стати я должен
отчитываться перед вами, господа?
   Вопрос герцога прозвучал довольно строго.
   - Нет-нет, что вы, ваша светлость, - забеспокоились  визитеры.  -  Мы
нуждаемся в вашей помощи и собирались попросить вас о содействии.
   - В самом деле? До последнего момента вы даже не сказали о  том,  что
вам необходимо содействие с моей стороны. У меня возникло ощущение,  что
я в мягкой форме подвергаюсь допросу папской инквизиции.
   - Ваша светлость, ни о каком допросе не может быть и речи. У нас даже
в мыслях не было  ничего  подобного,  -  заверил  герцога  священник.  -
Прошлой ночью вы проезжали по той дороге, и некто, кого в  данное  время
мы разыскиваем, вполне мог обратиться к вам за помощью либо справиться у
вас о пути до определенного места.
   - Должен заметить, что карета, в которой я путешествую, -  проговорил
герцог, - как правило, передвигается с большой скоростью и остановить ее
на  пути  следования  не  так  просто,  тем  более  по  сигналу  первого
встречного, махнувшего рукой с обочины.
   - Да, да, конечно, вы правы, - согласился с герцогом священник. - Вы,
ваша светлость,  могли  что-нибудь  заметить  по  пути.  Скажите,  а  вы
случайно  не  останавливались   где-нибудь   поблизости   от   деревушки
Сен-Бени?
   Нечто странное,  прозвучавшее  в  вопросе  этого  человека,  а  также
появившийся  огонек  в  его  глазах  вызвали  у  герцога  ощущение,  что
священник знает  гораздо  больше,  что-то  недосказывает.  Герцог  вновь
извлек из своего кармана табакерку.
   - Теперь, когда вы упомянули об этом, - проговорил он, - я и в  самом
деле  думаю,  что  вполне  мог  останавливаться  именно  в  окрестностях
Сен-Бени, когда прошлой ночью у  меня  возникла  необходимость  заменить
одну из лошадей в упряжке. К тому времени уже было темно,  я  был  очень
голоден и, право, не обращал внимания на что-либо вокруг, так как  думал
лишь о том, чтобы скорее тронуться в путь.
   - И что же случилось, пока вы  стояли  там?  -  быстро  задал  вопрос
капитан, который до этого момента не произнес ни слова.
   - Что случилось, пока мы стояли там? - повторил его вопрос герцог.  -
Я ведь уже говорил вам, господа, что мы меняли лошадей в упряжке. Видите
ли, один из моих форейторов передвигался медленнее из-за того,  что  его
лошадь захромала. Оказалось, что у нее ослабла  подкова,  сегодня  утром
хозяин сообщил мне, что все в порядке и лошадь вернут в упряжку.
   - А пока вы ждали, когда закончат менять лошадей, к вам не обращалась
дама?
   - Дама! - воскликнул герцог. - Какая дама?
   Капитан и священник обменялись взглядами.
   - К вам могла обратиться монахиня.
   - Монахиня! - повторил герцог.  -  Нет,  я  уверен,  что  обязательно
заметил бы одинокую монахиню, бредущую в столь поздний час вдоль дороги.
Скажите, она была пожилой, эта монахиня?
   Услышав вопрос герцога, капитан и священник вновь переглянулись.
   - Поскольку вы, ваша светлость, в ту ночь никого не видели на  дороге
у монастыря де ла Круа, - проговорил священник, - то в таком  случае  мы
не смеем больше беспокоить вас. Должны также извиниться перед вами, если
наши вопросы могли показаться вам несколько дерзкими. Но  у  нас  приказ
кардинала.
   - Да, конечно, понимаю, - ответил герцог. -  Сожалею,  что  ничем  не
смог вам помочь.
   Оба визитера направились к двери, но на пороге священник оглянулся:
   - Я слышал от хозяина здешней гостиницы, что один из ваших пажей этим
утром отправился назад, в Англию.
   Что, были какие-то особые причины для его отъезда?
   - Он заболел, - ответил  герцог.  -  Мой  мажордом  попросил  у  меня
разрешения отправить мальчика назад, так как он почувствовал себя  плохо
в дороге И должен заметить, что это очень неудобно, так  как  я  привык,
чтобы у меня в услужении постоянно находились двое пажей.
   А теперь у меня остался только один,  который,  без  сомнения,  сразу
почувствует, что выполнение всех обязанностей потребует от него  гораздо
большего  напряжения.  Хочу  повторить  вам  еще  раз,  теперь  я   буду
испытывать большие неудобства.
