то за внезапное вторжение в Стейверли?
     Ее голос и лицо были совершенно невинны, она невозмутимо смотрела в глаза кузену.
     - Боги, я, право, не знаю, как вам ответить! - сказал Рудольф. - Я не очень-то верю, что вы приехали сюда, чтобы посидеть в одиночестве, вспоминая детство. Путь неблизкий, Тея, и мало кто из женщин согласился бы совершить такую поездку в одиночестве, ночью.
     - Но со мной ведь был Гарри!
     - И кого вы встретили, приехав сюда?
     - А кого я должна была встретить? Стыдитесь, кузен Рудольф! Неужели вы поверили этим нелепостям про разбойников?
     Рудольф забарабанил пальцами по каминной полке.
     - Это не такая уж нелепость. У сэра Филиппа, как и у меня, есть основания думать, что этот дом служит главным прибежищем для негодяев.
     - Для разбойника, которого зовут Белогрудым? Ну, если верить рассказам, то он вовсе не такой уж негодяй. Скорее его можно назвать странствующим рыцарем, который помогает тем, кто нуждается в помощи. А грабит он только тех, чьи деньги добыты не праведным путем.
     - Что вы о нем знаете?
     Тея поразилась той злобе, которая прозвучала в вопросе Рудольфа. Лицо у него страшно исказилось, и она поняла, что зашла слишком далеко. Дальше поддразнивать его было бы неразумно. Встав, она прошла через комнату и положила книгу на дальний столик.
     - Можете быть уверены в одном, кузен Рудольф, - проговорила она. - Меня не слишком интересуют разбойники и подобные им личности. Мне бы лишь хотелось видеть Стейверли возвращенным к его прежней красоте и снова занятым главой нашего семейства.
     - Глава семейства - это я, - отозвался Рудольф. - Возможно, если бы вы поговорили с его величеством, он бы к вам прислушался.
     - А как же кузен Лусиус? - спросила Тея.
     Она постаралась произнести эти слова непринужденно, но не задать этого вопроса она не могла: слишком велик был соблазн. Лицо Рудольфа резко потемнело, глаза сузились.
     - Он мертв! - выкрикнул он. - А если и нет, то скоро будет мертв.
     С этими словами Рудольф резко повернулся и вышел из библиотеки. Тея услышала его шаги на дубовой лестнице. Он окликал солдат, обыскивавших комнаты наверху.
     Громко хлопали двери, шумно передвигали тяжелую мебель. Солдаты простукивали стены, стараясь отыскать потайные комнаты. Tee вдруг стало холодно. Возбуждение от пикировки с Рудольфом прошло, и теперь она могла думать только о том, что ее возлюбленный исчез, что он мечется по лесу, как беглец, изгнанный из своего дома, разлученный со своими близкими.
     Огонь в камине догорал, но Тея все-таки протянула к нему замерзшие руки. В библиотеку вернулся Гарри.
     - Мне погасить огонь, миледи?
     Она кивнула. Гарри наклонился, чтобы залить пламя, и, не разгибаясь, тихо прошептал:
     - Они успели уехать, миледи.
     - Слава Богу!
     Ответ Теи исходил из глубины сердца. Гарри выпрямился и сказал:
     - Нам следовало бы вернуться, миледи.
     - Нам явно незачем здесь оставаться, - согласилась Тея.
     Она вышла из библиотеки в коридор. У лестницы она увидела солдата, который разбивал деревянную обшивку прикладом своего мушкета.
     - Прекратите немедленно!
     Голос Теи прозвучал властно, и солдат изумленно уставился на нее.
     - Мне так приказано, - ответил он угрюмо.
     - Меня не интересует, какой приказ вам отдали, - гневно воскликнула Тея. - Извольте прекратить это бессмысленное разрушение.
     - В чем дело?
     Пронзительный озабоченный голос сэра Филиппа раздался с верхней площадки лестницы, начинавшейся у библиотеки. Медленно переставляя ноги, словно боясь поскользнуться, он начал спускаться вниз. Из одной из спален вышел Рудольф и посмотрел вниз, перегнувшись через перила.
     Невыносимо раздосадованная Тея вышла из себя. В них обоих было нечто, вызывавшее у нее безграничную ярость.
