лыбнулась.
   - Будьте смелым и скажите это, - предложила  она.  -  Здесь  нет  никого,
кроме нескольких пустых стульев.
   Капитан Петлос рассмеялся.
   - Мне просто хотелось бы, чтобы король  умел  говорить  на  языке  своего
народа.
   - Разве он не умеет? - недоверчиво спросила Теола.
   Капитан Петлос покачал головой:
   - К несчастью, нет.
   - Но почему? Он живет в Кавонии уже десять лет. Не может быть,  чтобы  он
не говорил по-кавонийски.
   - Я уверен, что у его величества есть очень веские  причины  предпочитать
собственный язык, - чопорно ответил капитан Петлос.
   - Конечно, - согласилась Теола. - Но в то же время это выглядит  странно.
Как же с ним беседует ваша кавонийская знать?
   - Они учатся говорить по-немецки!  На  лице  капитана  Петлоса  появилась
легкая улыбка, словно это было забавно.
   - Но это же смехотворно! -  начала  Теола,  но  осеклась.  -  Извините..,
теперь я принялась критиковать.
   - Вот этого вам никогда не следует делать во дворце, - серьезно  произнес
капитан Петлос. - Я говорю это для вашего же блага,  мисс  Уоринг.  Если  бы
король узнал о нашей с вами беседе, уверен, я был бы разжалован в рядовые, а
вас отослали бы домой.
   Теола посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
   - Это правда? - спросила она через секунду.
   - Я вас предупреждаю, потому что англичане часто очень откровенны. В Вене
такого не потерпели бы, а в Кавонии тем более.
   - Мне это кажется очень странным, - заметила Теола.
   - Вот поэтому, мисс Уоринг, я и взял на себя смелость  предупредить  вас,
чтобы вы были очень осторожны, - сказал капитан Петлос.
   Он оглянулся через плечо, прежде чем прибавить:
   -  И  потом,  фельдмаршал  находит  весьма  необычными  наши   длительные
совместные занятия. Теола виновато посмотрела на него.
   - Простите, если я навлекла на вас неприятности.
   - Для меня это было огромным удовольствием, - ответил он, - я говорю  это
совершенно искренне.
   Он улыбнулся Теоле, и она подумала, что впервые  после  смерти  родителей
кто-то разговаривает с ней как с обыкновенным человеческим существом.
   Она так стремилась выучить  кавонийский  язык,  что  почти  не  думала  о
капитане как о личности. Он всего лишь учил ее и рассказывал о том,  что  ей
хотелось узнать.
   Но теперь Теола осознала, что он очень приятный юноша и вполне человечный
под своей внешностью военного.
   Она положила перо и попросила по-кавонийски:
   - Пожалуйста, расскажите мне о своей стране.
   - Правду или то, что можно прочесть в путеводителе? - спросил капитан.
   - Правду, конечно!
   - Кавонийцы - веселый народ, если их не угнетают. Они  хотят  смеяться  и
плясать, петь и заниматься любовью.
   И, помолчав, он добавил тихо:
   - Уже несколько лет все это дается им нелегко.
   - Почему? - спросила Теола.
   - Им пришлось перенести много тягот.
   - Почему?
   Было видно, что капитан Петлос подбирает слова с большой осторожностью:
   - Во-первых, их обложили тяжелыми налогами.
   - Но почему? Зачем?
   Капитан Петлос пожал плечами.
   - Муниципальное строительство, перестройка дворца, большая армия.
   - Я думала, у вас мир с соседними странами. Ведь вам больше  не  угрожают
турки?
   - У турок полно хлопот с тем, чтобы  держать  под  контролем  Албанию,  -
ответил капитан Петлос. - Всякий раз, как Турция начинает войну с каким-либо
европейским  государством,  Албания  использует   эту   возможность,   чтобы
восстать.
   - А греки не строят планов захватить Кавонию?
   - Совершенно никаких! Король Георг желает мира.
   - Тогда зачем нужна такая большая армия?
   И вновь капитан Петлос, казалось, осторожно подбирает слова.
   - В стране наблюдаются некоторые волнения.
   - Среди крестьян,?
   - Они часто голодают и, когда начинаются беспорядки, уходят в горы.
   - Но армия состоит из кавонийцев?
   - Почти все офицеры - австрийцы.
   Он заметил удивленное выражение лица Теолы и прибавил:
   - Я - исключение.
   - Почему? - спросила Теола  и  только  потом  подумала,  что  это  звучит
невежливо.