   - Ваша  светлость,  примите  наше  сочувствие,  -  учтиво  проговорил
священник.
   Они поклонились, прощаясь с герцогом, и дверь раскрылась.  В  течение
некоторого времени после их ухода герцог стоял неподвижно, затем опустил
табакерку в карман и направился к окну.
   Он увидел, как его недавние посетители пересекли двор -  священник  в
черной сутане и широкополой шляпе и капитан стражи в  красочно  расшитом
мундире, который делал его немного похожим на  петуха.  Через  несколько
секунд они скрылись из виду, но герцог не отходил от окна.
   Послышался цокот лошадиных копыт, и через секунду по дороге промчался
отряд из шести  человек  в  ливреях  слуг  кардинала  и  вместе  с  ними
священник, который сидел на лошади, словно ворон. Семь человек на поиски
одной сбежавшей из монастыря девчонки!
   Тихий голос и чье-то прикосновение к локтю вывели  его  светлость  из
задумчивого состояния.
   - Что они вам сказали? Что им было нужно?
   Перед герцогом стояла Аме, волосы были тщательно припудрены искусными
руками Дальтона, надо сказать, что она стала  еще  очаровательнее,  если
только это было возможно. Светлый оттенок волос подчеркивал прозрачность
кожи девушки, глаза блестели, как прежде.
   - Мы покидаем гостиницу немедленно,  -  распорядился  герцог,  быстро
оглядев девушку с головы до ног. - Времени для разговоров у нас  нет  ни
секунды. Нужно ехать. Карета готова?
   - Да, все готово, - ответила девушка. - Не так  давно  спустили  вниз
багаж, счет оплачен. Хозяин гостиницы был счастлив, кланялся чуть ли  не
до земли: наверняка немало получил и на чай.
   - Тогда немедленно покидаем гостиницу.
   Он взял свой плащ со стула, набросил его на плечи.
   Потом, взглянув на девушку, герцог понял,  что  Аме  ждет,  когда  он
отдаст ей дальнейшие распоряжения.
   -  Вы  должны  подать  мне  шляпу  и  перчатки,   -   проговорил   он
наставительно. - А когда мы с вами окажемся во дворе, постоянно  следите
за собой, помогайте мне сесть в карету с должной степенью почтительности
- никогда не забывайте о том, что в любой момент за вами могут следить.
   Нотки, прозвучавшие в его голосе, подсказали девушке что все,  о  чем
сейчас сообщил его светлость, имеет  чрезвычайную  важность.  Она  взяла
шляпу и перчатки и подала их герцогу, после чего последовала за  ним  из
гостиной в коридор.
   Карета герцога была  подана  к  парадной  двери  гостиницы,  лакей  в
серебристо-голубой ливрее держал дверцу открытой. Девушка в соответствии
со своей ролью пажа поспешила  вперед  и  подала  руку  так,  чтобы  его
светлость мог опереться на нее, когда медленно и с большим  достоинством
поднимался в свою карету по ступенькам,  которые  были  устланы  красным
ковром.
   В карете он расположился на мягком широком сиденье. Лакей  укрыл  его
ноги  пледом.  Когда  герцог  полностью   устроился,   девушка   подняла
ступеньки. Уловив взгляд герцога, она расположилась на  меньшем  сиденье
напротив его светлости. Дверца кареты закрылась, и они тронулись в путь.
   Когда они отъезжали от гостиницы, герцог  немного  пригнулся  вперед,
как бы собираясь посмотреть, следуют ли за ним форейторы. Взглянув в  ту
сторону, он заметил  человека  в  черной  сутане  и  широкополой  шляпе,
стоявшего в тени ворот конюшни. Один священник,  следовательно,  ускакал
прочь, а другой остался возле гостиницы наблюдать за отъездом герцога.
   Герцог не сказал ни слова об этом девушке, но вновь  осмотрел  ее,  и
теперь уже более критически, чем сделал это во время завтрака, когда Аме
приходила в гостиную продемонстрировать ему свои успехи в переодевании.
   Насколько достоверно замаскирована  сейчас  девушка,  вот  что  хотел
выяснить для себя его светлость.
   Сейчас Аме превратилась в чрезвычайно красивого мальчика;  и  в  этот
момент герцог решил, что она, пожалуй, сможет выдержать любое испытание,
по крайней мере в тех случаях, если не найдется никого, кто  заподозрит,
что она может быть кем-то другим. Девушка была приблизительно такого  же
роста, как  и  Адриан  Корт,  его  одежда  сидела  на  ней  великолепно,
увеличение ширины плеч делало ее еще более похожей на мальчика.
