люблена в кого-нибудь, а ее
отец об этом не знает.
   Герцог хотел было сказать, что Зоя едва ли способна обмануть кого-нибудь,
и прежде всего своего отца, потому что это просто  не  в  ее  характере.  Но
потом подумал,  что  может  оказаться  в  очень  глупом  положении,  защищая
девушку, которую видел всего один раз и о которой,  в  сущности,  ничего  не
знает.
   Какое  ему  дело  до  того,  кто  за  ней  ухаживает  или  предлагает  ей
покровительство?
   Рассуждая так, герцог чувствовал, что его  порядочность  и  сохранившиеся
остатки уважения к женщине восстают при мысли, как  такое  одухотворенное  и
необыкновенное существо может принять безнравственное  предложение  великого
князя только потому, что нет другого выхода.
   Герцогу захотелось немедленно  встретиться  с  Баллоном  и  поговорить  о
будущем его дочери. Например, он мог бы посоветовать Баллону отправить Зою в
Англию, где она будет  принята  лучше,  нежели  в  России  с  ее  классовыми
предрассудками.
   Нигде в мире нет столько снобов, как при дворе русского царя.
   Герцог понимал, что княгиня  Всевольская  и  Екатерина  Багратион  правы,
считая, что Зоя не может рассчитывать на замужество с человеком того  круга,
к которому принадлежала по рождению ее мать.
   И все-таки герцог не мог допустить и мысли, что Зоя  может  спуститься  с
того  пьедестала,  на  который  он  ее  поставил,  и  погрузиться  в  грязь,
неизбежную при том образе жизни, что готов был предложить ей великий  князь.
"Почему меня это  так  волнует?"  -  удивлялся  герцог.  Но  разговаривая  с
друзьями  или  знакомясь  с  важными  людьми  из  окружения  царя,   которым
представляла его Екатерина, герцог ловил себя на том, что мысли  его  далеки
от  происходящего  в  гостиной,  А  ведь  он  обязан  был   бы   внимательно
прислушиваться к тому, что они говорят  о  войне  и  возможных  последствиях
вторжения Бонапарта.
   После ухода царской четы гости также удалились. Герцог понял, что  и  ему
нужно  поспешить  к  себе,  если  он  хочет  успеть-переодеться  к  обеду  в
императорских апартаментах.
   Екатерина сжала его пальцы, когда он целовал ей руку.
   - Вечером возвращайтесь ко мне пораньше, я  хочу  поговорить  с  вами,  -
прошептала она.
   - Только поговорить? - спросил герцог.
   - Решение за вами, - мягко сказала Екатерина.
   Но в ее глазах читалось приглашение, в их темной глубине полыхал огонь.
   "Это все, чего я хочу", - говорил себе герцог, идя длинным коридором.
   Однако, придя в свою спальню и переодеваясь к обеду,  он  вспомнил  не  о
Екатерине, а о Зое. И опять подумал, насколько невероятны чувства и видения,
которые он испытал в ее присутствии.
   Наполовину одетый, герцог подошел к окну и посмотрел  на  последние  лучи
заходящего солнца, игравшие в водах Невы.
   - Во всем виновата эта таинственная атмосфера! - сказал он  себе  и,  как
многие другие до него, добавил:
   - И почему, черт побери, Петр не мог построить город где-нибудь в  другом
месте, там, где климат лучше?
   Он стоял, глядя на воду и представляя себе этот пейзаж зимой, когда  река
замерзает и кажется, что и небо, и весь город-дворец тоже замерзли.
   - Ледяная Дева!
   Герцог вспомнил, как, слушая музыку, он перенесся в другой мир -  мир,  в
котором царила весна. Наступит  ли  когда-нибудь  весна  для  Ледяной  Девы?
Оттает ли это скованное льдом сердце?
   Воображение вновь нарисовало ему картину весеннего  сада  и  таинственную
фигуру, идущую ему навстречу. Герцог обернулся и  увидел  слугу,  державшего
фрак. Герцог надел его и посмотрел на себя в зеркало. Фрак, сшитый Вестоном,
придворным портным принца-регента, сидел на нем безукоризненно.  Герцог  уже
заметил, что царь очень внимательно и даже с некоторой завистью  смотрит  на
его костюмы.
   Слуга достал из обтянутой бархатом шкатулки  ордена  и  прикрепил  их  на
грудь герцогу в строго определенном порядке.
