похож  на  тебя,  папа,  -  говорила  Зита,  -  то
неудивительно, что бабушка в него влюбилась.
   Наверняка он был очень привлекателен.
   - Спасибо, любимая, - смеялся герцог. - Несмотря на то что я похож на
отца, я унаследовал многие черты своей  матери.  Особенно  ее  любовь  к
лошадям. Она была великолепной  наездницей  и  искусно  объезжала  самых
диких и непокорных скакунов. Ты похожа на нее, Зита.
   Герцог обожал свою мать.
   Наверное, поэтому он сразу полюбил своего третьего ребенка.
   Когда родилась Зита, у него уже были Софи и Генрих, и, честно говоря,
он ожидал второго сына.
   Но, к его собственному  изумлению,  появление  еще  одной  дочери  не
только не разочаровало его, но стало неожиданной радостью.
   Он сразу узнал в Зите  прекрасную  мать-венгерку,  и  она  стала  его
любимицей.
   Зеленоглазая девочка росла и хорошела у него на глазах,  и  стареющий
герцог стал слишком много времени проводить в детской.
   Как только ей исполнилось восемь, он, игнорируя протесты  жены,  взял
ее с собой в горы.
   Он частенько удалялся дней  на  десять,  оставляя  замок  и  супругу,
которая ничего не могла с этим поделать.
   - Мне надо поближе  познакомиться  с  моим  народом,  -  объяснял  ей
герцог. - Самый лучший способ - окунуться в эту среду.
   В коротких кожаных панталонах, зеленом суконном жакете  и  тирольской
шапочке  -  традиционной  одежде  жителей  Альдросса  и  Баварии  -   он
отправлялся в путешествие.
   Останавливался  в  маленьких  деревенских  гостиницах  и  с   бокалом
местного вина  в  руке  распевал  народные  песни,  выражавшие  истинные
чувства простого человека.
   Альдроссцы обожали его за подобный демократизм.
   Они, конечно, понимали, что у герцога имелись и  другие  причины  для
кратковременных поездок в горы, но лишь добродушно посмеивались,  -  Наш
господин - настоящий мужчина! - говорили они.
   А для маленькой Зиты это было просто волшебством.
   Вырвавшись из-под навязчивой  опеки  нянь  и  гувернанток,  вдали  от
замечаний матушки, она радостно скакала  на  лошади  рядом  с  отцом  по
зеленым долинам меж заснеженных вершин.
   Когда дорога кончалась и переходила в тропинку, они шли пешком долгие
мили до тех пор, пока не уставали ее маленькие ножки.
   Но она никогда не жаловалась на усталость.
   Как-то раз герцог привел ее к горному озеру, и она плавала в  ледяной
воде, словно юркая рыбка.
   Конечно, дома она не рассказывала, что научилась плавать.
   Это была их с папой тайна.
   Ведь мать пришла бы в ужас даже от того, что Зита нарушает приличия и
бегает голышом.
   Хотя, кроме родного отца, ее никто не видел.
   Так герцог с дочерью убегали  из  замка,  и  герцогиня  не  могла  их
остановить.
   Они возвращались через неделю, счастливые, загоревшие, полные  сил  и
здоровья.
   Но когда Зите исполнилось пятнадцать, мать категорически запретила ей
ездить с отцом.
   Сказка кончилась.
   Никакие слезы и уговоры не помогали: мать оставалась непреклонной.
   Зита не могла понять причину этого  внезапного  запрета,  строгого  и
окончательного.
   Железный занавес отделил ее от мира радости и счастья.
   Эти поездки были удовольствием не только для нее.
   Отец блаженствовал в ее обществе.
   Зита была уже большой девочкой, когда до нее стали доходить  слухи  о
Париже, о женщинах легкого  поведения,  к  ногам  которых  бросали  свои
состояния знатные господа...
   Однажды Зита услышала обрывок разговора родителей.
   - Я ни за что на свете не допущу, - негодовала герцогиня, - чтобы моя
дочь имела что-то общее с подобными женщинами...
   Она замолчала на полуслове, увидев в дверях Зиту, и  перевела  диалог
на другую тему.
   В то время девочка не придала этому никакого значения, так же  как  и
другой случайно услышанной фразе.
   - Думаешь ли ты о своей репутации, когда обращаешься  с  такого  рода
созданиями?.. - возмущенно выговаривала герцогиня мужу.
   И снова фраза осталась незаконченной, потому что  в  дверях  внезапно
появилась Зита.
