ках,  а  лошади  вместе  с
грумами размещались в конюшнях хозяев дома.
   Многие из прибывающих высоких гостей сами были  владельцами  скаковых
лошадей, но никто  из  них  не  мог  похвастаться  такими  чистокровными
скакунами, каким" владел герцог Уидминстер.
   Сам герцог, испытывая одновременно волнение и  уверенность,  все-таки
не сомневался, что  его  лошадям  непременно  достанутся  главные  призы
предстоящих соревнований.
   Его главным соперником в Гудвуде был герцог Ричмонд.  Его  светлость,
большой знаток лошадей, в 1842 году выиграл пять главных призов Гудвуда.
   "Возможно, его несколько задел мой отказ остановиться у него в  доме,
- размышлял герцог Уидминстер, - но, когда он  увидит  меня  с  Фенеллой
Ньюбери, он поймет, в чем дело".
   Герцог прекрасно сознавал, что  утаить  новый  роман  от  любопытства
высшего света невозможно.
   Ему всегда казалось,  что  всем  становилось  известно  о  его  новом
увлечении еще до того, как у него действительно начинался роман.
   Но такова была плата за высокое положение  в  обществе  и  за  выгоды
положения холостяка.
   "По крайней мере, - думал герцог, - нет  необходимости  оправдываться
перед ревнивой женой, или, что еще утомительнее,  соблюдать  приличия  в
обществе".
   Лорда  Ньюбери  он  решительно  сбрасывал  со  счетов  в  предстоящем
любовном приключении, хотя нередко  мужья  бывших  любовниц  оказывались
весьма агрессивны.
   На счету герцога были три дуэли с оскорбленными мужьями, и каждый раз
он, хотя и незаслуженно, выходил из них победителем.
   - Если бы на  свете  существовала  справедливость,  -  сказал  как-то
герцог мистеру Грейшоту, - это я, а не бедняга Андервуд, должен  был  бы
носить повязку на руке.
   У него были все основания чувствовать себя оскорбленным.
   Мистер Грейшот рассмеялся.
   - Осмелюсь заметить, - сказал он, -  лорд  Андервуд  проявил  немалое
мужество, бросив вызов вашей  светлости.  Некоторые  мужья  предпочитают
закрывать глаза на  то,  что  происходит  у  них  под  носом,  чтобы  не
выглядеть слишком глупо.
   Надо сказать, что герцог в  подобных  случаях  не  испытывал  ничего,
кроме сожаления.
   В такие  минуты  он  говорил  себе,  что,  когда  женится,  хотя  это
произойдет еще  не  скоро,  он  никогда  не  позволит  сделать  из  себя
рогоносца.
   Конечно, это было бы только  справедливо,  но  герцог  про  себя  был
уверен, что подобной идеальной справедливости в жизни обычно не бывает.
   Чем ближе к Гудвуду, тем ощутимее соленый морской воздух освежал лицо
путешественника.
   Вокруг, куда хватало  глаз,  расстилался  великолепный  ландшафт.  По
мнению герцога, эта часть Англии была прекраснее всех  на  свете,  а  он
побывал во многих красивых  местах.  Чем  чаще  он  сюда  приезжал,  тем
сильнее влюблялся в очарование окрестностей Гудвуда.
   Иногда  он   почти   завидовал   герцогу   Ричмонду,   чье   поместье
располагалось в столь живописной части Англии.
   Однако и герцог Уидминстер владел роскошным особняком Уайд. Фамильное
поместье располагалось в Бекингемшире.
   Густые леса окружали его со всех сторон, подобно оправе, которая  еще
больше подчеркивает игру  драгоценного  камня  чистейшей  воды,  вызывая
всеобщее восхищение гостей Бекингемшира.
   Как раз неделю назад в  его  доме  состоялся  грандиозный  прием,  на
котором в роли хозяйки выступала бабушка герцога.
   В молодости она была замечательной красавицей, но и  теперь,  в  свои
семьдесят  три  года,  сумела   сохранить   и   живость   характера,   и
привлекательность.
   Еще в  молодости  ее  светлость  снискала  славу  остроумной  и  даже
язвительной собеседницы. Прямота, с которой она  выражала  свое  мнение,
нередко многих шокировала.
   Только ей герцог позволял обращаться с собой так, как не позволил  бы
никому другому. На этот раз ее светлость перед приемом завела  с  внуком
разговор о браке.
   - Прошу вас, бабушка, не пытайтесь запугать меня, - улыбнулся герцог.