   - Мой отец спас короля от одного анархиста, - объяснил капитан Петлос.  -
В благодарность его величество дал нашей семье определенные привилегии.
   Он встал и начал закрывать книги, которые они читали, и собирать  бумаги,
явно намереваясь закончить эту беседу.
   - Почему вы пригласили править вами иностранца? Ведь в Кавонии  наверняка
раньше была своя королевская семья?
   - Несколько столетий  на  троне  сидели  короли  из  семьи  Василасов,  -
подтвердил капитан Петлос. - Но когда умер последний монарх, возникло  много
оппозиционных фракций, а наследника подходящего возраста не оказалось.
   - А теперь он есть? - спросила Теола.
   К ее удивлению, капитан Петлос не ответил.
   Вместо этого он взял книги, щелкнул каблуками и, поклонившись, сказал:
   - Прошу меня извинить, мисс Уоринг. Думаю, фельдмаршал нуждается  в  моих
услугах. Помогать вам в ваших занятиях было большой честью для меня.
   Он зашагал через салон, очень прямой и подтянутый  в  своем  мундире,  и,
когда он вышел, у Теолы вырвался тихий вздох отчаяния.
   Ей так  много  хотелось  узнать,  но  она  подумала,  что  если  придется
вытягивать по крохам сведения из сдержанного капитана  Петлоса,  то  она  не
многого достигнет до того, как они прибудут в порт Кавонии.
   Тем не менее в последующие пару дней у нее  все  же  начала  складываться
картина происходящего в этой стране.
   Возможно, у нее разыгралось воображение, но Теола и без подтверждения  со
стороны капитана Петлоса была уверена, что в Кавонии гораздо более  тревожно
и опасно, чем предполагал герцог.
   К тому времени как они достигли берегов Кавонии, она уже знала, что народ
пребывает под тяжким, даже жестоким гнетом австрийской высшей знати.
   Хотя у нее оставалось мало времени подумать о Кавонии и о себе самой.
   Адриатическое море было спокойным, и Кэтрин,  сделав  над  собой  усилие,
покинула постель и вышла на палубу.
   Только Теола могла принести ей то платье, которое  ей  хотелось,  уложить
волосы так, как ей нравилось, ухаживать за ней, пока она стонала  и  ворчала
по поводу неудобств пребывания в море и пугалась каждой  волны,  покачнувшей
корабль.
   Но когда они причалили в порту Кевия, волны утихли, солнце сияло, и  небо
было ярко-синим.
   Оркестр духовых инструментов на пристани, как только  Кэтрин  ступила  на
берег, протрубил шумное приветствие, исполнив национальный гимн Британии,  а
вслед за ним гимн Кавонии.
   На  Теолу  никто  не  обращал  никакого  внимания,  и,  когда  мэр  начал
официальную приветственную речь, у нее появилась возможность оглядеться.
   Она и представить себе не могла, что горы могут быть  такими  высокими  и
невероятно прекрасными на фоне неба.
   На вершинах ослепительно сверкал белый снег, а внизу раскинулись сосновые
леса и рощи ракитника, олив, мирта, можжевельника и лавра.
   На фоне  цветущих  апельсинов  и  лимонов  виднелись  деревянные  домики,
балконы которых украшала яркая герань,  В  одной  из  отцовских  книг  Теола
читала о флоре и фауне северной Греции и знала, что и в Кавонии  они  должны
быть такими же.
   Поэтому она  была  готова  к  роскошному  зрелищу  пурпурного  багряника,
красных  и  белых  рододендронов,  ярко-синей  горечавки   и   нежно-розовых
альпийских роз.
   Но когда кареты из  Кевии  тронулись  в  путь  в  столицу  Зантос,  Теола
изумилась великолепию цветов самых разнообразных оттенков, каких раньше даже
вообразить не могла.
   Вдоль всего пути были возведены цветочные арки, стояли шесты,  украшенные
флагами, а мосты, по которым они проезжали, охраняли солдаты.
   Тут  же  стояли  толпы  зевак  и  крестьянок  в  красных  юбках  и  белых
передниках, с цветами в черных волосах, махавших руками и улыбавшихся.
   Теоле казалось невероятным, что Кэтрин так мало интересует теплый  прием,
оказанный ее будущими подданными.
   Она действительно почти не  обращала  внимания  на  приветственные  крики
людей, выстроившихся вдоль дороги.
   По-видимому, ей  о  многом  надо  было  поговорить  с  премьер-министром,
который как представитель короля встречал их в  порту,  полностью  игнорируя
капитана Петлоса, сидевшего напротив них, рядом с Теолой.
