йти Марсию.
   Спальня находилась в нескольких шагах, и дверь в нее была приоткрыта.
   Он вошел и увидел Марсию - она сидела на кровати и баюкала девочку.
   Она не сразу заметила герцога.
   Он слушал, как она нежно говорила ребенку:
   - Ты ушиблась, но скоро поправишься. Ты снова станешь бегать по  траве  и
собирать прекрасные цветы, точно так же, как делала это сегодня. Я думаю, ты
хотела подарить их своей маме; ей было бы приятно,  что  ты  думала  о  ней,
когда она была в отъезде.
   Вдруг девушка почувствовала, что в комнате есть еще кто-то. Обернулась  и
увидела герцога.
   - Вы.., вы приехали! - совершенно другим голосом сказала  она.  -  Я  так
рада! Я очень волновалась. Вы ведь привезли с собой доктора?
   - Я привез моего камердинера.  Жак  ничуть  не  хуже  любого  доктора,  -
ответил герцог. - Но что все-таки произошло?
   Он подошел ближе и  посмотрел  на  ребенка,  которого  держала  на  руках
Марсия.
   - Это случилось.., по моей вине, - упавшим голосом произнесла  она.  -  Я
перескочила через  изгородь,  не  подозревая,  что  там  находится  девочка.
Аквилин копытом задела ее. Думаю, она оглушена, и надеюсь, ранена  не  очень
серьезно.
   - Пусть Жак осмотрит ее, - сказал герцог. Он отошел  в  сторону,  и  Жак,
доселе стоявший у двери, подошел к девочке.
   Он посмотрел на Лизетт, и Марсия обратилась к нему:
   - Я думаю, можно считать хорошим признаком то, что рана не  очень  сильно
кровоточит.  Тем  не  менее  у  нее  на  лбу  все-таки   появится   огромный
кровоподтек.
   Жак нашел пульс девочки, затем прослушал сердце и  очень  нежно  коснулся
лобика.
   - Как она? - спросила Марсия. - Я ужасно боялась, что она может умереть.
   - Не беспокойтесь, мадемуазель, - улыбнулся Жак. - Эта девочка жива,  но,
как вы верно заметили, немного оглушена. Я не думаю, что ее голова  серьезно
пострадала.
   - Вы собираетесь наложить повязку? Камердинер покачал головой.
   - Я никогда не накладываю повязку, если без нее можно  обойтись.  Лучшими
лекарствами, по-моему, являются свежий воздух и солнечный свет,  данные  нам
Господом.
   Марсия улыбнулась.
   - Именно это всегда говорила моя мама. Так же она верила в лечебную  силу
меда.
   - Я тоже верю в нее, - согласился Жак.  -  У  меня  с  собой  есть  мазь,
изготовленная из меда. Она заживляет любой порез лучше всякого лекарства.
   Он открыл свою сумку и, достав небольшую баночку, аккуратно нанес мазь на
кровоподтек, налившийся синевой, и на места с содранной кожей.
   - А теперь, все что ей нужно, - это полный покой, а когда она очнется,  -
тепло и ласка.
   Герцог, доселе сохранявший молчание, подошел к кровати.
   - А где мать девочки? - спросил он. -  Если  она  работает  в  поле,  то,
наверное, скоро вернется.
   - Ей пришлось уехать и, по-видимому, на всю ночь, - ответила Марсия, - но
она должна вернуться завтра утром. А до тех пор я побуду с Лизетт.
   Герцог удивленно посмотрел на нее.
   - Вы хотите сказать, что собираетесь остаться здесь? А почему бы  вам  не
взять ребенка с собой в chateau?
   - Нет, нет, - замотала головой Марсия. -  Она  может  сильно  испугаться,
когда придет в себя в совершенно незнакомом месте.
   - И вы готовы остаться с нею здесь? - повторил свой вопрос герцог.
   Он  не  мог  представить,  чтобы  женщина  его  круга  провела   ночь   в
крестьянском доме, дабы присматривать за больным ребенком, которого  никогда
раньше не видела.
   - Конечно, я должна остаться. Ведь это я виновата в том,  что  девочка  в
таком состоянии и, кроме того.., она такая милая.
   - Вы, конечно, вольны поступать, как считаете нужным, - сказал герцог,  -
но вы также должны понимать, что здесь вам будет не совсем удобно.
   Марсия ничего не ответила, лишь крепче прижала  к  себе  малышку,  словно
хотела вдохнуть в нее жизненные силы.
   - А где отец ребенка? - спросил герцог.