     Сэр Филипп, толстый и важный, приказал солдатам разрушать ее дом! А Рудольф использует судью в своих целях, изгнав отсюда человека, которому дом принадлежит по закону.
     Он готов запятнать руки кровью двоюродного брата ради собственной выгоды!
     Стоя внизу, она казалась маленькой и хрупкой. Факелы тускло освещали ее непокрытую золотоволосую головку и затянутую в бархат фигурку. Но казалось, что она светится в полумраке, и в ней было столько жизненной энергии, что невозможно было не слушать то, что она говорит.
     - Вы с вашими солдатами явились сюда под каким-то нелепый предлогом. Вы поощряете своих людей бездумно разрушать дом, жители которого все трудные и горькие годы протектората оставались верны его королевскому величеству. Мой брат, который сейчас должен был бы быть главой семьи, кончил жизнь на виселице, потому что поддерживал короля, когда тот был в изгнании.
     Мой отец умер здесь, до последнего вздоха сохраняя верность Стюартам. И какова же благодарность за все это? Вы врываетесь сюда без разрешения и за считанные минуты производите больше разрушений, чем все отряды Кромвеля за все те годы, которые мы провели под игом тирании. Мне стыдно и противно, что подобное происходит сейчас и совершается именем короля. Даю вам слово: его величество об этом услышит. И я не верю, что он поддерживает подобные акты насилия и варварского разрушения.
     Когда Тея замолчала, на лице сэра Филиппа и на лицах солдат читалось полное изумление. Только Рудольф, который медленно спускался следом за сэром Филиппом, презрительно усмехался.
     - Милая моя юная леди, умоляю вас не расстраиваться так сильно! - проговорил сэр Филипп. - Дом почти не пострадал, уверяю вас. Мы только обыскали его, основываясь на полученной нами информации о преступниках. Я признаю, что мы не обнаружили их следов, и потому я должен извиниться перед вами за то, что так взволновал и расстроил вас. Я явился сюда, заручившись должными разрешениями и обладая нужными полномочиями. Мне великодушно предоставил их ваш кузен, мистер Рудольф Вайн, который, как я понимаю, претендует на получение данного поместья и потому может временно рассматриваться как его законный владелец.
     - Мой кузен Рудольф никого не оставил в неведении относительно своего убеждения в том, что поместье и дом должны перейти к нему, - отозвалась Тея. - Но пока этого не произошло, пока король не удовлетворил его прошение, я полагаю, что его разрешение наносить ущерб фамильному имуществу так же безосновательно, как и ваш обыск.
     - Но, право, миледи, я вынужден протестовать... - залепетал было сэр Филипп, но Тея оборвала его, едва заметно присев.
     - Доброй ночи, сэр, - сказала она и ушла из коридора, не оглянувшись ни на сэра Филиппа, ни на Рудольфа. Снова вернувшись в библиотеку, она взяла со стула шляпу и, подойдя к окну, выходившему на террасу, увидела лошадей на том же месте, где их привязал Гарри. Услышав у себя за спиной шаги, она решила, что старый грум пришел за ней.
     - Давайте уедем, Гарри, - проговорила она.
     Теперь, когда гнев улегся, голос ее дрожал.
     Она почувствовала, что кто-то взял ее за руку повыше локтя, и только тогда поняла, что рядом с ней Рудольф. Она стремительно повернулась и при свете луны увидела, как угрюмо нахмурены его брови.
     - Вы так не уедете, - сказал он. - Я не допущу, чтобы вы настроили короля против меня.
     - Как вы можете мне помешать? - спросила Тея, пытаясь высвободить руку.
     Однако Рудольф держал ее крепко.
     - Во всем этом есть что-то странное, - пробормотал ее кузен. - Могу поклясться, что вы встречались с этим проклятым типом!
     Ярость заставила его потерять осторожность, и к Tee мгновенно вернулись спокойствие и хладнокровие.
     - С каким типом? - осведомилась она.
     Рудольф с досадой прикусил губу. Видя, что он молчит, Тея добавила:
     - Извольте меня отпустить, кузен Рудольф. Я удивлена тем, как вы ведете себя сегодня. И это отнюдь не заставляет меня расположиться к вам.
     Рудольф по-прежнему сжимал ее руку. Его пальцы больно впивались в тело девушки, и теперь выражение его лица испугало ее.
