глийский военно-морской флаг.
   Он выглядел таким безошибочно британским, что Лоилия больше не  могла
медленно идти к трапу.
   Она  хотела  бежать,  зная,  что  на  борту   яхты   сможет   наконец
почувствовать себя в полной безопасности и  ей  ничто  больше  не  будет
угрожать.
   Тарстон Стэндиш расплатился с носильщиком, принесшим их багаж.
   Затем, поднявшись на борт, он сразу пошел вниз.
   Тревожась о нем, Лоилия поспешила следом по сходному трапу яхты.
   Инстинкт подсказывал ей, что каюта лорда Брэйдона должна находиться в
дальней части кормы, а каюты ее и отца должны примыкать к ней.
   Она прошла в каюту слева.
   Отец лежал на кровати с прижатой к боку рукой.
   И тут она увидела, что пальцы его в крови.
   - Папа! Папа! - закричала она. - Что с тобой случилось?
   - Они заподозрили меня, - с трудом выговорил отец побелевшими губами,
- и кто-то ударил меня ножом, когда я выходил из вокзала.
   У Лоилии вырвался крик ужаса.
   Она  повернулась  к  двери,  чтобы  позвать  на  помощь,  и  заметила
Уоткинса, идущего по коридору.
   Он был без фуражки, макинтош скрывал его вульгарный пиджак.
   - Папу ударили ножом! - закричала она.
   Уоткинс сразу начал действовать.
   Он снял макинтош и пиджак и послал Лоилию за капитаном,  который,  по
его словам, знает все способы лечения ран, и  стал  принимать  меры  для
предотвращения большой потери крови у раненого.
   Позже, вспоминая все происшедшее, Лоилия говорила, что  ей  казалось,
будто она вновь очутилась в прежнем кошмаре.
   Лорд Брэйдон приказал немедленно отплывать, но не в открытое море,  а
идти вдоль берега по направлению к Кале ,  откуда  начинался  кратчайший
путь через Канал.
   - Если вашему отцу  понадобится  доктор,  что,  по  мнению  Уоткинса,
маловероятно,  -  сказал  он  Лоилии,  -  мы  сможем  быстро   зайти   в
какой-нибудь порт у побережья, а кроме того, надо пока ограждать его  от
качки в открытом море, желательно подольше.
   Он говорил спокойно и уверенно.
   Лоилия хорошо  понимала,  что  для  отца,  находящегося  в  состоянии
истощения, большая потеря крови может оказаться фатальной.
   Уоткинс вернулся от своего пациента, и лорд Брэйдон  отправил  ее  из
своей кабины в салон.
   Она сидела убитая горем, когда он вновь присоединился к ней.
   Она не плакала, но  лорд  Брэйдон  понимал,  что  она  должна  сейчас
чувствовать.
   Он сел рядом с ней на софу, покрытую красивым английским ситцем.
   Он положил руку на ее стиснутые пальцы.
   - Все могло быть значительно хуже.
   Если б это произошло, когда мы были еще в Германии,  вероятно,  никто
бы из нас не спасся.
   - В-вы думаете.., эта рана.., убьет папу? - прошептала Лоилия.
   - И Уоткинс, и капитан говорят, что он  родился  в  рубашке.  Нож  не
повредил ни одну из артерий, поэтому рана не очень опасна.
   Его слова звучали успокаивающе.
   Лоилия смотрела на него, чтобы убедиться в правдивости его сообщения,
и слезы катились по ее щекам.
   Непроизвольно он полуобнял ее за плечи.
   - Все будет хорошо. Обещаю вам, что Уоткинс спасет вашего  отца,  как
он спас когда-то меня. Он - прирожденный целитель и, несомненно, был  им
в одном из своих последних перевоплощений.
   Она прижалась лицом к его плечу.
   Он чувствовал, как дрожит все ее тело, словно сотрясаемое бурей.