   Но мальчики в возрасте пятнадцати лет, как правило, не обладают столь
привлекательной  внешностью,  и  именно  в  этом  герцог  видел  главную
опасность этого маскарада,  в  который  он  оказался  вовлеченным  из-за
настойчивых просьб Аме и который с самого начала вызывал у герцога самые
серьезнейшие сомнения.
   Размышляя о кардинале, он решил  для  себя,  что  обязан  перехитрить
этого вельможу. В тот момент герцог Мелинкортский  не  столько  думал  о
помощи, в которой  так  нуждалась  эта  несчастная  молодая  послушница,
сколько об охоте, в которой впервые в жизни его светлость играл роль  не
охотника, а его жертвы.
   - Монсеньор, расскажите мне, что вам сообщили те господа, - попросила
его девушка, когда они наконец выехали за пределы Шантильи и  продолжили
свой путь по хорошо  укатанной  проселочной  дороге,  проложенной  через
вековой лес.
   Герцог рассказал Аме, о чем шла речь.
   - Этот священник был одним из тех, кто приезжал тогда в наш монастырь
в связи с моим делом, - сказала ему девушка. - Я  видела  его  тогда  из
окна своей кельи. Но  никогда  прежде  я  не  видела  другого  человека,
который был в лиловой одежде.
   - Это был капитан стражи кардинала  де  Рогана,  -  объяснил  девушке
герцог.
   - Кардинала!  -  тихо  ахнула  Аме.  -  Так,  значит,  кардиналу  уже
известно, что я убежала из монастыря! Но как же он мог  узнать  об  этом
так быстро?
   - Не знаю, - ответил герцог. - Должно быть, они сообщили кардиналу об
этом происшествии  прошлой  ночью.  Как  вы  думаете,  когда  они  могли
обнаружить ваше исчезновение из монастыря?
   - Я думаю, это не могло случиться раньше утра, - ответила девушка.  -
Но,  разумеется,  никогда  нельзя  исключить   возможность   того,   что
наставница могла отправиться по нашим кельям, чтобы убедиться, все ли мы
на  месте  и  спим.  Полагаю,  так  в  действительности  и  должно  было
случиться!  Сестра  Мария  очень  добрая,  но  уже  старенькая  и  очень
беспокойная. Каждая келья в нашем монастыре имеет в  двери  зарешеченное
окошко, через которое наставница может заглянуть внутрь и убедиться, что
послушница спит. В тех случаях, когда кто-нибудь из ее подопечных чем-то
обеспокоен или не может заснуть, она входит в келью, чтобы подать стакан
воды или прочитать молитву.
   - Думаю, что прошлой ночью, - продолжала свои рассуждения девушка,  -
сестра  Мария  обязательно  должна  была  заглянуть  в   мою   келью   и
удостовериться в том, что я нахожусь на месте. Вполне вероятно, ей могла
приказать  сама  мать-настоятельница,  поскольку  думала,  что  я   буду
чрезвычайно обеспокоена тем, что случилось в ее келье накануне.
   -  Хорошо,  теперь  скажите  мне,  что  могла  бы  предпринять   ваша
наставница после того, как обнаружила, что ваша келья пуста.
   -   Сестра   Мария   должна   немедленно   доложить   о   случившемся
матери-настоятельнице.  Мне  кажется,  что  у  остальных  монахинь   это
происшествие не вызвало бы такого беспокойства. Они могли  бы  подумать,
что я отправилась поболтать к одной из своих соседок. Правда, после того
как в монастыре тушили свет, такие прогулки были строго запрещены, но мы
довольно часто пренебрегали этим запретом. Но, как я  уже  говорила  вам
ранее,  монсеньор,  сестра  Мария  была  по  характеру  совершенно  иным
человеком.   Она   в   такой   ситуации    наверняка    отправилась    к
матери-настоятельнице и сообщила ей, что не  обнаружила  меня  спящей  в
моей кровати. Ну а затем они начали искать меня по всему монастырю.
   - Когда вы говорите "они", то, разумеется, имеете" виду  монахинь?  -
уточнил герцог.
   - Разумеется. Некоторых из монахинь тотчас должны  были  разбудить  и
направить на мои поиски по всем кельям и  помещениям  в  монастыре  и  в
саду.
   - И если они не нашли вас нигде, то  должны  были  послать  сообщение
кардиналу?
