считаю, что вы не отдаете отчета своим поступкам, - ответил де Сальвуар.
     - Я ничего не делаю. Вы можете это понять? Абсолютно ничего! - раздраженно бросила Шина.
     - Тогда где вы только что были?
     - Не там, где вы могли бы предположить, - поспешно ответила Шина, чувствуя, что герцог ловко поставил ловушку, а она в нее угодила.
     - Если вы этого не стыдитесь, тогда скажите мне.
     - Я была у Ее Величества королевы, - дерзко бросила она. - Что в этом зазорного?
     - Наедине с Ее Величеством королевой?
     - Не все время.
     - Кто еще там был?
     Они почти спустились вниз по ступеням, и Шина взглянула своему собеседнику в глаза, намереваясь оставить вопрос без ответа или подразнить его еще немного. Но, повинуясь власти, которую она в них увидела. Шина решила сказать правду:
     - Приходил Его Величество король.
     В следующую секунду девушка почувствовала, как герцог насторожился. Она заметила, как де Сальвуар разомкнул губы, словно собираясь что-то сказать, но прежде, чем он смог заговорить, прежде, чем Шина смогла узнать, был ли он удивлен или испытывал другое чувство от того, что она ему сказала, герцогиня де Валентинуа повернулась к нему и прервала их беседу.
     - Поторопитесь, Ваша светлость, или у нас не останется времени посмотреть представление, - попросила она. - Король закончит играть в мяч, и я не смогу увидеть чудеса этого нового итальянского жонглера.
     Герцог тут же отошел от Шины.
     - Я пойду вперед, - с почтением произнес он, - и прослежу, чтобы все было готово.
     - Будьте добры, - ответила герцогиня с улыбкой. - Вы же знаете, что я не могу заставлять Его Величество ждать.
     Герцог ушел, а герцогиня, по-прежнему улыбаясь, повернулась к Шине.
     - Мне кажется, госпожа Маккрэгган, вы не знакомы с сеньором Вермельо, - начала она.
     Посол учтиво поклонился. Шина сделала реверанс, и они пошли дальше по коридору. Герцог тем временем уже исчез из виду.
     В то время как все аплодировали, смеялись и благодарили жонглера за выступление, Шина не могла ни на чем сосредоточиться, кроме своих мыслей. Что же все-таки имел в виду герцог де Сальвуар? В чем заключалась опасность, о которой он говорил? Почему он спросил ее, кто еще был у королевы? Или он подозревал, что она лжет, или был кто-то еще, кого, по мнению герцога, она могла там встретить?
     Все было так неясно, что она обрадовалась, когда граф Гюстав де Клод сел рядом с ней.
     Они уже давно уладили все разногласия того первого утра, когда Шина пошла в парк, чтобы поговорить с ним, и убежала, испугавшись его страстных признаний в любви.
     Теперь она понимала, как глупо себя вела, во-первых, приняв предложение, которое было сделано достаточно беспечно, с расчетом на ее отказ, а во-вторых, испугавшись слов искреннего мужского восхищения ее красотой.
     Теперь она знала, что каждая женщина во дворце ожидала, что мужчина займется с ней любовью, останься они наедине хотя бы на несколько минут - и даже, если они не были наедине. Любовь, во всех смыслах этого слова, являлась главным предметом разговоров при французском дворе, и Шине иногда хотелось, чтобы на них всех подул сильный, пронизывающий ветер с Северного моря, который бы заставил их задуматься о чем-нибудь менее эмоциональном.
     - Вы выглядите серьезной, - начал граф. - Вас что-то беспокоит?
     - Ничего, - ответила Шина. - И пожалуйста, граф, не задавайте мне никаких вопросов. Я от них устала. Я хочу поскорее забраться в свою норку, в надежде, что меня никто не заметит.
     - Это невозможно, - возразил Гюстав де Клод, и Шина предупреждающе подняла руку.
     - Не говорите ничего! Вы мне обещали. Никаких комплиментов.
     - Какая же вы странная девушка, - продолжил граф. - Я не знаю ни одной женщины, молодой или старой, которая бы не хотела слышать, что она чудесная, привлекательная, желанная, особенно если все три качества у нее в избытке.