   Герцог еще раз посмотрел на себя в зеркало в позолоченной раме. Старинное
зеркало было доставлено во дворец из Франции и представляло  собой  истинное
произведение искусства.
   Взглянув на часы, стоявшие на каминной  полке,  герцог  увидел,  что  ему
придется поторопиться,  если  он  хочет  попасть  в  царские  апартаменты  к
назначенному времени. Чтобы попасть в занимаемую царем часть дворца, герцогу
нужно было пройти множество бесконечно длинных коридоров.
   В  обычае  русских  царей  было  занимать  часть   Зимнего   дворца,   не
принадлежавшую его предшественнику. Покои, которые теперь занимал  Александр
I, отражали вкус царя и его стремление к простоте.
   Он был первым из Романовых, стремившимся обойтись без  помпезности.  Царь
Александр не носил драгоценностей и запретил  тем,  кто  встречался  ему  во
время прогулок по набережной, спешиваться с лошадей.
   Царь не любил выделяться среди своих гостей, стремился к простым  манерам
и любил употреблять фразы:
   "Прошу прощения...", "Прошу вас оказать мне честь..."
   К сожалению, в глазах русских  престиж  царя  из-за  этого  падал,  а  не
повышался.
   Герцогу же царь нравился, он  считал,  что  Александр  старается  править
страной по-другому, не как  его  сумасшедший  отец  или  деспотичная  бабка,
императрица Екатерина.
   Герцог прекрасно понимал, насколько трудно изменить  что-либо  в  русской
иерархии, которую во дворцах чтили гораздо больше, чем волю царя.
   В то же время из отчетов британского  посла  герцог  знал  о  неимоверной
бедности населения России. Он понимал, что, находясь в огромных великолепных
залах Зимнего дворца, нельзя узнать настоящей России, которая лежит  за  его
стенами.
   В отчетах посла упоминались  грязные  трущобы  недалеко  от  дворца,  где
мужчины и Женщины  ютились  на  деревянных  скамьях  или  на  груде  тряпья,
брошенного на грязную, мокрую землю.
   В одном из своих отчетов британский посол писал:

   "Шестьдесят, восемьдесят или сто тысяч людей  в  России  голодают.  Здесь
редко встретишь лицо  с  ясным  взором,  лицо,  не  покрытое  прыщами  и  не
расплывшееся от пьянства. Закутанные в  тряпье,  часто  в  синяках,  слишком
низко павшие, чтобы протестовать, они стремятся только выжить, чтобы, их  не
закопали в промерзлую землю. Они отбросы, нации,  насчитывающей  восемьдесят
миллионов. Ничего нельзя для них сделать, и они никого не  интересуют  ни  в
малейшей степени".

   Герцог вдруг почувствовал, что задыхается.  Он  не  мог  объяснить  себе,
почему ему вдруг захотелось отгородиться от этого общества, хотя он  приехал
из Лондона, чтобы лучше узнать его и в некотором смысле оно оказалось  более
блестящим и привлекательным, чем он ожидал "Я должен  вырваться  отсюда",  -
подумал герцог и сам удивился, насколько сильным было это желание.

***

   Таня ворвалась  в  спальню,  где  Зоя  пришивала  к  платью  оторвавшееся
кружево.
   - Мама едет с визитом к своим знакомым и берет меня с  собой,  -  сказала
она. - Я спросила, поедешь ли ты с нами, но она хочет, чтобы с  ней  поехала
только я.
   - Ну конечно, - ответила Зоя. - Когда ты вернешься, я буду здесь.
   - Но я хотела, чтобы ты поехала с нами. - Таня надула губки. -  Потом  мы
могли бы вместе посмеяться и обсудить гостей и их разговоры.
   - Если твоя мама хочет, чтобы ее сопровождала только ты, - заметила  Зоя,
- то тут ничего не поделаешь. Но ты  ведь  можешь  запомнить  все,  что  там
увидишь и услышишь, а потом расскажешь мне, и мы посмеемся.
   - Мне это не нравится, - недовольно сказала Таня. - Я не понимаю,  почему
мама такая противная. Она же знает, как нам хорошо вместе.
   - Три женщины без сопровождающего их мужчины  приведут  в  замешательство
любую хозяйку, - улыбнулась Зоя. - Поезжай и хорошенько повеселись, дорогая.
Когда вернешься, мы с тобой придумаем новый танец, это будет наш сюрприз для
твоей матери.
