а она. - Неужели лорд Хокстон действительно  был
здесь, или мне все это приснилось?
   - Это правда! - заверила ее Черити. - Я сама открывала ему дверь и бегала
за папой! О, Доминика, как  это  замечательно,  если  у  нас  в  доме  будет
свадьба! Вас обвенчает папа?
   Доминика тревожными глазами посмотрела на сестер.
   - Я не думаю, - сказала она. - Я полагаю, лорд Хокстон собирается отвезти
меня в Канди и выдать замуж там.
   - Тогда мы не сможем быть подружками  невесты!  -  огорченно  воскликнула
Фейт. - О, Доминика, я так хотела быть подружкой на твоей свадьбе!
   - А почему этот молодой джентльмен, не знаю, как его зовут, не приехал  в
Коломбо встретить своего дядю? - спросила Хоуп.
   - Он болен, - ответила Доминика, - а зовут его Джеральд Уоррен.
   - Мне кажется, имя "Джеральд" звучит  очень  романтично,  -  пробормотала
Грейс.
   - А "Уоррен" - довольно уныло, - сказала Фейт. - Миссис Уоррен.., да нет,
не так уж плохо. Жаль, что он не лорд.
   - Он станет им со временем, если его дядя не женится,  а  он  утверждает,
что намерен оставаться холостяком, - тихо произнесла Доминика.
   Трое старших сестер завопили от восторга, а Черити воскликнула:
   - Ты  станешь  леди!  Только  подумай,  Доминика!  Тебя  станут  называть
"миледи", и во время обедов в Квинз-Хаусе ты будешь сидеть по правую руку от
губернатора!
   В первый раз за все время Доминика улыбнулась.
   - Это очень отдаленная перспектива. Если на то пошло, лорд Хокстон  вовсе
не стар.
   - В церкви мне показалось, что ему лет тридцать пять или тридцать  шесть,
- сказала Фейт. - А я обычно довольно точно угадываю возраст.
   - А я считаю, что он гораздо старше, - возразила Черити. - Но он выглядит
очень представительно. Я хотела бы увидеть его с короной пэров на голове.
   - Я думаю, он не возит ее с собой  во  время  путешествий,  -  улыбнулась
Доминика.
   - А что еще  он...  -  начала  было  Фейт,  но  в  этот  момент  зазвонил
колокольчик, висевший на стене, и на кухне воцарилось молчание.
   - Папа! - воскликнула Фейт. - Черити, сходи, узнай, чего он хочет!
   - Нет, я пойду, - сказала Доминика. - Я  уверена,  что  он  хочет  видеть
именно меня.
   Никто не стал возражать. Все сестры, за исключением лишь Доминики,  очень
боялись отца, и даже одного только упоминания о нем было  достаточно,  чтобы
изменить тему разговора или приглушить звук их голосов.
   Доминика подошла к столу, взяла свою чашку и допила  чай.  Затем,  словно
почувствовав себя увереннее,  не  говоря  ни  слова,  вышла  из  кухни.  Она
направилась по длинному, извилистому коридору в переднюю часть дома. Дом был
построен пятьдесят лет назад в духе роскошных  колониальных  особняков,  что
придавало первому викарию, жившему здесь, солидность и вес.
   Однако он был богатым человеком, чего нельзя было сказать о сменившем его
на этом посту отце Доминики, чья семья имела один  лишь  источник  дохода  -
весьма  скромное  жалованье,  выплачиваемое   Церковной   комиссией   Англии
<Церковная комиссия Англии - орган управления финансами англиканской церкви;
назначается правительством.>.
   Только Доминика и ее мать знали, как трудно содержать в чистоте и порядке
такой огромный дом. Однако Доминика воспринимала эту работу как часть  своих
ежедневных обязанностей и никогда не жаловалась.
   Кабинет викария представлял собой огромную комнату, выходившую  окнами  в
сад, и хотя  здесь  была  собрана  вся  лучшая  мебель,  имевшаяся  в  доме,
обстановка все равно казалась на редкость скудной, почти что нищенской.
   Викарий сидел за письменным столом, и когда Доминика вошла  в  кабинет  и
притворила за собой дверь, он резко повернулся к ней:
   - Почему ты не предупредила меня, что лорд  Хокстон  собирается  уезжать,
чтобы я мог попрощаться с ним?
   - Он не захотел остаться к чаю, папа, - ответила Доминика, - к тому же он
обещал снова приехать завтра утром.
   - Он объяснил тебе цель своего визита?
   - Да, папа.
