ова наслушались няню, -  сказал  он  ей  с  упреком.  В  ответ
девушка рассмеялась.
   - За завтраком она сказала: "Наслаждайтесь вкусностями, пока  можете,
мисс. На следующей неделе вы снова получите картофельную запеканку, и на
столе опять окажется самый обычный хлеб".
   - А что вы ели сегодня? - поинтересовался граф.
   - Жаркое из ягненка, которого прислали  из  Рок-Хауса,  и  кисель  из
крыжовника со взбитыми сливками.
   - Мне подали то же самое, - сообщил граф. - И то и другое  показалось
мне восхитительным!
   -  Мне  тоже,  -  согласилась  Пурилла.  -  Наверное,  здорово  иметь
возможность есть так каждый день и принимать это как должное.
   Графу хотелось сказать ей, что все так и  будет  в  самом  скором  ее
будущем, но решил не торопить события. Если заговорить обо всем  слишком
рано, можно вспугнуть ее, к тому же у  него  не  было  никакого  желания
вынуждать ее вести себя осмотрительней или смущаться в его присутствии.
   Он никогда прежде не бывал наедине с женщиной, которая  не  пробовала
бы соблазнить его всеми доступными ей средствами.
   Ни одна женщина из тех, кого он встречал до сих пор  в  своей  жизни,
кроме Пуриллы, не упустила бы возможности польстить ему или  дотронуться
до его руки, лежавшей сейчас  на  льняных  простынях,  или  даже  просто
поправить его подушки, лишь  бы  воспользоваться  ситуацией  и  завязать
более близкие отношения.
   Пурилла же с удовольствием рассказывала ему обо всем на  свете  своим
звонким и чистым, юным и радостным голосом  и,  хотя  он  замечал  в  ее
глазах  восхищение  им,  с  тем  же  восторгом  она  любовалась   бы   и
превосходной лошадью или красивой картиной. Этот взгляд  еще  ничего  не
означал.
   На следующий день она вошла в его спальню,  словно  пританцовывая.  В
руке она держала письмо.
   - Элизабет помолвлена! - объявила она. - И они должны венчаться через
три недели.
   - Вы, кажется, довольны, - заметил граф.
   - Элизабет очень счастлива. Она пишет, что Эдвард Чарлтон так добр  к
ней, он подарил ей обручальное кольцо с сапфиром  и  брошку  с  теми  же
камнями, чтобы был комплект.
   - Вы будете свидетельницей  со  стороны  невесты?  -  поинтересовался
граф.
   Лицо Пуриллы помрачнело.
   - Нет. Так обидно! Элизабет пишет, они  собираются  пожениться  очень
тихо, в церкви в деревне Эдварда.
   Она негромко вздохнула, прежде чем продолжить:
   - Я думала, они поженятся здесь. Но ее  в  отличие  от  меня  слишком
немногое связывает с Литл-Стентоном,  поэтому  им  удобнее  венчаться  в
церкви у Эдварда.
   - А откуда она сама родом? - спросил граф.
   - Ричард встретил Элизабет в Индии. Ее отец - судья в Калькутте.
   Это его  устраивало.  Бесспорно,  никто  не  станет  вмешиваться  или
возражать, когда он сообщит Пурилле о своем намерении взять ее в жены  и
забрать к себе в Рок-Хаус, как только  он  почувствует  себя  достаточно
хорошо, чтобы покинуть Литл-Стентон.
   Когда на следующий день вновь приехал доктор, граф поинтересовался  у
него, как скоро ему можно будет покинуть постель.
   - Полагаю, вы становитесь слишком нетерпеливы,  ваше  сиятельство,  -
заметил доктор Дженкинс. - Что ж, я не упрекаю вас.  Уверен,  вы  хотите
поскорее вернуться к себе домой, особенно  если  у  вас  появилась,  так
сказать, "новая игрушка".
   Он посмеялся над собственной шуткой, но граф был настойчив:
   - Как скоро я смогу уехать?
   - Вы могли бы уехать и завтра, но  путешествие  покажется  вам  очень
тяжелым, даже в не очень тряской карете.
   Я вынужден настаивать еще на двух или трех днях пребывания  здесь,  и
даже после этого вам следует быть очень осторожным, пока ваша ключица не
срастется. Если вы растрясете ее, то задержите свое возвращение в строй,
или скорее в седло, и на еще больший срок.
   Граф прекрасно понимал, насколько прав  доктор  Дженкинс,  и  поэтому
решил подождать еще три дня.