     - Черт бы тебя побрал, пронырливая девчонка! - бросил он. - Я уверен, что ты приехала его предупредить! Огонь был разложен вовсе не для тебя. На кроватях спали, вертел в кухне вымазан жиром. Ты сегодня была на королевском банкете, но сумела появиться здесь раньше нас! За всем этим что-то стоит, и твое притворство меня не обмануло.
     - Отпустите меня!
     Голос Теи был резок, как удар хлыста.
     - А если не отпущу?
     - Вы хотите, чтобы я закричала и позвала на помощь ваших солдат? Хоть они и олухи, но, возможно, все-таки защитят женщину, которая слишком слаба, чтобы постоять за себя.
     - Ты меня бесишь! - прохрипел Рудольф. - Лучше бы тебе выйти за меня замуж. И тогда делай с этим проклятым. домом все, что захочешь.
     С этими словами он притянул ее к себе, и Тея испугалась по-настоящему. С быстротой и силой, которых она в себе и не подозревала, девушка неожиданно вывернулась, не дав Рудольфу времени опомниться, сбежала по каменным ступеням террасы и через секунду стояла около Сократа.
     К великому ее облегчению, Гарри уже пришел, лошади были отвязаны. Ни о чем не спрашивая, он подсадил Тею в седло и сам вскочил на лошадь. Сократ взбрыкнул передними копытами, готовый пуститься вскачь. Тея оглянулась и увидела, что Рудольф стоит на террасе, наблюдая за ней.
     Она дернула поводья и громко окликнула его. Ее голос четко прозвучал в ночной тишине.
     - Можете быть уверены в одном, кузен Рудольф! Я не выйду за вас, даже если вы будете последним мужчиной на Земле!
     Его ответа она не слышала, даже если этот ответ был.
     Отпустив поводья, она прикоснулась к Сократу стеком.
     Жеребец перешел на рысь, и в сопровождении Гарри Тея поскакала по аллее. Из-под копыт коня летели пыль и мелкие камешки.
     Не страх преследования заставлял Тею скакать от Стейверли во весь опор. Она даже позабыла, что лошадь Гарри, гораздо менее резвая, чем ее Сократ, не могла угнаться за ним.
     Она просто наслаждалась ветром, который румянил ей щеки, отбрасывал локоны назад, и не пыталась сдерживать рвущегося вперед Сократа. Ощущение его силы и возбуждало, и успокаивало девушку.
     Яростная скачка помогла немного утишить боль, которая стискивала сердце, справиться с сомнениями, переполнявшими ее ум. На секунду она смогла забыть обо всем, кроме чувства свободы и облегчения от того, что ей, как и Лусиусу, удалось бежать, пусть даже ненадолго.
     Она хорошо знала дорогу в Лондон, и только проскакав целую милю, а то и больше, опомнилась и поняла, что Гарри отстал от нее, что она в одиночестве скачет через лес по пустынной дороге. Оглянувшись назад, Тея придержала Сократа, который недовольно подергал головой, не желая сбавлять скорость. Жеребец был так же свеж и полон сил, как в ту минуту, когда она только что вывела его из конюшни этим вечером.
     Ему нравилось свободно скакать по сельской дороге, вместо того чтобы чинно прогуливаться по парку, как ему приходилось делать в течение последнего месяца.
     - Ну, ну! Нам нужно дождаться Гарри, - сказала ему Тея, потрепав по шее, чтобы успокоить, и еще сильнее натягивая поводья.
     И в этот момент она увидела, что впереди из-за деревьев показалась какая-то фигура. Мгновенно узнав того, кто появился на дороге, Тея радостно затрепетала, ощутив несказанное счастье. Они встретились под ветвями огромного дуба.
     Лусиус протянул руку и сжал ее пальцы.
     - С тобой все хорошо, милая? - спросил он. - Я чуть с ума не сошел от беспокойства.
     - Тебе не следовало тревожиться за меня, - ответила Тея, но ее взгляд сказал ему, как ей это приятно.
     - Они тебя не оскорбляли?
     Не отвечая на этот вопрос, девушка сказала:
     - Рудольф не сомневается, что ты был в Стейверли и что я приехала тебя предупредить. Но он этого ничем доказать не может.
     - Нас не должны были застигнуть врасплох, - проговорил Лусиус, и чувствовалось, что он винит во всем себя. - Я потерял осторожность. В Стейверли нам было так удобно и хорошо! Никто не подозревал, что в доме обитает кто-то, кроме крыс и летучих мышей.