   - Как раз это мне и непонятно. Маловероятно, что  мать-настоятельница
обратилась сразу непосредственно к кардиналу,  а  не  выждала  некоторое
время в надежде на мое возвращение, либо пока ее собственные розыски  не
окончились бы полной неудачей. Никак не могу понять...
   Ну да! - внезапно воскликнула девушка. - Как же я не догадалась! Ведь
святые отцы прибыли в наш монастырь вчера. Они вполне могли остаться  на
ночь  в  доме  отца  Пьера  при  монастыре.  Потому  что  всегда,  когда
священники приезжали в наш монастырь - а они иногда специально приезжали
к нам в Великий пост или на Рождество, - то всегда жили в домике  нашего
духовника, отца Пьера, который находится на территории монастыря.
   -   Теперь   все   становится   ясным,   -   подытожил   герцог.    -
Мать-настоятельница сообщила о вашем исчезновении  тем  священникам.  За
ночь вестовой вполне мог успеть добраться  до  кардинала  и  сообщить  о
происшествии в монастыре, а тот послал стражу для  того,  чтобы  оказать
содействие в розыске.
   - Но я никак не могу понять одной  вещи,  -  проговорила  девушка.  -
Почему мое исчезновение вызвало  такой  переполох?  Почему  кардинал  де
Роган распорядился, чтобы я приняла постриг  столь  спешно?  Почему  мое
исчезновение может играть для него такую важную роль?
   - Это как раз то, что мне и самому хотелось бы узнать, - ответил  его
светлость, - и это мы с вами обязательно  должны  раскрыть.  Затем,  без
сомнения, нам с вами надлежит узнать, кто же вы есть  на  самом  деле  и
почему такой человек, как кардинал, проявляет  к  вам  столь  повышенный
интерес.
   Аме вздохнула.
   - Как бы мне хотелось, чтобы  моя  особа  не  вызывала  у  них  такой
заинтересованности, - проговорила она. - А как  вы  думаете,  монсеньор,
тот священник и капитан стражи кардинала  ничего  не  заподозрили  после
разговора с вами?
   - Об этом говорить бесполезно.
   - Я уверена, что вы оставили их  в  полном  неведении,  -  с  нотками
восхищения в голосе проговорила девушка. -  Уверена,  что  вы  оказались
слишком умны для них.
   - Надеюсь, что это так, - сухо заметил герцог, -  но  у  меня  совсем
небольшой опыт в уловках подобного рода.
   - Именно поэтому я и уверена, что вам удалось это в наилучшем виде, -
ответила девушка. - Никто не мог бы заподозрить вас. И более того, ни  у
кого даже на мгновение не могло зародиться  и  мысли  о  том,  что  ваша
светлость может оказать услугу беглой послушнице, у которой  к  тому  же
нет ни пенни аа душой. Интересно, что заставило вас помочь мне?
   Она  развела  руками,  но  глаза  ее  при  этом  сохраняли   невинное
выражение. На какое-то мгновение герцог задержал  свой  взгляд  на  лице
девушки, а затем отвел глаза.
   - Мне тоже интересно было бы это узнать, - ответил он.
   - И как же вы объяснили это себе самому? - поинтересовалась девушка.
   - Я, наверно, подумал, что совершенно не приемлю, когда  кто-либо  из
сильных мира сего ломает что-то хрупкое и беспомощное, - ответил герцог.
   - Да,  понимаю,  это  именно  те  чувства,  которые  вы  должны  были
испытывать, - согласилась Аме.
   Однако  в  голосе  девушки  чувствовались  нотки  разочарования.  Она
внезапно встала  со  своего  места  и  устроилась  на  сиденье  рядом  с
герцогом.
   - Мне хочется сесть рядом  с  вами,  ваша  светлость,  -  проговорила
девушка. - Мне кажется, что поездка в  Париж  не  отнимет  у  нас  много
времени, а потом мы отправимся в ваш дом. Что нас там ожидает?  Кто  нас
встретит? Прошу вас, расскажите мне обо всем.
   - Я нахожусь в таком же неведении, как и вы. Видите  ли,  я  отправил
вперед своего кузена, Хьюго Уолтхема, которому поручил уладить  все  мои
дела, и именно он должен все подготовить к моему приезду в Париж. Можете
быть  уверенной  в  том,  что  он  отыщет  наилучшее  место,  В  котором
английский герцог мог бы проводить время с пользой и удовольствием.
