Я с радостью принял ваши услуги, а взамен я могу дать вам все подарки, какие вы только пожелаете и заслуживаете.
     - Не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, - сказала Мелинда.
     Он снова взял ее за руку.
     - Думаю, что понимаете, - настаивал он.
     Она уже хотела снова возразить, но ее поразило выражение его лица. Никогда в жизни ни один мужчина не смотрел на нее так. Никогда в жизни она еще не была так близко к мужчине и не ощущала странного чувства внутри себя, которое заставляло ее трепетать.
     - Мелинда, - мягко произнес он ее имя, его губы были очень близко от ее губ.
     Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел Ньюман, дворецкий.
     - Что такое? - резко спросил маркиз.
     - Простите, что потревожил вашу светлость, - ответил дворецкий, - но приехала леди Элис Сент-Хилиер. Она настаивает на встрече с вами, ваша светлость, и я смог только сказать, что я сообщу вам, что она здесь.
     - Черт возьми! - сказал маркиз почти шепотом. - Где она?
     - Ее светлость изъявила желание подождать в холле, милорд. Я пытался проводить ее в малую гостиную, но она отказалась.
     Маркиз посмотрел на Мелинду.
     - Не могли бы вы подождать в кабинете? - попросил он. - Простите, Мелинда. Но леди Элис не должна вас здесь видеть.
     - Да, да, конечно, - ответила она.
     Она быстро прошла через комнату и едва успела дойти до двери в кабинет, как дверь в библиотеку отворилась, и раздался веселый голос:
     - Дрого! Неужели ты правда решил, что сможешь не пускать меня?
     Мелинда успела заметить элегантную фигуру в розовом, прежде чем проскользнула в кабинет, но больше она ничего не смогла рассмотреть. Дверь осталась незакрытой, но она не решилась захлопнуть ее, чтобы не шуметь, так что она невольно услышала, как леди Элис сказала:
     - Дрого! Дорогой Дрого! Я так рада, что ты, наконец, избавился от этого чудовища. Теперь, когда ты получишь деньги, все будет по-другому.
     - Как по-другому? - спросил маркиз.
     - Дрого, не будь таким бестолковым, - притворно сказала она. - Все было так сложно, когда ты был бедным и когда тебя изводила эта ужасная женщина.
     А теперь ты сможешь давать приемы в Чарде и здесь, как подобает в твоем новом положении. Дражайший Дрого, я знаю, что ты очень, очень богат.
     - Я все еще не понимаю, как это меняет наши отношения, Элис, - сдержанно сказал маркиз. - Если, конечно, Сент-Хилиер не умер сегодня ночью или не покончил с собой.
     - Сент-Хилиер жив и здоров, - ответила леди Элис. - Но его интересует, как ты знаешь, только одно - его скаковые лошади! Он живет в Ньюмаркете неделями, а мы с тобой, Дрого, ведь не интересуемся скачками, не так ли?
     Никто не смог бы не понять этого мягкого, но страстного, почти ласкающего тона, которым были сказаны эти слова. Мелинда протянула правую руку и закрыла дверь с небольшим стуком. Итак, еще один пример нравов, царящих в лондонском обществе! Ей стало противно, она была неприятно поражена. Более того, она вдруг почувствовала личную обиду, хотя еще не понимала почему.

Глава 8

     Мелинда побежала наверх в спальню, подгоняемая желанием убежать от того, что не было ей понятно, но казалось дурным и почему-то непорядочным. Она с трудом верила, что замужняя женщина с таким положением в обществе, как леди Элис Сент-Хилиер, могла так поступать, а ведь Мелинда слышала их разговор своими ушами и чувствовала, что они оба оскорбляют ее. Это не ее дело, но все же, несмотря ни на что, услышанное касалось и ее.
     Она вбежала в комнату и захлопнула дверь. Все, думала она, перепуталось и смешалось. С того момента, как она проснулась в той вульгарной спальне у миссис Харкорт, ее душит эта страшная атмосфера, которой она не может дать названия. Это грех! Или она все выдумывает?
     Не нужно было большого воображения, чтобы понять, насколько ошибочным было ее решение принять предложение миссис Харкорт прийти в этот дом и принять участие в этой фальшивой свадебной церемонии.