   Премьер-министр был пожилым мужчиной с пронзительными  глазами  и  низким
голосом. Теола с удивлением поняла, что он австриец.
   Герцог следовал  за  ними  в  другой  карете  вместе  с  фельдмаршалом  и
несколькими  сановниками,  одетыми  в  великолепные  мундиры  и  украшенными
золотыми цепями.
   Всего в кортеже ехало шесть карет, и еще множество солдат скакало рядом с
ними верхом. Возглавлял процессию  эскадрон  кавалерии,  а  второй  эскадрон
замыкал процессию.
   - Те солдаты, что впереди, принадлежат к личной гвардии его величества, -
сказал Теоле капитан Петлос.
   - Они великолепно смотрятся, - ответила она, думая о том, что их  сияющие
шлемы напоминают ей шлемы древнегреческих воинов, и снова пожалела, что отца
нет с ней и он не видит всего этого.
   Теоле казалось, что у стоящих вдоль дороги много физического  сходства  с
греками, но процессия двигалась так быстро, что они проносились  мимо  людей
раньше, чем она успевала как следует их рассмотреть.
   Трудно  было  заставить  себя  не  смотреть  постоянно  вверх,  на  горы,
вздымающиеся по обеим сторонам от дороги.
   "Неудивительно, - думала она, - что,  как  сказал  капитан  Петлос,  люди
убегают в горы, когда им грозит беда".
   Совершенно невозможно найти человека, спрятавшегося в густых лесах, среди
покрытых снежными шапками вершин или в глубоких отвесных ущельях.
   "Это самая необычайная страна из всех!" - решила про себя Теола.
   Она недоумевала, почему на лице  Кэтрин  не  отражается  никаких  чувств,
когда та поднимает взгляд, отрываясь от беседы с премьер-министром.
   Теоле хотелось задать капитану Петлосу множество вопросов,  но,  если  бы
она заговорила,  это  было  бы  нарушением  этикета  -  ей  полагалось  лишь
отвечать, если к ней обратится Кэтрин.
   Поэтому она хранила молчание, с трудом  удерживаясь,  чтобы  не  помахать
рукой детишкам, и ощущая разочарование, когда букетики цветов,  которые  они
бросали своей будущей королеве, пролетали мимо кареты и  падали  на  дорогу,
под копыта лошадей.
   Они ехали уже почти час, и Теола  поняла,  что  они  наконец  въезжают  в
Зантос и уже миновали несколько крайних домов.
   Через несколько минут  кортеж  переехал  через  широкую  реку  по  мосту,
охраняемому солдатами и украшенному гирляндами цветов.
   Теперь они двигались по узким улочкам, застроенным  скромными  домишками,
которые, к удивлению Теолы, выглядели почти необитаемыми.
   Ставни на окнах домов были закрыты, вдоль дороги не стояли веселые  толпы
встречающих, и букеты не летели в карету.
   Казалось, лошади помчались быстрее, и Теоле очень захотелось  расспросить
капитана Петлоса об окружающем их мрачном пейзаже.
   Ее охватило ощущение подавленности, и в первый раз с момента их высадки в
Кавонии солнце спряталось за облака.
   Они ехали по одной из таких пустынных улиц, на которой было мало людей  -
очень мало, -  и  несколько  детишек,  оборванных  и  босоногих,  играли  на
обочине.
   Внезапно карета вильнула в сторону. Послышался крик, кучер натянул  вожжи
и остановил карету.
   - Что случилось? Что произошло? - резко спросил премьер-министр.
   Капитан Петлос открыл дверцу и спрыгнул на землю.
   - Кажется, мы сбили ребенка, ваше превосходительство,  -  ответил  он.  -
Должно быть, она перебегала дорогу.
   - Ребенка? - воскликнула Теола.
   Не задумываясь, она быстро выскочила из кареты через  открытую  капитаном
Петлосом дверцу и выбежала на дорогу.
   У переднего колеса лежала маленькая девочка, и ее босая ножка была залита
кровью.
   Теола поспешила к ней и опустилась на колени.
   После первого крика девочка, наверное, потеряла сознание: ее  глаза  были
закрыты, и она, казалось, почти не дышала.
   Из раненой ноги  хлестала  кровь,  и  Теола  решила,  что,  должно  быть,
повреждена артерия.
   Она положила голову девочки к себе на колени и подняла ее  рваное  платье
повыше.