   - Вы были такой храброй до сих пор, - говорил он мягко,  -  и  мы  не
можем позволить германцам победить нас в последний момент.
   - Папа.., все для меня! - еле слышно произнесла Лоилия. - Б-больше  у
меня... никого нет.., никого в жизни.., кроме... папы.
   Только что она ощущала себя одинокой былинкой в  огромной  пустыне  и
вдруг осознала, какую сипу и поддержку обрела в лице лорда Брэйдона.
   Он все еще поддерживал ее за плечи.
   Его рука все  еще  покоилась  на  ее  пальцах,  стиснутых  в  попытке
справиться с собой.
   В этот момент она почувствовала, что, когда лорд Брэйдон покинет  ее,
она будет тосковать по нему.
   Так же сильно, как и по своему отцу.
 
*** 
 
   - Я размышлял, милорд, - сказал Уоткинс, выкладывая  вечерние  одежды
лорда Брэйдона, - и я думает, что удар ножа был назначен для меня!
   - Почему вы так думаете? - спросил лорд Брэйдон.
   - Видите, я не думаю, что они знал,  что  мистер  Стэндиш  занял  мое
место, - объяснил Уоткинс, - но  они  думает,  я  как-то  связан  с  его
исчезновением, поэтому они на всякий случай угощает меня,  так  сказать,
на память.
   Лорд Брэйдон мог понять столь оригинальную логику, приведшую Уоткинса
к данному выводу.
   Конечно, подобное - в духе германцев: отомстить сопернику от  злости,
что так и не смог уличить его.
   Лорд Брэйдон был совершенно уверен,  что  сейчас  прочесывается  весь
Берлин в попытках обнаружить Тарстона Стэндиша.
   Он решил, что у немцев нет серьезных подозрений в причастности его  и
его слуги к исчезновению Стэндиша.
   В противном случае они, несомненно, приложили бы больше усилий  к  их
задержанию.
   - Как вы думаете, мистер Стэндиш оправится от раны? -  с  тревогой  в
голосе спросил лорд Брэйдон.
   - Нам надо подкормить его, милорд, и следить,  чтобы  он  не  потерял
больше крови, и тогда  он  будет,  как  говорится,  "селен,  как  летний
дождь".
   - Я надеюсь на это.
   - Положитесь на меня, - весело сказал Уоткинс.  -  Но  все-таки  ваша
светлость должны понимать, что  ему  опасны  перемещения  и  тряска,  по
крайней мере в течение нескольких дней.
   - Я предполагал, что вы  скажете  это,  -  ответил  лорд  Брэйдон.  -
Поэтому мы постоим спокойно у побережья Франции, пока не сможем пересечь
Канал и возвратиться, наконец, к себе.
   Уоткинс широко улыбнулся.
   - Для меня это подходит, милорд. Мне нравятся лягушатники ,  хотя  не
могу сказать того же об этих германцах!
   Лорд Брэйдон рассмеялся.
   В этот момент он полностью разделял чувства Уоткинса.
   Переодевшись, он поднялся в салон.
   Там он увидел Лоилию, ожидавшую его.
   На  ней  было  милое,  простое  платье  из  голубого   шелка,   более
соответствующее дневному, нежели вечернему наряду.
   Единственное ее платье, если  не  считать  того,  что  она  надела  в
дорогу.
   Оно не только удивительно шло ей, но и делало ее еще более юной.
   Лорд Брэйдон в эту минуту вновь воспринял ее как ребенка.
   И в то же время сознавал, насколько острый и развитой у нее ум.
   Когда он вошел, такой импозантный в вечернем костюме, в глазах Лоилии
появилось мимолетное восхищение.
   - Папа спокойно спит, - сказала она. - Я заглянула к нему, и  Уоткинс
сказал, что он выпил целую чашку крепкого бульона.
   - Не сомневаюсь, - сказал лорд Брэйдон, приблизившись к ней, - что мы
можем вполне доверить вашего отца умелым рукам Уоткинса и взять короткий
отпуск от всех наших забот и напастей.