   - Я.., я не догадалась спросить у Пьера, - недоуменно  произнесла  Марсия
после минутного раздумья.
   Герцог вышел из спальни.
   Жак поставил баночку с медовым кремом на стол,  присовокупив  к  ней  еще
несколько предметов.
   Пьер продолжал обхаживать лошадей, когда к нему подошел герцог.
   - А где твой отец? - спросил он.
   - Мой отец умер, господин, - ответил мальчик. - Он погиб под обвалом этой
зимой.
   - И как же твоя мать без отца кормит семью?
   - Она берет в стирку вещи, - объяснил Пьер, - и  еще  плетет  кружева,  а
затем продает на рынке.
   Герцог знал, что кружева местных мастериц пользуются  большим  спросом  у
приезжих, многие дамы приспосабливают их к своим нарядам.
   И как ты думаешь, твоя мать вернется Пьер пожал плечами.
   - Если дедушке станет лучше, она вернется сегодня  вечером,  если  нет  -
завтра рано утром.
   Герцог вернулся в дом.
   Как раз в это время из спальни вышел Жак.
   Герцог прошел с  ним  на  кухню  и  проинструктировал  насчет  дальнейших
действий.
   Жак внимательно выслушал то, что он должен будет сказать в chateau.
   - Я все передам, господин, - пообещал он.
   - Спасибо, Жак. А теперь бери  фаэтон  и  отправляйся  в  chateau;  я  же
позабочусь об Аквилин.
   - Я видел ее в поле. Хорошо, что она не пострадала.
   - Я тоже подумал об этом, - заметил герцог.
   Жак забрался в фаэтон и уехал. Герцог подошел к Аквилин,  та  ткнулась  в
него носом.
   Он прикрепил вожжи к шее лошади - Марсия забыла сделать это - и подвел ее
к дому.
   - А теперь будь умницей и не отходи далеко, - обратился он к лошади.
   Пьер стоял у ворот и наблюдал за ним.
   - Проследи за моей лошадью, - сказал герцог  мальчику.  -  Мне  очень  не
хотелось бы потерять ее.
   - Я присмотрю за ней, - охотно согласился Пьер.
   - За это я дам тебе немного  денег  сходить  в  деревню,  -  посулил  ему
герцог.
   У мальчика загорелись глаза.
   Нетрудно было догадаться, что с тех пор как погиб его отец, мать с трудом
могла прокормить себя и детей.
   Марсия изумилась, увидев вернувшегося в спальню герцога.
   - Вы все еще здесь! - воскликнула она. - Я слышала, как ускакали  лошади,
и думала, что вы вернулись в chateau.
   - Я решил, что, вернувшись, мне придется отвечать на множество  вопросов.
Марсия улыбнулась.
   - Конечно, придется! Я.., я очень сожалею о случившемся.
   - Вы не должны сожалеть.
   - Я никогда не простила б себе, если бы все обернулось еще  худшей  бедой
для этой малышки.
   Но ваш камердинер считает, что рана несерьезная и мозг.., не поврежден.
   - Я доверял Жаку заботу о состоянии  моего  тела  и  духа  на  протяжении
многих лет, и он ни разу не подвел меня.
   Пока он говорил, Марсия с нежностью смотрела на  ребенка,  покачивая;  ее
глаза излучали любовь.
   Сидя на кровати, она сняла сапоги для верховой езды и теперь  полулежала,
откинувшись на подушки.
   Она была очень красива в ореоле рассыпавшихся золотистых волос.
   Герцог сел на стул и залюбовался ею.
   Он хранил молчание, и Марсия вопросительно подняла на него глаза.
   - Мне кажется, вы очень любите детей, - наконец сказал он.
   - Да, очень люблю. Я была единственным ребенком в  семье,  и  мне  ужасно
хотелось иметь братьев и сестер, с которыми я могла бы играть.
   Она посмотрела на Лизетт и продолжала:
   - Конечно, мне с папой было всегда очень интересно, несмотря на то что он
воспитывал меня скорее как сына. Но я хочу, чтобы моя дочь, если она у  меня
будет, в детстве играла с куклами и нянчилась с ними,  представляя  себя  их
мамой, - сказала она мечтательно.
   - Если вы этого хотите, то почему бы вам не выйти замуж и не  воспитывать
своих детей?
   - Именно этого я и хочу; но прежде я найду мужа,  который  будет  так  же
любить их, как я. Герцог задумался.
   - Вы хотите сказать, что все мужчины, предлагавшие вам руку и сердце, - а
их, я думаю, было немало, - стали бы плохими отцами?
   - Быть может, из них вышли бы неплохие отцы, но они этого не  показывали.