   - Дайте мне, пожалуйста, ваш носовой платок, - обратилась она к  капитану
Петлосу, стоящему рядом.
   Он начал шарить по карманам, и Теола, подумав, что он, возможно, не  взял
с  собой  платка,  нетерпеливо  сорвала  с  шеи  мягкий  шелковый  шарфик  и
перевязала им ногу девочки над коленом.
   - Эту девочку надо немедленно  отвезти  а  больницу!  -  сказала  она.  -
Уверена, ей необходима медицинская помощь. Ее мать здесь?
   Она подняла глаза  и,  к  своему  изумлению,  увидела,  что  все  дети  и
взрослые, стоявшие у дороги, исчезли.
   Вокруг никого не осталось!
   - Что происходит? - резко спросил премьер-министр  из  кареты.  -  Мы  не
можем здесь стоять, капитан Петлос.
   - Ранен ребенок, ваше превосходительство.
   - Так отдайте его родителям!
   - Вокруг никого нет, сэр.
   - Положите его у дороги. Мы должны ехать дальше.
   - Мы не  можем  ехать!  -  запротестовала  Теола,  обращаясь  к  капитану
Петлосу. - Я перетянула ногу,  чтобы  остановить  кровотечение,  но  повязку
необходимо снять не позднее чем через десять минут.
   Капитан Петлос заколебался, и Теола поняла, что  он  должен  повиноваться
премьер-министру.
   - Позовите ее родителей или подружку. Должен же тут хоть кто-то  быть!  -
воскликнула девушка.
   Она с беспокойством посмотрела на ногу девочки. Кровотечение было  теперь
менее сильным, но она видела, что рана была глубокой, почти до кости.
   - Этого ребенка надо отвезти в больницу! - твердо сказала она.
   - Здесь нет больницы! - ответил капитан Петлос тихо.
   Теола в изумлении подняла на него  глаза,  и,  словно  почувствовав  свою
ответственность за происходящее, он приложил ладонь ко рту и закричал:
   - Кто-нибудь, идите сюда и немедленно возьмите этого ребенка!
   Теола  посмотрела  на  наглухо  закрытые  ставнями  окна,  но  ответа  не
последовало, и на мгновение ей показалось, что никто не придет.
   Затем из одного  дома  к  ним  медленно  направился  мужчина,  высокий  и
широкоплечий, в костюме, похожем на крестьянский.
   - Должно  быть,  это  ее  отец,  -  с  облегчением  произнесла  Теола.  -
Пожалуйста, объясните ему, если он не поймет меня, что  повязку  надо  снять
через десять минут, иначе девочка может  потерять  ногу,  и  что  он  должен
поскорее найти врача!
   Мужчина подошел к ним.
   И тут, к своему изумлению, Теола услышала, как капитан очень тихо,  почти
шепотом, произнес:
   - Ты с ума сошел? Если тебя узнают, убьют!
   - Я знаю!
   Голос мужчины был низким и глубоким.
   - Ради бога... - пробормотал  капитан  Петлос.  В  его  голосе  прозвучал
непонятный Теоле страх. Словно сделав над собой усилие, он громко сказал:
   - Твой ребенок, к сожалению, пострадал. Леди говорит,  что  повязку  надо
снять через десять минут и немедленно разыскать доктора.
   Мужчина не ответил. Он только  наклонился,  чтобы  поднять  девочку,  чья
голова лежала на коленях у Теолы.
   В этот момент Теола впервые увидела его лицо. Несомненно, он был  греком.
Никогда еще она не видела живого  человека,  так  похожего  на  те  картины,
которые показывал ей отец. Черты его лица показались  ей  знакомыми,  словно
она уже давно его знала.
   Но когда он взглянул на нее, она  увидела  в  его  взгляде  нечто  такое,
отчего ей показалось, будто он ее ударил. Никогда бы Теола не поверила,  что
человек может смотреть на нее с таким презрением.
   - Кто этот человек?
   Этот вопрос задал премьер-министр.
   Капитан Петлос вернулся обратно к карете.
   - Полагаю, это отец девочки, ваше превосходительство.
   Мужчина, теперь державший девочку на руках, тихо сказал Теоле:
   - Спасибо за помощь.., можно попросить вас еще об одном одолжении?
   - О каком? - спросила Теола.
   - Не поможете ли мне отнести девочку в дом? Если вы поддержите ее с одной
стороны, я возьму ее с другой. Так ей будет легче.
   - Конечно, - согласилась Теола.