   Однако если он хочет  обвенчаться  здесь  же  и  вдобавок  до  своего
отъезда, ему необходимо немедленно сообщить Пурилле о своих намерениях.
   Однако прежде чем это сделать, он отправил с одним из конюхов  письмо
своим поверенным в делах, поручив им оформить "специальное соизволение".
   Он сознавал, насколько важно сохранить все, связанное с этим  браком,
в  полной  тайне,  однако  болтливости  его  поверенных   опасаться   не
приходилось. Они были чересчур старомодны и потому крайне надежны.
   Вслед за этим он решил переговорить с Пуриллой сразу же,  как  только
она зайдет к нему после чая.
   Он подумал о том, как было бы  хорошо,  если  бы  няня  позволила  им
выпить чаю вдвоем в его комнате,  но  когда  он  поделился  с  ней  этой
мыслью, няня отвергла его  предложение  как  несоответствующее  правилам
приличия. Она твердо стояла на своем, уверяя, что ему  следует  подавать
чай в спальне, а мисс Пурилла, как обычно, сойдет для этого вниз.
   - Я люблю вести беседу за столом, - проворчал граф.
   - Вполне возможно, ваше сиятельство,  -  ответила  няня,  -  но  мисс
Пурилла попьет чай в одиночестве, и к этому ей надо привыкать, поскольку
госпожа Кранфорд должна снова выйти замуж.
   - Судя по вашему голосу, похоже, вы рады этому, няня? - спросил граф.
- Вы одобряете этот шаг?
   - Я думаю, госпожа Кранфорд и господин Чарлтон подходят друг другу, -
ответила няня.
   - А как вы намерены решить вопрос о будущем  самой  мисс  Пуриллы?  -
поинтересовался граф. - Она достаточно взрослая для замужества.
   На мгновение няня сердито поджала губы, а затем отрезала:
   - Значит, так, ваше  сиятельство,  нечего  подкидывать  мисс  Пурилле
всякие мысли на сей счет. Она вполне счастлива сейчас,  хоть  это  и  не
правильно, когда юная девушка живет одна.
   - Почему же тогда вы ничего не предпримете  в  связи  с  этим?  -  не
отставал от нее с вопросами граф.
   - А что же я могу сделать, - проворчала няня, -  если  мастер  Ричард
погиб, а убили его вот уже более года назад, и  если  так  мало  молодых
людей, проживающих по соседству.
   - Должны же они быть где-то, пусть и не так близко, их, верно,  много
в графстве, - предположил граф.
   Няня скептически  хмыкнула,  и  он  понял,  что  она  имела  в  виду.
Кранфорды не отличались ни богатством, ни знатностью, и никто в графстве
не проявлял к ним интереса, несмотря на всю привлекательность Пуриллы.
   - Что ж, теперь, когда вы сбросили  со  своих  плеч  один  груз,  вам
непременно следует сделать все возможное,  чтобы  решить  проблему  и  с
другой вашей подопечной, - поддразнил он нянюшку.
   - Я верю, что Бог не  оставит  ее  и  поможет  ей  в  свое  время,  -
благодушно ответила няня, - и я должна просить вас, ваше сиятельство, не
смущать подобными разговорами мисс Пуриллу. У нее своя жизнь, и пока  вы
не появились, перевернув здесь все вверх тормашками, девушка,  думаю,  и
не подозревала, как она одинока.
   - А теперь? - спросил граф.
   - Я надеюсь, что нет, ваше сиятельство. Я очень надеюсь, что  нет!  -
глухо проговорила няня.
   Граф наблюдал за ее уходом с улыбкой.  Ее  слова  и  ее  беспокойство
подтвердили, что Пурилла начала испытывать к нему определенный  интерес,
и ей будет значительно  легче  принять  решение,  когда  он  сделает  ей
предложение.
   Чем чаще он виделся с ней в последние дни,  тем  отчетливей  понимал,
насколько легко можно избежать того, что еще недавно казалось неизбежной
бедой.
   Бесспорно, Пурилла отличалась  очаровательной  внешностью,  и  он  не
сомневался, что  она  сумеет  занять  подобающее  ей  место.  Она  будет
смотреться не хуже любой из дам в Букингемском дворце, когда приоденется
в наряды из шелка и атласа, сшитые для нее  по  последней  моде  лучшими
портнихами.
   Было бы, конечно, разумнее не показываться  там  первое  время  после
бракосочетания, да и в Виндзоре тоже, чтобы избежать встречи с Луизой.
   Но со временем ему необходимо будет представить свою  жену  королеве.
