужчин.
   - Я уверена, что никто не заметит меня, - поспешно произнесла Неома.
   - Тогда - в путь! Да поможет нам бог! Однако Чарльз не сдвинулся с места.
   - Ты собиралась придумать, как назовешься там.
   - Ах да. Я думаю, что моя фамилия должна быть простой, чтобы никто из нас
ее не смог забыть, например, Кинг, ведь мы живем около Кингз-роуд.
   - Отлично придумано! -  воскликнул  Чарльз.  -  Неома  Кинг!  Впечатляюще
звучит, но будь осторожна с Аврил. Она ужасная сплетница.
   Это замечание не  придало  Неоме  большей  уверенности,  а  в  это  время
Перегрин уже понес ее маленький сундучок к экипажу.
   Чарльз  с  Перегрином  долго  решали,  какой  нанять   экипаж.   Перегрин
предпочитал следовать в фаэтоне, однако в таком экипаже удобно  разместиться
смогли бы только д