ор скорчил недовольную гримасу, но возражать больше не стал, а  через
некоторое время спросил:
   - А почему Эрт вдруг пришел к нам?
   - Он сказал, что понял, как мы в нем нуждаемся.
   - И он действительно вылечил дядю Говарда?
   Тамара кивнула.
   Чтобы не расстраивать мальчика, она не стала говорить  ему,  что  герцогу
грозил паралич.
   Только теперь девушка ясно осознала, что не появись Эрт в замке в  нужную
минуту, герцог был бы обречен на всю  жизнь  остаться  калекой.  Он  был  бы
прикован к постели и в лучшем случае смог бы передвигаться лишь в инвалидной
коляске.
   "Благодарю тебя. Господи, за твою милость!" - вознесла страстную  молитву
Тамара.
   И даже сейчас, когда ее переполняла  радость  оттого,  что  герцог  снова
здоров, Тамара подумала и о другом: "А что это означает для меня лично?.."
   И этот вопрос испугал ее...
   Тамара спустилась вниз, оставив Кадину и Ваву, отдыхавших после ленча, на
попечение горничной Розы.
   Утром Шандор ездил верхом, и Тамара настояла, чтобы после ленча  он  тоже
лег  отдохнуть.  Мальчик  попытался   было   протестовать,   однако   Тамара
чувствовала, что он действительно сильно устал. Вот почему его  не  пришлось
долго уговаривать - он лег на диван и вскоре увлекся интересной книжкой.
   Тем временем Тамара  направилась  в  библиотеку  -  ей  хотелось  выбрать
что-нибудь и для себя.
   В последние дни произошло так много волнующих событий, что ей было не  до
чтения. Теперь же, когда тревоги вчерашнего дня понемногу улеглись,  девушка
решила посидеть часок за книгой. Но оказалось, что два романа, взятые  ею  в
библиотеке некоторое время тому назад, уже  прочитаны.  Следовательно,  надо
было пойти и поменять их.
   От Уоткинса Тамара узнала, что герцог спокойно проспал  всю  ночь  и  уже
подумывает о том, чтобы встать с постели.
   - Пожалуйста, уговорите его светлость отдохнуть подольше! -  взволнованно
обратилась Тамара к камердинеру, жалея, что не может сама  сказать  об  этом
герцогу. - Вы же помните, что сказал Эрт Верьон  -  он  еще  какое-то  время
будет ощущать слабость...
   - Ощущать слабость - это одно, а быть  прикованным  к  постели  -  совсем
другое. Сами понимаете, мисс, - резонно возразил Уоткинс.
   - Конечно, понимаю, - нетерпеливо перебила его Тамара. -  И  все  же  его
светлости лучше пробыть в постели хотя бы до конца недели...
   Старый камердинер ухмыльнулся.
   - Ну, уж  тогда  сами  и  постарайтесь  его  уговорить,  мисс!  Меня  его
светлость и слушать не захочет. Он ненавидит, когда с ним  "цацкаются",  как
он выражается...
   - Это прекрасно,  -  возразила  Тамара,  -  но  надо  все  же  попытаться
уговорить его вести себя разумно.
   Однако зная упрямый нрав герцога,  Тамара  не  исключала  того,  что  уже
сегодня вечером сможет увидеться с ним - вполне вероятно, что его  светлость
спустится к обеду.
   Подойдя к главному  холлу,  она  уже  собиралась  пройти  по  коридору  в
библиотеку и вдруг в дверях синего салона увидела слугу, который обратился к
ней со словами:
   - Его светлость желает поговорить с вами, мисс.
   - Он что, спустился вниз? - удивленно спросила Тамара - этого  она  никак
не ожидала.
   - Да. Его светлость завтракал внизу, мисс. Слуга открыл дверь,  и  Тамара
вошла в синий салон.
   Герцог сидел в кресле у окна. Увидев Тамару, он встал.
   - Пожалуйста, не вставайте! - умоляющим тоном проговорила она и бросилась
к герцогу, не сводя с него глаз.
   Он как всегда, выглядел весьма  импозантно.  Тамаре  показалось,  что  за
время болезни он стал еще красивее.
   Ее поразило и то, что он выглядел очень довольным и счастливым.  Глубокие
складки - следы перенесенных страданий  и  боли  -  теперь  разгладились,  а
циничное выражение исчезло с его лица.
   Глядя на приближающуюся  к  нему  Тамару,  герцог  мягко  улыбался.  Вот,
наконец, она подошла и посмотрела ему прямо в глаза. То,  что  она  увидела,
заставило ее сердце радостно затрепетать.