     А еще тот прием вчера вечером - постыдный, неприличный обед, где женщины вели себя так нескромно, и это были женщины, которые, как Мелинда знала, были бы оскорбительны для ее матери.
     Ей казалось, что она все дальше и дальше заходит в зыбучие пески. Внизу леди Элис, дама благородного происхождения, делает маркизу предложения, непозволительные для любой уважающей себя женщины.
     Мелинда в отчаянии закрыла лицо руками. Виновата ли она сама во всем, или это мир вокруг нее внезапно сошел с ума?
     Она подошла к окну и взглянула на деревья на Гросвенор-сквер и на голубое небо над ними. Они напомнили ей о деревне, и ей невыносимо захотелось оказаться дома, в безопасности и уюте. В окружении любви и в неведении о грехах внешнего мира.
     Потом она посмотрела вниз и увидела очень элегантный открытый экипаж, ожидающий у главного входа.
     Мелинда немедленно перевела взгляд на лошадей: на отличную серую пару с плюмажами на лбах и с серебряными колокольчиками на уздечке. Пока она любовалась ими, из дома вышел лакей, открывший дверцу коляски, и она увидела леди Элис (в этом не могло быть сомнений), шедшую по тротуару к экипажу.
     На ней было клубничного цвета платье и малиновые страусовые перья на шляпке, подвязанной розовыми лентами под подбородком. Сев, леди Элис повернулась к входной двери и помахала рукой в перчатке кому-то, кто стоял там. Мелинда знала, что это был маркиз. Как только кучер стегнул лошадей и они тронулись в путь, леди Элис, словно почувствовав взгляд Мелинды, подняла взгляд наверх. Мелинда едва успела рассмотреть ее лицо, но оно показалось ей прелестным. Мелинда поняла слепую страсть маркиза: так милы были эти большие, влажные глаза, небольшой прямой нос и пухлый розовый ротик. Это было лицо настоящей красавицы. В то же время, говорила она себе, красива леди Элис или нет, но она замужем.
     - Это совершенно неслыханно, - произнесла она вслух и почти с радостью поняла, что сможет повторить эти слова и ему.
     Неожиданно ее охватило возбуждение от мысли, что у нее хватит мужества сразиться с ним. Она больше не боялась его, потому что она остается, чтобы сделать ему одолжение и помочь спасти состояние, в котором он так нуждается. В ее полной власти - лишить его денег. И она улыбнулась, подумав, что он не сможет распоряжаться ими полновластно, пока они будут вместе все эти шесть месяцев. Пусть он тоскует по этой леди Элис, пусть он развлекается в этих постыдных притонах с женщинами, которых они встречали вчера. Но он будет жить в одном доме с ней, они будут встречаться за столом, и он должен будет притворяться, что она его жена.
     "Я не буду его бояться, я даже попытаюсь исправить его", - пообещала себе Мелинда, хотя знала, что все эти мысли - плод ее не в меру разыгравшегося воображения. Если она окажется лицом к лицу с маркизом, с его цинизмом и раздражительностью, у нее вряд ли найдутся чужие слова, несмотря на то что она всегда находила в себе силы противостоять ему, когда он начинал явно грубить.
     Она сидела в спальне и ждала, что ее пригласят в библиотеку, но, к ее досаде, после того, как она прождала почти два часа, Глэдис принесла записку с сообщением о том, что приехали родственники, и было бы лучше, если она пообедает в своем будуаре одна.
     Сообщение выбило Мелинду из колеи, и еда, довольно изысканная, показалась ей невкусной. Ей принесли много соблазнительных блюд, но она отослала их назад и отказалась от вина. Больше всего ее сейчас интересовало, как ни странно, что же происходит там, внизу.
     Глэдис, пришедшая постелить ей постель, только и ждала возможности поделиться с ней последними новостями.
     - Сегодня вечером в столовой был большой разговор, миледи.
     - С кем? - спросила Мелинда. Она знала, что не стоило обсуждать все эти вопросы с прислугой, но все же не смогла устоять.
     - Мистер Ньюман сказал, что приехал дядя его светлости, лорд Фиц-Болтон, он потребовал показать ему завещание, но его светлость отказал ему. Лорда Фиц-Болтона также очень рассердило, что похороны состоятся завтра утром. Он хотел, чтобы успели приехать все кузины и другие родственники из деревни, но его светлость настоял на том, чтобы все прошло в узком кругу, даже слуг там не будет.