   -  Вы..,  уверены,  -  спросила  тихо  Лоилия,  -  что  не  должны..,
направиться сразу.., в  Англию?  Ведь  вас..,  ожидают  там..,  и  вы..,
пропускаете все.., балы и развлечения.., сезона.
   Лорд Брэйдон сел на софу.
   - Когда меня послали  на  этот  раз  в  Германию,  я  негодовал,  что
вынужден оставить все то, о чем вы сейчас сказали.
   Теперь же я вполне доволен,  что  нахожусь  здесь.  -  В  его  глазах
мелькнул лукавый огонек. - Но  вам,  конечно,  надо  будет  постараться,
чтобы мне и впредь не хотелось никаких иных развлечений.
   Он подшучивал над нею, но Лоилия оставалась серьезной.
   - Как можете  вы  предположить,  что  я  способна  хоть  чуть-чуть..,
заменить вам все эти..,  наслаждения,  которых  вам,  должно  быть,  так
недостает.., особенно ваших лошадей.
   - Я предвидел, что рано или поздно мы вернемся к лошадям, - улыбнулся
лорд Брэйдон, - и поскольку мы сейчас стоим на  якоре  возле  тех  самых
берегов Франции, где,  я  знаю,  есть  несколько  хозяйств  с  верховыми
лошадьми, думаю, мы могли  бы  организовать  небольшие  прогулки,  чтобы
поразмяться, когда ваш отец будет спать.
   Теперь беспокойство в ее глазах сменилось возбужденностью.
   - Это действительно возможно? О, как было бы прекрасно!..  Но  вы  же
знаете, что у меня здесь нет.., амазонки.
   - Значит, придется вновь послать Уоткинса за покупками, - сказал лорд
Брэйдон. - Он очень любит это занятие; не забыть бы мне похвалить его за
выбор платья, которое теперь на вас.
   Лоилия бросила взгляд на свое  платье,  как  будто  не  замечала  его
ранее.
   Лорд Брэйдон подумал, много ли найдется знакомых ему женщин,  которые
могут забыть, что на них надето, или могут не подумать об этом, когда он
входит к ним.
   - По оно значительно.., дороже, чем я могла бы.., себе  позволить,  -
пролепетала Лоилия, - поэтому..,  пожалуйста...  вы  не  должны  тратить
больше.., денег на меня.
   - Это как раз то,  что  я  не  намерен  обсуждать,  -  возразил  лорд
Брэйдон. - Все, что было у вас, осталось в известном месте, о котором не
следует упоминать, поэтому вы должны позволить мне позаботиться  о  том,
чтобы, пока мы не возвратимся в Англию, вы были по крайней мере прилично
одеты.
   - Я.., уверена, что могла бы найти что-либо.., дешевое  для  верховых
поездок.
   - А я не  менее  уверен,  что  это  сильно  расстроило  бы  Уоткинса,
воображающего себя непревзойденным знатоком моды!
   Лоилия была не в силах удержаться от смеха.
   - Мне значительно легче сказать... благодарю вас за все, чем пытаться
противиться вам, когда вы уже что-то решили.
   - Вот сейчас вы говорите разумно.
   - Вы всегда считаете разумным то, что совпадает с вашим мнением?
   - Конечно! Тем более что мы оба участвуем, как вам известно, в миссии
огромной важности.
   И как бы желая окончательно убедить ее в этом, он сказал:
   - Не забывайте, что вы, и я, и, конечно, Уоткинс,  освободили  одного
из самых значительных людей секретной  службы  Министерства  иностранных
дел. Я знаю, что маркиз Солсберийский будет восхищен нами,  несмотря  на
то  что  он  не  сможет  сообщить  всему  миру,  какими  находчивыми  мы
оказались.
   - Вы хотите сказать, каким мудрым оказались вы!
