жающим, тем  не  менее
благоволила  родителям  Кармелы  и  даже  поощряла  ее  отца  заниматься
живописью, приобретая кое-какие его картины.
   В окрестностях было не много  детей  возраста  Фелисити,  с  которыми
бабушка разрешала общаться, поэтому Кармелу иногда приглашали  в  замок.
Со временем две девочки  стали  неразлучны,  никто  не  сомневался,  что
произошло это не без влияния самой графини.
   Взрослея, девочки получали совсем разное воспитание  и  представление
об окружающем их мире.
   Фелисити очень часто отправляли за границу, иногда  даже  одну,  если
сама бабушка не сопровождала ее по причине своего нездоровья.
   Но  все-таки,  как  только  она   возвращалась   домой,   их   дружба
возобновлялась, Кармела каждый раз с удовольствием и  без  тени  зависти
выслушивала рассказы о путешествиях своей подруги.
   - Я имела успех! Большой успех! - хвасталась Фелисити после очередной
поездки, и Кармела всегда доверчиво восхищалась ей.
   Вот и теперь, совсем как раньше, Фелисити найдет им обеим занятия,  а
сама Кармела с радостью будет во всем потакать подруге.
   - Каковы твои планы? - спросила она, очнувшись от грез.
   Экипаж в этот момент повернул к огромным кованым воротам с  красивыми
каменными башнями по обе стороны.
   За ними начиналась длинная парадная аллея, ведущая к замку.
   - Именно об этом мне надо поговорить с тобой, -  начала  Фелисити,  -
для осуществления моих планов нужна твоя помощь.
   - Моя помощь? - удивилась Кармела.
   Фелисити наклонилась к ней и заговорила, чуть понизив голос:
   - Ты поможешь мне, Кармела? Обещай, что ты поможешь мне!
   - Конечно, дорогая, - заверила Кармела. - Ты же знаешь, я сделаю  для
тебя все, что в моих силах.
   - Я ожидала услышать от тебя именно это, - обрадовалась  Фелисити.  -
Все может показаться тебе немного странным, но  я  приехала  к  тебе.  Я
знаю, ты никогда не подведешь меня.
   - Разве я могу подвести тебя или отказать тебе? смутилась Кармела.  -
Ты всегда так по-доброму ко мне относилась.
   Она замолчала, мучительно раздумывая над  словами  подруги.  Фелисити
казалась слишком серьезной и слишком взволнованной. Было ясно, что  речь
пойдет о чем-то необычном и, возможно, трудновыполнимом.
   Фелисити все смотрела вперед, где возвышался  замок,  башни  которого
четкими линиями вырисовывались на фоне неба.
   Его  заново  перестраивали  не  так  давно,  поэтому  замок   был   в
современном стиле. Графиня купила  его  у  предыдущего  владельца  после
траура по графу Гэйлстону.
   Кармела не раз слышала эту историю. Графиня, первая красавица и  душа
общества, спустя какое-то время после смерти мужа поссорилась  со  своим
сыном, вступившим в права наследования, и решила навсегда порвать с  ним
все отношения.
   Конечно, она слыла особой весьма властной и решительной, насчет всего
имевшей собственное мнение, но все равно  сначала  никто  не  поверил  в
твердость ее намерений.
   Однако после длительных ожесточенных споров и бесконечных писем  сыну
графиня наконец оставила дом, доставшийся ей как вдове,  в  котором  она
поселилась после смерти графа.
   Забрав все свое имущество, графиня заявила семейству Гэйлов во  главе
с ее сыном, что впредь она не желает видеть кого-либо из них.
   Гэйлы поначалу не осознавали, насколько  серьезна  ситуация,  тем  не
менее графиня увезла с собой крохотную дочь сына.
   По правде говоря, эта девочка и явилась основным поводом для  раздора
между графиней и ее сыном. Мать Фелисити умерла  при  родах,  а  графиня
совсем не одобряла современные методы воспитания девочки.
   Все внимание  молодой  граф  переключил  на  своего  сына,  а  матери
позволил взять на воспитание Фелисити, полагая, что ребенок поможет рано
или поздно устранить конфликт между ними.
   Графиня, однако, окончательно обосновалась в другой части Англии и не
имела ни малейшего желания мириться с сыном.
   Поскольку ее сын  отличался  таким  же  упрямством,  их  отношения  с
матерью лишь ухудшались,  пока  в  конце  концов  связь  между  ними  не
прекратилась вовсе.
