ответить.
Несмотря на то что он был очень зол на нее, он не смог сдержать смеха.
   Он совсем не ожидал,  что  эта  девчонка  обладает  таким  характером,  и
подумал, что если бы кто и был  способен  держать  Джеральда  в  руках,  так
только Эмили Ладгроув.
   В то же время он не мог не признать, что она права. Она не смогла бы жить
в горной глуши на уединенной плантации, и даже  если  бы  они  с  Джеральдом
переехали жить в Коломбо или вернулись в Англию, она все  равно  недолго  бы
хранила ему верность. Она всегда находила бы  мужчин,  готовых  пасть  к  ее
ногам, а если это задевало бы чувства законного супруга, что ж, ему пришлось
бы с этим мириться.
   Лорд  Хокстон  вздохнул.  С  одной  проблемой  было   покончено.   Теперь
оставалось решить вопрос с Джеральдом. Лорд Хокстон был уверен,  что  Джеймс
прав и его племяннику нужна спокойная, здравомыслящая жена.
   Но где ее найти? Он стоял, любуясь ярким, красочным великолепием цветов в
саду,  среди  которых  были  пурпурные  орхидеи,   малиновые   гибискусы   и
белоснежные магнолии. Сама природа, казалось, располагала к любви.
   Однако лорд Хокстон сказал себе, что уж он-то вряд  ли  способен  выбрать
подходящую жену для своего племянника.
   В конце концов он не смог найти жену даже для себя и, дожив  до  тридцати
семи лет, решил, что останется холостяком.
   Когда он  вернулся  в  Англию,  он  понял,  что  родственники  решительно
настроены его женить.  Его  без  конца  знакомили  с  молодыми  хорошенькими
вдовушками или девушками, которые по той или иной  причине  не  смогли  рано
выйти замуж.
   Его семья с надеждой наблюдала за ним, думая, что он увлечется  одной  из
них, и все были безмерно разочарованы, когда очередная попытка не удавалась.
   Одна из его тетушек даже решила поговорить с ним.
   - Чилтон, - сказала она,  -  ты  знаешь  не  хуже  меня,  что  тебе  пора
обзавестись семьей и подумать о наследнике.  Я  всегда  считала,  что  лучше
всего, когда титул передается по прямой линии.
   - Однако в моем случае этого не  произошло,  -  с  улыбкой  заметил  лорд
Хокстон.
   - Я прекрасно это знаю, - ответила его тетушка, - поэтому я и говорю, что
тебе совершенно необходимо как можно скорее обзавестись сыном.
   - Для начала мне придется найти себе жену.
   - Я навела кое-какие справки, - сказала его тетушка, - и у меня  есть  на
примете несколько подходящих кандидатур.
   - Боюсь, тетя Элис, что должен вас разочаровать, - ответил лорд  Хокстон.
- Я не имею ни малейшего желания жениться на ком бы то ни было ради  титула,
поместья или нашего генеалогического древа.
   - Не упрямься, Чилтон, -  резко  оборвала  его  тетушка.  -  Я  вовсе  не
предлагаю брать в жены женщину, которая будет тебе  совершенно  безразлична,
но, согласись, ты уже несколько староват для того, чтобы потерять голову при
виде хорошенького личика.
   - Вот в этом вы абсолютно правы, - улыбнулся лорд Хокстон.
   - Поэтому, если я смогу  подыскать  тебе  привлекательную  женщину  между
двадцатью пятью и тридцатью годами, а возможно, и чуть постарше, неглупую  и
достаточно опытную, чтобы заинтересовать тебя, без сомнения, со временем она
сможет тронуть твое сердце.
   Но, как лорд Хокстон и  предполагал,  ни  одна  из  женщин,  которых  ему
усиленно сватала тетя Элис, не смогла увлечь его.
   Он сказал себе, что, возможно, он хочет слишком многого, однако, несмотря
на внешнюю сдержанность и холодность, в глубине  души  он  мечтал  о  любви,
которая значила бы для него столько же, сколько красота Цейлона.
   Часто, стоя на веранде своего дома и глядя на  покрытые  зеленью  вершины
гор, уходящие высоко & небо, на хрустальные потоки воды, стекающие в долину,
он чувствовал, что окружающая его красота  вызывает  в  нем  чувство  сродни
зарождающемуся желанию при виде прелестной женщины.
   "Нелепо быть таким влюбленным в эту страну!" - говорил он себе.
   Но в то же время он знал, что любит Цейлон так, как мужчина может  любить
свою жену.