   - Я предпочла бы танцевать с тем красивым  английским  герцогом,  который
был у нас вчера, - сказала Таня. - Мама говорила мне о нем.  Оказывается,  у
герцога есть симпатичный брат, с которым я  смогу  познакомиться,  когда  мы
поедем в Англию.
   Зоя отметила для себя слово  "мы",  но  ничего  не  сказала.  Она  только
поправила волосы Тани под  шляпкой  с  высокой  тульей  и  нежно  поцеловала
подругу.
   - Не заставляй маму ждать. Ты выглядишь очаровательно,  уверена,  сегодня
тебе наговорят много комплиментов.
   - И все-таки я бы очень хотела, чтобы ты поехала с нами!
   Таня выбежала из комнаты, не закрыв за собой дверь.
   Зоя встала, чтобы закрыть дверь, но потом передумала и, отложив  кружево,
которое она пришивала к платью, вышла из комнаты и спустилась по лестнице.
   Сейчас в доме никого не было, и она могла поиграть на фортепиано. Как раз
сегодня утром  из  Москвы  привезли  новое  сочинение,  и  ей  хотелось  его
разучить.
   Ноты прислал ее отец вместе с письмом, в котором писал о своем успехе  на
недавнем концерте. А еще он писал:

   "Здесь ходит много слухов, царит совершенно необоснованная паника. Я  так
рад, что ты сейчас в Санкт-Петербурге, хотя мне тебя  ужасно  недостает.  Не
дождусь того дня, когда мы  опять  будем  вместе.  Ни  о  чем  не  волнуйся,
веселись. Я тебя люблю, моя дорогая  дочь,  и  всегда,  когда  играю  "нашу"
музыку, чувствую, что ты рядом".

   Зоя перечитывала письмо снова и снова.
   Нет никого, похожего на отца, думала она. Кто еще мог бы  сказать  именно
те слова, которые ей хотелось услышать, слова, от которых радостно сжималось
ее сердце.
   Это правда, что, исполняя некоторые произведения,  они  чувствовали  себя
настолько близкими, что Зою охватывало чувство огромного счастья.
   Девушка чувствовала, что их душевная близость в какой-то мере  восполняет
отцу потерю жены, которую он глубоко и  преданно  любил  всю  их  совместную
жизнь, с того дня, когда они вместе убежали из дома князя Стровольского.
   - Вот какую любовь я хотела бы встретить в жизни, - говорила себе Зоя.
   Перед ее глазами был пример счастья ее родителей и она знала, что никогда
не снизойдет до любви, которая  не  будет  столь  же  сильной  и  искренней.
Полюбивший ее мужчина должен стать частью ее, а она - частью его.
   Ей трудно было выразить свои чувства словами, но она  могла  сказать  это
музыкой.
   Отец писал музыку, чтобы выразить свою любовь к матери, а  Зоя  исполняла
ее, мечтая о собственной прекрасной и светлой любви.
   С той поры, как они два года назад  приехали  в  Москву,  многие  мужчины
стремились познакомиться с Зоей. Она пользовалась большим успехом у светских
молодых львов.
   Вот тогда мать впервые объяснила  ей,  какое  положение  в  обществе  она
занимает.
   Зоя уже знала, что семья ее матери, Стровольские, одна из самых знатных в
России.
   Мать откровенно призналась, что совершила непростительную ошибку,  убежав
из дома с гувернером-французом, которого наняли для того,  чтобы  он  обучал
французскому языку ее и ее сестер и братьев.
   - Аристократы в России, как и в других странах, - говорила княжна,  -  не
связывают брак с любовью и любовь с браком.
   С удивлением слушала Зоя слова матери:
   - Я знала, что мой дедушка приложил все усилия,  чтобы  найти  мне  мужа,
готового забыть о моем прошлом и взять меня в жены только потому, что в моих
жилах течет кровь Стровольских. - Голос княжны стал жестким. - Но мне  этого
было недостаточно! Все во мне протестовало при мысли, что до меня снизойдут,
меня будут только терпеть.
   - Я понимаю тебя, мама.
   - Я хотела любви, - мягко сказала мать Зои. - Я хотела  настоящей  любви,
такой любви, которую моя мать, была ли она права  или  нет,  подарила  графу
Орлову и какую она не могла испытывать больше ни к  одному  мужчине.  -  Она
обняла дочь. - В один прекрасный день, дорогая, ты можешь оказаться в  такой
же ситуации, как и я в свое время.  Уверяю  тебя,  что  любовь  -  настоящее
чувство, такое, как моя любовь к твоему отцу, стоит  всех  мучений,  которые
приходится пережить из-за нее. И ничто, повторяю, ничто на  свете  не  может
сравниться с этим чувством.