   Повинуясь неосознанному импульсу, Лоилия протянула к нему руки.
   - Если б только я могла сказать вам, что это.., значит - видеть  папу
здесь с нами.., и знать, что он.., жив.
   На последнем слове голос изменил ей.
   - Мы выпьем сейчас  по  бокалу  шампанского,  -  быстро  сказал  лорд
Брэйдон, - чтобы отпраздновать  нашу  великую  и  славную  победу!  Жаль
только, что мы не могли увидеть лицо капитана, когда он  обнаружил,  что
дверь заперта, а его птичка впорхнула!
   - Совершенно очевидно, что он заподозрит вас и Уоткинса.
   - Он может подозревать нас, но ему будет очень трудно  доказать  даже
самому себе, что мы являлись непосредственными участниками похищения.
   Он наполнил два  бокала  из  бутылки,  стоявшей  рядом  на  маленьком
столике.
   - Это означает, конечно,  что  ваш  отец  не  сможет  вновь  посетить
Германию, - сказал он, - и для вас это было  бы  также  неразумно  после
возвращения в Англию.
   - Вам не кажется.., что немцы, когда они.., узнают, что папа вернулся
домой, могут.., напасть на него?
   Лоилия колебалась, прежде чем произнести слово "напасть".
   Она думала о неотвратимости намерения немцев убить ее отца.
   Он и сам уже размышлял об этом.
   Передав бокал Лоилии, он сел рядом с ней.
   - Теперь послушайте меня, Лоилия, - сказал он. - Я уже думал об  этом
и хочу предложить вам, чтобы недолго - по крайней мере до тех пор,  пока
мы не убедимся, что немцы не интересуются более вашим отцом,  -  вы  оба
пожили в моем доме.
   Лоилия смотрела на него с нескрываемым изумлением.
   Ей никогда бы не пришла в  голову  мысль,  что  они  могут  быть  его
гостями.
   - Конечно, мы не можем.., сделать этого!
   - Я не вижу причины. Вы говорили, что видели фотографии моего дома, и
должны, следовательно, понимать, что он достаточно  большой  для  любого
количества гостей.
   - Но они.., были бы.., вашими друзьями.
   - Вы хотите сказать, что после всех пройденных нами  испытаний  вы  и
ваш отец не являетесь ими?
   Он заметил, как румянец подкрался к ее щекам.
   Смущенно глядя в сторону, она сказала:
   - Я хочу думать, что мы друзья.., но это  означает  нечто  иное,  чем
дружба с теми, кого вы знаете.., давно.
   - Нечто совсем иное, - согласился лорд Брэйдон.
   Он встал, увидев  стюарда,  входящего  в  салон  с  первым  обеденным
блюдом.
 
*** 
 
   Следующим утром, убедившись,  что  его  пациент  провел  сравнительно
спокойную ночь, Уоткинс сошел на берег.
   По возвращении он нашел лорда Брэйдона на палубе, залитой солнцем,  и
сообщил, что ему приведут двух лошадей из небольшого рыбацкого  поселка,
расположенного в миле по берегу от места их стоянки.
   Ему удалось также достать юбку для верховой езды и блузку.
   - Есть еще один городок в двух милях отсюда, - сказал Уоткинс, - и  я
схожу туда завтра, а может быть, и сегодня к вечеру, посмотрю, что можно
найти там. Мисс  Лоилии  понравится  то,  что  я  купил  ей,  она  будет
выглядеть прелестно.
   Он лукаво взглянул на своего господина.
   Лорд Брэйдон проигнорировал эту дерзость.
   - Благодарю вас, Уоткинс. Покажите мисс Лоилии ваши покупки для нее и
позаботьтесь, чтобы ваш пациент получил что-нибудь питательное на ленч.
   Уоткинс привык к напускному безразличию господина к его находчивости.
   Он поспешил вниз, к кабинам, чтобы разыскать Лоилию.
