о солдат у Бонапарта в Тулоне? - не удержался он от вопроса.
   Минуту помолчав, словно размышляя, стоит ли доверять Марку военную тайну,
княгиня ответила:
   - Говорят, что около восьмидесяти тысяч!
   Марк был потрясен, однако сохранил спокойное выражение на лице.
   - Что ж, благодарю, - сказал он невозмутимо.
   - И это все? Больше ты ничего не  хочешь  мне  сказать?  -  Джианетте  не
удалось скрыть свое разочарование.
   - Красноречивее выказать тебе свою благодарность я смогу, если  мы  будем
ближе.
   - Именно этого я и хочу!
   Княгиня поспешно встала из-за стола.
   Они прошли в спальню. В комнате,  освещенной  лишь  несколькими  свечами,
стоял таинственный полумрак, а воздух был наполнен особым ароматом хозяйки.
   Джианетта приблизилась к нему. Он осторожно  вынул  из  ее  ушей  серьги,
затем снял редкое по красоте ожерелье.
   Порывисто обняв ее, Марк впился губами в ее жаждущий поцелуев рот.
   Огонь, всегда сопутствующий их близости, разгорелся в бушующее пламя.
   Жар страсти, обжигающий и всепоглощающий, то нарастал, то затухал, доводя
их любовные утехи то до неистовства, то до тихих  ласк  по  мере  того,  как
темнота  ночи  отступала  перед  рассветом,  пока  первые  лучи  солнца   не
позолотили туманную даль моря.
   Наконец, дойдя до полного изнеможения, любовники уснули.

***

   Проснувшись, Марк Стэнтон обнаружил, что время уже  давно  перевалило  за
тот час, когда он обычно уходил  от  княгини.  Сегодня  он  нарушил  правило
возвращаться к себе по еще спящему городу.
   С минуту он лежал, глядя на мирно спавшую рядом с ним Джианетту.
   Во сне она была еще красивее:  блестящие  черные  волосы  разметались  по
белому шелку подушек, волной спадая на  обнаженные  плечи;  длинные  ресницы
покоились над слегка порозовевшими щеками.
   Глядя  на  нее,  Марк  пытался  найти  ответ  на  вопрос,  почему  считал
невозможным дать ей любовь, которую она хотела получить от него.
   Ее ласки пробуждали в нем  страсть,  но  не  только  физическая  близость
привлекала его к ней. Джианетта была умна, хорошо образованна, и потому  они
быстро нашли общие интересы.
   Однако Марк  понимал,  что  ему  недостаточно  было  того,  что  она  ему
предлагала.
   Страсть могла со временем пройти, а от женщины, которую  он  когда-нибудь
возьмет в жены, ему требовалась не одна страсть.
   Внезапно ему пришло в голову, что он  хочет  именно  той  любви,  которую
недавно описывал Корделии.
   С той ночи, когда они сидели в беседке, он часто задумывался над тем, как
мог отважиться говорить с  ней  о  любви,  объяснять  это  чувство  словами,
которые до этого никогда не приходили ему на ум.
   Эти слова, объяснявшие ее чувства и страхи, словно диктовались ему свыше,
и, произнося их, Марк  сознавал,  что  говорил  правильные  и  нужные  вещи,
чувствовал, что мог помочь ей.
   Все им сказанное, казалось, давно дремало в тайниках его души, а он этого
и не понимал.
   Вообще-то Марк Стэнтон и не привык говорить о  чувствах.  Он  был  всегда
человеком действия.
   Ему было всего двадцать лет, когда, повинуясь жизненным  обстоятельствам,
Марк оказался на борту торгового судна, направлявшегося в Вест-Индию.
   За время плавания он многое узнал о жизни, доселе ему неведомой.
   Его привели в ужас обращение с командой  корабля,  трудности  и  лишения,
выпадавшие на долю простых матросов и морских офицеров.
   Марк увидел воочию, что корабль в открытом море частенько  превращался  в
ад не только для команды, но и для пассажиров, и дал себе слово, что,  когда
придет время ему стать капитаном, он будет  обращаться  с  матросами  как  с
людьми, а не как с животными.
   Первое дальнее плавание в Вест-Индию породило  в  нем  страстное  желание
управлять судном. Благодаря энтузиазму, настойчивости и немалым способностям
его желание сбылось на удивление быстро, и через несколько лет Марк  Стэнтон
уже командовал кораблем, стоя на капитанском мостике.
   Его отец не был богат, как большинство родственников,  и  Марку  пришлось
зарабатывать деньги  самому.  В  те  времена  приличные  деньги  можно  было
получить, промышляя на Средиземном море.