   Графиня умерла, а Фелисити направилась во Францию погостить к друзьям
своей бабушки. Кармела не знала, вернется  ли  ее  подруга  в  семью,  в
сущности совсем чужую и незнакомую для нее.
   Конечно,  это  маловероятно,  но  жить  в  замке  одной,   даже   без
компаньонки, вряд ли правильно.
   - Мы едем домой, - сказала Фелисити, - и дома, как  только  останемся
одни, я расскажу тебе все по порядку.
   -  Ты  заинтриговала  меня,  -  Кармеле  не  терпелось  поскорее  все
выяснить. - Кто-то ждет нас в замке?
   - Нет, пока нет.
   Тон Фелисити звучал не  совсем  естественно,  и  Кармела  всю  дорогу
боролась со снедающим ее любопытством.
   Что же собиралась сообщить ей подруга, и каким образом  это  касалось
лично ее?
   Но  сейчас  более   всего   прочего   Кармелу   переполняло   чувство
благодарности к подруге.  Фелисити  дала  ей  возможность  покинуть  дом
пастора,  где  все,  абсолютно  все,  угнетало   девушку,   начиная   от
безобразной обстановки и заканчивая отвратительным  поведением  детей  и
грубостью их родителей.
   Кармела так и не смогла заставить себя хорошо относиться к пастору  и
его  жене,  хотя  понимала,  что  должна  благодарить  этих  людей,  они
совершенно не вызывали у нее никакой симпатии.
   Пастору особенно недоставало христианского милосердия и  терпения,  а
госпожа Купер  оказалась  недалекой,  утомительной  в  общении,  нервной
женщиной, перегруженной пустыми делами и заботами, к тому же  совсем  не
любившей своих детей.
   Стоит заметить, что семья пастора была чужой здесь, они  сравнительно
недавно поселились в деревне, но так и оставались чужаками вот  уже  лет
шесть.  Новый  пастор  сменил  предыдущего  священника,  который   около
полувека исполнял обязанности до самой своей смерти.
   И сейчас для Кармелы существовало только одно - она снова  входила  в
замок и вновь видела перед собой образец совершенного  вкуса,  царившего
во всем его убранстве.
   Портьеры не просто шили из дорогой парчи, но их  тщательно  подбирали
под цвет стен, сохраняя тот же  мягкий  и.  спокойный  оттенок.  Картины
повсюду радовали взор.
   В комнатах в больших вазах стояли цветы, их благоухание ощущалось уже
издали. Слуги в удобной, умело пошитой форменной одежде  доброжелательно
улыбались Кармеле, которую они хорошо знали. Все вокруг  будто  говорило
ей, что и она сама, подобно Фелисити, вернулась домой.
   Фелисити, скинув плащ и  сняв  шляпу,  направилась  в  очаровательную
гостиную, еще с детства считавшуюся у обеих девочек их собственной.
   Графиня обставила эту комнату специально для внучки.
   Синяя обивка диванов и стульев гармонировала с цветом глаз  Фелисити,
по  стенам  были  развешаны  картины  в  стиле  Фрагонара,  изображавшие
элегантных молодых  женщин,  Кармела  никогда  не  сомневалась,  что  ее
подруга не уступает в изяществе героиням сюжетов этих полотен.
   - Хотите что-нибудь освежающее,  ваша  светлость?  -  поинтересовался
дворецкий, не переступая порог гостиной.
   Фелисити посмотрела на Кармелу, но та отрицательно покачала головой.
   - Нет, спасибо, Бат.
   Дворецкий закрыл дверь, и они остались одни.
   - Ты уверена, что не голодна? - уточнила Фелисити. - Ты же  не  съела
тот ужасный завтрак!
   - От одного воспоминания о завтраке меня начинает мутить! -  ответила
Кармела. - О, Фелисити, я не смогла присматривать за детьми. По  крайней
мере - за такими детьми!
   - Меня это не удивляет, - заметила Фелисити. - Как ты вообще решилась
на подобную глупость? Кто тебе сказал, будто это то место, где  ты  была
бы счастлива?
   - А что мне оставалось делать? - оправдывалась Кармела.
   - Тебе не следовало забывать, что я с радостью приняла бы тебя здесь,
- продолжала Фелисити, - и не притворяйся слишком гордой,  я  все  равно
тебе не поверю!
   Они обе рассмеялись, ведь это была их старая шутка о гордецах.
   - Когда люди говорят о милосердии, они обычно подразумевают деньги, -
объясняла однажды им графиня. -  Но  гораздо  труднее,  хотя  в  этом  и
заключается милосердие, дарить людям свою душу, самого себя.