   Красота и мягкость этой земли, ее нежность и тепло дышали  женственностью
и вызывали в нем самые глубокие и возвышенные чувства.
   "Именно такой и должна быть любовь!" - подумал он  и  тут  же  рассмеялся
собственной сентиментальности.

Глава 2

   Лорд  Хокстон  решил  обсудить   с   губернатором   возникшую   проблему,
рассчитывая, что тот поможет ему найти жену для Джеральда.
   Он не знал лишь, как ему объяснить, что помолвка его племянника  с  Эмили
Ладгроув расстроилась, но, едва приступив к разговору, обнаружил, что  Эмили
уже опередила его.
   Внук графа Абердина сэр Артур Гордон, с которым лорд Хокстон был  немного
знаком  еще  до  своего  отъезда  в  Англию,  всегда  держался   с   суровым
достоинством,  внушавшим  его  подчиненным  не   только   уважение,   но   и
благоговейный страх.
   Когда в 1883 году он занял пост губернатора Цейлона, остров  все  еще  не
мог  оправиться  от  экономического  кризиса,  вызванного  гибелью  кофейных
плантаций, однако многие уже начали исследовать возможности  выращивания  не
только чая, но и хинного дерева.
   Сэр  Артур  принял  личное  участие  в  этих   проектах,   особенно   его
заинтересовало разведение чая. Он послал людей с инспекцией в  Лоолекондеру,
к Джеймсу Тейлору, и на плантацию лорда Хокстона, и  их  отчет  произвел  на
него крайне благоприятное впечатление. Позже он сам посетил некоторые чайные
плантации.
   Тейлор и лорд Хокстон, которые  сразу  прониклись  к  нему  симпатией,  с
легкостью убедили его, что разведение чая  способно  вернуть  Цейлону  былое
процветание.
   Но больше всего лорду Хокстону нравилась в сэре Артуре та  решительность,
с которой он демонстрировал одинаковое отношение ко всем расам.
   Как раз перед самым отъездом лорда Хокстона в Англию губернатор пригрозил
лишить  своего   покровительства   Европейско-Коломбийский   клуб,   который
собирался  исключить  из  числа  своих   членов   представителей   коренного
населения.
   Еще большую  популярность  принесло  ему  то,  что  он  защищал  интересы
деревенских старост и отстаивал имущественные права буддийских храмов.
   По сравнению со своими предшественниками  он  был  самым  просвещенным  и
прогрессивным губернатором.
   При нем была восстановлена ирригационная  система,  завершено  сооружение
мола в порту Коломбо, первый камень в основание которого был заложен принцем
Уэльским  еще  в  1875  году,  расширена  железнодорожная  сеть   и   начато
строительство новых дорог, протяженность которых должна была составить около
260 миль.
   Глядя  на  него,  лорд  Хокстон  думал,  что  живущим  в  Англии   трудно
представить, какой безграничной властью обладает губернатор Цейлона.  Он  не
просто управлял, он царствовал, окружив себя  всеми  атрибутами  королевской
власти.
   У него были резиденции в Коломбо, Нуваре, Чилаве,  Канди  и  Джафне;  его
телохранители из коренных  жителей  были  более  внушительны,  чем  бифитеры
<Бифитеры,  "мясоеды  ",  -  прозвище  дворцовой   стражи   или   стражников
лондонского Тауэра.>, а во время поездок по стране его сопровождал  сикхский
кавалерийский взвод.
   Кроме того, находившийся на Цейдже британский полк обеспечивал его личную
охрану, а путешествовал он лишь в собственном поезде.
   Все дипломатические ноты, направленные в адрес королевы, проходили  через
его руки. Последнее слово всегда оставалось за ним, а каким  оно  будет,  не
знал никто, кроме него самого.
   Помня о  том,  что  сэр  Артур  был  истинным  аристократом,  к  тому  же
облеченным  огромной  властью,  лорд  Хокстон  не  мог  решить,   стоит   ли
рассказывать ему о поведении Эмили Ладгроув.
   В конце концов  он  решил  не  упоминать  о  ее  отношениях  с  капитаном
О'Нейлом, но вовсе не потому, что боялся повредить ее репутации.  Просто  он
испытывал симпатию к Патрику О'Нейлу и считал, что с такой женой  он  и  так
хлебнет горя.