     - Куда же ты теперь?
     - Лес давно стал для меня надежной защитой. И мне посчастливилось иметь немало друзей. Они люди скромные, живут не во дворцах, а в хижинах, но они готовы поделиться со мной всем, что имеют. Я могу доверить им все, даже свою жизнь.
     - Но как мне тебя найти? Мне необходимо снова с тобой встретиться!
     - Это было бы неразумно и может тебе повредить, - возразил Лусиус.
     - Ты думаешь, я этого боюсь? Мне необходимо с тобой увидеться, и ты это понимаешь.
     - Неужели ты думаешь, что я не хотел бы того же? - нежно спросил Лусиус. - Я буду думать о тебе каждую минуту, каждую секунду нашей разлуки. И все же я понимаю, что это ни к чему. Я не нужен тебе, любимая моя. Я люблю тебя! Бог свидетель: я люблю тебя всем сердцем и душой, но зачем тебе человек-, который объявлен вне закона? Разве ты не знаешь, что любой добропорядочный гражданин нашей страны должен считать своим долгом пристрелить меня и оставить умирать на дороге? И его еще будет за это ожидать награда.
     - Ах, Лусиус!
     Тея жалобно вскрикнула, как ребенок, не выдержав страшного груза отчаяния и безнадежности.
     Он обнял ее и привлек к себе, на секунду прижавшись щекой к ее щеке.
     - Помнишь, как во время нашей первой встречи я привез тебя в Стейверли, посадив на лошадь позади себя?
     - А я даже не спросила, откуда ты знаешь дорогу, и не удивилась тому, что ты называл меня по имени! - воскликнула Тея. - Это казалось так естественно, так правильно. Мне кажется, что я любила тебя с той минуты, как ты заглянул в карету и увидел, как я плачу на полу над трупиком Бобо.
     - А я полюбил тебя, когда ты вышла в полосу лунного света: такая маленькая, такая хрупкая, совсем девочка! Но более прекрасной и изящной девочки я в жизни не видел.
     - Ах, Лусиус!
     Тея прижалась лицом к его плечу. Спустя секунду Лусиус повернул голову.
     - Я вижу, вдали уже показался твой верный Гарри. Я должен теперь тебя оставить, сердце мое, но ты знаешь, что я буду о тебе думать. Оставь мне что-нибудь на память, чтобы я мог носить это у самого сердца.
     Тея достала из кармана платок, которым Гарри завязывал ей глаза. Он был надушен жасминовым маслом. Лусиус на секунду прижал его к губам, а потом спрятал во внутренний карман камзола. Еще раз притянув Тею к себе, он прошептал:
     - Я люблю тебя! Я так сильно люблю тебя, моя дивная Тея, что был бы рад умереть, потому что большего счастья в жизни быть не может.
     Он поцеловал ее и исчез, уступив место подъехавшему рысью Гарри. Лес, густой и темный, мгновенно скрыл его. Тея вспомнила, что еще в первую их встречу поразилась его способности двигаться совершенно бесшумно.
     - А вот и вы, ваша милость! Я уже начал опасаться, что вы меня не станете ждать! - воскликнул Гарри, запыхавшийся от чересчур быстрой для него езды.
     - Извините, Гарри. Сократу хотелось хорошенько размяться, и я забыла, что ваша лошадь за ним не угонится.
     - Мало кто смог бы угнаться за Сократом, миледи, - отозвался Гарри.
     Они медленно поехали дальше, а спустя некоторое время Тея спросила:
     - Сколько человек с ним было?
     - Трое, миледи. И еще мои сын Джек.
     - Значит, всего их пять. Я рада, что он не один.
     - Ради его милости они готовы на все. Он спас всем им жизнь, и они с радостью умрут за него.
     Именно в этот момент Тея поняла, почему Лусиус не может просить для себя помилования или прощения. Он не оставит людей, которых спас и которые без него быстро были бы арестованы. Хотя его рыцарство растрогало Тею до слез, ее отчаяние стало еще сильнее. Как же ей добиться того, чего жаждет ее сердце?