Как можно произвести на свет ребенка, которому не будет хватать внимания или
который не будет желанен!
   Она говорила тихим, спокойным  голосом  -  наверное,  для  того,  подумал
герцог, чтобы не побеспокоить малышку. В эти минуты она не помнила,  кто  он
такой, а он был настолько дерзок, что задал ей подобный вопрос.
   А между тем ее слова прозвучали как откровение. Благодаря этому разговору
он узнал скрытую от всех тайну Марсии; узнал, почему она  до  такой  степени
предубеждена против брака  по  соглашению  и  против  любых  других  браков,
заключенных не по любви.
   Словно прочитав его мысли, Марсия посмотрела ему в глаза.
   - Вы ведь никому не расскажете того, что сейчас услышали от меня?
   - Вы можете  довериться  мне,  -  ответил  герцог.  -  И,  если  это  вас
интересует, я тоже был довольно одинок в детстве.
   - Для мальчика  это  совсем  другое  дело.  Казалось,  Марсия  не  желала
выглядеть сочувствующей.
   Герцог покачал головой.
   - Я думаю, все дети нуждаются в друзьях и, конечно же, в любви.
   - Я никогда не поверю, что ваша мать не любила вас, - заметила девушка.
   - Она любила меня, так же как и отец, - возразил герцог. - Но  я  до  сих
пор помню, как мне хотелось иметь друга,  моего  сверстника,  с  которым  мы
могли  бы  лазать  по  деревьям,  прятаться  от  нянек   и   наставников   и
соревноваться, выезжая на пони.
   Марсия улыбнулась.
   - Мне этого тоже хотелось и казалось ужасно несправедливым, что папа меня
все время обгоняет на более крупной лошади, чем моя.
   - Я часто думал,  -  продолжал  герцог,  вызывая  в  воображении  картины
прошлого, - что деревенские дети, воспитывавшиеся в больших семьях,  гораздо
счастливее меня, имевшего множество нянек  и  наставников  и  самые  дорогие
игрушки, которые можно было купить.
   - Теперь вы заставили меня пожалеть вас, а также Лизетт - и потому, что я
ушибла ее, и потому, что она, наверное очень одинока, -  ведь  Пьер  гораздо
старше ее.
   - У меня есть сводная сестра, она на двенадцать  лет  старше,  -  заметил
герцог.
   - Тогда лучшим выходом для вас будет обзавестись большой семьей.  Рожайте
детей как можно чаще -  лучше  всего  близнецов,  и  они  никогда  не  будут
одиноки.
   Она невольно вспомнила,  что  говорил  ей  отец.  Если  он  не  ошибался,
существовала вероятность того, что герцог вообще не успеет жениться.
   В таком случае детские комнаты в chateau останутся пустыми.
   Не подумав о том, что ему могут быть не  известны  намерения  Сардо,  она
торопливо произнесла:
   - Но вам  необходимо  быть  осторожным..,  очень  осторожным!  Иначе  род
герцогов Рукских может оборваться, и ни один ребенок не  будет  кататься  по
перилам и играть в прятки в закутках chateau.
   - О чем это вы?
   - Я.., я очень  сожалею..,  мне  не  следовало  этого  говорить.  С  моей
стороны.., глупо.., говорить это. Но я думала, госпожа графиня  предупредила
вас.
   - Предупредила меня? О чем?
   - О.., о вашем племяннике.
   - Она знает что-то неизвестное мне?
   - Я.., я не знаю.., но сегодня утром папа мне кое-что сказал.
   - Расскажите же мне, что сказал ваш отец! Марсия взглянула на  герцога  с
тревогой.
   - С моей стороны.., было бестактно.., говорить об  этом..,  пожалуйста..,
забудьте о том, что я сейчас сказала.
   - Вы только разжигаете мое любопытство! Она вздохнула.
   - Я думаю, это будет звучать более связно в устах графини,  чем  в  моих,
но.., ей кажется.., что ваш племянник собирается.., убить вас!
   Герцог уставился на нее.
   - Убить меня? - воскликнул он. - Но это же смешно!
   - Недавно граф сообщил своим кредиторам, что.., после вашей  безвременной
кончины, которая вероятна.., в ближайшем  будущем,  его  мать  унаследует..,
все, чем вы владеете.
   В комнате повисла тишина.
   Марсия, сожалея о сказанном, не смела поднять глаза на герцога.  Она  так
низко склонилась над Лизетт, что ему был виден лишь ее затылок.