   Это были кусочки  загадки-мозаики,  которую  она  могла  при  желании
сложить.
   Однажды в маленькой горной гостинице она пробудилась от яркого  света
луны, пробивавшегося сквозь неплотно задвинутые шторы.
   Зита была сильно утомлена и хотела вновь погрузиться в сон, но мешали
голоса, долетавшие из соседней комнаты.
   Смеялась незнакомая женщина.
   Ей вторил баритон отца, в котором сквозили незнакомые нотки.
   Тогда она не стала прислушиваться  и  тем  более  анализировать  этот
факт, но позднее смутные догадки стали посещать ее острый ум.
   В тот день они долго бродили  по  живописному  ущелью,  плескались  в
горном озере, а потом отец привел ее в незнакомое место.
   На пороге маленького домика их встречала молодая рыжеволосая женщина.
   Ее кожа была цвета клубники со сливками, а глаза ярче синего неба.
   - Вы вернулись! - сорвался радостный возглас с ее алых  губ.  -  А  я
думала, больше вас не увижу!
   - Я выполняю свои обещания, Нэви, - с улыбкой  ответил  герцог.  -  Я
взял с собой дочку, чтобы она посмотрела  на  самую  прекрасную  женщину
Альдросса!
   Они пообедали с таким аппетитом!
   А потом девочке позволили выпить вина с местных виноградников.
   Она с трудом держалась на ногах от  усталости,  и  отец  отнес  ее  в
постель.
   Ночью ее разбудила луна...
   Все  это  казалось  странным,  но  она  была  слишком  сонной,  чтобы
беспокоиться О чем-либо, а наутро обо всем забыла.
   Теперь она все это вспомнила, и те обрывки информации,  которыми  она
располагала, немного прояснили  реакцию  матери  на  регулярные  отъезды
отца.
   А он продолжал, теперь уже без  дочери,  время  от  времени  покидать
замок.
   Зита подмечала, с какой горечью отзывалась об этом мама.
   Дети не всегда понимают суть отношений между родителями.
   Здесь интуиция их подводит.
   Но Зита была уже взрослой девушкой, и многое становилось ясным.
   Ей пришлось признать, что союз отца и  матери  был  в  какой-то  мере
обусловлен  политической  необходимостью,  Мама  как   член   английской
королевской семьи стала для Альдросса гарантией безопасности  и  залогом
поддержки со стороны Англии.
   Герцогиня была настоящей англичанкой - и внешностью, и характером.
   Она отличалась свойственной англичанкам застенчивостью и холодностью.
   В общем, была  полной  противоположностью  открытым  и  эмоциональным
альдроссцам.
   Эти люди умели радоваться жизни.
   Зита часто слушала, как они  поют  во  время  работы  в  полях  и  на
виноградниках.
   А в сумерках из уютно освещенных окон их домиков  доносились  веселый
смех и нескончаемые разговоры.
   Ветер на  легких  крыльях  разносил  их  звонким  эхом  по  округе  и
раскидывал меж белых шапок окрестных гор.
   Только в этом году, на пороге  восемнадцатилетия,  Зита  поняла,  что
мама действительно любила отца, Не потому, что была его  женой,  а  так,
как женщина может любить мужчину.
   Это открытие стало для нее настоящим потрясением.
   Она знала наверняка, что  отец  испытывает  к  матери  совсем  другие
чувства.
   Да, он ее уважал и  оказывал  ей  знаки  внимания,  но  никто  бы  не
осмелился сказать, что он от нее без ума, как пишут в романах.
   "Бедная мамочка!" - думала Зита.
   И она дала себе клятву ни за что не вступать в брак по необходимости.
   Ее супруг будет любить ее, так же как она его.
   И ничто на свете не заставит ее поступить иначе, как бы важно это  ни
было.
   Она посмотрела на родителей совсем другими глазами.
   Теперь  понятно,  почему  ее  отец,  такой  привлекательный  мужчина,
погружался в волны отчаяния.
   По природе он был скитальцем,  но  семейная  жизнь  приковала  его  к
крохотному государству Альдросс.
   Когда Зита была ребенком, он  частенько  развлекал  ее  рассказами  о
своих путешествиях.
   А бывал он и в Египте, и в далекой России.
   Неоднократно посещал Париж, но не часто рассказывал об этих поездках.
   Обычно на ее  просьбы  поведать  что-нибудь  о  Париже  он  переводил
разговор на Рим.