   Девочкам показалась забавной эта  мысль  старой  графини,  и  однажды
Фелисити, возвратясь в замок, поведала о своем поступке бабушке:
   - Я проявила  большое  милосердие  сегодня,  бабушка.  Я  проговорила
дольше десяти минут с этой скучной мисс Добсон и не  сомневаюсь  теперь,
что поднялась на несколько ступеней выше по лестнице к Небесам!
   - Ну да, я слишком гордая, -  согласилась  Кармела,  -  но,  если  ты
желаешь проявить великодушие и позаботиться обо мне, я не против.
   - Я тоже, - промолвила Фелисити, - но теперь, дорогая, выслушай меня.
   - Я готова. Правда, у меня сильное  предчувствие,  что  ты  затеваешь
какую-то авантюру.
   - Думаю, можно именно так сказать, - призналась Фелисити. -  Как  это
ни странно, я собираюсь выйти замуж!
   Кармела выпрямилась.
   - Замуж? О, Фелисити, как романтично! Но.., за кого?
   - За Джимми, за кого же еще?
   Кармела застыла.
   - Джимми Солвика? Но Фелисити, я и не знала, что его жена умерла.
   - Она не умерла!
   Кармела не спускала с подруги широко раскрытых глаз.
   - Как.., я не понимаю.
   - Она при смерти, но еще не умерла. Мы уедем с Джимми во Францию, где
и останемся, пока не сможем пожениться.
   Воцарилась тишина. Потом Кармела едва выговорила:
   -  Но,  Фелисити,  ты  не  можешь  так  поступить!  Подумай  о  своей
репутации!
   - Тут не о чем  спорить,  -  тихо  сказала  Фелисити.  -  Я  не  могу
поступить иначе, и ты, Кармела, должна мне помочь!
   Кармела разволновалась.
   Она уже больше года знала  о  любви  Фелисити  и  лорда  Солвика,  их
ближайшего соседа.
   Этот симпатичный и очень обаятельный молодой человек стал  владельцем
огромного, но очень старого родового дома и обедневшего имения,  и,  как
это часто бывает, не имел денег на содержание всего этого.
   Фелисити всегда знала,  что  сама  она  кое-что  унаследует,  поэтому
молодые люди тщательно скрывали свои чувства. К тому  же,  узнай  старая
графиня  о  выборе  Фелисити,  она  непременно  бы  воспротивилась  этим
отношениям. Ибо, даже если бы Джеймс Солвик был свободен, она никогда не
сочла бы этого, пусть и весьма приятного  молодого  человека,  достойной
партией для своей внучки.
   Графиня всегда вращалась в самых высоких кругах общества, а в  ранней
молодости даже служила фрейлиной при королеве.
   Поэтому  она  готовила  Фелисити  в  жены   какому-нибудь   именитому
дворянину, состоявшему  на  службе  при  дворе  и  входившему  в  список
наиболее влиятельных и состоятельных герцогов или маркизов.
   -  Бесполезно  спорить  с  бабушкой,  -  снова   и   снова   Фелисити
возвращалась к этой теме в разговорах с Кармелой. - Ты  же  знаешь,  как
она отстаивает свое мнение, ее совершенно невозможно переубедить. А если
я буду упорствовать и говорить, что не пойду замуж ни за  кого  другого,
она только изо всех сил начнет препятствовать нашим встречам.
   - Признаюсь, я тебя понимаю, - соглашалась Кармела, -  но  как  быть,
если она все-таки найдет того,  кто,  по  ее  мнению,  станет  для  тебя
идеальной парой?
   Впрочем, ничего  подобного  не  случилось,  так  как  графиня  тяжело
заболела, а Фелисити отослали к родственникам во Францию,  которых  было
несметное  количество,  ибо  в  жилах  графини   текла   преимущественно
французская кровь.
   Как  только  война  закончилась,  и  жизнь  во   Франции   потихоньку
наладилась, Фелисити отправили погостить в огромном замке на берегу реки
Луары в общество аристократов,  которые  чудесным  образом  пережили  не
только революцию, но и все  социальные  реформы,  проводимые  Наполеоном
Бонапартом.  Правда,  связи  графини  простирались  далеко  за   пределы
Франции. Фелисити совершила путешествие в Нортумберланд,  где  навестила
герцога, в Корнуолле она останавливалась в некоторых  семьях  старинного
знатного рода, гордившихся своими корнями и достойными потомками, и даже
забралась далеко на север и побывала в Эдинбурге.