   - Я принял его предложение, потому что решил, что  так  будет  лучше  для
тебя, Доминика. В конце концов лорд Хокстон совершенно справедливо  заметил,
что у меня на руках шестеро  дочерей  и  в  будущем  мне  придется  всем  им
подыскивать мужей.
   - Да, папа.
   - Конечно, мне хотелось бы самому взглянуть на этого молодого человека, -
продолжал викарий, - но лорд Хокстон очень  хорошо  отзывался  о  нем,  и  я
уверен,  Доминика,  что  твоя  мать  была  бы  рада  выдать  тебя  замуж  за
англичанина, не успевшего еще погрязнуть в грехах  и  разврате,  которые,  к
моему глубокому сожалению, столь буйно процветают в этой стране.
   - Да, папа.
   - Лорд Хокстон посвятил тебя в свои планы? Он сообщил тебе,  что  отвезет
тебя в Канди и свадьба состоится там?
   - Я бы предпочла, чтобы меня обвенчал ты, папа,  -  Я  сам  всегда  этого
хотел, - вздохнул викарий, - но тебе известно не хуже меня, Доминика, что  я
не могу уехать и оставить приход, к тому же такие расходы нам не по карману.
   - Да, конечно, папа.
   - Я благословлю тебя перед  отъездом,  -  сказал  викарий.  -  А  теперь,
Доминика, я думаю, нам следует помолиться и попросить поддержки  у  Господа,
чтобы он помог тебе не отступить в  новой  жизни  от  идеалов  и  принципов,
которые я внушал тебе с раннего детства.
   Сказав это, викарий опустился на колени. Доминика преклонила колени рядом
с ним, Они все привыкли к тому, что помимо длинных церковных служб,  которые
он совершал по утрам и вечерам, отец, если  сочтет  это  необходимым,  может
погружаться в молитвы в любое время дня и ночи.
   Доминика, не испытывая ни малейшего стеснения,  сложила  руки  и  закрыла
глаза.
   Ее отец обратился ко Всевышнему с длинной  речью,  призывая  его  уберечь
Доминику от греха и искушений, в то время как ее молитва была намного  проще
и принесла ей гораздо большее утешение.
   "Помоги мне, Господи! Дай мне уверенность в том, что я поступаю правильно
и что мама одобрила бы мое решение! - взывала она. - Это  странно,  а  может
быть, даже дурно - выйти замуж за человека, которого никогда не видела, но я
смогу помочь своим сестрам! Пожалуйста, заставь папу понять, что девочки  не
справятся одни, если Малика не будет приходить к  ним  ежедневно,  и  помоги
Фейт как следует присматривать за Грейс и Пруденс!"
   Она погрузилась в собственные мысли и поначалу даже  не  поняла,  что  ее
отец уже закончил и ждет ответа.
   - Аминь! - поспешно сказала она.
   - Ты должна была ответить: "Боже Всемилостивейший, огради нас от зла!"  -
недовольно заметил ее отец.
   - Прости, папа. Боже Всемилостивейший, огради нас от зла!
   - Аминь! - Викарий поднялся с  колен.  -  Мы  помолимся  подольше,  когда
соберемся все вместе сегодня вечером, - сказал он. -  Я  надеюсь,  что  наши
молитвы будут тебе защитой от трудностей и соблазнов,  которые  могут  ждать
тебя впереди.
   - Спасибо, папа. - Доминика вышла из кабинета, оставив отца  одного.  Она
не стала возвращаться в кухню, а направилась в свою спальню.
   На камине стоял  карандашный  портрет  ее  матери.  Это  был  всего  лишь
набросок, сделанный художником-любителем по его  настойчивой  просьбе  сразу
после того, как миссис  Рэдфорд  вышла  замуж.  На  самом  деле  ему  хорошо
удавались лишь акварели, но он был достаточно  умелым  рисовальщиком,  чтобы
хоть отчасти запечатлеть на бумаге красоту его модели, а то, что ему не дано
было передать, Доминика могла восстановить по памяти.
   Миссис  Рэдфорд  была  очаровательной  женщиной.  Ее  голубые   глаза   и
золотистые волосы унаследовала  Фейт,  в  то  время  как  Доминике  достался
крохотный прямой носик и нежная форма губ. Кроме того, у нее  был  такой  же
сердцевидный овал лица и  брови  вразлет,  которые  придавали  ей  выражение
уравновешенности  и  спокойствия,  что  и  заставило  лорда  Хокстона  сразу
подумать, что она очень "благоразумная" девушка.