   - То, что вы сказали о его матери, - правда, - произнес наконец герцог. -
Но мне даже в голову не приходило, что  Сардо  может  использовать  это  для
своей выгоды.
   - И немалой выгоды, - уточнила Марсия. - Если  он  сможет  избавиться  от
вас. Ах, пожалуйста.., пожалуйста.., будьте осторожны! Вы не имеете права..,
оставить свое место такому  человеку..,  как  он...  Я  уверена,  все  люди,
живущие в поместье.., включая Пьера и мать Лизетт.., пострадают.., от этого.
   - Конечно же, пострадают! Но мне и в  голову  не  могло  прийти,  что  он
окажется столь безрассудным, чтобы вынашивать план моего убийства!
   - Но это только.., предположение, - возразила Марсия. - Никто не может  с
полной уверенностью утверждать это. Правда графиня разговаривала  со  своими
парижскими друзьями и они рассказали: он где только  можно  бахвалится  тем,
что его мать унаследует немалое состояние в случае вашей смерти.
   - Чему необходимо помешать любой ценой, - решительно заявил герцог.
   Он встал и направился к двери. Марсия с тревогой наблюдала за ним.
   "Возможно, мне не следовало говорить ему об этом, - думала она, - но рано
или поздно ему все равно  пришлось  бы  услышать  это  и  быть  несколько..,
осторожнее".
   И вдруг она вспомнила, как встретила Сардо  в  сопровождении  незнакомого
мужчины недалеко от того места, где они сейчас находились.
   Скорее всего они не замышляли ничего  плохого,  просто  совершали  конную
прогулку. Но ей казалось, на месте герцога  она  считала  бы  подозрительным
каждое движение Сардо, тем более каждую его поездку.
   Неожиданно она поймала себя на том, что молится за герцога, за то,  чтобы
никто не смог причинить ему вред.
   Ибо его смерть равносильна неотвратимой гибели chateau.

***

   Герцог остановился в дверях, задумчиво глядя на лежащую перед ним долину.
   Неужели это возможно, вопрошал он себя, что родной племянник готов  убить
его только из-за того, что ему  не  хватает  денег  на  разгульную  жизнь  в
Париже.
   Даже сама мысль об этом казалась ему абсурдной.
   И он еще должен опасаться столь презренного человека, замыслившего такое!
Способного  свести  на  нет  всю  его   работу   над   виноградниками,   все
нововведения, предложенные им! Растратить все на вино и распутных женщин!
   "Вероятно, - заключил он, - мне следует давать Сардо больше денег,  хотя,
видит Бог, это все равно что выкинуть их на ветер!"
   Герцог все еще стоял на том же месте, когда вернулся Жак.
   Он управлял экипажем, в который была запряжена  только  одна  лошадь,  и,
судя по всему, сильно торопился.
   Герцог, заметив, как он быстро пересекает поле, улыбнулся.
   Жак всегда выполнял его указания с точностью до последней буквы.
   Остановив экипаж рядом с домом, он подозвал Пьера, который не отходил  от
Аквилин.
   - Подойди сюда и помоги мне перенести все,  что  я  привез,  в  кухню,  -
сказал камердинер.
   Сгорая от любопытства, Пьер с удовольствием помог ему.
   Тем временем герцог зашел в спальню.
   - Жак вернулся, - сообщил он. - Так как вы  намерены  остаться  здесь  на
ночь, я попросил его привезти какую-нибудь одежду для сна.
   - Как мило, что вы подумали об этом! - восхитилась Марсия. -  После  того
как уехал ваш камердинер, я и вправду задумалась, не снять  ли  этот  костюм
для верховой езды, - в нем так жарко.
   Герцог вышел из спальни, вытащил из экипажа небольшой саквояж и  вернулся
с ним в дом.
   Марсия уже поднялась с кровати, бережно положив Лизетт на подушки.
   Когда вошел герцог, она стояла на полу, склонившись над девочкой.
   Увидев эту картину,  герцог  подумал,  что  с  нее  великий  Рафаэль  мог
написать "Мадонну с младенцем".
   - Вот ваш саквояж, - молвил он. - Зная Жака, я уверен, ни одна мелочь  не
забыта.
   - Пожалуйста, поблагодарите его от моего имени. Теперь  я  наконец  смогу
переодеться во что-нибудь более легкое.
   Герцог вышел, прикрыв за собой дверь.
   Марсия скинула жакет, открыла саквояж и заметила, что Жак  захватил  одну
из ее прелестных ночных рубашек и нижнее белье.
   Рубашка была сшита из белого сатина и украшена изящными  аппликациями  из
голубого вельвета.