   Она  всегда  возвращалась  домой  с   рассказами   о   многочисленных
поклонниках, не сумевших устоять перед ее чарами. Но, оставаясь  наедине
с Кармелой, Фелисити признавалась: единственным  любимым  человеком  для
нее всегда будет Джимми Солвик.
   Родители Джимми устроили его брак, когда он был еще совсем молод. Его
жена  оказалась  психически  больной,  и  с  годами  ее  состояние  лишь
ухудшалось.  В  конце  концов  ее  поместили   в   частный   приют   для
душевнобольных.
   Жестокая судьба для молодого человека. Он оказался  навеки  связан  с
женщиной, с которой никогда даже не общался, и избавление могла принести
лишь ее смерть.
   Поэтому он не мог не отдать свое сердце той,  которая  оказывалась  в
трудную минуту рядом, пусть даже соседке, знакомой с детства.
   Неудивительно, что он полюбил Фелисити. Кармела не раз замечала,  как
при встрече с Джимми ее подруга вся преображалась, вся начинала сиять от
переполняющих ее чувств.
   Мимо такого сияния прошел бы только слепой, коим лорд Солвик, конечно
же, не был.
   Но Кармела и подумать не могла о бегстве Фелисити.
   Это было непостижимо.
   - Но объясни мне, милая, почему вы не можете подождать еще.  Вы  ведь
столько ждали, и, если сейчас жена Джимми при смерти,  то  вам  осталось
всего лишь несколько месяцев,  ну,  возможно,  год.  Неужели  это  имеет
значение?
   "Тем более, -  подумала  Кармела,  -  нет  больше  бабушки  Фелисити,
которая могла бы противиться выбору внучки".
   - Да, ты права, но все обернулось гораздо сложнее.
   - Почему?
   - Видишь ли, вернувшись в Лондон из Франции, я  узнала,  что  бабушка
мне оставила огромное наследство.
   - Огромное наследство? - машинально переспросила Кармела.
   - Не просто огромное - колоссальное,  действительно  колоссальное!  -
подтвердила Фелисити.  -  Я  никогда  не  имела  ни  малейшего  понятия,
насколько богата была моя бабушка.
   Кармела не произнесла ни  слова,  и,  сделав  паузу,  Фелисити  стала
объяснять дальше:
   -  Как  ты  знаешь,  она  рассорилась  с   моим   отцом   и   другими
родственниками. Она постоянно твердила,  что  они  предпочитали  жить  в
роскоши и безделье, причем за ее счет. Вечно ждали, когда она оплатит их
счета, и это ее, естественно, раздражало.
   - Я никогда не сомневалась в ее богатстве, ведь  она  жила  здесь,  в
этом замке, - задумчиво рассуждала Кармела.
   - Да, безусловно, богатой она и была, но я никогда  не  задумывалась,
насколько, - продолжала Фелисити, - бабушка же  обладала  состоянием,  в
гигантские размеры которого я сама с трудом могу поверить!  Она  хранила
это в тайне.
   - Видимо, она не желала, чтобы твой отец узнал о деньгах.
   - Теперь я ее понимаю, - согласилась Фелисити, - ведь все это намного
усложнило мне жизнь.
   - Но как?
   - Сразу после разговора со  своим  поверенным,  а  он  с  нетерпением
ожидал моего возвращения из Франции, я немедленно покинула Лондон и  без
промедления выехала сюда.
   Кармела не скрывала своего недоумения, а Фелисити про" должала:
   - Я твердо решила, что мне необходимо срочно уехать с Джимми, пока он
не узнал о моем наследстве и пока Гэйлы не попытались прибрать  к  рукам
бабушкино богатство.
   Кармела еще больше изумилась:
   - Ничего.., не понимаю.
   - Ну, пойми же,  все  очень  просто,  -  растолковывала  Фелисити.  -
Во-первых, стоит только Джимми прослышать о моем состоянии,  он  тут  же
оставит меня.
   - - Почему ты так решила? - недоумевала Кармела.
   - Он слишком горд, и он не допустит того, чтобы  всякий  мог  назвать
его охотником за приданым.  В  конце  концов  он  откажется  от  меня  и
разобьет мое сердце!
   Фелисити излагала свои доводы слишком убедительно, и Кармела не могла
не признать ее правоту.
   Джеймс Солвик был гордым человеком. Его  мучили  отсутствие  средств,
неспособность восстановить дом и  невозможность  из-за  этого  управлять
имением, как полагается.