- Я не собираюсь жениться. По  крайней  мере  до  тех  пор,  пока  я  не
состарюсь настолько, что меня перестанет развлекать такая жизнь, какую я
веду сейчас. Но думаю, это случится не раньше, чем я буду  стоять  одной
ногой в могиле.
   - Но тебе же нужен наследник! - настаивала ее светлость.
   - Ну разумеется! - соглашался герцог. - И могу вас заверить, он будет
не единственным. Я не собираюсь повторять ошибку моего отца.
   Он понимал, что это замечание довольно  некорректно,  как  говорится,
удар ниже пояса. Герцог знал, что бабушка всю жизнь корила себя  за  то,
что у нее был только один сын - отец самого герцога, который  тоже  имел
единственного наследника.
   - Тем более я советую тебе не терять времени даром, - не  смутившись,
ответила герцогиня.
   - Я понимаю ваши чувства, бабушка, но мои собственные интересуют меня
значительно больше.
   - Жена вряд ли помешает тебе предаваться привычным  удовольствиям,  -
произнесла герцогиня, словно размышляя вслух. - Ты ведь  всегда  сумеешь
соблюсти приличия. А бедняжка наверняка будет без ума  от  тебя,  как  и
другие дурочки!
   - Однако вы не склонны им льстить, бабушка! - рассмеялся герцог.
   - О, я знаю, сейчас ты занят исключительно  своими  развлечениями,  -
продолжала герцогиня. - Ты словно павлин, а хорошенькие павы так и снуют
вокруг тебя. Но помни: я хочу подержать на руках твоего сына, прежде чем
умру.
   - Тогда у меня в запасе не меньше двадцати лет! - заметил  герцог.  -
Наша семья известна своими долгожителями.
   - Несмотря на все твои комплименты, позволь напомнить, что в подобных
развлечениях  ты  понапрасну  растрачиваешь  время,  умственные  силы  и
энергию! - твердо произнесла герцогиня.
   - У меня другое мнение. Мое время принадлежит только мне, так же  как
и энергия, - отозвался герцог. - А что касается  умственных  сил,  то  я
немало работаю над законопроектами, которые  обсуждаются  затем  палатой
лордов. И хотя вы не хотите этому верить, сам премьер-министр  время  от
времени обращается ко мне за советом!
   - Хотела бы я надеяться, что это  так!  -  ответила  герцогиня.  -  И
все-таки тебе пора подумать о семье и о будущем, а не тратить  все  силы
на поиски приключений.
   Герцог вновь рассмеялся:
   -  Если  мне  посчастливится  встретить  молодую  женщину,  способную
заменить вас в качестве хозяйки дома и с таким же достоинством, как  вы,
носить семейные драгоценности, я, конечно, попрошу ее стать моей женой!
   - Ответ весьма уклончивый! - усмехнулась герцогиня. - Мы  оба  знаем,
что  ты  никогда  не  имеешь  дела  с  незамужними  женщинами.  Я  давно
собиралась пригласить  нескольких  молоденьких  девушек  на  предстоящий
прием в Уайде и познакомить тебя с ними.
   Герцог издал крик ужаса.
   - Никогда не слышал ничего более чудовищного! - воскликнул он. - Если
вы, дорогая бабушка, приведете в мой дом этих  неоперившихся  пташек,  я
уйду немедленно, я делайте с ними что хотите!
   Герцогиня беспомощно, но грациозно всплеснула руками.
   - Ну хорошо, Инграм, делай как знаешь, но предупреждаю: ты не  можешь
пренебрегать традициями семьи и игнорировать ту ответственность, которую
накладывает на тебя твое происхождение.
   - Чепуха! - твердо бросил герцог.
   Он поцеловал герцогиню в щеку, но когда  внук  покинул  ее,  она  еще
долго сидела в кресле, и выражение озабоченности не сходило  с  лица  ее
светлости.
   Герцогиня думала о том, как убедить внука в том,  что  ему  необходим
наследник, к которому со временем перейдет огромное состояние семьи.
   Сам  герцог  решительно  не  понимал,  зачем  ему   обременять   себя
женитьбой, раз он совершенно уверен, что у него пропадет интерес к  жене
сразу же после свадьбы. Ведь от нее уже нельзя будет откупиться деньгами
или подарками, чтобы потом забыть раз и навсегда.
   В своем воображении герцог представлял банальные  замечания,  которые
супруга произносит за завтраком и ленчем, за чаем и  за  обедом.  И  так
ближайшие тридцать - сорок лет.
