игроком только потому, что был глубоко несчастен.
     - Я открою вам секрет, - произнесла Иветта Дюпон. - Я не дам ему бездельничать. У человека, который занят делом, просто нет времени на шалости, всегда помните об этом, та cherie.
     Все необходимое для того, чтобы сделать путешествие Хьюго удобным и неутомительным, было заранее предусмотрено Иветтой. В экипаж были погружены особые мягкие подушки, фляжки с бренди, бутылки с одеколоном и целый ящик медикаментов, которые, как она утверждала, были совершенно незаменимы в подобных случаях.
     И когда наконец мадам Дюпон явилась за Хьюго, она принесла с собою обитый кожей сундук.
     - Это для вас, - сказала она Леоне. - Свадебный подарок, та petite, чтобы вам не пришлось идти к нареченному супругу с пустыми руками и без приданого.
     Леона открыла сундук. В нем лежали платья, шали и шляпы, все до одного подобранные по самой последней моде.
     - Et voila <Видите ли (фр ).>, совсем не было времени подогнать их под ваши мерки, - пояснила Иветта. - Но я уверена, что они вам подойдут, разве что кое-где нужно будет немного ушить, - Как вы добры! - воскликнула Леона.
     - Се n'est rien <Не стоит благодарности (фр.).>. Всего лишь маленький подарок от вашей будущей невестки, которая надеется быть очень счастливой, чего от души желает и вам.
     - Благодарю вас, - ответила Леона печально, оживление, вспыхнувшее в ее глазах при виде нарядных вещей, померкло, едва она вспомнила, кто будет любоваться ею в новых туалетах и с какой целью они были ей преподнесены.
     - Что вам пригодится больше всего, - продолжала Иветта деловито, - так это плащ, который вам обязательно нужно будет надеть в дорогу. Я выбрала его из собственного гардероба. К сожалению, он не совсем новый, но я не могу позволить вам путешествовать по морю без него.
     Она вынула плащ из сундука, и Леона увидела, что подарок действительно был изумительным: из темно-голубого бархата, отороченного спереди с обеих сторон мягким серым мехом, и такой же мех украшал капюшон, который должен был покрывать волосы.
     - На море обычно бывает холодно, - произнесла Иветта, поежившись, - и я взяла этот плащ, чтобы надеть его при переезде через Ла-Манш. Dieu merci <Слава богу (фр.)>, Хьюго сейчас здесь, в Дьеппе, так что мне он не понадобится.
     - Спасибо вам! Большое вам спасибо! - воскликнула Леона. - Вы уверены, что сможете обойтись без него?
     - Вполне, - ответила Иветта.
     Нагнувшись, она поцеловала Леону, потом приказала слугам подняться наверх и перенести Хьюго в экипаж.
     - Я могу идти сам, - запротестовал он.
     - Quelle idee! <И не вздумай! (фр.)> - воскликнула Иветта. - Тебя перенесут мои лакеи. После того как ты столько пролежал в постели, малейшее неосторожное движение или слишком крутые ступеньки могут тебе дорого обойтись. Делай, как я тебе говорю. Когда доберешься до дома, можешь разминать свои ноги сколько душе угодно.
     Хьюго нехотя согласился, и, пока слуги взбирались по лестнице, Леона зашла к нему в комнату и сжала его в объятиях.
     - До свидания, Хьюги! - произнесла она. - Молю бога, чтобы ты нашел свое счастье - мне будет.., так... тебя.., не хватать!
     На этих словах голос ее вдруг сорвался.
     - Ты напишешь мне, правда? - отозвался Хьюго. - Расскажи мне о своем замужестве и позаботься о том, чтобы Лью не попался с очередной партией товара.
     Пока еще у них нет оснований для предъявления ему обвинения, но помни, что за ним следят.
     - Я не забуду, - прошептала Леона каким-то отстраненным тоном.
     - Тогда прощай, - сказал Хьюго, мягко целуя ее в щеку, но взгляд его уже был обращен к Иветте, ждавшей в дверях.
     Когда экипаж тронулся с места, Леона долго со слезами махала им вслед рукой, стоя на дороге. Он уехал.
     Ее брат, единственная родная душа в целом мире, ушел из ее жизни навсегда, и неизвестно было, удастся ли ей когда-нибудь снова его увидеть.
     Леона поднялась наверх и принялась укладывать свои немногочисленные вещи в сундук, который подарила ей Иветта. Она не нашла в себе ни смелости, ни желания переодеться в один из своих новых нарядов и осталась в платье, которое она сшила себе сама всего за несколько шиллингов. И поскольку это платье целиком и полностью принадлежало ей, оно было куда дороже, чем роскошные дорогие туалеты, которые ее будущая невестка столь великодушно предложила ей в качестве приданого.
     Но теплый плащ пришелся как нельзя более кстати.
     Хотя день выдался жарким, она знала море достаточно хорошо и понимала, что к ночи поднимется пронизывающий ветер, продувающий насквозь тонкую ткань летней одежды.
     Время шло. Леона по-прежнему ждала. Солнце медленно клонилось к закату, бросая на море золотистые отблески. Хозяин трактира принес ей еду, но, как она ни старалась, ей едва удалось проглотить несколько кусочков.
     Она ждала! Ждала, как, наверное, с незапамятных времен ждали заключенные звука шагов тюремщика, поворачивающего ключ в двери камеры.
     Лью все не приходил, и Леона начала недоумевать, не забыл ли он о ее существовании. Последняя отчаянная надежда вспыхнула в ее сердце - быть может, в конце концов он раскаялся в своем решении и намерен отплыть в Англию, оставив ее одну.
     Но позже, в сгустившихся сумерках, она услышала его надменный голос, когда он разговаривал внизу с трактирщиком, и звук его шагов, когда он поднимался по лестнице. Едва уловив неясный шум, она почувствовала лихорадочную дрожь, ее сердечко испуганно забилось, губы внезапно стали сухими.
     Он пришел за нею! Человек, за которого она должна выйти замуж, который поклялся, что ей никогда не удастся ускользнуть от него. Все выше и выше по ступенькам раздавались его шаги, и наконец он распахнул дверь высокопарным жестом, словно возвещая о своем прибытии.
     Он, как всегда, был безукоризненно одет, с высоким галстуком, ниспадавшим с плеч плащом, поддерживаемым позолоченной цепочкой, и небрежно надетым набекрень высоким цилиндром. А она уже успела забыть - так, по крайней мере, ей казалось, - каким рослым и широкоплечим он был и какой страх внушало ей сочетание недюжинной физической силы с властностью и самонадеянностью.
     - Вы готовы? - осведомился он, и, несмотря на все усилия, она не могла промолвить в ответ ни слова.
     - Очевидно, моя нареченная невеста вне себя от радости, что видит меня, - произнес он. - Впрочем, нам и не следовало ожидать на первых порах чересчур бурных восторгов. Это наступит позднее, когда я научу вас, моя дорогая Леона, что значит любить, - к сожалению, в вашем воспитании этим существенным вопросом слишком долго пренебрегали.
     "Он выпил лишнего, - подумала Леона, - вероятно, празднуя свой предстоящий брак". И теперь, пока он шел к ней через всю комнату, она заметила при свете свечи, что лицо его покрылось легким румянцем, а глаза угрожающе поблескивали.
     - К вашим услугам, мадам.
     Лью поклонился с преувеличенной почтительностью, и девушка поняла, что он старается ее уязвить.
     - Нам уже пора отправляться? - спросила она, изо всех сил стараясь придать своему голосу холодное и равнодушное выражение, но вопреки ее воле он звучал нерешительно и испуганно.
     - Да, нам пора отправляться, - эхом отозвался Лью. - Разве вас не радует мысль снова увидеть Англию? Оказаться у себя в Ракли? До сих пор это был ваш собственный дом - отныне вам придется делить его со мною, его новым хозяином!
     Леона глубоко вздохнула и стиснула пальцы Она догадывалась, что он пытался вывести ее из себя, но решила не говорить и не делать ничего, что могло бы вызвать у него еще большее возбуждение.
     - Мой багаж уже собран, - сказала она робко, указав на стоявший на полу сундук. - Мы можем.., идти?
     - Всему свой черед, - ответил он - Пока что ваш прием не показался мне особенно теплым.
     - Я просто подумала о времени, - произнесла Леона. - Мы должны , успеть к приливу, разве не так?
     Лью негромко рассмеялся в ответ. Без сомнения, он понял, что она старалась его умиротворить, и играл с нею, словно кот с пойманной мышкой.
     - Так умна! Так практична! - воскликнул он. - Какую полезную жену я себе приобрел. Я на самом деле верю, что вы стоите тех восьми тысяч фунтов, которые я за вас заплатил.
     Леоне показалось, что ее ударили по лицу. Оскорбление было почти нестерпимым, и все же усилием воли она заставила себя не обращать на него внимания.
     - Нам пора в путь, - сказала она. - Если можно, пришлите кого-либо из ваших людей за моим багажом.
     Девушка хотела пройти мимо него, но стоило ей сделать шаг вперед, как она поняла свою ошибку. Он протянул руки и привлек ее к себе, сжимая в объятиях. Над ее головою раздался его смех. Это ловец смеялся над тщетными попытками вспархивающей в клетке птички вырваться на свободу.
     - Только один поцелуй перед уходом, - услышала она его слова. - Это не значит, что у нас не хватит времени для поцелуев, когда мы доберемся до Англии.
     Разве вы не взволнованы при мысли о завтрашней ночи, когда вы будете носить мое имя, когда мы будем лежать вместе в нашей супружеской спальне в Ракли и с этой минуты между нами не останется никаких секретов?
     Она, как могла, старалась сохранить спокойствие и хладнокровие, но все оказалось напрасно. Теперь она отчаянно сопротивлялась, оттолкнув его ударом кулачка в грудь, прилагая все усилия, чтобы вырваться из плена огромных ручищ, словно душивших ее в объятиях.
     - Пустите.., меня!
     Это было похоже на крик ребенка, испугавшегося темноты.
     - Умоляю , пустите меня!
     И затем ее голос вдруг затих под давлением его губ - горячих, алчных, требовательных губ, всецело подчинивших ее своей власти, заглушая ее протесты и истощая ее последние силы.
     Ей показалось тогда, что она погружалась все глубже и глубже в мрачную бездну, откуда никто не мог ее спасти. Но когда девушка уже подумала, что вот-вот потеряет сознание, когда она достигла таких глубин ужаса и отчаяния, что, как ей представлялось, она не в состоянии была больше этого выдержать, он отпустил ее.
     - Сейчас нет времени, - произнес он хриплым от страсти голосом. - И, как вы уже заметили, прилив не заставит себя ждать.
     На одно ужасное мгновение их губы оказались рядом, после чего он грубо оттолкнул ее от себя, словно она намеренно разжигала в нем желание. Она пошатнулась, внезапно лишившись опоры, замерла в нерешительности, опершись рукою о стену, пока один взгляд на его лицо, искаженное вожделением и порочными страстями, не заставил ее стремительно броситься прочь от него вниз по ступенькам.
     Откуда-то сзади до нее доносился голос Лью Куэйла, подзывавшего слуг, чтобы отнести вниз ее сундук. Она очутилась на мостовой, ощутив прикосновение прохладного вечернего ветерка к своим щекам.
     На какое-то мгновение у нее возникла мысль убежать отсюда куда глаза глядят, броситься в соленые волны моря, плескавшегося о набережную, предпочесть смерть бесконечной муке унижения.
     И тут она вспомнила свое обещание, слово чести, данное ею Хьюго во имя всего, что было для нее свято.
     Она должна выйти замуж за Лью! У нее не оставалось другого выбора.

Глава 12

     Гребцы уже заняли свои места у весел, когда Леона и Лью Куэйл, сопровождаемые мальчишкой в лохмотьях, несущим пылающий факел, добрались до яхты. Какой-то мужчина с фонарем, едва заметив их, поспешил им навстречу.
     - Не пропустить бы прилив, мистер Куэйл, - произнес он, обращаясь к Лью.
     - Мы его не пропустим, - отозвался Лью беспечным тоном.
     Человек с фонарем искоса взглянул на Леону и, когда она поднялась на борт, что-то бессвязно пробурчал себе под нос. Однако один из гребцов на палубе оказался не столь осторожным в выражениях.
     - Женщина на корабле никогда не приносит ничего, кроме несчастья, - проворчал он.
     - Несчастьем для тебя будет, если ты останешься на берегу, стоит мне услышать от тебя еще хоть одно словечко, - сердито оборвал его Лью и, приняв руку Леоны, чтобы помочь ей спуститься с мола по трапу яхты, добавил:
     - Моя будущая жена должна принести всем нам удачу. Позвольте мне представить вам, джентльмены, мисс Леону Ракли из Ракли-Касл, где в скором времени я намерен поселиться.
     В колеблющемся свете фонаря Леона увидела их лица - выражение изумления на одних, огонек восхищения в глазах других, во взглядах некоторых, как ей показалось, промелькнуло нечто похожее на сочувствие, хотя она не была в этом уверена.
     Не промолвив ни слова, она отвернулась и ощупью добралась до каюты. Лью забрал фонарь у человека, стоявшего наверху на пристани, и последовал за нею, так что, когда Леона вошла туда через узкую дверцу, она заметила, что каюта по-прежнему была завалена до отказа грузом всех сортов и разновидностей, но от ее взгляда не ускользнул появившийся здесь новый предмет, дополнявший обстановку, - помещенная у самой близкой к двери стены кушетка, обложенная атласными подушками. Она выделялась на общем фоне ярким цветастым пятном и, без сомнения, пришлась бы более к месту в одном из множества домов сомнительной репутации, обслуживавших моряков, у которых хватало денег на развлечения, чем в качестве украшения каюты корабля.
     Лью высоко приподнял над нею фонарь.
     - Вы видите, я подумал о вашем покое, - сказал он.
     - Благодарю вас, - коротко отозвалась Леона. Это были ее первые слова, обращенные к нему с того момента, как они покинули меблированные комнаты.
     - Если во время плавания у меня будет время, чтобы разделить ее с вами, я не откажусь, - произнес он язвительно. - Вам бы это было приятно, не правда ли, моя обожаемая невеста?
     Она не отвечала, и Лью снова рассмеялся - тихо, но, как ей показалось, зловеще. Затем, подвесив фонарь на крюк, прикрепленный к одной из балок, он вышел из каюты, и с наружной стороны палубы до девушки донесся его голос, приказывавший отдать швартовы.
     - Удвойте ваши старания, парни, и я удвою вашу плату, - говорил он. - В конце этого плавания нас всех ожидает солидный куш.
     Скрип весел, плеск воды и колеблющийся свет фонаря свидетельствовали о том, что они отчалили от берега. Корабль уже начал слегка раскачиваться на волнах, и, так как ничего другого ей не оставалось, Леона опустилась на кушетку, ощущая под собой мягкий атлас пестро разукрашенных подушек и одновременно испытывая отвращение к этому олицетворению роскоши дешевых притонов.
     Леона развязала тесемки плаща, который она плотно обернула вокруг плеч, спасаясь от пронизывающего холодного ветра, и отбросила с волос капюшон, машинально оправляя непокорные локоны и одновременно прислушиваясь к тому, что происходило снаружи.
     Лью как раз выводил корабль из гавани.
     - Пять румбов право руля! - услышала она его команду, обращенную к рулевому. - Десять румбов! Болван!
     Тут мель!
     Гребцы принялись потихоньку беседовать между собой. Трудно было разобрать, о чем они говорили, но у нее возникло ощущение, что разговор шел о ней и о предполагаемом браке Лью.
     Леона с тоской подумала о том, какие слухи этот брак должен был вызвать по всей округе. Лью в равной степени ненавидели и боялись, в то время как ее отец пользовался всеобщей любовью. Жители Элфристона и обитатели поместья едва ли пожелают видеть человека, которого они считали выскочкой и средоточием всех пороков, хозяином замка Ракли.
     Кроме того, ей было больно даже представить себе Лью Куэйла сидящим в кресле ее отца, перебирающим жадными пальцами дорогие ее сердцу вещи, принадлежавшие ее матери, отдающим приказания старому Брэмуэллу и, возможно, даже осыпающим его бранью за медлительность и неповоротливость.
     Это были лишь некоторые из тех мелких неприятностей, которые ей предстояло вынести, и вынести безропотно. Леона спрашивала себя, сколько должно пройти времени, прежде чем ее душа окончательно окаменеет и она станет полностью равнодушной ко всему, что происходит с ее телом. Удастся ли ему когда-нибудь подчинить себе ее чувства и волю, безжалостно и бесповоротно подавив последние остатки сопротивления?
     Она сидела, уставившись в одну точку невидящим взглядом и сложив перед собою руки, словно в молитве, когда Лью вернулся в каюту. Дверь была слегка приоткрыта. Теперь он плотно затворил ее, и Леона украдкой бросила на него беглый взгляд, стараясь казаться спокойной, но ощущая вместе с тем напряжение в каждом нерве тела, глаза ее расширились от страха.
     - Мы в открытом море, - бросил он.
     Лью пересек каюту и уселся рядом с Леоной, откинувшись на подушки и пристально наблюдая за ней, в то время как она старалась отодвинуться от него как можно дальше.
     - Удобно? - спросил он наконец с улыбкой на губах.
     - Да.., спасибо... - пробормотала она в ответ. - С вашей стороны было очень любезно найти для меня... подходящее сиденье.
     Слова эти вырвались у нее через силу, и все же Леона сознавала, что того требовала обычная вежливость.
     - В самом деле, любезно! - заметил Лью с усмешкой. - В первый раз вы предъявили мне подобное обвинение. Ну что ж, мы с вами уже на пути домой. Разве не этого вы так хотели?
     - Сколько времени займет плавание? - спросила Леона, зная, что он следит за нею, чувствуя, что молчание между ними таит в себе угрозу.
     - Не более чем три часа, - ответил он. - Все складывается в нашу пользу. Когда мы выгрузим товар на берег, мы наймем экипаж и поедем домой, вы и я. Мы можем остановиться в доме викария и передать старому дураку, чтобы ближе к вечеру он приготовился нас обвенчать.
     Леону обидел такой отзыв о викарии. Он действительно был уже довольно стар, но она любила его, так как он был близким другом ее покойных родителей.
     - Надо.., ли.., так спешить? - спросила она слегка дрожавшим от страха голосом.
     - К вашему сведению, - ответил он, - следующую ночь я намерен провести в замке Ракли.
     Глаза его были прикованы к ее губам, и она поспешно отвернулась, слишком хорошо понимая скрытый за его словами недвусмысленный намек.
     - Придвиньтесь! - внезапно произнес он.
     Она вопросительно взглянула на него и увидела его протянутую руку.
     - Ближе! - скомандовал он. - Я устал смотреть, как вы сидите тут с видом безвинной страдалицы и ведете себя так, как будто я покрыт с ног до головы грязью, о которую вы боитесь замарать свои пальчики. Вы дали слово стать моей женой, моя прелесть. Чем скорее вы привыкнете ко мне, тем лучше. Придвиньтесь, говорю я вам!
     Леона хотела было вскочить на ноги, но он оказался более проворным и, схватив ее за руку, притянул к себе.
     Она сопротивлялась, как умела, пытаясь противостоять его огромной, подавляющей силе. Медленно, но верно он привлекал ее все ближе и ближе к себе.
     - Вам придется привыкнуть к послушанию, - продолжал он, на губах его по-прежнему играла усмешка. - Именно в этом вы должны будете принести клятву во время брачного обряда, и можете не сомневаться, я заставлю вас ее сдержать. Придвиньтесь, я сказал! Еще ближе!
     Ей пришлось подчиниться ему, поскольку другого выхода у нее не было. Насильно усадив девушку рядом с собой, он высвободил ее запястье, обвил рукой ее талию, и ее голова оказалась у него на плече.
     - Ну вот, так удобнее, - произнес Лью, и тут другая его рука взметнулась вверх, обнимая ее теплую округлую шею, под белой кожей которой от охватившего ее страха бешено пульсировала крохотная жилка.
     - Наверное.., наверное, вам нужно быть.., на палубе, чтобы.., следить за курсом? - задыхаясь, пробормотала Леона, слова с трудом срывались с ее дрожавших от ужаса губ.
     - Мои люди знают, куда плыть, - ответил он, - так же как и то, что у меня сейчас есть куда более приятное занятие. Вам действительно так не терпится отделаться от меня?
     В вопросе прозвучала издевка, и сейчас его рука грубо задрала вверх ее подбородок.
     - Пожалуйста.., пожалуйста, Лью... - взмолилась она.
     Ей не хотелось ничего ему говорить, сохраняя в страдании молчаливое достоинство, но, несмотря на это, сама его близость казалась ей невыносимой.
     - Пожалуйста, Лью... - передразнил он ее. - Какие тут могут быть "пожалуйста"? Уж н