   Однако это ей было странно, ведь такому большому и  сильному  мужчине  не
составило бы труда самому отнести девочку. Но, зная, как серьезно повреждена
нога ребенка, она была готова согласиться на что угодно, лишь  бы  облегчить
ее страдания.
   Бок о бок они двинулись вверх по небольшому склону к домам,  неся  вдвоем
потерявшую сознание девочку, и только когда уже подошли к  самой  двери,  ее
открыла изнутри невидимая рука.
   Внезапно Теола осознала, что, пока они шли, она все время заслоняла собой
этого мужчину от глаз премьер-министра.
   Они вошли в дом.
   Теола  успела  увидеть  бедную  комнату,  почти  без  мебели,  в  которой
находились двое людей - сидящий в кресле пожилой мужчина и женщина с залитым
слезами лицом, явно мать девочки.
   Они двинулась к ним, протянув руки, но в  этот  момент  за  спиной  Теолы
раздался крик премьер-министра:
   - Это же Алексис Василас! Стреляйте в него! Стреляйте, идиоты!
   Мужчина, который нес ребенка, не спеша положил девочку  на  руки  матери,
затем пересек комнату и вышел через другую дверь.
   Она закрылась за ним как  раз  в  тот  момент,  когда  капитан  Петлос  с
пистолетом в руке и четверо солдат добежали от кареты до входной двери.
   Теола, не вполне понимая, почему она это делает, встала в  узком  дверном
проеме, совершенно заслонив его своим телом.
   - Что такое? Что происходит? - спросила она.
   - Позвольте мне пройти, мисс  Уоринг,  -  ответил  капитан  Петлос.  -  Я
выполняю приказ.
   - Какой приказ?
   - Человека, помогавшего вам нести ребенка, надо задержать.
   Теола не пошевелилась.
   - Мне послышалось, вам приказали его убить, капитан.
   - Я должен найти его, мисс Уоринг.
   - Думаю, он пошел за доктором, - сказала Теола, - и будет большой ошибкой
его задерживать. Как вам хорошо  известно,  у  девочки  серьезно  повреждена
нога.
   - Я должен выполнить свой долг.
   Тем не менее капитан Петлос не мог войти в дом,  не  оттолкнув  с  дороги
Теолу.
   Двое солдат, пришедших с ним, попытались открыть  дверь  соседнего  дома,
которая явно была за перта, и  забарабанили  по  ней,  не  получив  никакого
ответа.
   Теола не двигалась с места.
   - Вернитесь! Вернитесь! - услышала она приказ премьер-министра.
   Старший офицер из другой кареты резко сказал:
   - Процессия должна двигаться дальше, ваше превосходительство.  Оставаться
здесь небезопасно.
   -  Двигаемся  дальше,   и   немедленно!   -   с   раздражением   произнес
премьер-министр. - Как обычно, Василас от нас ускользнул.  Почему  никто  не
сообщил мне, что он в городе?
   Ответа не последовало, но Теола поняла, что опасность миновала.
   Она обернулась назад и сказала женщине с ребенком:
   - Пожалуйста.., пусть ногой вашей дочери займутся немедленно, и развяжите
повязку на ее ноге.., через шесть-семь минут.
   Она говорила неуверенно, по-кавонийски, но, похоже, женщина ее  поняла  и
кивнула.
   У Теолы на запястье висел  ридикюль.  Она  открыла  его,  вынула  золотой
соверен и положила на стул, стоявший у двери.
   - Для малышки, - тихо сказала она. Затем Теола последовала  за  капитаном
Петлосом обратно к карете.
   - В самом деле, Теола!  -  воскликнула  Кэтрин,  когда  она  забралась  в
карету. - Как ты  могла  так  безответственно  поступить,  возиться  с  этим
ребенком? Это опасная часть города, и нам нельзя было здесь останавливаться.
   Теола многое могла бы сказать в ответ,  но  чувствовала,  что  это  будет
бесполезно.
   - Мне очень жаль, Кэтрин, - смиренно ответила она.
   - И тебе будет о чем пожалеть, - резко произнесла Кэтрин. - Уверена,  что
папе не понравится, когда он узнает о твоем поведении.
   Она помолчала и ядовито прибавила:
   - У тебя на платье кровь, и выглядишь ты ужасно! Теола опустила глаза  на
юбку  и  увидела,  что  Кэтрин  права.  У  края  подола  виднелось   большое
ярко-красное кровавое пятно.
   "Первая кровь, которая пролилась в Кавонии на  моих  глаза