   Когда она умоляющим тоном  просила  его  описать  картины  во  дворце
Тюильри, он рассказывал ей о тех, что видел в Мадриде или Флоренции.
   Париж для нее открыли профессор и мадам Готье.
   Они вдохнули жизнь в картинки, а ее  фантазия  дорисовала  отчетливые
образы.
   Париж стал для Зиты городом экстравагантных и соблазнительных женщин,
и она догадывалась, зачем туда наведывался ее отец.
   Но после женитьбы у герцога  была  только  одна  возможность  обрести
некоторую свободу - его короткие поездки в горы.
   Он любил свою страну, любил ее народ.
   Многие женщины радостно открывали ему свои объятия.
   Он видел неподдельный, живой блеск в их глазах, а развернуться спиной
и уйти было не в его характере.
   "Папа тоже бедный", - решила Зита.
   И себя ей тоже было жаль, потому что теперь она  не  могла  ездить  с
отцом, приходилось оставаться в замке с матерью.
   В эти дни матушка становилась особенно придирчивой,  а  вся  прислуга
более молчаливой, чем обычно.
   И весь замок погружался в свинцовый туман, который рассеивался только
по приезде отца.
   Словно читая ее мысли, герцог прервал молчание.
   - Вот что мы с тобой сделаем, дорогая. Я соглашусь с  твоей  матерью,
но только с одним условием:  она  отпустит  тебя  со  мной  в  следующую
поездку в горы.
   Зита подняла на него сияющие глаза.
   - Правда? Это же просто замечательно! Ты не представляешь, как мне не
хватает этих поездок!
   - Мне тоже, Зита. Но мама убедила меня, что ты уже слишком  взрослая,
чтобы сопровождать меня. Надо признаться, в чем-то она права.
   - Но на этот раз ей придется сделать исключение, -  сказала  Зита.  -
Поклянись мне, что ты сможешь ее уговорить.
   - Клянусь! - ответил герцог. - Я  хочу  взобраться  на  одну  дальнюю
вершину, где не был лет десять. Там очень красиво, и я  мечтаю  показать
это место тебе.
   - Мне там понравится, папа! Скорей бы нам снова  оказаться  вместе  -
только ты и я!
   Герцог наклонился и нежно поцеловал дочь.
   - Я люблю тебя, - с чувством промолвил он, - и  желаю  тебе  счастья.
Но, к сожалению, не все зависит от меня.
   - Я знаю, папочка, - кивнула Зита. - Хорошо бы Софи вышла  за  короля
Максимилиана. Тогда нам бы не пришлось волноваться, что  чудище  Бисмарк
проглотит Альдросс!
   Герцог засмеялся.
   - Аминь! - произнес он уже серьезно. -  Душа  моя,  постарайся  вести
себя тихо, пока не  приедет  король.  Пусть  твоя  матушка  пребывает  в
хорошем расположении духа, а - Я постараюсь не попадаться ей на глаза, -
пообещала Зита. - Мне кажется, я всегда ее  Чем-то  расстраиваю,  но  не
пойму чем...
   Герцог мог бы ответить одним словом - "ревность".
   Но он промолчал, решив, что это нечестно.
   Зита нежно поцеловала его и скрылась за дверью, а он еще долго  сидел
и думал о ней.
   Дочь жила в замке, никуда не выезжая.
   Постоянно одергиваемая матерью, она не осознавала своего очарования.
   Она определенно способна сводить мужчин с ума.
   Еще  мальчишкой  герцог  замечал  завороженные  взгляды  мужчин  всех
возрастов и рангов, которыми те провожали каждое движение его матери.
   Зита была ее копией.
   Если  король  Максимилиан  действительно  намерен  жениться,   то   в
Вальдестин он увезет не Софи, а Зиту. ,;
   Софи уже исполнилось двадцать, ее нужно было срочно пристроить, иначе
она рисковала остаться старой девой.
   В  окрестностях  Альдросса  не  было  ни   одного   молодого   жениха
королевской крови, кроме маркиза Баден-Бадена.
   - Ну что я могу  поделать,  Луиза!  -  словно  оправдываясь,  говорил
герцог жене. - Принцы ведь не растут как грибы.  Все  соседи  уже  давно
женаты, а их дети еще в колыбели. Короля Вальдестина я в расчет не беру,
он убежденный холостяк...
   - На него рассчитывать нечего, - холодно  ответила  герцогиня.  -  Он
прожигает   жизнь   с   теми   созданиями,   которых   и   ты   находишь
привлекательными, но о них никто не посмеет даже заикнуться ни  в  одной
приличной гостиной!