   Однако когда лорд Хокстон  вошел  в  кабинет  губернатора,  тот  отпустил
секретаря и сказал с улыбкой:
   - Я догадываюсь, о чем  вы  хотите  поговорить  со  мной,  Хокстон.  Мисс
Ладгроув уже сообщила мне, что она намерена выйти замуж за капитана О'Нейла.
   Лорд Хокстон ничего не ответил, и сэр Артур продолжал:
   - Я понимаю, что это поставило вас в  затруднительное  положение,  вы  же
привезли ее на Цейлон с целью выдать замуж за своего племянника. Если верить
доходившим до меня слухам, этому молодому человеку необходима жена,  которая
смогла бы оказать на него благотворное влияние.
   Лорда Хокстона  не  удивило,  что  губернатор  так  хорошо  осведомлен  о
поведении Джеральда.
   Он был гораздо проницательнее, чем это могло показаться,  и  хотя  многие
думали, что посреди пышного великолепия Квинз-Хауса он полностью оторван  от
повседневных забот, на самом деле он был в курсе всего, что  происходило  не
только в Коломбо, но и в других уголках страны.
   -  Боюсь,  ваше  превосходительство,  что  мой  племянник  выставил  себя
последним дураком, - признал лорд Хокстон.
   - Это случается со многими молодыми людьми, когда  они  впервые  попадают
сюда, - ответил сэр Артур, - и вы знаете не хуже меня, Хокстон,  что  всегда
найдутся желающие помочь молодому человеку спустить денежки.
   - Это правда, - нехотя согласился лорд Хокстон.  Он  припомнил  некоторые
веселые, ночи, проведенные им самим в Коломбо в  первые  дни  пребывания  на
Цейлоне.  Однако  он  слишком  дорожил  деньгами,  чтобы   тратить   их   на
сомнительные  удовольствия  и  дешевых  женщин,  которых  подсовывали   всем
новичкам, прибывающим из Англии.
   Однако позже он  завел  себе  любовницу,  очень  хорошенькую  португалку,
жившую в Канди. Он навещал ее, когда дела позволяли ему  ненадолго  покинуть
свою плантацию, и эта связь длилась много лет, хотя мало кто знал  об  этом,
потому что лорд Хокстон не любил распространяться о своей интимной жизни.
   Поэтому известие о том, что слухи о скандальном поведении Джеральда дошли
даже до губернатора, задело его гордость.
   - Нам следовало бы уделить больше внимания вашему  племяннику,  когда  он
только приехал, - задумчиво произнес сэр Артур. - Он несколько раз обедал  у
нас, но, как вы сами  знаете,  приемы  в  губернаторском  дворце  отличаются
официальностью и,  несомненно,  должны  были  показаться  молодому  человеку
утомительно скучными. Как сообщил мне  мой  секретарь,  мы  посылали  вашему
племяннику приглашение на рождественский бал, но он не ответил.
   Лорд Хокстон лишь стиснул зубы. Дурные  манеры  всегда  выводили  его  из
себя. Когда он познакомился с Джеральдом в Англии, он  решил,  что  тот,  по
крайней мере, умеет вести себя, как полагается джентльмену.
   - Вопрос в том, - продолжал  губернатор,  -  что  вы  теперь  собираетесь
предпринять в отношении этого молодого человека?
   - Я намерен подыскать ему жену,  ваше  превосходительство,  -  решительно
заявил лорд Хокстон. - Я  приехал  сюда  в  сопровождении  девушки,  которую
Джеральд выбрал сам, но поскольку ситуация изменилась, я должен  постараться
по мере возможности поправить положение и найти ему другую.
   Сэр Артур рассмеялся:
   - В этом весь вы, Хокстон! У вас репутация человека, который  никогда  не
отступает перед трудностями. Что ж,  могу  сказать  лишь  одно  -  Джеральду
Уоррену повезло, что у него такой дядя!
   - Естественно, мне понадобится ваша помощь. Губернатор снова рассмеялся.
   - Боюсь, что в этом вопросе я мало чем смогу  быть  вам  полезен.  Уверяю
вас, что в моем доме нет ни одной прелестной незамужней молодой дамы. Тем не
менее я надеюсь, что вам легко удастся найти подходящую кандидатуру в  одной
из многочисленных английских семей, проживающих в Коломбо.
   Он сел за стол и приложил руку ко лбу.
   - Дайте-ка подумать. Я не очень знаком с семьями военных, но мне кажется,
что кое у кого из офицеров имеются дочери, которых еще  не  успели  окрутить
юные пылкие лейтенанты.