   Видя страдания отца после смерти матери, Зоя понимала, что,  несмотря  на
все муки, которые он перенес, потеряв любимую, любовь  -  единственное,  что
ценно в мире.
   Она также почувствовала, что со  смертью  матери  музыка  отца  приобрела
новое звучание. В его сочинениях появилась глубина, которой не было  раньше.
Оркестр под его руководством достиг в своем исполнении небывалых высот.
   "Вот что делает любовь, - говорила себе Зоя, -  у  тех,  кто  нашел  свое
счастье, проявляются их лучшие качества".
   Спускаясь по лестнице, она услышала, как княгиня и Таня уехали.
   Зоя догадывалась, почему княгиня не захотела взять ее с собой в гости, но
не хотела говорить об этом Тане.
   Княгиня не хотела появляться в великосветских гостиных с дочерью простого
музыканта, к тому же француза. Но главная  причина  крылась  в  другом:  уже
после того, как они уехали из Москвы, княгиня поняла, что Таня, при всей  ее
красоте, рядом со своей подругой всегда будет оставаться в тени.
   Родители, безумно любящие своих детей,  слепы.  Зоя  была  уверена,  что,
сделав свое великодушное предложение отправиться с ними  в  Санкт-Петербург,
княгиня даже не предполагала, что Зоя может повредить успеху Тани  в  высшем
свете.
   На самом деле Зое не хотелось покидать Москву и оставлять отца,  но  Пьер
Валлон настаивал на ее отъезде.
   - Князь Борис с каждым днем становится  все  более  назойливым,  -  прямо
сказал он. - Когда меня нет с тобой рядом, я беспокоюсь  и  думаю  только  о
том, какой еще способ он найдет, чтобы приблизиться к тебе.  Эти  заботы  не
только лишают меня покоя, но и мешают работе.
   - А вдруг.., он поедет.., за  мной..,  в  Санкт-Петербург,  -  неуверенно
произнесла Зоя.
   - Конечно, князь может так поступить, -  согласился  Пьер  Валлон.  -  Но
княгиня Всевольская справится с ним лучше, чем я.
   Нетрудно было догадаться, что он имеет в виду.
   Даже  такому  известному  человеку,  как  ее   отец,   было   бы   сложно
противостоять великому князю Борису.
   Но княгиня Всевольская разговаривала с ним  на  равных.  Зоя  знала,  что
княгиня не позволит ему никаких вольностей, если рядом с Зоей будет Таня.
   По настоянию отца и потому, что она втайне опасалась князя, Зоя  в  конце
концов  согласилась  отправиться  в  Санкт-Петербург  вместе  с  княгиней  в
сопровождении большого количества слуг.
   Из Москвы они  отправились  в  восемнадцати  экипажах.  Путешествие  было
утомительным, но Зоя с интересом рассматривала страну, по которой они ехали,
хотя нищета крестьян доводила ее почти до слез.
   Путешествие заняло довольно много времени еще и потому, что по дороге они
неоднократно останавливались у друзей княгини.
   Вот тогда княгиня и поняла, насколько привлекательна Зоя, и пожалела, что
так необдуманно пригласила девушку пожить в их доме в Санкт-Петербурге.
   Князь Борис окрестил Зою Ледяной Девой, и это прозвище  уже  было  широко
известно. Всюду, где они останавливались во  время  путешествия,  мужчины  с
интересом смотрели на нее во время приемов и  гадали,  не  улыбнется  ли  им
счастье растопить этот лед.
   Княгиню очень злило такое внимание к Зое.
   Ей хотелось, чтобы все  смотрели  только  на  ее  дочь.  Хоть  княгиня  и
построила уже планы относительно блестящего  замужества  Тани,  все  же  она
считала, что девушке не помешает приобрести  опыт  в  общении  с  мужчинами,
научиться управлять ими, льстить им, отвергать их ухаживания.
   Но уже в следующем доме, где они остановились во время путешествия, стало
очевидно, что центром внимания является Зоя, а не Таня,  и  княгиня  приняла
решение: Зоя не должна появляться на  публике  и  принимать  приглашения  на
приемы.
   Княгиня не хотела быть злой. Софья Всевольская на  самом  деле  считалась
очень добросердечной женщиной, и у нее почти не было врагов.
   Но она была готова  упорно  сражаться  за  благополучие  своего  ребенка.
Княгиня твердо решила, что брак Тани будет самым блестящим, таким, какого до
нее не удавалось заключить ни одной девушке.
   По мнению княгини, такой брак можно было заключить  только  за  пределами
России.
   Она слишком хорошо знала нравы великосветского  русского  общества  и  не
видела примеров удачного брака ни среди родственников ее мужа, ни среди  его
знакомых.
   Даже царь, высокие идеалы которого заставили многих подумать, что  с  его
приходом к власти наступит новая эра, в самом начале своего  правления,  уже
будучи женатым, влюбился.
   Мадам Нарышкина, энергичная польская пани,  родила  царю  двоих  детей  и
терзала его своими изменами.
   Будучи   джентльменом   в   гораздо   большей   степени,    нежели    его
предшественники, царь  прилагал  все  возможные  усилия,  чтобы  внешне  все
выглядело прилично, и всюду в Европе царь и царица считались  очаровательной
парой. Но это не означало, что царь или царица были  счастливы  в  браке,  а
княгиня желала для Тани не только положения  в  обществе,  но  и  счастья  в
семейной жизни.
   Всевольская считала, что самыми великолепными мужьями являются англичане.
Разумеется,  они  тоже  иногда  нарушают  супружескую  верность,  но   очень
осторожны и скрытны в своих  сердечных  делах.  И  в  целом  выглядят  очень
счастливыми со своими женами и детьми.
   Поэтому приезд герцога Уэлминстера в Санкт-Петербург княгиня  приняла  за
знак судьбы.
   У нее не было с  герцогом  любовной  связи,  но  она  считала  его  очень
привлекательным и, встречаясь в Вене или Лондоне, флиртовала с ним.
   "Я всегда восхищалась такими мужчинами", - говорила княгиня.
   Она знала, что герцог  считает  ее  очень  привлекательной,  и  с  трудом
удерживалась от искушения взять его в любовники.
   Но гораздо большим достижением было  бы  заполучить  его  в  зятья.  Хоть
герцог и заявлял, что намерен остаться холостяком, однако  и  более  упрямые
меняли в конце концов свое мнение.
   Имея в запасе брата герцога, княгиня не  оставляла  надежду  относительно
его самого.
   Сейчас, когда они ехали с Таней в карете, она опять завела разговор о его
положении  в  английском  обществе,  о  великолепно  и  с   большим   вкусом
обставленных домах и о привлекательных качествах самого герцога.

***

   Так случилось, что Зоя, спускаясь по лестнице, тоже думала о герцоге.
   Тогда, танцуя на сцене, она заметила его в ложе. Потом она подумала:  как
странно, что она его заметила.
   Обычно она полностью  погружалась  в  музыку  отца  и  уносилась  в  мир,
созданный им для нее, совершенно забывая обо всем на свете.
   И все-таки в тот раз она каким-то образом знала,  что  в  ложе  находится
мужчина.
   Войдя в Белый салон, Зоя восприняла его присутствие там как часть музыки,
сочиненной отцом.
   Подобного она никогда не чувствовала по отношению к заурядным  людям,  на
этот раз это было совсем другое, странное чувство. Ей  показалось,  что  она
встретила близкую ей душу.
   Это было похоже на мелодию, которую она слушала не только сердцем,  но  и
умом, мелодию, которая пробуждала в ней желание творить.
   Такое чувство возникало у Зои, когда она танцевала. В ее  танце  не  было
ничего определенного заранее, ничего заученного, танец рождался в ее душе.
   Отец прекрасно понимал ее чувства.
   - Когда я сочиняю музыку, моя дорогая, - говорил  он,  -  иногда  у  меня
возникает ощущение, будто я просто открыл  какую-то  дверцу  внутри  себя  и
впустил туда музыку. А теперь  нужно  только  слушать  ее  и  не  приходится
прикладывать никаких усилий.
   - Папа, я тоже слушаю музыку. И тогда  мне  становится  ясно,  что  нужно
делать.
   Они улыбались друг другу -  им  не  нужны  были  слова,  чтобы  объяснить
происходящее. Они и без слов понимали друг друга.
   "Герцог тоже это понял", - подумала Зоя, подходя к фортепиано.
   Она наиграла несколько нот  из  сочинения  отца,  которое  исполняла  для
герцога.
   И вдруг, как и говорил ей отец, внутри  ее  распахнулась  дверца,  и  она
начала играть чт