   И уж конечно, ему придется куда более искусно, чем  сейчас,  скрывать
свои любовные интрижки.
   С появлением супруги в его жизни придет конец и  дружеским  пирушкам,
которые он устраивал в Уайде и  на  которых  никогда  не  присутствовала
вдовствующая герцогиня, и вечеринкам в его доме в Лондоне, которые очень
нравились его друзьям. Они неизменно просили герцога  почаще  устраивать
такие приемы специально для мужчин.
   "Нет, определенно, жена - это обуза, которую я пока не  собираюсь  на
себя взваливать", - твердо сказал себе герцог.
   Затем он вновь вспомнил о Фенелле, вспомнил откровенный призыв  в  ее
глазах и подумал, что по прибытии в Беркхэмптон-Хаус ему обеспечен самый
теплый прием.
   К тому же герцог готов был держать пари, что лорда  Ньюбери,  который
был значительно старше своей хорошенькой жены и совсем не  интересовался
скачками, не будет в Гудвуде.
   Его светлость предпочитал охоту, и герцог решил как-нибудь пригласить
лорда поохотиться к себе в поместье.
   Он  не  сомневался,  что  очаровательная  Фенелла  непременно   будет
сопровождать мужа.
   Конечно, побыть с ней наедине будет довольно сложно, но уж кто-кто, а
герцог умел изобретать предлоги, чтобы оказаться тет-а-тет  с  той,  что
интересовала его в данный момент. Например,  это  мог  быть  осмотр  его
картинной галереи, а в хорошую погоду он предлагал полюбоваться чудесным
видом, который открывался с верхней веранды.
   Еще лучше бывало, если удавалось улучить момент, когда  мужчины  были
заняты игрой в карты или развлекались предобеденным  бильярдом,  а  дамы
отдыхали у себя в будуарах.
   А когда кончится охотничий сезон, подумал  герцог,  по  этому  случаю
состоится грандиозный бал. Но до этого было еще далеко.
   Внезапно герцога охватило неловкое чувство, от которого  он  поспешил
поскорее избавиться, что к тому времени  место  Фенеллы  в  его  сердце,
возможно, уже займет другая женщина.
 
*** 
 
   Примерно  около  пяти   герцог   въехал   в   величественные   ворота
Беркхэмптон-Хауса.
   Третий маркиз  Беркхэмптон  умер  несколько  лет  назад,  а  нынешний
владелец поместья еще был в Итоне и не собирался играть роль хозяина  во
время предстоящих скачек.
   Но герцог, который часто гостил у маркизы в Лондоне,  не  сомневался,
что ее светлость великолепно справится с обязанностями хозяйки.
   Необыкновенно богатая семья Беркхэмптонов была известна великолепными
приемами, какие устраивались в  их  доме.  До  кончины  его  величества,
которая последовала в 1861 году, королева была частой гостьей и  близким
другом маркизы.
   Маркиза была не только потомственной фрейлиной ее  величества,  но  и
персоной, которая пользовалась  огромным  влиянием  и  уважением  и  при
дворе, и среди послов и других  представителей  иностранных  государств,
которые посещали Англию.
   При дворе про маркизу в шутку говорили:
   -   Чтобы   завоевать   расположение   ее   величества    королевы..,
предварительно позаботьтесь заслужить благоволение маркизы Беркхэмптон!
   Герцог считал ее светлость человеком остроумным и занимательным,  так
что ее общество всегда доставляло ему большое удовольствие.
   У него не было и тени сомнения в том, что  он  не  пожалеет  о  своем
отказе остановиться в Гудвуд-Хаусе. Въехав во владения  маркизы,  герцог
снова с удовольствием подумал, какая чудесная неделя ему предстоит.
   К особняку вела длинная тенистая аллея. Столетние дубы,  как  стражи,
стояли по ее сторонам.  Наслаждаясь  прохладой,  герцог  пустил  лошадей
бодрой рысью, как вдруг прямо на его пути возникла чья-то фигура.
   Герцог подъехал ближе, ожидая,  что  человек,  увидев  приближающийся
экипаж, непременно отойдет в сторону.
   К своему удивлению, он убедился, что дорога завалена  ветками,  среди
которых сидит какая-то женщина.
   Герцог остановил лошадей,  надеясь,  что  она  подойдет  и  объяснит,
почему здесь не оказалось проезда, но женщина не двинулась с места.
   Через несколько секунд герцог сказал своему лакею:
   - Узнай, что случилось, Джим, и постарайся расчистить путь!