   Доминика взглянула на портрет.
   - Как бы ты посоветовала мне поступить, мама? - спросила она.
   Она подождала, как бы надеясь услышать ответ, но до нее  доносилось  лишь
жужжание пчел, собиравших мед с цветов, которыми были усыпаны розовые кусты,
разросшиеся так, что доходили до подоконника ее спальни.
   - А что, если я возненавижу его с первого взгляда? - прошептала Доминика.
- Или я не понравлюсь ему?
   Затем, словно услышав ответ на свой вопрос, она решила, что в этом случае
она всегда сможет вернуться домой.
   Она поедет в Канди, и если лорд Хокстон ошибся и они с его племянником не
понравятся друг другу, несомненно, он поймет, что ему следует освободить  ее
от обещания и оплатить ей обратную дорогу в Коломбо.
   "В этом случае, - здраво рассудила Доминика, - я ничего не теряю, а  если
мой жених понравится мне, все может сложиться совсем по-другому".
   Самым важным для нее было то, что она сможет помочь своим сестрам.
   С каждым годом характер ее отца становился все тяжелее,  а  после  смерти
матери им приходилось совсем трудно.
   Во-первых, он жалел потратить лишний пенни на  еду.  В  следующем  месяце
начинался Великий пост, и  Доминика  не  сомневалась,  что  он  заставит  их
воздерживаться от еды два раза в неделю.
   В обычное время у них был всего один постный день, а сэкономленные деньги
он отдавал беднякам Коломбо. Доминика всегда подозревала, что многие из  них
питались гораздо лучше, чем они сами.
   Грейс постоянно испытывала чувство голода,  в  то  время  как  Пруденс  с
трудом удавалось уговорить съесть что-нибудь.  Доминика  была  уверена,  что
если она будет целый день питаться лишь водой, то совсем обессилит,  поэтому
всячески пыталась сделать поблажку там, где дело касалось самой  младшей  из
девочек.
   - Почему Пруденс ест яйцо? - возмущалась  Грейс.  -  Сегодня  же  постный
день!
   - Она получает яйцо в качестве лекарства, -  неизменно  отвечала  на  это
Доминика. -  Папе  обойдется  гораздо  дороже,  если  придется  посылать  за
доктором. Я уверена, что Пруденс страдает анемией.
   - Я тоже страдаю от анемии!
   - Ты страдаешь от жадности! - пренебрежительно Замечала Фейт.
   - Я не понимаю, почему мы должны сидеть целый  день  голодными  лишь  для
того, чтобы угодить папе.
   - Мы делаем это не  в  угоду  папе,  а  для  того,  чтобы,  как  истинные
христиане, научиться умерщвлять свою плоть, - машинально отвечала Доминика.
   - По мне, лучше быть плохим христианином, но не мучиться так от голода, -
резко возражала Фейт. - Как  бы  там  ни  было,  в  саду  созрели  несколько
бананов, и даже если их охраняют полдюжины ангелов с огненными мечами, я все
равно съем один. По крайней мере у меня перестанет урчать в животе!
   Доминика часто думала, что бы они делали, если бы у них не было  сада,  в
котором росли дикие бананы,  папайя,  манго  и  другие  распространенные  на
Цейлоне фрукты и овощи.
   Их отец, безусловно, строго придерживался поста и после  дня  воздержания
становился, по мнению Доминики, еще суровее, с большим пылом обличая грехи и
пороки, царящие в обществе.
   "Когда я выйду замуж, - подумала  она,  -  я  заберу  девочек  к  себе  и
постараюсь найти Фейт хорошего  мужа.  Остальные  же  смогут  наконец  вести
нормальный образ жизни, когда  не  приходится  произносить  благодарственные
молитвы за каждую крошку хлеба и когда не напоминают с утра до вечера о том,
что человечество погрязло в грехах".
   Она почувствовала себя виноватой от того, что ей в голову приходят  такие
мысли. Но она не  могла  не  видеть,  что  ее  сестры  с  трудом  мирятся  с
фанатичным аскетизмом отца и, по сути, не  испытывают  к  нему  ни  малейшей
привязанности.
   - Я пыталась заменить им тебя, как могла, мама, - сказала Доминика, глядя
на портрет, - но это было трудно.., так трудно!
   Она понимала, что после ее отъезда жизнь сестер станет еще тяжелее, но  у
нее появится возможность помочь им вырваться из плена  суровых  ограничений,
которые наложил на них отец.