   Христиане, враждовавшие с  неверными,  плавали  по  морю,  грабя  корабли
неверных. Команда христианского корабля получала долю захваченного груза,  а
капитану платили комиссионные от продажи каждого раба,  доставленного  живым
на Мальту.
   Капитану доставалась самая большая часть от военной  добычи  и  пиратских
грабежей, а капитан Марк Стэнтон был очень удачлив  как  в  военном,  так  и
пиратском деле.
   Искать охотников до его услуг ему не было нужды, слава о  нем  разошлась,
как круги по воде.
   С  такой  репутацией  Марк  пользовался  большим  спросом.  Даже  Великий
Магистр, принц де Роган, с которым он был дружен, высоко ценил  его  опыт  в
морском деле и не раз предлагал ему стать рыцарем Ордена Святого Иоанна.
   Марк лишь посмеивался над этим предложением, не принимая его всерьез.
   - Я с восхищением и уважением отношусь  к  Ордену,  ваше  преосвященство,
ценю военные навыки ваших рыцарей, но обет  безбрачия  в  моих  устах  будет
звучать как насмешка!
   Великий Магистр тяжело вздохнул в ответ.
   - Для нашего Ордена это  большая  потеря,  капитан  Стэнтон.  Но  мне  бы
хотелось, чтобы, помимо всего прочего, вы заняли бы место наставника в  моей
новой школе математических и навигационных наук.
   - Всегда к  вашим  услугам,  ваше  преосвященство.  Только  попросите,  -
отвечал Марк Стэнтон и действительно не  раз  выполнял  различные  поручения
Ордена.
   Он не лукавил, говоря Великому Магистру, что обет безбрачия не для него.
   Во время долгого плавания Марк  мечтал  об  отдыхе  на  берегу  в  нежных
объятиях женщины, а найти такую женщину ему не составляло труда, в каком  бы
порту он ни оказался. После  такого  отдыха  он  чувствовал  себя  бодрым  и
сильным, готовым к выполнению трудных обязанностей капитана.
   Во  всех  портовых  городах  вдоль  побережья   Средиземного   моря   его
возвращения ждали немало женщин.
   Хотя Марк был рад повидаться с ними и принять их любовь, он понимал,  что
в его жизни они значили очень мало, и, уйдя в плавание, быстро забывал их.
   Возможно, только Джианетта значила для него больше, чем другие,  хотя  он
тоже был в этом не очень уверен. Марк  вспоминал  о  ней  тогда,  когда  его
корабль бросал якорь в гавани.
   Как бы красива и остроумна ни была княгиня  ди  Сапуано,  он  никогда  не
связал бы себя с ней или с подобной ей женщиной.
   Марк осторожно покинул ее ложе, стараясь не потревожить спящую женщину.
   Одевшись, он с минуту колебался, не зная,  стоило  ли  ее  будить,  чтобы
попрощаться, но затем решил не делать этого.
   Он предвидел бурную сцену, со слезами и клятвами, которая лишь  испортила
бы воспоминание о последней ночи, наполненной нежностью и страстью.
   Выйдя на балкон, Марк сорвал алую розу с кустов, в  обилии  росших  вдоль
перил.
   Вернувшись в спальню,  он  положил  розу  на  подушку,  где  еще  недавно
покоилась его голова.
   Марк не сомневался, что Джианетта поймет смысл его скромного  подношения:
красная роза - символ прощания, его последнее "прости". Затем он тихо  вышел
из спальни и осторожно прикрыл дверь.
   Сев в наемную карету, он быстро добрался по  уже  многолюдным  улицам  до
гостиницы.
   Он умылся, переменил костюм и, только приведя себя в  порядок,  посмотрел
на часы. Марк недовольно поморщился, ругая себя за недопустимое легкомыслие.
   Его отсутствие в этот час на корабле, когда  необходимо  было  проверить,
все  ли  готово  к  отплытию,  барон  и  Дэвид  наверняка   восприняли   как
пренебрежительное отношение к своим обязанностям капитана.
   Дэвид, должно быть, находился на судне или дожидался его, как и  накануне
в посольстве. Марк поспешил в палаццо Сесса, надеясь застать его там.
   - Могу я видеть графа  Ханстэнтона?  -  спросил  он  дворецкого,  который
поклонился ему с почтением.
   - Нет, капитан, его милость отбыли на верфь рано утром.
   Марк ожидал такого ответа и уже собирался сесть в ожидавшую  его  карету,
но потом решил задать еще один вопрос:
   - А леди Корделия? Она уже встала?
   - Ее  милость  в  саду,  капитан.  Леди  Корделия  встала  рано  и  вышла
прогуляться  по  саду.  Несколько  минут  назад  к  ней  присоединился  один
джентльмен.
   - Джентльмен? - спросил Марк с  некоторым  удивлением.  Слова  дворецкого
заинтриговали его. С кем  же  могла  встречаться  Корделия  в  такое  раннее
время?
   - Да, капитан, герцог ди Белина. В первое мгновение Марку почудилось, что
он ослышался.
   Ни секунды не раздумывая,  он  быстро  поднялся  по  ступеням,  торопливо
прошел мимо удивленного дворецкого на террасу и спустился в сад.
   Марк был уверен, что найдет Корделию в беседке на берегу, где они недавно
беседовали о любви.
   С  несвойственной  ему  сентиментальностью  Марк  подумал,  что  Корделия
выбрала столь ранний час, чтобы попрощаться с Неаполем и  бросить  последний
взгляд на залив.
   Он  торопливо  шел  по  аллеям,  затем  по  извилистой   узкой   дорожке,
посматривая по сторонам, не мелькнет ли где среди кустов фигура Корделии.
   Подходя к беседке, он услышал женский крик.

***

   Герцог не ожидал столь упорного сопротивления от такой хрупкой, слабой на
вид девушки, как Корделия.
   Она боролась с ним, как тигрица, извиваясь и вырываясь из его рук, колотя
кулачками по его груди и испуганно отстраняясь, когда герцог пытался прижать
ее к себе, стараясь поймать губами ее рот.
   Корделия мотала головой из стороны в сторону,  увертываясь  от  его  губ.
Когда девушка поняла, что силы ее на исходе, она пронзительно закричала.
   Но герцог не обратил на это внимания, надеясь, что  в  отдаленном  уголке
сада никто не услышит ее зова о помощи. Он знал, что еще секунда, другая,  и
ее сопротивление будет сломлено.
   Она дышала прерывисто, постепенно теряя  силы,  и  в  тот  момент,  когда
герцог почувствовал, что девушка готова сдаться, чья-то сильная  рука  сзади
схватила его за бархатный воротник сюртука.
   Герцога с силой оторвали от Корделии, последовавший за этим удар  кулаком
в лицо свалил его на скамью, где он только что сидел с Корделией.
   Герцог в ярости закричал и увидел перед собой взбешенного Марка Стэнтона,
чьи голубые глаза горели, как у ангела-мстителя.
   - Как вы посмели ударить меня?! - закричал на него герцог по-итальянски.
   Однако он не был трусом и своими спортивными успехами  прославился  среди
неаполитанских аристократов.
   Он считался лучшим фехтовальщиком в  Неаполе,  первоклассным  боксером  и
поддерживал   прекрасную   физическую   форму,   ежедневно    занимаясь    в
гимнастическом зале, специально оборудованном при его дворце.
   Герцог не был сторонником выяснения отношений в кулачном бою,  сейчас  он
был так взбешен, что ему некогда было задумываться над более цивилизованными
методами разрешения конфликта.
   Он бросился на Марка как разъяренный бык, надеясь  с  легкостью  повалить
его на землю, как  ему  всегда  удавалось  расправляться  с  противниками  в
боксерской школе, которую герцог иногда посещал.
   Но тело Марка было твердым, как железо, а кулаки наносили такие сильные и
точные удары, что герцог быстро понял, что, получив подобный удар в  голову,
он упадет бездыханным.
   Мужчины, увлеченные борьбой, не обращали внимания на  Корделию.  Девушка,
стараясь унять дрожь, сотрясавшую ее тело, поспешила спрятаться за скамейку.
Деревянная спинка скамьи защищала ее от беспорядочно двигавшихся  в  схватке
мужчин.
   Она все еще не могла поверить, что случилось чудо и  Марк  пришел  ей  на
помощь в тот самый момент, когда сил сопротивляться у нее уже не осталось.
   Из-за слабости и страха она неизбежно была бы вынуждена сдаться, и  тогда
герцог добился бы своего и поцеловал ее.
   В состоянии полного отчаяния у девушки мелькнула мысль,  что  она  умрет,
если только он поцелует ее.
   И вот, почти побежденная в неравной борьбе, Корделия чудом была спасена.
   Мужчины продолжали ожесточенно драться, а девушка,  дрожа  всем  телом  и
затаив дыхание, смотрела на них, не в силах оторвать глаз.