   Немного поколебавшись, лакей отозвался:
   - По-моему, ваша светлость, там сидит молодая леди!
   Герцог присмотрелся внимательнее и увидел, что слуга прав.
   Тогда он подумал, что это, должно быть, какая-то крестьянка,  которой
поручили показывать гостям обходной путь, но при ближайшем  рассмотрении
убедился, что перед ним молодая леди благородного происхождения.
   Об  этом  свидетельствовало  дорогое  красивое  платье  с   небольшим
турнюром, в которое она была одета.
   Женщина не сделала ни шагу  навстречу  фаэтону,  поэтому  герцог  был
вынужден подойти к  ней,  чтобы  узнать,  что,  собственно,  происходит.
Незнакомка все так же, не двигаясь, сидела посреди дороги.
   Ему пришло в голову, что, возможно, все это  ребяческая  выходка  или
неудачная шутка какого-нибудь остряка из числа гостей маркизы.
   Подойдя  поближе,  герцог  с  удивлением  обнаружил,   что   странная
незнакомка - стройная молодая леди  -  скорчила  ему  такую  безобразную
гримасу, какую и вообразить-то было трудно.
   Девушка свела глаза к переносице так, что казалась  совсем  косой,  а
пальцами обеих рук так растянула  рот,  что  стала  похожа  на  паяца  с
ухмылкой до ушей.
   Герцог, пораженный, остановился. Он даже не мог понять,  смотрит  она
на него или нет, так как ее глаза оставались сведенными к переносице.
   - Что все это значит? - спросил  он  наконец.  -  Вам,  должно  быть,
известно, что я один из гостей ее светлости.
   Девушка ответила не  сразу.  Только  через  несколько  мгновений,  не
отрывая рук ото рта, она неразборчиво проговорила:
   - Взгляните на меня! Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня!
   - Я это и делаю, - усмехнулся герцог. - И должен заметить, то, что  я
вижу, представляет не очень-то привлекательное зрелище.
   - Очень хорошо! - С этими  словами  она  опустила  руки,  и  ее  лицо
приняло нормальный вид. - Вы видели, насколько я была безобразна?
   - Разумеется, видел! - мрачно отозвался  герцог.  -  Должен  сказать,
что, если вы пытались пошутить, шутка получилась скверная!
   - Я не собиралась шутить! - ответила девушка. - Я хотела,  чтобы  вам
стало неприятно, а еще лучше, чтобы вы почувствовали отвращение от того,
что женщина вообще может выглядеть так отталкивающе безобразно!
   -  Хорошо!  Согласен!  -  ответил   герцог.   -   Теперь,   если   вы
удовлетворены, я хотел бы попросить вас позволить моему слуге расчистить
путь, так как мне необходимо ехать дальше.
   Надо  сказать,  что  завал  вблизи  оказался  лишь  кучей   хвороста,
заброшенной листьями.
   - Он сможет очистить дорогу, - согласилась девушка, - но сначала  мне
необходимо поговорить с вами.
   - О чем? - слегка раздраженно осведомился герцог.
   - Это не займет много времени. Давайте отойдем подальше  и  сядем  на
поваленный ствол. Мне не хотелось бы, чтобы наш разговор дошел  до  ушей
вашего грума.
   Герцог был удивлен, но подумал, что отвязаться от  столь  настойчивой
молодой леди будет не так-то легко.
   Однако  двигаться  дальше,  не  расчистив  дорогу,  все  равно   было
невозможно, поэтому, поколебавшись мгновение, он ответил:
   -  Не  понимаю,  что  тут  происходит,  но,  если  вам  это  доставит
удовольствие, я готов вас выслушать.
   Девушка молча направилась  к  двум  огромным  дубам,  между  которыми
валялось поваленное дерево.
   Герцог следовал за ней, теряясь в догадках, о чем  она  собирается  с
ним говорить, и про себя надеясь, что разговор будет не слишком  скучным
и долгим.
   Теперь, когда он почти достиг Беркхэмптон-Хауса, ему хотелось попасть
туда как можно скорее. К тому же в этих местах, вероятно, несколько дней
не было дождей, и от  дорожной  пыли  за  время  долгого  путешествия  у
герцога пересохло горло, хотелось пить.
   Девушка присела на поваленное дерево,  и  тут  герцог  понял,  почему
сначала принял ее за служанку: на ней не  было  ни  шляпки,  ни  платка.
Сейчас солнечные лучи, пробиваясь сквозь ветви деревьев, свободно падали
на ее волосы, от чего казалось, что в них вспыхивают золотые искры.