   "Как жаль, - подумала она, - что лорд Хокстон не захотел выбрать  в  жены
своему племяннику Фейт! Она была бы гораздо более счастливой  невестой,  чем
я!"
   Невестой! Внезапно ее сердце сжалось от страха при мысли о том,  что  она
станет невестой человека, которого ни разу  не  видела  и  о  существовании,
которого узнала всего лишь час назад!

***

   На следующее утро лорд Хокстон приехал очень рано, когда Доминика еще  не
ждала  его.  Она  сочла  маловероятным,  чтобы  он  мог   появиться   раньше
одиннадцати часов, поэтому в дверях его никто не встретил, и он сам прошел в
дом.
   Доминика, стояла на коленях и мыла на кухне пол, когда  внезапно  увидела
прямо  перед  собой  пару  до  блеска  начищенных  ботинок.   С   удивленным
восклицанием она села на пятки и подняла голову. Увидев лорда Хокстона,  она
так смутилась, что кровь прилила к ее лицу.
   - Вы не ждали меня? - спросил он своим глубоким голосом.
   - Н-нет, милорд. Сейчас не может  быть  больше  половины  девятого,  а  я
думала, что вы приедете гораздо позже.
   - Я привык вставать очень рано, - сказал лорд Хокстон, кроме того, нам  с
вами предстоит многое сделать сегодня. Я полагаю, чем раньше мы  отправимся,
тем лучше.
   - Я сейчас соберусь, милорд, - тихо  ответила  Доминика.  Ей  было  очень
неловко, что он застал ее в  фартуке  из  коричневой  мешковины,  с  жесткой
щеткой в руках и со стоящим рядом с ней на полу ведром воды, возле  которого
лежал кусок дешевого мыла.
   - Неужели так необходимо заниматься всем этим самой? -  спросил  ее  лорд
Хокстон, когда она поднялась с пола.
   - Папа может позволить себе приглашать работницу лишь  раз  в  неделю,  -
объяснила Доминика, - а пол на кухне так быстро пачкается.
   - Понятно, - мрачно сказал лорд Хокстон. -  А  что  же  будет,  когда  вы
уедете отсюда? . Прежде чем ответить, Доминика осторожно положила кусок мыла
на край стола.
   - Фейт терпеть не может заниматься домашней работой, и  я  пообещала  ей,
что попытаюсь уговорить папу после моего отъезда  приглашать  Малику  -  она
очень работящая, и прилежная женщина - приходить к нам каждый день, но я  не
уверена, что он согласится на это.
   В ее голосе прозвучали тревога и  озабоченность.  Она  принялась  снимать
фартук, нагрудник которого доходил ей почти до самой шеи.
   - Я вижу, Доминика, что ваш отъезд повлечет много проблем,  о  которых  я
даже не подозревал. Как вы считаете, это облегчит положение, если я предложу
сам платить жалованье Малике? В конце концов, я чувствую себя в долгу  перед
вашим отцом, увозя от него не только дочь, но и, как  выяснилось,  "прислугу
на все".
   В его голосе прозвучала насмешка. Он отлично  понимал,  что  ни  в  одном
другом доме в Коломбо хозяйка не  станет  сама  мыть  полы.  Доминика  снова
мучительно покраснела.
   - Я думаю, гордость не позволит папе согласиться на то, чтобы вы  платили
жалованье его служанке, - Нерешительно произнесла она. Затем она добавила:
   - Нет.., это не совсем так. Мне кажется, если вы дадите  папе  денег  для
того, чтобы он  мог  платить  жалованье  Малике,  он  несомненно  отдаст  их
какой-нибудь семье, по его мнению, более нуждающейся. В этом случае Фейт все
равно придется либо самой мыть и убирать дом, либо жить в грязи.
   - Мне придется придумать что-нибудь, - улыбнулся лорд Хокстон.  -  А  что
если вы сами  будете  платить  Малике  из  тех  денег,  которые  я  дам  вам
специально для этих целей. Так будет лучше?
   - Несомненно! - ответила Доминика повеселевшим голосом. - Но вы  уверены,
что в состоянии позволить себе это?
   - Совершенно уверен! - сказал лорд Хокстон. - Дело в том, Доминика, что я
достаточно богат, и вам не следует испытывать  угрызения  совести  ни  из-за
жалованья, которое я буду платить Малике, ни из-за приданого, которое  мы  с
вами сейчас отправимся покупать.
   Доминика набрала воздуха,  словно  собираясь  что-то  сказать,  но  затем
передумала.
   - Я пойду переоденусь, - быстро проговорила она. - Я не  хочу  заставлять
вашу светлость ждать.