   Уж она-то с интересом выслушает его рассказ о трудностях, которые  он
испытал, разыскивая нужные ей вещи в этом, как  он  выразился,  "забытом
Богом месте".
   После отличного ленча Лоилия, в белой блузе с кружевными вставками  и
широкой юбке из дешевой, но приятной материи, сошла на берег.
   Когда она села на породистую лошадь, ей показалось, что в целом свете
нет девушки счастливее ее.
   Уоткинс не смог купить ей шляпу, и она с помощью заколок сделала себе
гладкую прическу.
   Она была в  таком  радостном  возбуждении,  что  совсем  не  обращала
внимания на свою внешность.
   Она думала о том, что лорд Брэйдон смотрится на лошади точно так, как
она и представляла его мысленно на скачках.
   Он казался частью лошади, целиком спившись с нею.
   Невозможно было не восхищаться жеребцом, которого  Уоткинс  взял  для
него напрокат.
   Они отправились через заросшую, невозделанную территорию,  тянувшуюся
вдоль берега.
   Затем въехали в плодородную долину, где на полях трудились мужчины  и
женщины.
   Наконец они окунулись в  тишину  и  покой  после  шума,  перипетий  и
страхов Берлина.
   "Трудно представить,  что  эти  два  мира,  здешний  и  тот  далекий,
существуют на одной планете", - размышляла Лоилия.
   Глядя на ее лицо, лорд Брэйдон спросил:
   - Вы счастливы?
   - Я только сейчас подумала, что попала в волшебную сказку и  все  мои
желания сбылись.
   - Благодарю вас, - улыбнулся он.
   - А вы, конечно, - засмеялась она, - моя сказочная крестная-фея  или,
пожалуй, крестный-волшебник, хотя такого, кажется, не было  ни  в  одной
сказке.
   - Я боялся, что вы отведете мне роль злого Барона или царя Демона?
   - Как вы могли подумать такое? Конечно, вы - Принц...
   -  ..который  обнаружил,  что  лягушка  оказалась   на   самом   деле
Принцессой? - закончил он фразу. - Это было бы прекрасно.
   Она отвернулась от него.
   - Это, должно быть, происходило столько раз.., или, может  быть,  все
ваши... принцессы всегда были.., королевского рода?
   - - Я думал, что вы - часть волшебной  сказки,  -  тихо  сказал  лорд
Брэйдон, - а в моих книжках принцессы никогда не были саркастичными  или
насмешливыми. Они всегда смотрели на жизнь сквозь розовые очки и  потому
были очень счастливы.
   Лоилия вздохнула.
   - Мне бы тоже хотелось быть такой, но я все еще.., боюсь.
   - Я же вам сказал, что все страшные  домовые  остались  позади,  и  я
отказываюсь верить, что вы боитесь меня.
   - Нет.., я боюсь только.., проснуться.
   Он рассмеялся.
   Солнце уже немного остыло, и тени под деревьями удлинились.
   Они повернули обратно.
   Увидев его яхту "Морской  Пев"  в  маленькой  бухте,  где  море  было
особенно голубым, Лоилия спросила:
   - Папа скоро окрепнет, и мы сможем отправиться в Англию?
   - Вы так спешите?
   - Нет, конечно, нет! Я только.., боюсь, что вам.., наскучит здесь, не
сожалею, что мы.., связываем вас.
   - Поскольку я крайне эгоистичен, - заявил лорд Брэйдон, - то  никогда
не позволяю себе скучать. Если бы  мне  действительно  наскучило  здесь,
ничто бы не могло остановить меня; я бы приказал отплыть прямо в  Англию
и, расставшись там с вами, предался бы тому,  что  вы  называете  "моими
развлечениями".
   - Это то, чего вы хотите? - спросила Лоилия.
   - Я уже сказал, что всегда поступаю так, как хочу, если, конечно,  не
получаю королевского приказания посетить Берлин.