   - А я слышал, будто у танцовщицы, которая живет у него в Вальдестине,
такая великолепная фигура, что парижская  публика  лишалась  дара  речи,
когда она выходила на сцену.
   Но ему тут же пришлось пожалеть о сорвавшихся  с  языка  необдуманных
словах.
   Луиза гордо выпрямилась и вышла из комнаты с высоко поднятой головой.
   Герцог знал, что ему обеспечена парочка дней бойкота.
   А также весьма холодная и натянутая  атмосфера  во  время  нескольких
ближайших трапез.
   Герцог поднял и расправил брошенную газету.
   "Бедный Максимилиан, - подумал он, прежде  чем  снова  погрузиться  в
чтение. - Если он женится, то окажется запертым в Вальдестине, тогда как
все его красотки останутся в Париже!"
 
*** 
 
   Зита сдержала слово, данное отцу, и старалась не попадаться на  глаза
матери.
   Предпраздничная суета и приготовления к приезду короля  Максимилиана,
наполнившие замок особой атмосферой, были для  нее  тяжелым  испытанием,
потому что она не могла принять в них участие.
   Софи понадобились новые платья, и прибыли портные.
   Белые стены вымыли, позолоту начистили  до  блеска,  с  мебели  сняли
чехлы.
   Из оранжерей принесли огромные корзины  с  цветами,  и  служанки  так
украсили все комнаты, что они стали похожи на благоухающие клумбы.
   Замок выглядел как новенький.
   - Не могу понять, папа, почему бы нам всегда не жить в такой красоте,
- заметила Зита во время ленча, - вместо того чтобы лезть из  кожи  ради
гостя. Он наверняка не будет так рад, как радовались бы мы.
   - Твои слова не лишены смысла, - ответил герцог.
   У них с Зитой существовал своего  рода  обычай:  принимать  в  беседе
противоположные точки зрения - но не для того, чтобы поспорить, а просто
ради забавы, дабы позволить остроте ума осветиться новыми гранями.
   Герцогиня никогда не понимала истинного смысла этой игры.
   - В то же время, - продолжал герцог, - мы бы ничего не заметили, если
б необычное стало обычным. И, безусловно, тоже не радовались.
   У Зиты заблестели глаза, и она уже открыла рот, чтобы ответить  отцу,
но тут герцогиня не выдержала.
   - Довольно абсурдных идей, Зита! Будь добра, не приставай  к  отцу  с
глупыми  вопросами!  У  нас  очень  много  дел,  завтра  приезжает   его
величество.
   - Мама, а во сколько он приедет? - спросила Софи.
   Поскольку  вопрос  был  задан  ее  любимицей,  Луиза   ответила   без
промедления:
   - Программа лежит у меня на столике,  Софи.  Полагаю,  король  уже  в
пути. Он переночует у друзей,  их  замок  находится  недалеко  от  нашей
границы.
   - А когда мы его увидим?
   - Твой отец встретит  его  величество  в  гостинице  "Золотой  крест"
завтра в одиннадцать часов и сопроводит его во дворец с эскортом.
   - А где будем мы? - продолжала расспросы Софи.
   - А мы будем ждать его здесь, - терпеливо сказала герцогиня. - Надень
розовое платье, в нем ты будешь выглядеть совсем как розочка.
   Зита с трудом подавила смех, потому что ни при каких  обстоятельствах
сестра не могла быть похожа на цветок.
   Этому препятствовали неопределенного цвета волосы, которые она гладко
зачесывала назад, и невыразительное лицо.
   Зита переглянулась с отцом и сказала то,  что,  по  ее  мнению,  было
весьма полезным советом:
   - Софи, попроси парикмахера, пусть он оставит несколько прядей  волос
свободными, чтобы они обрамляли лицо, и ты действительно  будешь  похожа
на цветок, как сказала мама.
   - Если мне понадобится твой  совет,  Зита,  я  сама  тебя  спрошу,  -
отрезала герцогиня.
   С этими словами она поднялась из-за стола  и  жестом  велела  старшей
дочери следовать за ней.
   - Пойдем, Софи, - добавила она совсем другим тоном. - У нас  с  тобой
масса дел. И никого, кроме меня, не слушай!
   Они вышли, и Зита тихонько вздохнула, провожая их взглядом.
   Отец и дочь молча посмотрели друг на друга.
   Наконец герцог ласково положил руку ей на плечо.