     - А кто еще был на обеде? - спросила Мелинда.
     - Два сына лорда Фиц-Болтона, - ответила Глэдис. - Они иногда останавливались здесь, но не понравились слугам.
     - Почему? - поинтересовалась Мелинда.
     - Они давали на чай только несколько шиллингов, - объяснила Глэдис, но потом прижала пальцы к губам. - Ой, миледи, я не должна рассказывать вам такие вещи, но, конечно, об этом говорили в комнате для прислуги.
     - Я и так это знаю, - улыбнулась Мелинда. - То есть сыновья лорда Фиц-Болтона прослыли скупцами, ты это хотела сказать?
     - Так мы про них и решили, - ответила Глэдис, - и они все время звонили в колокольчик. Так что Джеймсу, это один из лакеев, как он рассказывал, пришлось однажды утром подниматься наверх двенадцать раз, когда они останавливались тут.
     - А здесь ли леди Фиц-Болтон? - спросила Мелинда.
     - Мне кажется, ее светлость уже умерла, - ответила горничная, - потому что, когда я проходила мимо двери столовой вечером, я слыхала, как его светлость сказал: "Моя бедная покойная жена пришла бы в ужас от такого поведения".
     - Глэдис, ты подслушивала у замочной скважины!
     - Вовсе нет, мадам, - заверила ее девушка. - Мистер Ньюман не потерпел бы ничего такого, я просто проходила мимо.
     Мелинда рассмеялась:
     - Если ты не поостережешься, то тебя отправят обратно в деревню.
     От этих слов на лице Глэдис проступил ужас.
     - Ой, миледи, вы же не нажалуетесь на меня, правда? Это просто потому, что вы такая молоденькая и все понимающая, а они все такие чопорные и важные. Со мной никто никогда так просто не разговаривал. Скажи я об этом хоть слово мисс Джоунз, она тут же меня вышвырнет вон.
     - Не бойся, я не нажалуюсь на тебя, - улыбнулась Мелинда, - я и сама рада, что мне есть с кем поговорить.
     - Я не думаю, что ваша светлость правильно делает, что скрывает свою свадьбу, - сказала Глэдис. - Вы должны быть внизу и встретиться с родственниками его светлости. Он с гордостью бы смог представить вас.
     В этом доме еще никогда не было никого краше вас.
     - О, Глэдис, ты мне льстишь! И не забывай, что моя свадьба - и вправду секрет. Ты не должна никому рассказывать о ней даже полсловечка, ты понимаешь?
     - Да, миледи, нас уже инструктировали. Мистер Ньюман сказал, что первый, кто скажет об этом хоть слово вне стен этого дома, тут же окажется под забором. Он был ужасно строг на этот счет!
     - Рада это слышать, - сказала Мелинда, - а теперь, Глэдис, пожалуй, я лягу спать.
     Но было еще очень рано, и она никак не могла уснуть. Она лежала без сна, пытаясь разобраться в той путанице фантастических событий, которые произошли с ней с тех пор, как она сбежала из дома дяди.
     И она обнаружила, что постоянно возвращается к мыслям о маркизе. Почему он так настроен против нее? Она не понимала. Почему, когда он смотрит на нее, у него такой странный взгляд, в котором читается презрение? Что плохого она сделала ему, кроме одолжения, о котором он сам просил ее?
     Утром Глэдис пришла в комнату Мелинды грустная и заплаканная.
     - Внизу установили гроб, - сказала она Мелинде со всхлипом. - Бедная старая леди! Она по-своему была к нам добра, и, хотя я никогда с ней не разговаривала, я привыкла к ней. Как подумаешь, что больше никогда не увидишь, как она спускается вниз, так медленно, но с достоинством...
     - Как жаль, что я не знала ее, - проговорила Мелинда скорее для себя, чем для Глэдис.
     - Она была с характером, - просто сказала Глэдис. - Я слышала, как она кричала на его светлость порой. А он пулей вылетал из дому с потемневшим лицом, хлопая за собой дверью. Мне всегда было интересно, почему они так ненавидели друг Друга?
     Мелинда подумала, что невозможно ничего утаить от слуг. Ей очень хотелось спросить о том, почему и о чем спорили маркиз и его мачеха, но ночью ей стало стыдно, что она позволила Глэдис болтать в такой дружеской манере. Поэтому сейчас она занялась завтраком и не вызывала девушку на разговор, как сделала в прошлый вечер.