   Лоилия рассмеялась.
   - По крайней мере принц Уэльский не может в данный момент никуда  вас
направить, поскольку не имеет представления, где вы сейчас находитесь!
   - И это меня устраивает, а потому не пытайтесь соблазнить  меня  тем,
по чему, как вам представляется, я соскучился.
   - Неужели вы думаете, что я  делаю  это?  -  спросила  Лоилия.  -  Вы
ошибаетесь.
   Конечно, я хочу подольше побыть здесь.
   Ездить с вами.., разговаривать с вами - это  самое  увлекательное  из
того.., что было в моей жизни.
   Лорд Брэйдон молчал, и она добавила:
   - Я не верила до этого, что в целом мире может быть мужчина, подобный
вам.
   - В каком смысле?
   - Вы.., молодой и в то же время такой.., мудрый, как будто у  вас  за
плечами... долгие годы. Вы принадлежите светскому обществу - и в  то  же
время.., если, конечно, вы не.., превосходный  актер..,  вам  доставляет
удовольствие прогуливаться наедине со мной.., в этот прекрасный день.
   Ее слова не воспринимались как комплимент.
   Просто она рассуждала вслух, пытаясь понять его.
   - Я охотно соглашусь со всем этим, - сказал лорд Брэйдон. -  И  какое
же заключение вы сделаете обо мне?
   - Что вы.., уникальный и очень..,  хороший  человек!  -  с  легкостью
сказала Лоилия.
   Она посмотрела на него.
   Они не могли отвести глаз друг от друга.
 
Глава 7 
 
   Лорд Брэйдон прошел в каюту Тарстона Стэндиша; тот сидел на кровати с
какими-то записями в руках.
   - Как вы чувствуете себя? - спросил лорд Брэйдон.
   Тарстон Стэндиш улыбнулся:
   - Не присядете ли, милорд? Я хотел бы поговорить с вами.
   - Я ожидал этого, но  думал,  что  лучше  оставить  вас  в  покое  на
несколько дней, пока вы не оправитесь от раны.
   - Мне намного лучше, - сказал Тарстон Стэндиш,  -  и  прежде  чем  мы
продолжим, - вот мой доклад об орудии, которым вы интересуетесь.
   Он вручил лорду Брэйдону некоторые бумаги.
   Уже после беглого просмотра он понял, что в них содержится именно то,
что он хотел знать.
   - Могу я передать  эти  бумаги  принцу  Уэльскому,  с  тем  чтобы  он
представил их маркизу Солсберийскому?
   Задавая этот вопрос, лорд  Брэйдон  испытывал  неловкость,  возможно,
оттого, что был бы нарушен регламент передачи информации.
   В конце концов маркиз посылал в Берлин Тарстона Стэндиша.
   - Учитывая то, что вы спасли меня  и  мою  дочь,  -  ответил  Тарстон
Стэндиш, - я не могу быть столь неблагодарным, чтобы не исполнить  любое
ваше желание.
   Лорд Брэйдон молчал.
   Он смотрел на бумаги и думал, в каком восторге  будет  от  них  принц
Уэльский.
   Он сможет сообщить нечто конкретное маркизу, и он будет,  несомненно,
"первым из услышавших".
   - Бы знаете, как я вам благодарен, - продолжал Тарстон Стэндиш, -  за
то, что вы не только вызволили меня из Берлина, но и  спасли  Лоилию  от
катастрофических последствий ее необдуманных поступков.
   - Надеюсь, вы не будете очень строги к ней, - промолвил лорд Брэйдон.
- Она хорошо сознает, что сделала ошибку, и не совершит ее вновь.
   - Я позабочусь об этом, - тихо сказал Тарстон Стэндиш.
   Лорд Брэйдон взглянул на него, не понимая, что он имеет в виду.
   - Это была моя последняя миссия, -  объяснил  Тарстон  Стэндиш,  -  и
бла