   - Не думай ни о чем, дорогая, - сказал он. - Лучше представь, как  мы
повеселимся с тобой в горах.
   Уединившись в своей спальне - а это было единственное место,  где  ее
не задевали приготовления к празднику, - Зита задумчиво подошла к окну.
   Она не любовалась пейзажем, а раздумывала, как бы ей  увидеть  короля
Максимилиана.
   Герцогиня строжайше приказала ей оставаться наверху и  не  высовывать
нос.
   Ей предстояло провести дни праздников  в  комнате,  которая  когда-то
была детской, потом классной,  а  теперь  торжественно  переименована  в
гостиную их высочеств.
   Зита по-прежнему называла ее "детская".
   Ей даже чудились игрушечные домики, в которых когда-то жили их куклы,
деревянная лошадка Генриха и его детское оружие.
   Генрих всегда ломал кукол, когда сердился, а к своим игрушкам  сестер
не подпускал.
   Теперь в комнате стояла резная мебель, окна были  занавешены  дорогим
муслином.
   Зита думала о Софи.
   Будет ли она счастлива в Вальдестине?
   Там, где из-за каждого угла выглядывают тени красоток.
   Хотя она вряд ли заметит, а вот король...
   "Интересно, он разочаруется так же, как папа?  И  ему  тоже  придется
уходить в горы и леса, вместо того чтобы ездить в Париж  и  наслаждаться
жизнью, как сейчас?"
   Трудно представить, что будет делать король Максимилиан, - ведь  все,
что Зита о нем знала, почерпнуто из газетных статей, обрывков  слухов  и
двух размытых портретов в журнале.
   Зита приняла решение.
   Она увидит его во что бы то ни стало, и ей никто не сможет помешать.
   - Даже если мне придется стоять в пыли у дороги, я все равно на  него
взгляну! - вслух сказала она.
   И вдруг ее осенило.
   Идея была довольно" дерзкой, но приключение обещало быть волнующим.
   Мама, безусловно, пришла бы в ужас, но Зита не сомневалась,  что  все
останется в тайне.
 
*** 
 
   Накануне  приезда  короля  Максимилиана  на  Зиту  никто  не  обращал
никакого внимания, но если б это кому-нибудь взбрело  в  голову,  он  бы
удивился слишком спокойному выражению  ее  лица  и  некой  отрешенности,
словно она была глубоко погружена в собственные мысли.
   И если б герцог был повнимательнее, он заметил бы особый блеск  в  ее
зеленых глазах.
   Такое выражение глаз бывало у его матушки, когда она замышляла что-то
особенное.
   Принцесса Илена, так ее звали  до  замужества,  постоянно  шокировала
своими проделками старомодных придворных отцовского дома.
   Но, несмотря ни на что,  ее  все  любили  за  красоту  и  уважали  за
смелость.
   А Зита пошла в свою бабушку-венгерку, женщину с несгибаемой волей.
   "Я сделаю это!" - решила девушка.
   Вечером, к величайшему облегчению матери,  Зита  рано  ушла  к  себе,
сославшись на легкое недомогание.
   Если бы кто-то увидел, что она делает в спальне,  то  был  бы  весьма
озадачен: на спинке кресла она аккуратно разложила костюм  для  верховой
езды, а затем стала упаковывать в узел какую-то одежду.
   Зита  была  слишком  возбуждена,  чтобы  уснуть,  поэтому  не   стала
ложиться.
   Дождавшись, когда из-за гор появились первые лучи рассвета, затмившие
сияние ярких звезд, она подхватила узелок и вышла из комнаты.
   Тихонько проскользнула мимо спящих привратников, вышла через парадный
вход и незамеченной дошла до конюшни.
   Как она и предполагала, там никого не было.
   Она тихонько свистнула.
   Издав  радостное  ржание,  Пегас  вышел  из  стойла  поприветствовать
хозяйку.
   Зита потрепала скакуна по холке  и  угостила  его  сахаром,  а  затем
принялась за дело.
   Отец приучил ее к полной самостоятельности.
   - Как ты можешь делать все это сама,  без  конюха?  -  спрашивала  ее
Софи.
   Она удивлялась, с какой ловкостью сестра могла взнуздать  и  оседлать
лошадь.
   Зита привычно справилась со всеми приготовлениями, приторочила узел с
одеждой и словно перышко взлетела в седло.
   Проехала шагом по главной аллее и пришпорила коня,  а  оказавшись  за
воротами, галопом помчалась по лугам, избегая домов и виноградников.
   Пегас мягко постук