   - Я предпочел бы девушку, которая уже давно живет  в  Коломбо,  -  сказал
лорд Хокстон. - Я привык видеть лишь положительные стороны жизни на  Цейлоне
и зачастую забываю, что люди, поселившиеся здесь недавно,  не  всегда  легко
привыкают к здешним довольно своеобразным условиям.
   - Вы имеете в виду вынужденное одиночество жизни на плантации, - серьезно
произнес сэр Артур. - Боюсь, Хокстон, что редкая девушка сможет смириться  с
таким унылым существованием. Простите мне эти слова, но едва я  увидел  мисс
Ладгроув, я сразу понял, что она не годится для такой жизни.
   - Я и сам теперь это вижу, - согласился лорд Хокстон, - но ее выбирал  не
я, а Джеральд.
   - А вы уверены, что он безропотно согласится с вашим выбором?
   - Он сделает так, как ему скажут, если, конечно, он  не  хочет,  чтобы  я
отправил его назад в Англию, - заявил лорд Хокстон. - И в  этом  случае  ему
придется  самому  заработать  себе  на  проезд,  потому  что  я  не  намерен
оплачивать его возвращение!
   Он произнес это решительным, жестким тоном, так хорошо знакомым всем, кто
работал с ним.
   Губернатор бросил на него испытующий взгляд и тихо сказал:
   - Играть роль всесильного Бога там, где  дело  касается  любви  и  брака,
очень опасно. Вы можете обжечься, Хокстон.
   - Я приму к сведению ваше предупреждение, - ответил лорд  Хокстон,  -  но
тем не менее, ваше превосходительство, я  по-прежнему  рассчитываю  на  вашу
помощь.
   - Я видел список гостей, приглашенных сегодня к обеду, сказал губернатор,
- и боюсь, что никто из них не заинтересует вас. Лучше всего  повнимательнее
присмотреться к прихожанам, которые соберутся завтра утром в церкви.
   Он увидел выражение лица лорда Хокстона и с улыбкой добавил:
   - Поскольку вы остановились в Квинз-Хаусе, вам не  хуже  моего  известно,
что вы должны сопровождать губернатора на утреннюю службу.
   - Я готов исполнить свою обязанность.
   - Это вовсе не такое тяжелое испытание, как вы думаете, -  продолжал  сэр
Артур. - Я дал указания викарию, чтобы проповеди длились не более пятнадцати
минут.
   На следующее утро лорд Хокстон, сидя  в  серой  каменной  церкви  Святого
Петра, находившейся неподалеку от Квинз-Хауса,  и  разглядывая  собравшихся,
подумал, как были бы удивлены те, кто  считает  Цейлон  оторванным  от  мира
уголком, если бы увидели присутствоваших здесь обольстительных  дам,  одетых
по самой последней моде.
   Платья из тафты, шелка, атласа и бумазеи, отделанные кружевами,  тесьмой,
пуговками и бантиками, поражали изысканной роскошью.
   То же самое можно было  сказать  об  очаровательных  шляпках,  украшенных
цветами и перьями, которые покоились на элегантно причесанных головках.
   Лорд Хокстон и раньше слышал, что воскресный день в Коломбо  превращается
в настоящий парад мод, но поскольку до сих пор он ни разу  не  присутствовал
на службе в столичной церкви, он был удивлен, увидев  столько  европейцев  в
числе собравшихся. Он обратил внимание, что многие женщины были очень хороши
собой.
   Тем не менее он подозревал, что даже самые  изысканно  одетые  дамы  были
лишь женами армейских офицеров или государственных служащих.
   Позади европейцев расположились  коренные  жители,  еще  более  живописно
одетые в цветастые хлопчатобумажные и шелковые сари,  окрашенные,  как  было
известно лорду Хокстону, с помощью специальных составов, секретом которых  в
совершенстве владели местные ткачи.
   Яркие, сочные  краски  и  разнообразие  тканей,  от  тончайшего  газа  до
расшитого золотом шелка, делали их похожими на  цветочную  россыпь  на  фоне
серых каменных стен церкви.
   В дверях  церкви  губернатора  встретил  облаченный  в  стихарь  викарий,
который, согласно традиции, проводил его  к  скамье,  располагавшейся  возле
самого алтаря, на которой лежали удобные бархатные подушечки и  молитвенник,
украшенный британским гербом.