     Радость, которая заставляла все ее тело трепетать от восторга, постепенно отступала. Дорога до Лондона была долгой, и она вдруг ощутила страшную усталость. Ее будущее показалось мрачным и пустым. По щекам девушки медленно потекли слезы. Тея не пыталась их вытирать, продолжая слепо ехать через ночь.

Глава 8

     Барбара Каслмейн сидела у окна своего Малинового салона и была хороша, как прекрасная картина. Солнце врывалось в комнату через сверкающие ромбы толстого стекла, бросало золотые отсветы на ее темные волосы, на безупречную чистоту белой кожи.
     Ее платье из переливающегося жемчужного атласа имело такой глубокий вырез, что даже наименее чопорные фрейлины королевы изумились, увидев этот наряд. К платью она надела колье из кроваво-красных рубинов, подаренных королем после бурной сцены, во время которой ее алчность одержала победу над его попыткой экономить.
     Комната, в которой она сидела, славилась не меньше ее хозяйки. Картины из королевского собрания живописи, мебель из королевских дворцов и бесценный ковер из Обюссона представляли подобающую оправу для самой расточительной женщины Британии.
     Странный контраст со всей этой роскошью составлял капрал, потеющий от страха, которого допрашивала Барбара. Его красный мундир выцвел, износился и разлезался по швам, сапоги давно нуждались в починке, а ремни портупеи готовы были развалиться от ветхости.
     Если бы его спросили о нем самом, он мог бы сказать, что ему очень давно не платили жалованья, как и большинству тех, с кем вместе он служил. Кормили в казармах отвратительно, а оружие, которое выдавали армии, либо устарело, либо крайне нуждалось в ремонте.
     Армии отчаянно не хватало денег, но ее положение было ничуть не хуже, чем положение морского флота. Корабли гнили у причалов, потому что у адмиралтейства не было денег на то, чтобы их оснастить и отправить в плавание.
     Но леди Каслмейн, к которой уплывало столько денег из королевской казны, не интересовалась жизнью и чувствами бедняги капрала. Она вытягивала из него рассказ о том, что происходило накануне ночью, и капрал был для нее только орудием для достижения ее собственных целей.
     - Продолжайте! - приказала она, когда капрал умолк. - Что было потом?
     - Мы распахиваем окно, мадам.., то есть миледи... А там никакого разбойника нет, а сидит какая-то дама.
     Барбара удивленно раскрыла глаза.
     - Леди? - воскликнула она. - Как она выглядела? Опишите ее!
     Впрочем, она не слишком прислушивалась к тому, что, запинаясь, неуклюже рассказывал капрал, потому что уже догадалась, кто был в библиотеке Стейверли. Ее шпионы работали хорошо, так что Барбара была в курсе почти всего, что происходило во дворце. Этим утром ей донесли, что накануне Тея темной ночью выехала со двора конюшни в сопровождении одного только грума, а вернулась уже на рассвете. Барбара моментально привела свою разведывательную сеть в действие.
     Не нужно было особого полета фантазии, чтобы соотнести отсутствие Теи со странными сообщениями о неудачной экспедиции сэра Филиппа Гейджа и Рудольфа, которые намеревались арестовать знаменитого разбойника.
     Барбара была слишком хитра, чтобы с самого начала не заподозрить, что заинтересованность Рудольфа в поимке преступников имеет весьма личный характер. Она давно поняла, что в отношении своих прав на маркизат он что-то скрывает. Ее огромный опыт общения с мужчинами научил ее безошибочно определять, когда не лгут или хотя бы не говорят всю правду. Уверения Рудольфа в том, что он единственный мужчина в семье, которому удалось остаться в живых, звучали фальшиво. Леди Каслмейн догадалась, что на самом деле существует законный наследник поместий и титула. Если, конечно, он пожелает предъявить на них свои права.
     Однако это не слишком интересовало Барбару, и она не стала бы мешать осуществлению планов Рудольфа, тем более - разоблачать его ложь, если бы ее не задел его растущий интерес к Tee. Барбара поклялась отомстить графине Дарлингтон и ее внучатой племяннице за оскорбление, которое та нанесла ей в день возвращения короля в Уайтхолл.
     Она прекрасно понимала, что отказ графини познакомиться с ней был замечен многими придворными. Эта история в многочисленных пересказах обросла еще более неприятными для нее подробностями. Конечно, королевская благосклонность вернула ей высокое положение и власть, которыми она пользовалась до жен