   Они, казалось, не ощущали полученных ударов, не собирались уступать  друг
другу. Трудно было понять, кто из мужчин одерживает верх  в  этом  поединке,
хотя у герцога изо рта на подбородок текла кровь, а на лице Марка не было ни
одной ссадины.
   Стэнтон был значительно выше ростом, а герцог крепче  телом  и  при  этом
наносил удары с таким  остервенением,  что  Корделия  испугалась  за  своего
кузена.
   Драка кончилась внезапно и неожиданно.
   Марк нанес герцогу удар снизу по подбородку, который свалил его с ног.
   Герцог пошатнулся и, потеряв равновесие, упал в куст олеандра.
   Раздался треск ломающихся веток, затем все стихло,  и  только  из  кустов
были видны нелепо раскинутые ноги герцога.
   Корделия, побледневшая и испуганная, вышла из своего укрытия.
   Марк, тяжело дыша, стоял посередине  беседки  и  разглядывал  разбитые  в
кровь костяшки на пальцах, его одежда пришла  в  полный  беспорядок,  шейный
платок сбился набок, но выражение  лица  у  него  было  невозмутимое,  будто
ничего не произошло.
   Девушка подошла к нему,  и  по  побледневшему  лицу  и  выражению  широко
открытых глаз Марк понял, как она была напугана.
   Он обнял ее за плечи, привлек к себе и почувствовал, как она дрожит.
   - Все в порядке, Корделия, - мягко сказал Марк. - Успокойся, больше  тебя
никто не обидит.
   Не сдержав эмоций, она уткнулась лицом в его плечо.
   - Он.., так напугал меня, - прошептала девушка.
   - Понимаю, - сказал Марк, - но больше его нечего бояться. Он не осмелится
повторить подобное.
   Марк бросил взгляд туда, где неподвижно лежал герцог.
   - Вернемся в дом.
   Корделия продолжала дрожать, но уверенный голос Марка подействовал на нее
успокаивающе.
   Усилием воли она взяла себя в руки и отошла от него. Ей хотелось поскорее
покинуть это место, которое прежде она так любила.
   - Пойду поскорее за.., мазью и.., бинтами.., для  твоих  рук,  -  сказала
она, прерывисто дыша.
   - Очень любезно с твоей стороны, - улыбнулся Марк. - К счастью, все  раны
на мне заживают быстро.
   Корделия пошла вперед по узкой тропинке,  и  Марк,  следовавший  за  ней,
заметил, что она старалась держаться с достоинством  и  шла,  гордо  вскинув
подбородок.
   Подойдя к террасе, Корделия облегченно  вздохнула,  увидев,  что  на  ней
никого не было. Ей не хотелось привлекать к происшедшему ни внимание  хозяев
дома, ни слуг.
   - Поднимусь наверх и принесу все необходимое, - сказала она нерешительно.
   Марку Стэнтону было достаточно одного взгляда на ее бледное  лицо,  чтобы
взять ее за руку и заставить сесть на диван.
   - За бинтами я пошлю слугу, и тогда мы посмотрим,  хорошо  ли  ты  умеешь
накладывать повязки, - сказал он.
   Улыбнувшись, Марк вышел  на  минуту  из  салона,  а  когда  вернулся,  то
опустился рядом с ней и взял ее за руку. Она  почти  окончательно  пришла  к
себя, а близость кузена, казалось, придавала ей новые силы.
   - Сожалею о случившемся, Корделия. Девушка жалобно посмотрела на него,  и
он увидел, что в глубине ее серых глаз все еще таится ужас.
   - Не  могу  поверить..,  что  мужчина  способен  вести  себя..,  подобным
образом, - сказала она в растерянности.
   - Не все мужчины ведут себя как герцог, - ответил Марк. - Ты должна  быть
благоразумной, Корделия, и постараться забыть о том, что случилось.
   - Ты же говорил.., что он больше.., не подойдет ко  мне,  -  пробормотала
Корделия тоном обиженного ребенка.
   - Я думал, что имею дело с человеком чести,  -  сказал  Марк.  -  Прости,
Корделия, я оказался недостаточно опытным покровителем.  Я  получил  хороший
урок и в другой раз никому не стану верить!
   - Другого раза..,  я  не  переживу,  -  едва  слышно  произнесла  она.  -
Возможно, я все-таки решусь...
   Марк угадал ход  ее  мысли,  которая  возвращала  ее  к  решению  уйти  в
монастырь, поэтому торопливо перебил ее:
   - Нет! И не думай об этом, Корделия!  Кроме  того,  мне  не  хотелось  бы
считать тебя трусихой.