   Девушка никогда бы и не подумала, что придется носить ее  в  крестьянском
доме.
   Жак не забыл ее щетку для волос, расческу и маленькое дорожное зеркальце.
   Оно было гораздо  удобнее,  чем  крошечное  зеркало  в  деревянной  раме,
стоявшее на туалетном столике.
   Марсия расчесывала волосы с таким самозабвением, что они стали искриться.
   Они окутали ее тело почти до талии.
   Девушка нашла в саквояже и пару комнатных туфель без каблуков.
   Приятно удивилась, обнаружив там книгу, которую она читала, - Жак взял ее
со столика у изголовья кровати.
   Это поможет скоротать пару часов, оставшихся до сна.
   В дверь постучали.
   Марсия подумала,  что  это  Пьер,  но,  когда  она  произнесла:  "Entrez"
 - в комнату вошел герцог.
   - Я думала, вы уехали!
   - Совсем наоборот, - возразил он, - и теперь  я  жду,  когда  вы  сможете
отужинать со мной.
   - Отужинать? - Марсия с изумлением посмотрела на него.
   - Я здесь хозяин, и с моей стороны было бы не совсем вежливо оставить вас
в этом доме без какой бы то ни было пищи.
   - Я надеялась отыскать что-нибудь на кухне.
   - Думаю, вы не отыскали бы там достаточно  еды,  -  продолжал  герцог,  -
тогда как Жак привез некоторые блюда - на  свой  вкус,  -  которые  нам  еще
предстоит попробовать.
   Марсия рассмеялась.
   - Я не верю своим ушам! А что скажут в chateau, когда вы  не  явитесь  на
ужин?
   - Я попросил Жака сказать всем, что ужинаю у своих друзей и что  вы  тоже
оказались в их доме, так как Аквилин потеряла  подкову.  Пока  кузнец  будет
заново подковывать вашу лошадь, вы отужинаете с нами.
   -  Как  вы  можете  столько  лгать?  -  пожурила  его  Марсия  и  тут  же
расхохоталась.
   - Двум смертям не бывать, а одной - не  миновать.  А  теперь  поспешил  в
гостиную. И позвольте вас предупредить: Пьер ест за семерых. Так что если мы
не поторопимся, на столе может ничего не остаться.
   Марсию  вновь  разобрал  смех,  но,  поднявшись,  она   с   беспокойством
посмотрела на Лизетт.
   - Мы можем оставить дверь открытой, - успокоил ее герцог. - Так что  если
она очнется, мы услышим.
   Марсия одарила его улыбкой и первой прошла в гостиную.
   Это была совсем маленькая комната, почти лишенная  мебели,  но  тщательно
прибранная.
   Жак накрыл на стол, стоявший посередине.
   Стол украшали отделанная тесьмой скатерть и пара серебряных подсвечников,
которые он привез из chateau.
   Марсия села за стол, и герцог расположился напротив нее.
   Первое блюдо уже было выставлено.
   Аппетитнейшие кусочки pale de foie gras
являли собою фирменное блюдо этой части Дордони.
   Появилось шампанское. Отпив глоток, девушка произнесла:
   - Надеюсь, никто в chateau не догадывается, где мы находимся. Представить
только, как они были бы удивлены!
   - Мы обедаем вдвоем без chaperon , и вы так прекрасно выглядите с распущенными
волосами и в ночной рубашке.
   - Это negligee , -  возразила  Марсия,  -  вам  прекрасно
известно, что леди может надевать  его,  когда  принимает  beau   у себя в boudoir.
   - Вы выражаетесь еще более двусмысленно! - подколол ее герцог.
   Марсия покраснела, поняв, что ведет себя так, будто ужинает с отцом.
   Она забыла, что помимо всего прочего  герцог  -  молодой  человек  и  она
должна вести себя не столь фамильярно.
   - Мне нравится, как вы краснеете, -  заметил  герцог.  -  Это  так  редко
случается с француженками, что я почти отвык от подобного зрелища.
   Он не видел в  этом  ничего  удивительного,  но  женщина,  с  которой  он
развлекался, - маркиза, - давно пережила тот возраст, когда смущение вгоняет
в краску.
   - Так как мы находимся здесь при весьма компрометирующих обстоятельствах,
- торопливо молвила Марсия, - я предлагаю поговорить о лошадях. Мне кажется,
это - наименее опасная тема.
   - А я, наоборот, хотел  бы  поговорить  о  вас,  -  убедительно  произнес
герцог. - Вы очень интересно говорили об ощущениях единственного  ребенка  в
семье. Пока вы переодевались,