   -  А  вы,  монсеньор,  едете  в   Париж   с   целью   развлечься?   -
поинтересовалась Аме.
   - Разумеется, за этим,  -  ответил  герцог.  -  Теперь,  когда  война
закончилась, мне  хотелось  бы  приятно  провести  время  в  европейской
столице. Я хотел бы взглянуть на прекрасных женщин, о которых наслышан.
   Принцесса де Полиньяк, графиня д'Артуа, принцесса де  Жеменьи  и  все
остальные дамы, молва об очаровании которых достигла даже Лондона.
   - И что же, лицезрение этих красавиц сделает вас счастливым?  -  тихо
спросила Аме.
   - А я не имел в виду, что именно в этом вижу свое счастье, - возразил
девушке герцог. - Я сказал, что это развлечет меня.
   На  какое-то  мгновение  воцарилось   молчание,   а   затем   девушка
проговорила тихим голосом:
   - Будет замечательно, если после нашего  прибытия  в  Париж  я  вновь
смогу стать женщиной.
   - Вам уже успели надоесть ваши панталоны?
   - Дело не только в них, - ответила Аме,  -  скорее  в  том,  что  мне
хотелось бы выглядеть привлекательной.
   Видите ли, я ни разу в жизни не надевала более  или  менее  красивого
платья.
   - Нам обязательно надо будет об этом подумать, - ответил герцог.
   Аме с надеждой устремила на него свой взор.
   - Неужели вы оденете меня так, чтобы  я  могла  выглядеть  достаточно
привлекательно и смогла попытаться пленить ваше сердце, монсеньор?
   Глаза ее были настолько искренне чисты, а сам вопрос был задан  таким
невинным тоном, что герцог пришел в ярость.
   - Я ничего вам не обещаю, - ответил он. - Вы должны  раз  и  навсегда
уяснить себе,  что  у  меня  не  было  ни  малейшего  желания  оказаться
вовлеченным в ваши неприятности. Но поскольку это все-таки произошло,  я
вынужден кое-что предпринять. Это заставит  меня  против  своей  воли  в
самый неподходящий для этого момент выступить против кардинала. Поэтому,
зная все обстоятельства дела, мы должны соблюдать большую осторожность.
   Когда герцог это говорил, у него было  такое  ощущение,  что  он  дал
сейчас пощечину  ребенку,  неспособному  защитить  себя.  Его  светлость
почувствовал, как Аме съежилась от его слов,  и  вдруг  голосом,  полным
жалости к себе самой, проговорила:
   - Если вы действительно думаете, что своим присутствием я приношу вам
неприятности, мне лучше оставить вас навсегда. Монсеньор, высадите  меня
где-нибудь в предместьях Парижа. Я смогу  позаботиться  о  себе,  как  и
намеревалась сделать, когда собралась бежать из монастыря. И что  бы  ни
случилось со мной, я никогда не доставлю вам никаких хлопот.
   - Ну вот, опять вы говорите не о том, - проговорил герцог.
   - Я обязательно покину вас, - тихо всхлипнув, продолжала  девушка.  -
Вы были так добры ко мне, что о большем я не смею просить вас.
   - Перестаньте, дитя мое! - воскликнул герцог,  но  в  тот  же  момент
умолк, увидев в глазах девушки слезы.
   Огромные и сверкающие, они тихо скатывались из-под темных ресниц и по
внезапно побледневшим щекам.
   - Вы не покинете меня до тех пор, пока  я  сам  этого  не  захочу,  -
проговорил его светлость то, чего не ожидал и сам от себя.
   - Вы говорите правду?
   Улыбка девушки была подобна  ярко  блеснувшему  весеннему  солнечному
лучу, который неожиданно появился после апрельского ливня.
   - Знаете ли, мадемуазель, у меня правило: говорить именно то,  что  я
имею в виду.
   - Спасибо вам, монсеньор! Как я смогу отблагодарить вас?
   Внезапно девушка склонила веред ним  голову,  и  герцог  почувствовал
прикосновение ее губ к своей руке. На какое-то время он застыл, не делая
ни единого движения, затем поднял руку и положил ее на плечо Аме.
   - Вы унижаете  себя  этим,  мадемуазель,  и  совершенно  напрасно,  -
проговорил он.
   У Аме слегка перехватило горло.
   - Понимаете, монсеньор, на какое-то мгновение у меня вдруг  появилось
ощущение, что я потеряла вас, - прошептала она.
   - Насколько я понимаю, - проговорил герцог  с  улыбкой,  -  в  данный
момент нам с вами