   Прежде чем он успел ответить, она быстро вышла  из  кухни.  Лорд  Хокстон
огляделся, обратив внимание на простенькую плиту и  голый  пол,  на  жесткие
стулья, на дешевый фарфор, стоящий на полках. Затем  он  вышел  из  кухни  и
направился в гостиную, где накануне беседовал с викарием и Доминикой.
   Ждать ему пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как на  лестнице,  не
затянутой ковром, послышались торопливые шаги, и Доминика вошла в комнату.
   На ней было то же самое платье, что и в церкви, та  же  уродливая  черная
шляпка, а на руках - черные нитяные перчатки.
   - Мне очень жаль, милорд, что я была еще не готова, когда вы приехали,  -
сказала она таким тоном, словно все еще никак не могла  простить  себе  свою
медлительность.
   - А где все остальные? - поинтересовался лорд Хокстон.
   - Со своими учителями, за исключением Фейт, которой пришлось сопровождать
папу на службу, поскольку я еду с вами в город. В результате  она  пропустит
сегодняшний урок французского.
   Ей показалось, что она заметила  на  лице  лорда  Хокстона  удивление,  и
пояснила:
   - Мама всегда настаивала, что,  несмотря  на  нашу  бедность,  мы  должны
получить хорошее образование. Иногда папа возмущался, что приходится платить
за это столько денег, и он хотел, чтобы по достижении восемнадцати лет  Фейт
перестала брать уроки французского. Но я убедила его позволить ей заниматься
хотя бы еще год.
   - По вашему голосу я понял, что вы скучаете по тому времени,  когда  сами
учились, - сказал лорд Хокстон.
   - Еще как, - ответила Доминика. - Мне казалось, что я  попадаю  совсем  в
другой мир. - У нее  вырвался  легкий  вздох.  -  Если  бы  только  я  могла
раздобыть еще хоть немного  книг!  -  И  тут,  словно  ей  в  голову  пришла
неожиданная мысль, она спросила с загоревшимися глазами:
   - А у вас на плантации есть книги?
   - Когда я уезжал, там оставалась довольно большая библиотека,  -  ответил
лорд Хокстон. - Но если вы не найдете нужных вам книг, мы  легко  сможем  ее
пополнить. Насколько мне известно, и в Канди, и  в  Коломбо  есть  несколько
книжных  магазинов.  Вы   непременно   должны   рассказать   мне,   чем   вы
интересуетесь, Доминика. Мне это будет любопытно.
   В этот момент они подошли к открытой входной двери,  и  Доминика  увидела
принадлежавший губернатору легкий двухместный экипаж.
   Ее охватило радостное возбуждение, когда она села  на  мягкое  сиденье  и
лакей накинул ей на ноги легкий плед.
   Лорд Хокстон сел рядом с ней.
   - Так что же вы любите читать? - спросил он.
   - Все, - ответила Доминика, - особенно книги по истории разных  стран,  и
больше всего - по истории Англии.
   - Вы никогда не были там?
   - Нет. Мама часто рассказывала нам о тех годах,  которые  она  провела  в
Англии, об их доме в Глостере. Все это казалось нам таким необыкновенным!
   - А Цейлон вам нравится?
   - Конечно, - ответила Доминика. - Он всегда был моим  домом,  и  я  люблю
Коломбо, и здешних людей, и цветы, и море. Мама всегда говорила,  что,  если
мы вернемся в Англию, нам будет очень недоставать здешнего солнца  и  тепла,
хотя мы сможем возместить это чем-то другим.
   - Чем же именно? - немного скептически поинтересовался лорд Хокстон.
   - Мне кажется, мама всегда ощущала себя частью  Англии,  считая,  что  ее
корни находятся там. Я думаю, она была  права,  ведь  национальность  -  это
нечто более глубокое, чем просто отметка б паспорте.
   Лорд Хокстон посмотрел на Доминику с удивлением. Он  не  ожидал  услышать
подобные высказывания из уст такой молоденькой девушки.
   - Значит, вы хотели бы попутешествовать? - заметил он.
   - Безусловно, так же, как я уже путешествовала  в  своем  воображении,  -
ответила Доминика, - хотя, надо отметить, последний способ намного дешевле!
   При этих словах она рассмеялась, и  лорд  Хокстон  заметил,  как,  словно
озарившись внутренним светом, сразу преобразилось ее лицо.
   Они миновали ипподром, расположенный на берегу  моря,  а  потом  Доминика
спросила: