дом, когда они выехали из ворот. Она не видела деревню с прудом для уток, зелеными полями, на которых пасся скот, и маленькой серой церквушкой, где ее крестили.
     Прошло некоторое время, прежде чем она справилась со слезами и смогла смотреть в окно на придорожные деревушки. Ей хотелось выйти из душной кареты на воздух. Она с завистью смотрела на капитана Чеверли, сидевшего на козлах и лихо правившего фаэтоном. Камиллу раздражало, что ее мысли то и дело возвращались к нему, но она понимала, что не успокоится, пока не узнает причину его враждебного отношения к ней.
     Путь до Дувра был неблизким, поэтому они выехали так рано. К полудню Камилла уже успела проголодаться, и они остановились на постоялом дворе.
     Первым делом они увидели фаэтон капитана Чеверли. Под присмотром его грума коляску и лошадей тщательно чистили и мыли. Жена хозяина проводила баронессу и Камиллу наверх, в уютную спальню, где они смогли смыть с себя дорожную пыль. Она Принесла им полотенца, пахнущие лавандой, и кувшин для умывания с горячей водой.
     - Какое чудесное место! - восхитилась баронесса. - В Англии столько отличных постоялых дворов, хотя еда обычно хуже, чем на континенте.
     - Сейчас я съем что угодно. Умираю с голоду!
     Баронесса рассмеялась. Весело болтая, они прошли в отдельную гостиную, где капитан Чеверли уже заказал обед.
     Он разговаривал с хозяином. Как всегда, он выглядел очень элегантным и красивым, но в его глазах Камилла заметила то же циничное безразличие, что и раньше. Ее сердце упало.
     - Леди, я заказал вам холодные закуски, но хозяин говорит, что есть еще жареная свиная ножка, пирог с жаворонками и устрицами и баранья голова, - сказал он, обращаясь скорее к баронессе, чем к Камилле.
     - Вам следовало бы сначала спросить мисс Ламбурн, - укорила его баронесса, несколько смущенная тем, что ей предложили сделать заказ вперед будущей принцессы Мельденштейна.
     - Конечно, прошу прощения, - поправился капитан Чеверли, - что пожелаете, мисс Ламбурн?
     У Камиллы внезапно пропал аппетит. Казалось, что в его словах сквозит какая-то неприязнь, от которой ей становилось не по себе и хотелось защититься. Она не могла пожаловаться на грубость с его стороны, но все-таки между ними возникала какая-то напряженность. В окно ярко светило солнце. Камилла сняла шляпку, и в свете солнечных лучей ее светлые локоны блестели и переливались. Она сделала заказ и, неожиданно повернувшись к Чеверли, увидела на его лице выражение невольного восхищения. Она не могла ошибиться. Узнав, что ничто человеческое ему не чуждо, Камилла внезапно почувствовала облегчение. Она решила во что бы то ни стало заставить его переменить к ней отношение.
     - Расскажите мне о Лондоне, - попросила она. - Полагаю, что все столичные щеголи, денди, несравненные завсегдатаи модных салонов так же ослепительны, как и раньше? Как только я вижу кого-нибудь из них, то сразу понимаю, почему Бог наделил фазана более роскошным оперением, чем его серую маленькую курочку.
     Хьюго рассмеялся:
     - Как странно, мисс Ламбурн, что вы совсем не преклоняетесь перед сливками общества.
     - А почему я должна преклоняться перед надутыми индюками, которые тратят целое утро на то, чтобы завязать шейный платок, а ночи - чтобы напиться вдрызг.
     - Вам придется следить за своим язычком, когда вы приедете в Мельденштейн. Хорошо воспитанные молодые леди не знают таких слов, как "напиваться вдрызг", - предостерег ее Хьюго, но озорные огоньки в его глазах опровергали серьезный тон сказанного.
     - Если у них есть братья, то знают, - улыбнулась Камилла.
     Во время обеда она весело болтала, вовлекая его в разговор, и наконец ему передались ее веселость и хорошее настроение. После первого блюда и бокала вина она увидела, что его не просто забавляет беседа, но что он несомненно заинтересовался ею.
     "Скорее всего, он опечален чем-то", - решила она и удвоила свои старания.
     Она решила выбрать темой беседы не Мельденштейн, а лошадей, - и поняла, что не ошиблась. Капитан Чеверли проявил живой интерес к избранной теме. Она рассказала ему о деревенских ярмарках, куда съезжались торговцы лошадьми со всей страны; о том, как цыгане умудрялись выдать старую больную лошадь за молодого и здорового жеребца.
     Не раз во время ее рассказа капитан Чеверли запрокидывал назад голову и смеялся от всей души, а перед ней снова вставал образ того юного наездника, которого она помнила все шесть лет.
     Наконец, капитан Чеверли подвел итог беседе:
     - Леди, если вы закончили трапезу, то пора отправляться в путь без промедления. До Дувра еще довольно далеко.
     - Мы заночуем на яхте сегодня? - поинтересовалась баронесса.
     - Да, - ответил капитан. - Уверен, что там вам будет намного удобнее, чем в гостинице. Кроме того, нам придется или отплывать немедленно, или ждать прилива. Конечно, решение остается за капитаном, но он сможет принять его, только когда мы поднимемся на борт. ;.
     - Понимаю, - согласилась баронесса, - но я заранее страшусь момента, когда придется снова садиться на корабль. Путешествие в Англию было просто ужасным. Не меньше дюжины раз мне казалось, что мы идем ко дну. Когда я рассказала утром о своих опасениях капитану, он заверил меня, что ночью дул лишь легкий ветерок.
     Они оба рассмеялись.
     - А мне путешествие по морю обещает множество новых впечатлений, - проговорила Камилла. - Я никогда не плавала на корабле и не знаю, как перенесу качку.
     И вот к дверям подали карету. Камилла посмотрела на фаэтон капитана. Интересно, что они скажут, если она попросит разрешения ехать рядом с ним?
     Но затем она с грустью поняла, что этот поступок будущей принцессы со стороны покажется слишком вольным и к тому же оставить баронессу одну будет просто дурным тоном. Она покорно поднялась в карету и тоскующим взглядом проводила капитана Чеверли, когда он обогнал их.
     Камилла отметила, что он весьма искусно правил, его цилиндр был лихо сдвинут набок. Он походил на коринфянина, ловко управляющего колесницей, которая увозила его все дальше и дальше, пока он не превратился в легкое облачко пыли вдали.
     После выпитого за обедом вина баронессу разморило, и скоро она перестала болтать и заснула. Камилла смотрела в окно. На какое-то время она забыла о своих страхах и дурных предчувствиях, но вскоре поймала себя на том, что тихо молится и просит Бога облегчить ее дальнейшую судьбу.
     Они еще раз остановились, чтобы поменять лошадей. Они с баронессой подкрепились горячим шоколадом с домашним пирогом, но в этот раз им не пришлось поговорить с капитаном Чеверли. Тот быстро выпил бокал вина и исчез на конюшне, откуда доносился его голос, выказывающий недовольство предоставленными лошадьми.
     Вскоре они снова пустились в путь. На этот раз Камилла тоже попыталась вздремнуть немного, а баронесса и не скрывала своего желания поспать. Как она объяснила Камилле, трясущаяся карета слишком напоминала ей качку в море и сон был единственным способом избежать неприятных воспоминаний.
     Они прибыли в Дувр около семи вечера. Карета направилась прямиком в порт.
     - Мы приехали? - спросила баронесса. - Моя шляпка сидит прямо? Я забыла вам сказать, дорогая, что наверняка нас ожидает небольшая церемония, так как вас придет провожать мэр.
     - Сам мэр! - воскликнула Камилла.
     - Да, мне следовало бы вспомнить об этом раньше. Вы - важная особа, дорогая, и неудивительно, что ваши соотечественники решили пожелать вам доброго пути и попутного ветра.
     - О господи! - Камилла пришла в чрезвычайное волнение. - Почему вы не предупредили меня об этом раньше? Я же не знаю, как вести себя в такой ситуации. Мне придется выступать?
     - Не думаю, - отозвалась баронесса. - Достаточно будет нескольких слов в благодарность. Я сама не знаю, чего ожидать, поэтому от меня вам будет мало помощи.
     - А как я выгляжу? - Камилла обеспокоенно повернулась к своей спутнице. Выразительные глаза девушки казались огромными и несколько испуганными. Голубой тон дорожного платья чудесно сочетался с вышитыми незабудками на ее соломенной шляпке.
     - Вы очаровательны, - с искренней теплотой в голосе ответила баронесса.
     Камилла вышла из кареты, изо всех сил стараясь казаться спокойной. Она увидела капитана Чеверли и с облегчением вздохнула. Он подал ей руку и тихо произнес:
     - Мэр - с цепью на шее.
     Она чуть было не рассмеялась, но ей все же удалось взять себя в руки и изобразить на лице обворожительную улыбку. Мэр Дувра в великолепной красной мантии с массивной золотой цепью на шее произнес длинную, несколько помпезную речь, основная мысль которой заключалась в том, что английская утрата пойдет во благо Мельденштейну.
     Камилла старалась внимательно слушать. С моря дул легкий ветерок, от которого мех на мантии мэра и на одеждах олдерменов вставал дыбом, отчего они походили на пушистых котов. Она заметила, что многие дамы с трудом удерживают на голове свои шляпки, которые так и норовят улететь в море. Камилла порадовалась, что ее собственная шляпка была завязана под подбородком шелковыми лентами, и думала, сколько еще приветственных речей ей придется выслушать до того, как она выйдет замуж.
     Мысль о скором замужестве была нестерпимой, и тут мэр закончил речь, а капитан Чеверли шепнул:
     - Поблагодарите его!
     - Благодарю вас, господин мэр, - послушно произнесла Камилла, - за ваш исключительно теплый прием и сердечные слова. Я чрезвычайно тронута вашей речью и не забуду вашего напутствия, покинув берега Англии. Позвольте мне передать ваши добрые пожелания моему будущему мужу и всем жителям Мельденштейна.
     Последовали бурные аплодисменты, и Камилла прошла вперед, чтобы пожать руку мэру и олдерменам. Почему-то ей казалось, что так нужно. Все были восхищены ее дружеским жестом и от всей души приветствовали ее, пока капитан Чеверли вел ее к яхте.
     Тут она впервые увидела украшенный флагами и гирляндами цветов величественный корабль, который должен был доставить ее в новую страну. Наверху, у трапа, их встретил капитан, приятный пожилой мужчина в несколько вычурном мундире. Она сразу вспомнила, как отец когда-то говорил:
     - Правители маленьких стран и их официальные представители всегда стараются выглядеть как можно эффектнее. Таким образом они привлекают к себе внимание. Помни, дочка, чтобы сделать им приятное, ты должна выражать свое уважение и признательность шумно и экспансивно, а не сдержанно, как бы ты вела себя по отношению к сильным мира сего.
     А к их королям и королевам ты должна проявлять глубокое почтение, чтобы они не узрели пренебрежения в твоем поведении.
     Тогда Камилла посмеялась и подумала, что вряд ли ей доведется встретить в жизни королей и королев какой-нибудь страны. Сейчас, вспомнив слова отца, она заставила себя побороть природную застенчивость и быть как можно более милой и обворожительной с капитаном и его офицерами.
     Их провели вниз и показали две каюты, предназначенные для нее и баронессы. Камилла увидела, что ее каюта, вся усыпанная цветами, была больше по размеру, чем у баронессы. Там она увидела Розу, которая уже распаковывала чемоданы.
     Камилла переживала, что фургон с багажом и горничными ехал без остановок. Он останавливался, только чтобы поменять лошадей. И горничные, и кучера ели в дороге. Но сейчас она обрадовалась встрече и, как только дверь в каюту закрылась, бросилась обнимать Розу.
     - Как чудесно снова видеть тебя! - воскликнула она. - Ты устала после поездки? На пристани меня провожал сам мэр, чего я совсем не ожидала. Надеюсь, мое ответное слово всем понравилось. Какая великолепная яхта! Она огромная, как линкор.
     Роза что-то говорила в ответ, девушки без умолку болтали и походили на двух подружек, обсуждающих все, что с ними случилось, и ожидающих новых приключений. Вдруг Камилла поняла, что уже поздно и что она должна переодеться к обеду.
     Она вошла в кают-компанию и обнаружила, что все - капитан, старший лейтенант, баронесса и капитан Чеверли - ждут только ее. Только теперь она осознала, что находится в центре внимания окружающих.
     Пока она не села, все продолжали стоять, в том числе и баронесса. При обращении к ней присутствующие отвешивали поклоны. Весь ужин так и прошел бы чопорно, но, когда капитан яхты, спотыкаясь и путаясь в словах, попытался на ломаном английском сделать ей комплимент, Камилла в нарушение этикета устремила умоляющий взгляд на капитана Чеверли.
     Тот понял ее смущение и завел разговор о море, приливах и жизни моряков. Вскоре, к облегчению Камиллы, о ней практически забыли и она смогла как следует поесть. Еду подавали отличную, но вскоре она почувствовала, что больше не в состоянии проглотить и крошки. Стюарды приносили новые и новые блюда, пока Камилла не воскликнула:
     - О, капитан, если в Мельденштейне всегда так едят, то скоро я стану жирной, как бык-рекордист.
     - Мы счастливы, если сумели угодить вам, мэм, - отозвался капитан.
     Обед закончился, и он попросил разрешения удалиться:
     - Прошу прощения, мэм. Сейчас наступит прилив, и чем скорее мы снимемся с якоря, тем лучше.
     Яхта довольно большая, поэтому мы можем отплыть только во время прилива. Я получил указания идти в Мельденштейн на самой высокой скорости.
     - Что ж, спокойной ночи, капитан, и спасибо, "г улыбнулась Камилла.
     Она протянула ему руку, не будучи уверена, правильно ли поступает. Капитан поцеловал ей руку и покинул кают-компанию.
     - Раз мы отплываем, я должна немедленно лечь в постель, - взволнованно произнесла баронесса. - Не хотите ли вы, чтобы я проводила вас до дверей вашей каюты?
     - Не нужно, я найду дорогу сама, - ответила Камилла. - Желаю вам хорошо отдохнуть.
     - Признаюсь, что я приняла немного настойки опия. Надеюсь, что не понадоблюсь вам ночью.
     - Уверена, что буду спокойно спать, - ответила Камилла. - Спокойной ночи и спасибо.
     К изумлению Камиллы, баронесса сделала реверанс и только затем вышла. Когда дверь за ней закрылась, Камилла обратилась к капитану Чеверли.
     - Вот уж не думала, что все будут делать передо мной реверансы, - удивленно проговорила она.
     - Баронесса начала их делать, когда оказалась на территории Мельденштейна, - объяснил Хьюго. - Так полагается по этикету, и скоро вы привыкнете к ним.
     - Может быть, - засомневалась Камилла. - Но к чему все эти условности, ведь я не представляю никакой важности. Мне всегда казалось, что реверансы можно делать только перед особами королевской крови.
     - Вы забываете, что после свадьбы войдете в королевскую семью, - заметил Хьюго. - Жена берет титул супруга.
     Камилла встала и направилась к иллюминатору.
     Она была невысокого роста и могла свободно передвигаться по каюте. Хьюго тоже встал и чуть не задел головой за дубовые балки на потолке. Камилла посмотрела на темнеющее море.
     - На волнах появились белые гребешки. Что это значит? Наше плавание будет трудным?
     - Не настолько, чтобы побеспокоить кого-нибудь, кроме баронессы.
     Наступило молчание, после чего Камилла спросила, когда они прибудут на континент.
     - Мы пристанем в Антверпене рано утром, - ответил Хьюго, - если, конечно, ветер будет попутным.
     - А потом?
     - Нам предстоит еще один длинный переезд в Мельденштейн. Мы будем гнать лошадей во весь опор. Думаю, вы не успеете устать.
     Она промолчала. Через мгновение он проговорил:
     - Позвольте вас поздравить с отлично проведенной церемонией. Вижу, что принц выбрал себе невесту, которая великолепно справится со своими обязанностями.
     - Принц выбрал? - откликнулась Камилла. - Мне кажется, что меня выбрала его мать. Не знаю, участвовал ли он вообще в обсуждении моей кандидатуры.
     В ее голосе послышалась резкость. Хьюго помедлил с ответом, а затем неожиданно сказал:
     - Разве имеет значение, кто сделал выбор?
     - Возможно, что нет, - согласилась Камилла, - но если что-то случится, то кто-то окажется виноват.
     Я просто подумала - кто?