Он чувствовал, что, поскольку обе молодые женщины во многом, особенно  в
своем отношении к жизни, похожи друг на друга, то, возможно, между  ними
установились бы совсем неплохие отношения.
   Когда  Виктория  стала  королевой  Англии,  графа,  как  и  всех  его
соотечественников, покорили  ее  изящество,  скромность  и  тактичность.
Однажды историк Гревиль отметил в разговоре с Рокбруком:
   - Никогда в истории Англии  не  наблюдалось  ничего  похожего.  Чтобы
королеву приняли и полюбили вот так, сразу же, по  первому  впечатлению!
Никогда  не  было  и  такого  всеобщего  одобрения  манеры  поведения  и
поступков августейшей особы.
   Литтон знал Гревиля в течение нескольких лет и никогда не  слышал  от
него ничего, кроме язвительных замечаний в адрес любого, кто вращался  в
высшем обществе, поэтому  граф  был  в  крайней  степени  удивлен  этими
лицемерными хвалами королеве.
   Поскольку Литтон Брук в то время лишь недавно вернулся из-за  границы
и отсутствовал во время коронации Виктории, Гревиль был счастлив найти в
его  лице  человека,  которому  он  мог  бы  пересказать  все,  что  там
происходило. Видя искренний  интерес  собеседника,  он  так  сказал  ему
тогда:
   - Ее чрезвычайная юность, неопытность и незнание света,  естественно,
возбуждают у всех сильное любопытство.
   И вот сейчас, неожиданно вспомнив ту беседу с Гревилем, граф подумал,
насколько точно эти слова подходят к Пурилле.
   Девушка, безусловно, была еще очень юной и неопытной, а из разговоров
с ней он сделал вывод, что она совсем  ничего  не  знает  и  о  светском
обществе.
   Она станет возбуждать в людях любопытство еще и  тем,  что  она  жена
Рокбрука.   Особенно   заинтересуется   ею   Луиза,    которая    сейчас
подкарауливает его  подобно  жирной  паучихе,  поджидающей  муху,  чтобы
проглотить ее, когда та запутается в паутине, сотканной ею.
   "Как она обманется в своих  надеждах!"  -  мрачно  подумал  граф.  Он
ощутил внутреннее торжество  при  мысли,  что  ему  так  удачно  удается
ускользнуть  от  той,  которая,  как  он  теперь  понимал,  была  просто
безнравственной и испорченной женщиной.
   Обычно   он   не   использовал   это   выражение   применительно    к
представительницам слабого  пола,  но,  когда  Луиза  пробралась  в  его
спальню в Виндзорском замке, он обнаружил, что она сведуща  в  соблазнах
сатаны. Теперь же она преднамеренно заманивала его в ловушку  брака,  от
которого ничего, кроме зла и несчастья, ждать не приходилось.
   Но как только он представит обществу Пуриллу в качестве  своей  жены,
ни Луиза с ее кознями, ни ее семейство ничего не смогут с этим поделать.
   Мысль о том, какие интриги мог начать плести против  него  при  дворе
герцог в случае, если он  заподозрит,  что  граф  преднамеренно  обманул
Луизу, придала Литтону уверенности в том,  что  надо  торопиться,  и  он
решил безотлагательно привести задуманное в исполнение.
   Он думал о  Пурилле,  когда  та  вошла  в  его  спальню  с  небольшой
цветочной вазочкой в руках.
   - Я принесла вам кое-что особенное, - сказала она ему радостно.
   - Что же это? - поинтересовался граф.
   - Первые ландыши. Их всего шесть, но пахнут они восхитительно. Может,
завтра наберу больше.
   Она поставила вазу у его кровати и придвинула ее ближе  к  нему  так,
чтобы он мог почувствовать тонкий  аромат  белых  цветов,  завернутых  в
темно-зеленые листья.
   - Спасибо, - поблагодарил Литтон. - Я думаю, если бы я выбирал  цветы
вам в подарок, я выбрал бы лилии или,  может  быть,  тоже  ландыши,  эти
лесные лилии.
   Он ожидал ее смущения, но она не покраснела и не смутилась, а  только
обрадовалась:
   - Вы тоже считаете, что цветы похожи на людей! Я всегда  так  думала.
Элизабет - она как крохотные мускуслые  розы.  У  нас  есть  такой  куст
позади дома. Няня - хотя она и становится сердитой, когда я ей  об  этом
говорю, - львиный зев, который кажется довольно строгим  и  устрашающим,
пока не узнаешь, что пчелы никогда не оставляют его в одиночестве  из-за
обилия нектара.