   Напротив губернаторского  места  стояли  скамьи  для  хора,  за  которыми
располагался орган. Когда началась служба, лорд  Хокстон  обратил  внимание,
что за органом сидит молодая женщина, одетая  в  белое  хлопковое  платье  и
уродливую черную шляпку, завязанную под подбородком черными лентами.
   Он подумал, что рядом с роскошными туалетами  собравшихся  здесь  дам  ее
одежда поражала суровостью и аскетизмом. Затем он с  удивлением  заметил  на
задних скамьях хора пять фигурок, одетых так же, как и она.
   На всех пятерых девушках были одинаковые белые хлопковые  платья,  черные
шляпки и черные перчатки; на талии у них были завязаны узкие черные пояски.
   Лорд Хокстон поначалу решил, что это специальная форма для женщин, поющих
в хоре, но губернатор, заметив его недоуменный взгляд, прошептал ему на ухо:
   - Это шесть дочерей викария!
   - Шесть? - не смог сдержать изумленного восклицания лорд Хокстон.
   - Его жена умерла  два  года  назад,  -  сказал  губернатор,  прикрывшись
молитвенником, - и с тех пор он с удвоенным пылом клеймит нас за наши  грехи
и грозит нам геенной огненной.
   Лорд  Хокстон  с  интересом  посмотрел  на  викария.  Это  был   высокий,
изможденного вида мужчина,  который  в  молодости,  очевидно,  был  довольно
красив. Однако сейчас его облик поражал болезненной  худобой  и  смертельной
бледностью; он производил впечатление человека, сознательно  лишающего  себя
всех радостей жизни. Глядя на его горящие  фанатизмом  глаза,  лорд  Хокстон
решил, что,  должно  быть,  жизнь  его  дочерей  состоит  из  одних  суровых
ограничений и лишений.
   Он принялся с новым интересом разглядывать их. Самая старшая из  сидевших
к нему лицом была довольно хорошенькой,  насколько  он  мог  разглядеть  под
широкими полями ее шляпки. Остальные, по всей  видимости,  были  еще  совсем
детьми. У них был нежный овал лица, крохотные вздернутые носики  и  огромные
любопытные глаза, которые, не мигая, оглядывали собравшихся.
   Казалось, ничто не ускользало от внимания старшей из  девушек,  той,  что
играла на органе. Когда одна из ее младших сестер заерзала на  своем  месте,
она  быстро  обернулась  и  одернула  ее.  Потом  она  протянула  маленькому
темнокожему мальчугану  раскрытый  молитвенник,  потому  что  тот,  по  всей
видимости,  совсем  растерялся  и  не  мог  найти  нужное  место   в   своем
собственном.
   В перерывах между игрой на органе она поворачивалась  к  хористам,  чтобы
следить за их поведением.
   "Очень компетентная молодая особа", - подумал лорд Хокстон, заметив,  что
она снова раскрыла молитвенник и  протянула  его  другому  малышу,  который,
очевидно, не имел ни малейшего понятия, что ему нужно делать.
   Когда она встала с места, лорд Хокстон обратил внимание  на  ее  изящную,
стройную фигурку, которую, как это ни удивительно, не могло скрыть уродливое
платье из грубого хлопка.
   Лорд Хокстон достаточно долго жил на Цейлоне и сразу понял, что платья  у
дочерей викария были сшиты из самого дешевого материала, который носили лишь
совсем нищие местные жители.
   Губернатор сказал, что их мать умерла два года назад. Это  означало,  что
либо викарий настоял на долгом, утомительном трауре, который вошел в моду  в
Англии, либо из-за того, что их  шляпки  были  все  еще  достаточно  новыми,
бедные  девушки  будут  продолжать  ходить  в  них  до  тех  пор,  пока   те
окончательно не износятся.
   Хор поднялся и принялся петь псалмы, и лорд Хокстон вынужден  был  отдать
должное мастерству, с которым старшая из  дочерей  викария  играла  на  этом
стареньком органе. Несомненно, она была искусной музыкантшей.
   В течение всей службы он думал об этой  семье,  пытаясь  нарисовать  себе
картину их жизни. Прослушав проповедь, он смог лучше представить ту среду, в
которой они выросли.
   Несомненно, губернатор был прав, викарий был просто одержим идеей греха и
неизбежности самого  сурового  наказания.  Он  говорил  искрение,  горячо  и
убежденно. Викарий был усердным и самоотверженным пастырем, но лорд  Хокстон
решил, что в роли отца тот, вероятно, был невыносим.
   Один раз во  время  проповеди  викарий  остановился,  очевидно,  случайно