     - С вас штраф! - радостно воскликнула Шина. - Вы нарушили наше соглашение.
     Граф засмеялся и достал из кошелька золотую монету.
     - Вот, держите, - сказал он. - Штраф того стоит.
     Шина взяла монету. После того как Гюстав де Клод извинился за свое поведение в парке, они заключили соглашение, по которому за каждый комплимент граф обязан платить штраф, и эти деньги пойдут "Маленьким Сестричкам Бедных", которые трудились в беднейших районах Парижа.
     Шина уже смогла отправить им значительную сумму; теперь, взяв монету, она спросила немного сомневающимся тоном:
     - Вы ведь можете себе это позволить?
     - Уверяю вас, я очень богат и подходящий жених.
     - Тогда почему вы холосты?
     - Потому что до настоящего момента не встречал такую женщину, которая бы по-настоящему покорила мое сердце, - ответил он.
     Шина снова погрозила ему пальцем, понимая, что он влюбляется в нее.
     "Это всего лишь потому, что я держу его на расстоянии", - сказала она себе.
     Но в то же время ей не мог не нравиться, и даже немного больше, этот веселый энергичный молодой кавалер, происходивший из очень знатной и уважаемой семьи, и который, как она убедилась, под модной искусственностью времени оставался добрым, понимающим и необыкновенно тактичным человеком.
     - Хорошо, не буду вас больше дразнить, - сказал он. - Но вы выглядели такой серьезной, что я забеспокоился. Поэтому я и сел рядом с вами. Я могу что-нибудь для вас сделать?
     Это так на него похоже, подумала Шина, предлагать свои услуги. Она повернулась к нему и тепло улыбнулась, но в это время заметила, что на нее пристально смотрит герцог. Ее бросило в дрожь, словно она, как говорится, увидела привидение.
     - В чем дело? - спросил Гюстав де Клод. - Позвольте вам помочь.
     - Не знаю. Я не могу выразить это словами, - ответила Шина. - Всего лишь инстинктивное опасение. Что-то происходит, но я не понимаю, что именно.
     - Расскажите мне, - настаивал он.
     - Собственно, нечего рассказывать. Когда...
     Граф прервал ее:
     - Обещайте, что позволите мне помочь вам, обещайте.
     - Я обещаю, - ответила Шина. - Я знаю, что могу доверять вам.
     - Вы в самом деле так думаете?
     Он радостно повернулся к ней.
     - Шина, я должен сказать это. Позвольте мне сказать это прямо сейчас. Позвольте мне сказать, что бы это мне ни стоило. Я люблю вас! Я люблю вас всем сердцем. Вы выйдете за меня замуж?
     Она покачала головой и краем глаза заметила, что герцог по-прежнему смотрит не нее.
     - Опасность! Опасность!
     Шина все еще слышала, как он говорит эти слова, и неожиданно почувствовала, что ею овладела паника, потому что она ничего не понимала.

Глава 6

     В дверь тихонько и достаточно деликатно постучали. Мэгги пошла открывать. Шина услышала, как она что-то пробормотала и снова закрыла дверь.
     - Это курьер, - пояснила она шепотом.
     Шина оторвалась от письма.
     - Я почти закончила, - с сомнением произнесла она, покусывая кончик пера; ее мысли были полны нерешительности и тревоги.
     Что же ей написать отцу? Ей сообщили, что этой ночью в Шотландию тайно отправляется курьер и что все письма, посланные с ним, будут непременно доставлены, и их не вскроют, как поступали со всеми остальными письмами, которые покидают стены дворца.
     Если бы Шина не подозревала о присутствии шпионов, Мэгги бы скоро ее просветила.
     - Есть те, которые шпионят для королевы, - сказала как-то она. - А есть и те, которые шпионят для герцогини.
     Есть шпионы церкви и шпионы государства. Кроме них, есть много людей, которые, как я понимаю, шпионят для себя.
     Голос Мэгги был наполнен презрением, потому что, как и все приличные, законопослушные люди, она резко осуждала тех, которые плели интриги или не изъяснялись прямолинейно.
     Шину беспокоило, что бы сказала Мэгги, если бы узнала, какие указания дал ей отец, прежде чем она покинула Шотландию. Как казалось легко, в теории, выяснить все, что он хотел. И каким абсолютно невозможным заданием это оказалось на практике.
     Ее первые письма вскрывали. В них не было ничего, что могло быть истолковано как критика французского двора; не было даже и намека на то, что она приняла чью-то сторону.
     Теперь же, в этом письме, она написала ему о многих из этих трудностей. Но даже своему отцу она не могла открыть всей правды. Разве может она ранить его, написав: Наша юная королева почти забыла Шотландию, и ее мало интересует то, что там происходит ?
     Вероятно, из-за того, что Шина очень хотела скрыть от отца прежде всего это, она оказалась более многословной, чем следовало, по поводу других придворных.
     Герцог де Сальвуар, писала она, всегда сопровождает герцогиню де Валентинуа. Он грубый, циничный и жестокий человек, которому нравится, когда его боятся. Я думаю, он был бы абсолютно безжалостным врагом.
     О герцоге Шина больше ничего писать не стала. Зато она описала доброту королевы, которая подарила ей столько красивых нарядов, и продолжила:
     Королева спокойна и ненавязчива, она похожа, как выразился один придворный, на "голодную кошку". Однако я считаю, что они все недооценивают ее. Мне она представляется скорее спящей пантерой, которая однажды может проснуться.
     Шина прочитала написанное и не смогла понять, почему она так написала. Она действительно так думала о королеве?
     Слова, казалось, слетали с пера помимо ее воли.
     Спящая пантера! Почему она так подумала? Она вспомнила ясные любопытные глаза, которые тускнели, когда королева специально отступала на второй план и позволяла герцогине быть впереди нее даже на торжественных приемах, Но иногда Шина замечала, как королева сжимала губы, как ее толстая короткая шея наливалась кровью и как ей приходило на ум, что королева не так щедра и добросердечна, как ей казалось.
     Что еще ей написать? Как еще удержать отца от осознания того, что она так мало написала о Марии Стюарт?
     Маркиз де Мопре очень любезен, продолжила девушка. Он всецело поддерживает королеву, но мне кажется, что он не может не нравиться всем без исключения. Маркиз - приятный, обаятельный и прекрасный кавалер на балу.
     В дверь снова постучали.
     - Курьер торопится, - пояснила Мэгги.
     Шина наскоро закончила письмо. У нее было ощущение, что отец разозлится, прочитав столько пустяков и деталей и ни одного факта, которые надеялся узнать. Но что она еще могла сделать?
     Шина вдруг поняла, что всегда боялась отца. Он не проявлял к ней любви с тех самых пор, как умерла ее мать, и всегда был слишком занят государственными делами, чтобы проводить больше времени дома. Он привык повелевать и приказал ей поехать во Францию и выяснить все, что можно, о намерениях короля в отношении Шотландии и по поводу возведения Марии Стюарт на английский престол.
     Какая же это была невыполнимая задача! И как она, юная девушка, могла справиться с ней? Шина печально улыбнулась, когда свернула письмо, запечатала его перстнем с гербом Маккрэгганов и, прижав его к сердцу, вслух произнесла:
     - Как бы я хотела поехать с этим письмом. Наше истинное место - Шотландия, Мэгги.
     - Это точно, - полностью согласилась Мэгги. - Мы похожи на два стебелька алого вереска: пытаемся расти на чужой земле, а она никак не может нас вскормить.
     - Они все здесь добры, очень добры, - продолжила Шина. - Но мне так не хватает наших гор, ручьев, бегущих в море, тумана по утрам и ночной тишины.
     - Вы правы, сударыня, - согласилась Мэгги, и ее голос вдруг сделался хриплым от нахлынувших на нее чувств. - Дворцы не для нас.
     Вспомнив, что курьер по-прежнему томится ожиданием, Шина поспешила к двери и открыла ее. Снаружи стоял не-" высокий щуплый мужчина с глубокими морщинами от носа до рта. Его маленькие, как бусинки, глаза смотрели на нее из паутины морщин.
     Шину поразило то, что она увидела. Она толком не знала, что ожидала увидеть, но по крайней мере не представляла себе, что курьер окажется таким старым.
     - Вы собираетесь в Шотландию, сударь? - спросила она по-французски.