   - Трусихой? - Она вскинула на него глаза, полные недоумения и горечи.
   Марк почувствовал, что его замечание задело ее.
   - А разве не трусость бежать от  реальной  жизни,  пусть  трудной,  но  и
прекрасной? - спросил он. - Только что пережитое тобой  очень  неприятно,  я
понимаю, но у  тебя  хватает  ума,  чтобы  понять,  что  за  все  приходится
расплачиваться.
   - Расплачиваться?
   - А как же? Из-за твоей красоты любой мужчина  может  потерять  голову  и
утратить контроль над своим поведением. Марк заметил удивленное выражение ее
лица и продолжал:
   - Постарайся выкинуть из памяти все плохое, что здесь  случилось.  Пойми,
Корделия, ты имела дело с неаполитанцем, а в Неаполе, слава богу, ты  теперь
окажешься не скоро.
   Он ободряюще улыбнулся.
   - Правда, на острове, куда ты едешь, очень много молодых мужчин,  но  все
они уже дали или вот-вот дадут обет безбрачия. Поэтому на Мальте ты будешь в
безопасности. И все-таки не  забывай,  Корделия,  что  ты  очень  красива  и
способна свести с ума любого мужчину!
   Услышав неожиданный комплимент из уст кузена, она покраснела  и  стыдливо
отвела глаза.
   - Ты действительно.., так думаешь?
   - Давай договоримся об одном: всегда говорить друг другу правду.  Если  я
говорю, что ты красивая, то поверь, Корделия, я говорю искренне.
   - Благодарю...
   В салон вошел слуга, неся на подносе бинты, мазь и все необходимое, чтобы
наложить повязку на поврежденные кисти рук Марка.
   Другой слуга принес вино, и  Марк  заставил  Корделию  сделать  несколько
глотков.
   - Но еще очень рано, - попыталась протестовать девушка.
   - Ты пережила сильное потрясение, - настаивал Марк. - Если бы мы  были  в
Англии, то я предложил бы тебе выпить грог или пунш, но здесь  мы  несколько
часов прождем, пока их приготовят.
   Она улыбнулась и покорно выпила несколько глотков вина.
   Вскоре щеки ее порозовели, а глаза утратили испуганное выражение.
   Затем Марк протянул ей руки и наблюдал, как она  накладывала  повязки  на
раны.
   - Как ловко это у тебя получается! - похвалил он.
   - По настоянию мамы я обучалась уходу за больными и ранеными. Папа обычно
смеялся над этим, но я считала, что в жизни все может  случиться.  Возможно,
мои знания пригодятся и на Мальте: если кто-то будет ранен, я смогу  оказать
помощь.
   - Сомневаюсь, - возразил Марк. - У Ордена очень  хорошие  госпитали.  Все
рыцари-новички обучаются уходу за больными и работают  в  госпиталях,  чтобы
попрактиковаться.
   - Дэвиду это не понравится, - сказала Корделия с улыбкой. - Он терпеть не
может больных. Страдания других ему непонятны, потому что сам он  отличается
крепким здоровьем.
   - Дэвиду все равно придется дежурить в госпитале, - сказал Марк холодно.
   - Свой долг он выполнит, - сказала Корделия, - но лучше бы это сделала я.
   Марк Стэнтон посмотрел на свои аккуратно забинтованные руки.
   - Теперь я знаю, к кому мне обращаться за помощью. Он встал.
   - Полагаю, Корделия,  ты  не  испытываешь  желания  снова  столкнуться  с
герцогом, когда  он  придет  в  себя.  Поднимешься  к  себе  в  спальню  или
предпочтешь отправиться со мной на верфь?
   Она нерешительно посмотрела на него снизу вверх.
   - Мне бы не хотелось.., докучать тебе. Марк посмотрел  на  нее  с  высоты
своего роста, улыбнулся и без тени насмешки ответил:
   - Тебе это никогда не удастся!

Глава 4

   Попутный ветер  надувал  паруса,  украшенные  восьмиконечным  крестом,  и
корабль "Святой Иуда" быстро скользил по гладкой поверхности моря.
   Сидя в уголке палубы, защищенном от  палящих  лучей  солнца,  Корделия  с
восхищением наблюдала за слаженной работой команды.
   Матросы, словно обезьянки, ловко  взбирались  по  вантам,  закрепляя  или
убирая  паруса,  направление  которых  часто  менялось  в   зависимости   от
напр