   Она говорила и смеялась одновременно. Потом села на стул и спросила:
   - Интересно, а какой цветок, по-вашему, похож на вас?
   - Мне это как-то не приходило в голову, - ответил граф. - Я хотел  бы
поговорить с вами, Пурилла.
   - Вы говорите это так серьезно.
   - Но я и правда серьезен, - подтвердил он. - Подойдите сюда  и  дайте
мне вашу руку.
   Как послушный ребенок, Пурилла подвинула свой стул ближе к кровати  и
без всякого замешательства протянула свою руку Литтону. Граф взял  ее  в
свои ладони. Затем тихо заговорил:
   - Мы познакомились друг с  другом  совсем  недавно,  Пурилла,  но  вы
оказали бы мне большую честь, если бы согласились стать моей  женой.  Я,
со своей стороны, изо всех сил буду стараться сделать вас счастливой.
   Когда он закончил свою речь, к которой долго готовился, пока  отдыхал
после обеда, он понял, что Пурилла не сводит с него широко раскрытых  от
удивления глаз. Ее лицо  выражало  явное  недоумение.  После  паузы  она
спросила:
   - Это.., шутка?
   - Нет, разумеется, нет, - заверил ее граф. - Я серьезен,  Пурилла.  Я
хочу, чтобы вы стали моей женой.
   - Почему?
   Литтон не ожидал такого  вопроса,  и  теперь  наступила  его  очередь
удивляться. Он улыбнулся.
   - Это сделало бы меня очень счастливым, -  ответил  он,  -  и  я  уже
пообещал  вам  постараться  и  вас  сделать  счастливой,  потому  что  я
чувствую, что вы сможете быть счастливы со мной.
   - Няня думала, мы никогда не увидим вас  снова  после  того,  как  вы
уедете отсюда.
   - Меня не особенно интересует, что  думает  или  не  думает  няня,  -
запротестовал граф. - Я прошу вас выйти за  меня  замуж,  Пурилла,  и  я
уверен, вы не пожалеете об этом.
   Она молчала, и он, не дожидаясь ее ответа, продолжил:
   - Рок-Хаус - очень красивый дом, полный всяких сокровищ,  которые,  я
уверен, восхитят вас, и, конечно, в  моей  конюшне  найдется  место  для
Меркурия и Пегаса. Я думаю,  вы  полюбите  ездить  и  на  моих  лошадях,
которые столь же хороши, как и Рыжий.
   Продолжая говорить, он все же чувствовал что-то необычное в том,  что
она не приняла его предложения с готовностью, и теперь  становилось  все
яснее, что ему приходится искушать ее теми соблазнами, которые не  имеют
к его собственной персоне прямого касательства.
   В прошлом, почти ничего не имея за душой, он был уверен,  что,  когда
настанет время жениться, женщина, на которую падет его выбор, примет его
предложение с восторгом и нетерпением.
   И вот теперь этот ребенок, эта неопытная девочка, живущая в крохотном
доме в безвестной глухой деревушке, и не  думает  радостно  бросаться  к
нему на шею. А ведь он ожидал, что она по  крайней  мере  воспримет  его
слова с благодарностью.
   Более того, она даже не дрогнула, не затрепетала при  этом.  Ее  рука
спокойно и уверенно лежала в его ладонях, хотя он и  поймал  озадаченный
взгляд ее глаз.
   - Что вас смущает? -  поинтересовался  он  с  легкой  полуулыбкой  на
губах, сопротивляться обаянию которой было практически невозможно.
   - Я пробую понять, почему вы хотите, чтобы я  стала  вашей  женой,  -
призналась Пурилла. - Мне известно о вашей знатности и о том, как  часто
вы встречаетесь с самой королевой и принцем-консортом.  Я  уверена,  что
окажусь не к месту в Букингемском дворце, и тогда вы  начнете  стыдиться
меня.
   - Вначале вы непременно почувствуете себя неловко, - согласился граф,
- но я буду рядом и подскажу вам в любой момент, как следует вести себя.
Я обещаю вам, когда вас представят королеве, вы увидите, что ее  незачем
бояться. Они с мужем, принцем-консортом, очень счастливы в браке. И мы с
вами тоже будем счастливы.
   При этих словах он вспомнил то обожание, которое замечал  во  взгляде
королевы, когда та смотрела на принца Альберта. Он вспомнил, как, стоило
кому-нибудь заговорить о ее супруге,  она  с  трогательной  искренностью
начинала рассказывать окружающим о том, какой он замечательный человек.
   Однажды в разговоре с графом, который не  часто  удостаивался  личных
бесед с нею, королева сказала:
   - Его королевское высочество превосходный человек.