     Шторы в ее комнате были опущены до того момента, как похоронная процессия не покинула дом, затем старшая горничная пришла и подняла их на несколько дюймов, чтобы впустить немного света.
     - Прошу прощения у миледи, если темнота доставляет вам неудобства, - сказала она, - но это был приказ его светлости, чтобы все шторы были опущены.
     - Ну конечно, они должны быть опущены, - произнесла Мелинда. - Не поднимайте их слишком высоко.
     - Несколько дюймов никто не заметит, - сказала мисс Джоунз, - а вашей милости будет неуютно. Вы не возражаете, если мы с Глэдис займемся упаковкой ваших вещей?
     - Упаковкой? - удивилась Мелинда.
     - А разве ваша светлость не слышали? - с любопытством сказала мисс Джоунз. - Я думала, его светлость уже говорил вам. Он уезжает в Чард немедленно после возвращения с похорон, а вы, ваша светлость, едете с ним. Багаж, конечно, последует за вами в крытом экипаже.
     Мелинда воспрянула духом.
     - А как мы поедем? - спросила она.
     - В фаэтоне его светлости, - ответила мисс Джоунз. - Уверена, что ваша светлость удивлены выбору такого средства передвижения. Но его светлость никогда не любил обыденности.
     - Да нет, совсем нет, - пробормотала Мелинда.
     Она быстро оделась, выбрав дорожный костюм из саржи цвета морской волны с небольшим обтягивающим жакетом, чтобы было тепло в пути.
     Шляпка, подходившая к этому костюму, также была небольшой. А ленты, подвязанные под подбородком, как надеялась Мелинда, не дадут ветру сдуть ее с головы.
     Она уже целый год не ездила в фаэтоне. Тот, что был у ее отца, не отличался ни новомодным видом, ни быстротой, но все же кататься в нем было намного приятнее, чем в закрытом экипаже, которому отдавали предпочтение тетя и дядя.
     Когда Мелинда была готова, она посмотрела в зеркало. Не вызывало никаких сомнений, что морская синева ее дорожного платья как нельзя лучше подходила к ее светлым волосам и белой коже. Но радостное возбуждение, заставившее светиться ее глаза, было бы совершенно неуместно в ее облике, будь она настоящей женой маркиза и носи она траур. Она подумала, не захочет ли он, чтобы она надела черное, но в ее гардеробе не было ни одной вещи такого цвета, и она решила, что слуги воспримут ее цветное одеяние как попытку хранить ее брак в секрете.
     Главная горничная и Глэдис упаковали ее одежду в несколько больших чемоданов. Они носили платья из гардеробной в спальню и опускались на колени, чтобы лучше уложить их, а Мелинда вышла на лестницу и стала прислушиваться, не приехал ли маркиз.
     Она опасалась спускаться вниз, чтобы не встретиться с родственниками, и боялась, что он может вернуться с кем-нибудь из них, но, к счастью, она увидела, что он вошел в холл один.
     - Я хотел бы немедленно переодеться, Ньюман, - сказал маркиз дворецкому.
     Он повернулся к лестнице, Мелинде едва хватило времени скользнуть обратно в будуар, смежный с ее спальней. Она успела заметить хмурое выражение его лица, когда он поднимался наверх, и не хотела встречаться с ним, когда он в таком настроении.
     Если он рассержен, то может отказаться взять ее с собой в деревню. Или ее отправят вместе с багажом и слугами в закрытой коляске. Она с нетерпением ждала, и, наконец, в дверь раздался стук. Она открыла ее и увидела лакея.
     - Наилучшие пожелания от его светлости. Он хотел бы знать, готовы ли вы к отъезду?
     - Да, я готова, - сказала Мелинда.
     Она пошла за лакеем вниз по лестнице. Маркиз стоял в холле, переменив темный похоронный костюм на светло-серые брюки и элегантно скроенный сюртук более темного оттенка.
     - Доброе утро, Мелинда! - сказал он. - Надеюсь, вы хорошо спали?