     - Если что-то случится? - переспросил Хьюго. - Что может произойти? Я уже сказал вам, что считаю вас отличным выбором, в вас есть красота и ум. Что еще может пожелать принц? Уверяю вас, что не так часто европейским правителям удается заключить столь выгодную сделку.
     - Вы говорите так, словно я товар, - сердито проговорила Камилла.
     Ее глаза сверкнули. На его губах мелькнула улыбка, и он учтиво проговорил:
     - Прошу прощения, если мои слова обидели вас.
     Я хотел сделать вам комплимент.
     - Оставьте извинения, - ответила Камилла. - Мне самой не стоило говорить подобным образом.
     Но я просто...
     Она замолчала и отвернулась к иллюминатору.
     Как могла она объяснить этому молодому человеку, что боится и что даже сейчас больше всего на свете ей хотелось убежать и оказаться дома. Ее страшили не столько предстоящие пышные церемонии, сколько в первую очередь встреча с незнакомцем, человеком, который станет ее мужем.
     - Уверяю вас, мисс Ламбурн, - произнес позади нее Хьюго Чеверли, - что все пройдет гладко. Я понимаю, что многое кажется вам странным и непривычным, но скоро вы займете в Мельденштейне очень высокое положение. Вы приобретете влияние и станете пользоваться огромным уважением.
     - Но смогут ли жители Мельденштейна.., полюбить меня? - еле слышно спросила Камилла.
     - Конечно, - быстро ответил он.
     - Вы говорите, чтобы просто успокоить меня, - упрекнула его Камилла. - Вы действительно считаете, что люди полюбят меня и что.., он.., тоже?
     Слова прозвучали словно крик души. Лицо Хьюго Чеверли потемнело, а в глазах появилось жесткое выражение.
     - Не сомневаюсь, что его королевское высочество по достоинству оценит привлекательность своей английской невесты, - утвердительно ответил он. - А вы, мисс Ламбурн, получите то, к чему стремились. Ведь, в сущности, это самое важное.
     В его голосе послышалась горечь. Он резко повернулся и вышел из каюты, сильно хлопнув за собой дверью.
     Камилла стояла и смотрела ему вслед. Звук удаляющихся шагов привел ее в отчаяние. Она-то полагала, что нашла друга, но теперь ей стало ясно, что он был врагом, - она не сомневалась, что он ненавидел ее.

Глава 5

     Камилла проснулась оттого, что корабль немилосердно швыряло по волнам. Ощущения были не из приятных. Тут ее окликнула Роза, и она попросила горничную заглянуть к баронессе и осведомиться о ее здоровье. Роза вернулась и сообщила, что баронесса чувствует себя чрезвычайно плохо и извиняется, что не сможет выйти, пока море не успокоится.
     Известие не особенно опечалило Камиллу. Она предпочла бы остаться одна, нежели выслушивать бесконечную болтовню баронессы о красотах Мельденштейна и о добродетелях принцессы, к которой она питала почти детскую привязанность.
     Камилла встала, оделась и села писать матери. Для письма она выбрала плотную бумагу с гербом Мельденштейна. Она знала, что последний произведет впечатление на маму, и постаралась, чтобы в ее простое повествование о путешествии не проникли ни тоска по дому, ни беспокойство о будущем. Она тепло отозвалась о баронессе, но ничего не смогла сказать о капитане Чеверли. Писать было довольно нелегко, так как яхта прыгала по волнам, то проваливаясь вниз, то поднимаясь на гребне очередного вала.
     Мысли Камиллы то и дело возвращались к Хьюго, и ей пришлось сделать себе внушение. Она напомнила себе, что уже имела удовольствие встречаться с подобными фатами в Лондоне и никогда не могла понять их до конца.
     Капитан Чеверли, решила она, типичный лондонский щеголь из окружения принца-регента. Он думает только о том, как порисоваться, любит выпить рюмочку в Уайт-клубе, играет в Уотерсе, участвует в бегах в Нью-Маркете и учится боксировать в "Господине Джексоне". Ничего удивительного, что его умение ездить верхом вызывает восхищение.
     Но восхищаться его манерой верховой езды и быть его другом - разные вещи, заключила она.
     Для нее будет лучше поменьше видеться с капитаном, потому что в присутствии этого несравненного денди она всегда ощущала какую-