   - Мне нужно многое сказать вам, -  неторопливо  начал  герцог.  -  Прежде
всего я хотел бы выразить свою благодарность за то, что вы спасли мне жизнь.
   - Это Эрт спас вас...
   - Но привели его ко мне вы! Более того - как я  понял,  он  сам  каким-то
мистическим, непонятным для меня образом догадался, что нужен здесь.
   - Он действительно был нам нужен, - подтвердила Тамара. - И вот результат
- вы снова здоровы!
   - Я сам с трудом в это верю! - улыбнулся герцог. - И как  я  уже  сказал,
благодарить за мое исцеление нужно именно вас.
   - Ваши слова смущают меня, - запротестовала Тамара. - Мы  все  благодарны
Эрту и очень, очень рады, что вы так быстро выздоровели...
   Герцог слегка приподнял брови.
   - Вы сказали - "мы"?
   - Ну да, мы. Все, кто живет в вашем доме.
   - А вы в этом уверены?
   - Ну конечно! - воскликнула Тамара, слегка смущенная  этими  настойчивыми
вопросами.
   - А я ждал, что вы скажете - я сам виноват в том, что со мной произошло.
   Тамара посмотрела на герцога с удивлением. Он показал на  стул  рядом  со
своим креслом и предложил:
   - Может быть, мы сядем? По-моему, нам нужно о многом поговорить.
   Тамара молча повиновалась. В ее сердце закралась тревога. Интересно,  что
он ей скажет?..
   - Мое падение было подстроено, - начал герцог. - Мне стало известно,  что
верхняя планка в воротах не только была жестко прикреплена к  стойке,  но  и
поднята на такую высоту, которую вряд ли способна взять обычная, даже хорошо
натренированная лошадь.
   - Но кто же мог это сделать? - в ужасе спросила Тамара.
   Герцог пожал плечами.
   - Любой из тех, кто недоволен положением дел в моем поместье.
   - И что вы собираетесь предпринять? Задавая этот вопрос, Тамара подумала:
а не слишком ли дерзко с ее стороны так разговаривать с герцогом?
   - Изменить существующее положение дел, - ответил он. - Вы ведь это хотели
мне предложить?
   - Я знаю, что в вашем поместье, как и по всей стране, зреет  недовольство
среди ваших подданных, - сказала Тамара. - Мне кажется, стоит прислушаться к
жалобам фермеров. Они, безусловно, нуждаются в понимании и сочувствии...
   - Именно так я и намерен поступить, - кивнул головой герцог. -  Так  что,
как видите, мы с вами мыслим одинаково.
   Он улыбнулся, и  Тамара  снова  почувствовала,  как  радостно  бьется  ее
сердце.
   - Ну а теперь, - продолжал герцог, - может быть,  мы  поговорим  о  наших
племянниках?
   Удивлению Тамары не  было  предела.  Она  молча  воззрилась  на  герцога,
чувствуя, как румянец заливает ее щеки.
   - Нет смысла и дальше притворяться, - спокойно произнес герцог.
   - Вы, наверное, услышали, как Вава... назвала меня "тетя Тамара"...
   - Собственно говоря, я начал догадываться об истине гораздо  раньше,  чем
получил это доказательство,  -  возразил  герцог.  -  Мне  сразу  показалось
сомнительным, что гувернантка так ревностно заботится о детях, вверенных  ее
попечению.
   Тамара потупила взгляд, и тень  от  ее  темных  густых  ресниц  упала  на
бледные щеки.
   - Я... я боялась, что вы... прогоните  меня,  если  узнаете...  что  я  -
сестра Майки... - пролепетала девушка еле слышно.
   - Как раз в связи  с  этим  мне  есть  что  сказать,  -  произнес  герцог
серьезным тоном. - Я хотел бы,  Тамара,  объяснить  вам  свое  поведение  по
отношению к брату.
   Услышав, что он обращается к ней  по  имени,  девушка  подняла  глаза  на
герцога и увидела, что он тоже  не  спускает  с  нее  взгляда.  Его  рассказ
начался так:
   - Когда мой брат Рональд женился, меня не было в Англии. Об  отношении  к
этому браку моего отца я узнал лишь несколько лет спустя.
   Видя Тамарино удивление, герцог пояснил:
   -  В  августе  1808  года  я  находился  в  Португалии,  в  войсках   под
командованием сэра Артура Уэлсли.
   - Вы служили под командованием Веллингтона?
   - Да. Наш полк сражался с французами на Пиренейском полуострове. Как вам,
должно быть, известно, это была весьма длительная кампания.