     Эти обычные слова прозвучали так, что Мелинда поняла, что мрачное расположение духа его покинуло. Не сказав больше "и слова, он направился к выходу. Мелинда последовала за ним. На улице стоял самый роскошный фаэтон, который ей когда-либо приходилось видеть, - с желто-черными колесами, запряженный парой гнедых лошадей. "Тигр" - так называл его старый грум. Лакей помог ей подняться на высокое сиденье, рядом вскочил маркиз. Он взял вожжи в руки, грум отпрыгнул в сторону, и они отправились в путь.
     Молодой грум в котелке сидел за ними. Мелинде было грустно, что она не может показать отцу лошадей, которые везли их: ему бы понравилось, как маркиз правит.
     Лошади были свежими, их даже требовалось сдерживать на оживленных улицах города, но вскоре они выехали в сельскую местность, и маркиз позволил им нестись во весь опор. Они уже на несколько миль отъехали от Лондона, когда он впервые повернулся к ней и сказал:
     - Вы очень молчаливы.
     - Меня всегда учили не беспокоить джентльмена, когда он управляет парой свежих лошадей, - ответила Мелинда.
     Маркиз засмеялся:
     - Вижу, у вас был хороший учитель. А вы сами умеете управлять лошадьми?
     - Да, умею, - ответила Мелинда. - Но у меня никогда не было возможности попробовать проехаться на таких лошадях, как ваши.
     - Неплохая пара, правда? - улыбнулся маркиз. - Я заплатил за них две тысячи гиней у Татерсолла три месяца назад, но они того стоят!
     - Не всегда то, что дорого, того стоит, - сказала Мелинда. - Скаковые качества могут не соответствовать внешнему виду, не всегда их можно распознать до того, как привезешь домой.
     - Я вижу, вы превосходно разбираетесь в лошадях, - весело и без усмешки сказал маркиз.
     - Я их люблю, - тихо ответила Мелинда.
     - А что еще вы любите? - спросил маркиз. - Или, скажем, кого?
     - Я люблю деревню, - ответила "Мелинда, не обращая внимания на вторую половину вопроса. - Не думаю, что мне когда-нибудь захочется надолго поселиться в городе.
     - В вас просто бездна неожиданного, - заметил маркиз.
     Мелинда не ответила. Они выехали на ровный отрезок дороги, и беседу стало трудно продолжать из-за сильного ветра. Мелинда забыла о маркизе и просто наслаждалась поездкой: теплом летнего солнца на щеках, солнечными бликами на гривах лошадей, белой дорожной пылью, вздымающейся под колесами, бегущими мимо зелеными полями, темными лесами, речками и ручейками, с растущими по их берегам желтыми ирисами и золотыми калужницами.
     Так они проехали почти час, пока маркиз не остановился перед старым постоялым двором с черно-белой вывеской.
     - Мы тут позавтракаем, - сказал он. - Не знаю, как вы, а я умираю с голоду.
     Подбежали конюхи, чтобы забрать их лошадей.
     Маркиз спрыгнул на землю и протянул руки, чтобы помочь выйти Мелинде. Несколько секунд она колебалась, потом позволила маркизу снять ее. На мгновение она прижалась к нему и живо почувствовала силу его рук, увидела его лицо так близко к себе. Но тут он отпустил ее. Чувство, которое она испытала, когда он прикасался к ней, было для нее необычным и новым.
     Хозяйка проводила ее в лучшую спальню в гостинице, где она умылась и вымыла руки. Волосы на лбу растрепались, поэтому она сняла шляпку и поправила, как смогла, свои локоны. Держа шляпку в руке, она спустилась вниз в отдельную комнату, куда маркиз велел принести завтрак.
     Комната была небольшой, обитой дубовыми панелями и с низкими потолочными балками, так что маркизу приходилось наклонять голову. Там было кривое окошко, выходившее в небольшой садик. Был уже накрыт круглый стол с грудой холодных закусок: свиной головой, домашней ветчиной, фаршированной индейкой, жареными голубями и большой бараньей ногой.
     - Что вы желаете? - спросил маркиз. - Хозяин сказал мне, что у него в печи горячий пирог с жаворонками и устрицами.
     Мелинда покачала головой.
     - Никогда не слышала, чтобы жаворонков запекали в пирогах, - сказала она.
     Она заказала холодную индейку с куском ветчины, тогда как маркиз отдал должное свежему лососю, двум голубям, большому куску ростбифа и нескольким порциям солонины.
     - Мне нужно п