   К тому же, очень много для него значило здоровье его жены, он глубоко
переживал ее трагедию и  стал  излишне  щепетилен  в  отношении  людских
пересудов.  Кармела  помнила,  как  долго  он  скрывал  свои  чувства  к
Фелисити, не в силах предложить ей ничего определенного.
   Фелисити влюбилась в него сразу же, как  только  увидела  впервые  на
охоте.
   Каких  только   поводов   ни   находила   Фелисити,   дабы   повидать
возлюбленного, хотя он еще ни о чем не подозревал.
   Она отправляла  к  нему  посыльных  и  заманивала  его  в  замок  под
различными предлогами.
   Когда наконец, не в силах больше утаивать чувств, он признался  ей  в
любви, Фелисити стало страшно потерять его.
   - Он любит меня, он любит меня! Но говорит, что не встанет у меня  на
пути, если я захочу выйти замуж за другого, просто исчезнет, и я никогда
не увижу его снова!
   При этих словах Фелисити даже вскрикнула от ужаса и добавила:
   - Как я могу потерять его? О, Кармела, я не могу потерять его!
   Теперь   Кармела   вспомнила   рассказы   подруги    и    задумалась.
Действительно, если Джеймс Солвик узнает об огромном богатстве  любимой,
он уйдет навсегда.
   Вслух она спросила:
   - А он поедет с тобой?
   - Он уедет, когда услышит о том, что должно случиться.
   - Ты мне еще чего-то не рассказала?
   - Когда я возвратилась сюда из Лондона, как ты думаешь, что  я  нашла
здесь?
   - Что же?
   - Письмо от кузена Селвина, нового графа Гэйлстона.
   - С чего бы это он написал тебе?
   Кармела знала, что брат Фелисити, гордость и радость ее  отца,  погиб
незадолго до битвы при Ватерлоо. Граф год назад умер от разрыва  сердца,
не оставив прямого наследника, к которому мог бы перейти его титул.
   Так титул достался сыну его брата.
   Таким образом, нынешним графом Гэйлстон стал двоюродный брат Фелисити
по отцу, сравнительно молодой  человек,  служивший  в  армии  и  никогда
раньше не мечтавший о графском титуле.
   Кармела помнила, что  всегда  рассеянно  и  без  особенного  внимания
слушала рассказы Фелисити о Гэйлах, ведь  та  сама  мало  интересовалась
родственниками, с которыми за всю свою жизнь ни разу не встречалась.
   Даже о смерти отца она узнала лишь из газетных сообщений.
   - Разве  это  имеет  какое-нибудь  отношение  ко  мне?  -  недоуменно
спросила она, когда Кармела указала ей на некролог.  -  Бабушка  терпеть
его не могла, и мне было достаточно ее рассказов. Отец невзлюбил меня за
то, что я стала причиной смерти матери при родах.
   -  Как-то  не  совсем  хорошо  ненавидеть  свою  родню,  -  задумчиво
произнесла Кармела.
   -  Нянюшка  всегда  учила  меня  больше  думать   о   друзьях,   ведь
родственники никуда не денутся, - парировала Фелисити.
   Кармела решила, что,  очевидно,  нет  ничего  странного  в  интересе,
проявленном настоящим графом, теперь,  когда  Фелисити  осталась  совсем
одна. Хотя не поздновато ли?! Ведь с тех пор  как  Фелисити  исполнилось
пять лет, они не пытались даже повидать ее.
   - И что же вынудило нового графа написать  тебе?  -  поинтересовалась
она.
   Выражение лица Фелисити стало жестким, и она сердито сказала:
   - Он проинформировал меня, что после смерти бабушки  становится  моим
опекуном, и мне следует (приказывает,  будто  я  один  из  его  солдат),
прибыть в Гэйлстон немедленно, поскольку у него есть планы  относительно
моего будущего.
   У Кармелы перехватило дыхание:
   - Неужели он так и написал!
   - Именно так! Ты должна увидеть письмо. Но  если  он  Думает,  что  я
собираюсь повиноваться, он сильно ошибается.
   - Но.., а если он и правда твой опекун?
   - Сейчас он отстаивает свои права на опеку,  так  как  прослышал  про
деньги, которые оставила мне бабушка, - прервала ее  Фелисити.  -  Но  я
вовсе не такая глупышка.
   Если бы я унаследовала небольшую сумму, на которую можно прожить  без
лишнего шума, кузен Селвин и не побеспокоился бы обо мне,  разве  только
поинтересовался, жива ли я