   - Значит, вы не знали, что ваш брат женился?
   -  Не  имел  ни  малейшего  представления!  Как  вы  понимаете,   письма,
присланные из дома, редко попадают на поле боя.
   - Понятно, - пробормотала Тамара.
   Она начинала понимать не только это, но и кое-что еще.
   - Лишь вернувшись домой после окончания войны, я узнал от отца о том, что
произошло.
   - Но почему вы не попытались увидеться с самим лордом Рональдом?
   - Я так и собирался поступить, но мой отец, который был все еще вне  себя
от ярости по поводу этой неразумной, с его точки  зрения,  женитьбы,  уверил
меня, что ему ничего не  известно  о  местонахождении  Рональда.  Я  повсюду
спрашивал  о  брате,  но,  похоже,  никто  не   мог   сказать   мне   ничего
определенного...
   - А как же денежное содержание, которое регулярно высылалось ему?..
   - Я как раз подхожу к этому, - сказал герцог. - Когда умер наш отец  и  я
вступил в права  наследства,  выяснилось,  что,  несмотря  на  их  натянутые
отношения,  Рональд  все  эти  годы  получал  определенную  сумму  денег.  Я
продолжал ее выплачивать, однако оставил всякие попытки к примирению.
   - Но почему? - удивилась Тамара. Герцог устремил взгляд в окно, очевидно,
пытаясь собраться с мыслями.
   - Это трудно объяснить, - наконец произнес он. - Не знаю, говорил ли  вам
Рональд когда-нибудь о нашем детстве?
   - Насколько  я  могу  судить,  ваши  родители  не  уделяли  вам  должного
внимания.
   По-моему, они не очень любили вас...
   - Это еще мягко сказано. Мне кажется, что они  вовсе  нас  не  любили,  -
поправил Тамару герцог. - Мы были полностью  предоставлены  попечению  слуг.
Как я припоминаю, отец разговаривал со мною только  в  тех  редких  случаях,
когда за что-нибудь наказывал.
   Он замолчал, как будто  эти  не  слишком  радостные  воспоминания  больно
ранили его, и после паузы продолжал:
   - И Рональд, и я были гораздо счастливее в школе, чем дома. А в  армии  я
наконец  обрел  настоящих  друзей  и  ту  цель  в  жизни,  которой  мне  так
недоставало прежде...
   Голос герцога теперь звучал отрывисто:
   - Однако армейскую жизнь легкой не назовешь. Мне бы  не  хотелось,  чтобы
когда-нибудь мой сын испытал то, что довелось испытать мне:  ужасы  и  кровь
сражений, крики и стоны раненых и умирающих...
   Тамара глубоко вздохнула.
   Она не ожидала, что герцог способен  разговаривать  таким  проникновенным
тоном или с таким сочувствием вспоминать о страданиях других людей.
   - Вернувшись в Англию, я был преисполнен решимости наверстать  упущенное,
- продолжил свой рассказ герцог. - Еще бы - ведь я  столько  лет  пробыл  на
войне? Я отправился в Лондон...
   На его губах заиграла насмешливая улыбка,  когда  он  произнес  следующие
слова:
   - Вы слишком молоды и неискушенны,  чтобы  понять,  каким  показался  мне
Лондон после Европы.
   - Он... шокировал вас? - спросила Тамара. В эту  минуту  ей  припомнилось
все, что  она  слышала  о  разврате,  распутстве  и  непристойном  поведении
светских щеголей и денди.
   - Больше всего меня поразило бессердечие и равнодушие к судьбе  тех,  кто
сражался и умирал за свободу родины, - с горьким смешком ответил  герцог.  -
Именно с того времени я разочаровался в жизни и стал законченным циником.
   Он сделал паузу и добавил:
   - Тогда же я разочаровался и в женщинах... Впрочем,  к  нашему  разговору
это не относится.
   При этих словах Тамара почувствовала ревность.
   Она  была  совершенно  уверена,  что  женщины  находили  герцога   просто
неотразимым. Да и он сам, проведя столько лет на  войне,  в  сугубо  мужской
компании, наверняка жадно искал женского общества и  пользовался  успехом  у
светских дам.
   - Когда я унаследовал титул и вернулся в свое поместье, - вернулся герцог
к основной теме разговора, - я решил, что,  очевидно,  мой  отец  был  прав.
Лучше равнодушно относиться к судьбам и чувствам других людей, чем  пытаться
изменить то, что тебе не под силу.