     - Oui, Ma'mselle, я отправляюсь сегодня.
     - Но.., но почему? - спросила Шина.
     Курьер угрюмо взглянул на нее.
     - Это не должно вызывать у вас никаких беспокойств, - ответил он. - Письмо, видимо, готово? Моя услуга обойдется вам в один луидор.
     Мэгги уже держала деньги наготове. Шина взяла их у нее и отдала курьеру до того, как передать ему письмо. У нее возникло странное нежелание расставаться с написанным.
     Затем, понимая, что ее чувство совершенно абсурдно, Шина протянула курьеру письмо, и тот спрятал его в складках своего камзола.
     Не сказав ни слова, он повернулся на каблуках и пошел по коридору. Шина заметила, что его ноги были слегка кривыми, словно он большую часть жизни провел в седле.
     - Кто он? - спросила Шина, когда вернулась в комнату и закрыла дверь. - Что ты знаешь о нем?
     - Говорят, ему можно доверять, - ответила Мэгги.
     - Надеюсь, - резко сказала Шина. - Мне бы очень не хотелось, чтобы это письмо попало в чьи-то руки.
     Мэгги не ответила, и Шина знала, что они обе думали об одном и том же. В чужой стране трудно разобраться, кому можно доверять, а кому нет.
     Словно боясь говорить дальше, Шина подошла к начищенному до блеска зеркалу и посмотрела в него на себя. На ней было еще одно платье, которое подарила ей королева, из голубого атласа, отделанное серебристыми лентами. В нем она выглядела очень молодой, и ее кожа казалась на удивление прозрачной.
     Какое-то мгновение она рассматривала свое отражение. Но вместо себя Шина видела лицо отца, раздраженное и сердитое, с нахмуренными бровями. Она представила, как он пытается прочитать между строк ее послание и найти ответы на вопросы, которыми соратники и старейшины наверняка его закидали, узнав, что он получил известие из Франции.
     "Я подвожу его", - в ужасе подумала Шина и под влиянием момента повернулась к двери.
     - Куда вы? - спросила Мэгги.
     - Я попытаюсь встретиться и поговорить с Его Величеством королем, - ответила Шина. - Мне давно следовало это сделать.
     Она выскочила в коридор, зная, что в это время короля скорее всего можно найти в одном из больших залов, где он принимал послов и французских вельмож. Там с ним не переговорить, думала Шина, но позже он непременно отправится на площадку для игр, и тогда появится возможность перехватить его. Но и в этом случае, и Шина это понимала, будет очень трудно, если не невозможно, остаться с ним наедине.
     - Куда вы направляетесь с таким гордым и пренебрежительным видом? - услышала она голос сзади и, обернувшись, увидела, что, погруженная в свои мысли, она прошла мимо маркиза де Мопре, который спускался в коридор по другой лестнице.
     - - Мне.., мне интересно, где.., где все.
     Маркиз улыбнулся. Он выглядел, как ей казалось, еще красивее, еще добродушнее, чем обычно, в белом бархатном камзоле с косыми вставками из алого атласа, украшенным бриллиантами и рубинами.
     - Полагаю, вы найдете "всех", как вы выразились, в парке, - ответил маркиз. - Король играет в мяч через полчаса, а ваша королева также вызвала дофина на игру.
     - Я обязательно должна это посмотреть! - воскликнула Шина.
     - Не переживайте, - улыбнулся маркиз. - По-моему, лишь я заметил ваше отсутствие.
     Шина печально засмеялась.
     - Не похоже на комплимент, - пожаловалась она.
     Шина кокетничала, поскольку со дня прибытия во Францию успела понять, что женщинам полагалось флиртовать, а не разговаривать. Она взглянула на маркиза из-под ресниц, не осознавая, что делает.
     Он наклонился к ней.
     - Вы обворожительны, - шепотом произнес маркиз.
     - Убеждена, вы говорите это каждой женщине, - механически ответила Шина, размышляя, почему ее сердце не трепетало, ведь маркиз был неотразим.
     - Я говорю правду, - возразил он. - Но, увы, не могу надеяться стать единственным мужчиной, который восхищается вами. Есть кто-то, кто всегда восхваляет вас, от чего я ревную, как никогда ранее.