   И, хотя его положение при дворе очень непростое,  я  уверена,  каждый
здесь сделает все, что в его силах, чтобы помочь ему.
   - Конечно, мадам, - только и смог произнести тогда граф, но при  этом
отметил для себя еще раз, как делал  это  и  раньше,  что  принц-консорт
оказался в весьма оскорбительном для себя положении.
   Мужчина должен быть хозяином в собственном доме,  а  его  королевское
высочество никогда не сможет им стать.
   Однако самому графу подобное не грозило.
   Он смотрел на Пуриллу почти с нетерпением, полагая,  что  прошло  уже
достаточно времени, чтобы она решилась принять его предложение.
   - Нам следует, - сказал он, крепко сжимая ее руку, - обвенчаться, ну,
скажем, послезавтра. Тогда я  заберу  вас  с  няней  вместе  с  собой  в
Рок-Хаус, поскольку я не смогу сейчас позаботиться о  себе  без  вас,  в
этом я совершенно уверен.
   Воцарилось неловкое молчание, которое нарушила Пурилла.
   - Послезавтра? - как эхо повторила она.
   - А зачем откладывать?! Я не хочу покидать вас, и, как я уже  сказал,
я нуждаюсь в вашей заботе, пока я не совсем здоров.
   - Возможно ли это? Но, конечно, вы должны  быть  очень  осторожны  во
всем, что касается  вашего  здоровья,  -  сказала  Пурилла  изменившимся
голосом.
   - Жаль, конечно, что у нас не  получится  отправиться  куда-нибудь  в
свадебное путешествие, - продолжал граф, - но я смогу показать вам очень
многое в моих владениях. Затем, как только доктор позволит мне, мы, если
вы того пожелаете, сможем поехать куда-нибудь за границу или в  одно  из
моих других имений в Англии.
   К его удивлению, Пурилла встала и отдернула руку.
   Она пересекла комнату и подошла к окну. Остановилась и стала смотреть
куда-то сквозь резные, с огранкой стекла. Совсем как  тогда,  когда  он,
придя в сознание, увидел ее, стоящую у окна, в первый раз.
   Теперь он озадаченно наблюдал за  ней,  немного  сбитый  с  толку  ее
поведением.
   Он нисколько не сомневался в том, что она влюблена в него,  насколько
девочка в ее возрасте вообще может быть влюблена в мужчину.
   Да и какая женщина, живущая на столь скромные  средства  и  почти  не
имеющая родственников, не пожелала бы стать графиней Рокбрук?
   Пурилла все еще стояла  у  окна,  отвернувшись  от  графа,  и  солнце
украшало золотым ореолом ее голову.
   Граф, уверенный в том, что инициатива сейчас должна исходить от него,
произнес:
   - Ну же, решайтесь, Пурилла. Вы нужны мне!
   - Я.., размышляю.
   - Обо мне или.., о себе?
   - О нас обоих.
   - Хорошо, давайте поразмышляем вместе. Я хочу, чтобы  вы  стали  моей
женой, и я не могу поверить, что вы собираетесь отказать мне.
   Пурилла  медленно  повернулась  и  отошла  от  окна.  Затем,   словно
неожиданно она преодолела все свои сомнения, лицо ее озарилось  улыбкой,
и она стремительно бросилась к нему.
   - Думаю, мне бы хотелось.., выйти за.., вас замуж, - проговорила она,
- но вы-то сами уверены, что.., я нужна.., вам?
   - Абсолютно уверен, - твердо сказал  граф.  -  По  правде  говоря,  я
впервые в жизни прошу кого-то стать моей женой.
   - Если бы вы делали это раньше, я полагаю, вы были бы женаты и сейчас
уже не просили бы моей руки! - ответила она с неоспоримой логикой.
   - Но я прошу ее, а вы так еще и не дали мне никакого ответа.
   Он приподнялся и снова взял ее за руку.
   - Это может казаться  вам  прыжком  в  неизвестность,  -  признал  он
ласково, - но я обязательно буду там и подхвачу вас.
   У Пуриллы перехватило дыхание - казалось, она  хочет  сказать  что-то
очень важное. Но вместо этого, не сумев сдержаться,  сквозь  вырвавшийся
смех, она произнесла:
   - Вам придется подождать, пока ваши кости не срастутся. А  то  сейчас
вам и колючку от чертополоха не поймать без боли.
   Ее слова и то, с  каким  выражением  она  их  произносила,  заставили
засмеяться и Литтона.
   Тем не менее это было совсем не то, что он ожидал