   Он замолчал, обдумывая свои дальнейшие слова, и после паузы продолжал:
   - Я прекрасно помнил, как в детстве  меня  глубоко  ранили  холодность  и
равнодушие моих родителей, и не хотел повторения этих душевных мук. И  тогда
я сказал себе - я не нуждаюсь в любви! Как-нибудь проживу жизнь и без нее...
   Взглянув на Тамару, герцог неожиданно закончил:
   - Но оказалось, что я ошибся! Я больше не могу жить без любви...
   Их глаза встретились. На мгновение Тамара  замерла  на  месте,  а  потом,
повинуясь какому-то безотчетному чувству, поднялась со стула и направилась к
окну.
   Она услышала, что герцог тоже встал. Он стоял позади нее так близко,  что
Тамару бросило в дрожь.
   - Вы, наверное, догадываетесь, Тамара, что я хочу вам сказать, - произнес
герцог. - Мне кажется, я полюбил вас  с  первой  минуты.  Тогда  ваши  глаза
метали молнии, вы люто ненавидели меня, а я говорил себе,  что  искал  такую
женщину всю свою жизнь!
   Тамара попыталась было слабо протестовать,  но  герцог  обвил  руками  ее
талию, привлек к себе и, прежде чем она сумела сообразить,  что  происходит,
накрыл ее губы своими.
   В первое мгновение Тамара почувствовала лишь удивление,  которое  тут  же
сменилось неистовым восторгом. Она поняла,  что  и  сама  всю  жизнь  искала
такого мужчину, хотя не отдавала себе в этом отчета.
   Объятия герцога становились все крепче,  а  поцелуй  все  настойчивее,  и
вскоре Тамаре показалось, что он вынул из  груди  ее  сердце  и  теперь  оно
полностью принадлежит ему.
   Это был первый поцелуй в ее жизни. Никогда прежде  она  даже  представить
себе не могла, что прикосновение одних губ  к  другим  может  рождать  такое
упоение и восторг!
   И все же она подсознательно всегда стремилась к  этому.  Это  было  такое
прекрасное, такое восхитительное  чувство,  сродни  божественному,  что  оно
наполняло все ее тело живительной силой.
   Герцог оторвался от Тамариных губ и сказал:
   - Я люблю тебя, моя дорогая, люблю  гораздо  больше,  чем  могу  выразить
словами!
   - Я тоже тебя люблю... - прошептала Тамара. Он снова начал  целовать  ее,
бешено,  страстно,  словно  боялся,  что  она  вдруг   исчезнет,   и   желая
удостовериться, что она здесь, рядом с ним.
   Теперь Тамаре казалось, что эти поцелуи рождают в ее душе ответный огонь.
   Пламя возникло незаметно и потом разгорелось, сжигая ее  сердце,  душу  и
губы и сливаясь с огнем, которым пылал он сам.
   - Ты так прекрасна! Ты само совершенство... Такая  неиспорченная,  милая,
невинная, - прошептал герцог у самого уха Тамары. - О, моя дорогая, на свете
нет никого, кто мог бы сравниться с тобой...
   И вдруг Тамара вспомнила нечто, что заставило ее похолодеть.
   Ей показалось, что ледяная рука дотронулась до ее сердца. Она  вскрикнула
и прикрыла рот ладонью.
   Рывком  высвободившись  из   объятий   герцога,   девушка   рванулась   и
стремительно выбежала из комнаты.
   Она продолжала бежать и по лестнице. Слезы застыли в ее глазах, а в горле
возник комок, который, казалось, грозил удушьем.
   Добежав до западной половины замка, Тамара ворвалась в спальню и с  силой
захлопнула за собой дверь.
   Стоя посреди комнаты, она закрыла лицо руками и прошептала:
   - О Боже! Как же мне теперь сказать ему правду?..

Глава 7

   Тамара простояла так несколько минут, не отрывая рук от лица. Потом,  как
будто приняв какое-то решение, бросилась к комоду, стоявшему в углу комнаты,
и достала оттуда кожаный сундучок с круглой крышкой.
   Открыв его, девушка начала лихорадочно выдвигать  ящики.  Было  очевидно,
что она что-то ищет.
   Тамара не сразу услышала стук в дверь. Недовольная тем, что ей  помешали,
и думая, что это, должно быть, горничная Роза, Тамара нетерпеливо  крикнула,
не оборачиваясь:
   - Я занята!
   Тамаре показалось,  что  дверь  закрылась.  Она  решила,  что  непрошеный
посетитель ушел, и вдруг услышала следующие слова:
   - Интересно, что это ты делаешь?
   Она вздрогнула, повернула голову и увидела, что на пороге  стоит  не  кто
иной, как герцог.