   Герцог смотрел на странную девушку, с удивлением обнаруживая,  что  у
нее нежные, приятные черты лица. Было даже удивительно, как  ей  удалось
состроить столь отвратительную гримасу.
   Пожалуй, она не была красавицей в строгом смысле этого слова,  но  он
подумал, что есть в ней нечто необычное и привлекательное.
   На сосредоточенном  личике  сияли  огромные  серые  глаза,  опушенные
длинными, загнутыми ресницами. У основания они были  темнее,  а  кончики
золотились почти так же, как и волосы.  От  этого  казалось,  что  глаза
светятся каким-то необычным светом.
   Герцогу показалось, что  она  колеблется,  не  зная,  с  чего  начать
разговор. Надеясь, что кора  дерева  не  запачкает  его  безукоризненных
дымчато-серых брюк, он осторожно опустился на бревно рядом с ней.
   - Что вас беспокоит? - спросил он. - Если вы тоже гостите у  маркизы,
мы могли бы поговорить и позднее.
   - Поговорить с вами в доме не было  бы  ни  малейшей  возможности,  -
ответила девушка. -  Совершенно  необходимо,  чтобы  вы  выслушали  меня
сейчас.
   - Хорошо, - отозвался герцог. - Я готов выслушать вас.  Но  поскольку
вы, очевидно, знаете, кто я, мне хотелось бы узнать, как вас зовут.
   - Альдора Хэмптон!
   Герцог смотрел на собеседницу в полном  изумлении  и  не  сразу  смог
выговорить;
   - Вы дочь ее светлости?
   - Я самая младшая и единственная еще незамужняя.
   Она сделала ударение на последнем слове, и  герцог  взглянул  на  нее
вопросительно. Девушка поспешила пояснить:
   - Послушайте, у нас мало времени, а мне нужно еще многое вам сказать.
Мама считает, что вы для меня подходящая партия. Так  что,  если  у  вас
есть хоть капля здравого смысла, вы сию же минуту  повернете  лошадей  и
отправитесь обратно!
   Несколько мгновений герцог  молчал,  не  зная,  что  сказать.  Потом,
слегка усмехнувшись, ответил:
   - Уверяю вас, леди Альдора, что с моей стороны вам ничто не угрожает!
Женитьба на ком бы то ни было никак не входит в мои планы.
   - В мои планы тоже не входит брак с вами! - отозвалась леди  Альдора.
- Но мама считает по-другому, а она никогда  не  отказывается  от  своих
планов!
   - На этот раз ее ждет разочарование, - сказал герцог. - И все же  мне
кажется, вы ошибаетесь, вряд ли ваша мать намеревается поженить нас.
   Он подумал, что, если бы маркиза и в самом деле считала его возможным
претендентом на руку ее дочери, она не стала бы приглашать к себе в  дом
Фенеллу Ньюбери.
   -  Вы  не  понимаете,  -  сказала  Альдора,  -   и,   наверное,   это
действительно трудно понять тому, кто не знает мою маму так, как  я.  Но
предупреждаю вас: ваша свобода в опасности!
   Она помолчала, а потом заговорила весьма агрессивно:
   - Если вы согласитесь жениться на мне, клянусь, я буду корчить  такие
же рожи, как несколько минут назад.
   Вам будет стыдно за  меня,  вы  станете  посмешищем  в  глазах  своих
друзей!
   Герцог с трудом верил своим ушам. Ему даже  пришла  в  голову  мысль,
что, возможно, младшая дочь ее светлости не совсем в своем уме.
   Однако нежное лицо, глубокие и выразительные серые глаза  опровергали
подобное подозрение.
   - Я знаю, вы думаете, что я сумасшедшая, -  сказала  Альдора  прежде,
чем герцог успел выговорить хоть слово, - но, уверяю  вас,  все  обстоит
именно так, как я говорю: мама мечтает о том, чтобы вы стали моим мужем.
   - Она говорила вам об этом? - с беспокойством спросил герцог.
   - Она неоднократно подчеркивала, как восхищается вами,  и  повторяла,
что вы самый завидный жених Англии!
   Полагаю, она надеется найти какой-то способ воздействия на вас,  хотя
не знаю, какой именно. Быть может, она придумает что-то такое, что вы не
сможете отказаться жениться на мне.
   Поскольку герцог  не  мог  вообразить,  что  же  это  может  быть  за
средство, он ответил:
   - Ерунда! И я хочу, чтобы вы знали, леди Альдора,  ч