     - Не верю ни единому вашему слову, - ответила Шина, но все равно ее это заинтересовало.
     Поначалу ее раздражали неискренние комплименты придворных, но теперь она к ним привыкла и достаточно откровенно призналась самой себе, что довольно забавно, когда тебе льстит такой красивый мужчина. Кроме того, невозможно остаться равнодушной, когда говорят, что ты привлекательна, не один раз, а по сто раз на дню. Говорят это глаза французов, которые научены смотреть на женщину так, словно действительно видят в ней единственную на всем белом свете прекрасную и желанную женщину.
     Как часто она видела, что ее отец бросал на нее сердитый взгляд, когда она входила в комнату? Как часто она замечала, что он и его друзья прекращали разговор или меняли тему из-за ее присутствия? Что касается комплиментов - они были слишком озабочены национальными проблемами и военной стратегией, чтобы у них оставалось время на такую фривольность, как комплименты.
     - Разве вам не любопытно?
     Шина поняла, что маркиз смотрит на ее рот таким взглядом, который ясно сказал ей, о чем он думал, поэтому она инстинктивно шагнула в сторону от него и быстро спросила:
     - Любопытно что?
     - Кто этот человек, который восхищается вами больше, чем я, и который в ваше отсутствие делает вам столько галантных комплиментов, что ваши щечки и ушки пылают по дюжине раз в день.
     - Не представляю, кто это может быть, - ответила Шина. - Мало людей знакомы со мной достаточно хорошо, чтобы даже заговорить обо мне.
     - Тогда позвольте мне открыть вам эту тайну, - сказал маркиз.
     Он протянул к Шине руки и прижал ее к себе. Затем он прошептал ей в самое ухо:
     - Это король!
     Шина взглянула на него скептическим взором и от осознанной ею неопределенности искренне рассмеялась.
     - Теперь я знаю, что вы дразните меня, - сказала она. - Король едва ли обратил на меня внимание за все это время.
     - Это вы так думаете, - возразил маркиз. - Его Величество король очень застенчив. Вы не представляете, насколько он сдержан с самого детства, когда его бросили в испанскую тюрьму и надсмотрщики так грубо с ним обращались.
     - Я слышала, в каком ужасном состоянии он находился, - призналась Шина.
     - Поэтому он не может открыто выразить своих чувств, - продолжил маркиз, - за исключением тех случаев, когда он остается наедине со своими старыми друзьями, к которым я себя отношу. С женщинами он неразговорчив и замкнут.
     - По-моему, король замечает лишь одну женщину, - сказала Шина.
     - Вы имеете в виду герцогиню де Валентинуа? - спросил маркиз. - Она стара. Разве вы не знали, что ей было уже восемнадцать лет, когда король только появился на свет? Хотя он и любил ее многие годы, теперь она стала лишь привычкой. Она делает все для его комфорта. Какой мужчина не оценит этого? Но его сердце свободно. Мне это уже давно известно.
     - Не думаю, что подобные вещи должны касаться меня, - ответила Шина.
     - Вас не касается, - мягко спросил маркиз, - что первый человек во всем цивилизованном мире у ваших ног? Он любит вас, Шина! Он любит вас!
     В том, как он это сказал, в его голосе было что-то пугающее.
     - Вы лжете! - воскликнула Шина, поворачиваясь к нему с внезапной вспышкой гнева в глазах, от чего маркиз попятился назад, прежде чем понял это. - Вы лжете! - повторила она. - Но даже если бы это была правда, я не желаю ее слушать. Король женат, женат на королеве Екатерине, и я презираю любого мужчину, кем бы он ни был, который ушел от своей супруги, соединенной с ним церковью и государством, к другой женщине.
     Шина чуть ли не выкрикнула эти слова, и прежде чем маркиз успел ответить, прежде чем он смог прийти в себя от изумления ее выпадом, она повернулась и направилась дальше по коридору, распрямив свои хрупкие плечики и высоко подняв голову.
     Маркиз даже не попытался последовать за ней. Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду, и когда выражение крайнего удивления медленно ушло с его лица, он улыбнулся, но не приветливой улыбкой, а той, которая дала бы повод Шине, заметь она ее, серьезно задуматься,