   Мельком взглянув на него, Тамара вернулась к прерванному занятию  -  стоя
на коленях, она сосредоточенно  рылась  в  ящиках  сундучка.  Яркое  солнце,
бившее в окна, окрасило ее волосы в рыжевато-золотистый цвет.
   - Я... уезжаю...
   Она произнесла эти слова с трудом, еле слышно, но все же произнесла.
   - Почему?
   Резкий вопрос эхом  отозвался  в  небольшой  комнате.  Тамара  ничего  не
ответила, и герцог, подойдя поближе, остановился у нее за спиной.
   - Если ты уедешь, - спросил он спокойно, - что же тогда будет с детьми?
   - Они останутся с тобой... Им будет хорошо... - пролепетала Тамара.
   Мысль о предстоящем расставании  вызвала  у  нее  слезы,  которые  градом
заструились по щекам.
   Она только надеялась, что если не  будет  поднимать  голову,  то  герцог,
возможно, не заметит ее слез. После некоторой паузы он спросил:
   - И ты так легко можешь их бросить? Наступила тишина.  Герцог,  казалось,
что-то обдумывает. Наконец он неторопливо произнес:
   - Ты боролась так храбро, так самоотверженно за то,  что  считала  благом
для этих детей... Если ты теперь оставишь их, они лишатся главного  в  своей
жизни - твоей любви.
   "Как странно слышать от него такие речи", - молнией пронеслось у Тамары в
голове.
   Разве  могла  она   предположить,   когда   впервые   переступила   порог
Гранчестерского замка, что этот непреклонный,  величественный  герцог  будет
когда-нибудь рассуждать с ней о любви?..
   А  разве  не  удивительным  было  то,  что  он  ее   поцеловал,   и   она
почувствовала, будто возносится в прекрасные горные выси?
   "Никогда больше мне не ощутить этого восторга, этого сладкого упоения", -
в отчаянии твердила себе Тамара. Но все же  оставаться  здесь  и  продолжать
лгать ему она была не в силах...
   Хуже всего то, что и правду она сказать не  могла.  Ведь  тогда  он,  без
сомнения, почувствовал бы к ней лишь презрение и ненависть.
   - Не понимаю, что тебя так расстроило, - продолжал герцог.  -  Почему  бы
нам не сесть рядом и не обсудить это вдвоем? Только ты и я...
   "Как трудно отказывать ему, - подумала Тамара, - когда он  говорит  таким
ласковым, проникновенным тоном!"
   Ведь она полюбила его за то, что, по ее мнению, он был  так  великолепен,
так непохож ни на какого другого мужчину на свете...
   Когда он  рассказал  ей,  как  страдал  в  детстве,  какие  разочарования
испытал, когда вернулся с войны, Тамару охватила невыразимая  нежность.  Она
сочувствовала герцогу всей душой, ей хотелось хоть как-то утешить его.
   Теперь же, при звуке его волнующего голоса, ею  овладели  другие  эмоции.
Это тоже была любовь, но любовь совсем другая, нежели прежде.
   - Мне на мгновение показалось, что твоя ненависть ко мне исчезла, -  тихо
произнес герцог. - Ведь ты сказала, что любишь меня, и я тебе поверил...
   - Я действительно люблю тебя!.. Слова эти  сорвались  у  Тамары  с  языка
помимо ее воли.
   - Но тогда почему же, дорогая, ты собираешься меня покинуть?
   - Я должна это сделать...
   - Но какова причина?
   - Я... не могу объяснить. Пожалуйста, позволь мне уехать!
   - А если я не отпущу тебя? Тамара наклонилась еще ниже, и слезы  закапали
прямо в сундучок.
   Они лились на те вещи, которые она уже успела упаковать, но девушка  даже
не делала попытки вытереть их. В этот момент ей  хотелось  только  одного  -
провалиться сквозь землю. Пусть зыбучие  пески  поглотят  ее  и  она  больше
никогда не увидит герцога!
   Она услышала, что герцог подошел к  окну.  Должно  быть,  он  смотрел  на
озеро.
   Через некоторое время он произнес:
   - Всю жизнь я подозревал, что с этим замком не  все  ладно.  Конечно,  он
великолепен в своем роде,  и  я  без  лишней  скромности  скажу,  что  более
красивого места не отыскать во всей Англии.
   Тамара пробормотала что-то невнятное.
   - И все же я всегда чувствовал, что здесь чего-то не хватает, - продолжал
герцог. - Когда я был ребенком, то постоянно страдал от холода в этом  доме.
За исключением т