г
понимал, что, если у него  есть  хоть  капля  разума,  он  должен  повернуть
лошадей назад и выкинуть мысль о женитьбе из головы.
   Для него стало неприятным открытием, что на свете существует какая-нибудь
девушка, которая не мечтает стать его женой.
   После разговора с Эльфой он осознал, что многого не  понимает,  хотя  ему
было неприятно признаваться в этом.
   Он так долго общался только с многоопытными замужними женщинами,  которые
всячески льстили ему, чтобы добиться  расположения,  и  не  скрывали  своего
желания стать его любовницами, что Сильваниус, кажется,  позабыл,  что  есть
женщины, у которых другое мнение на этот счет.
   Он не ожидал, как признался Эльфе, что есть девушки,  которые  могут  так
глубоко чувствовать, и  поэтому,  когда  герцог  Норталертон  предложил  ему
жениться на своей дочери, ему и в голову не пришло, что  у  той  может  быть
другой взгляд на это.
   "Я брошу всю эту затею, - подумал он, - и забуду о намерении жениться еще
на несколько лет".
   Однако Сильваниус знал, что это было не так просто сделать. Ему не  нужен
был еще один повод для вражды с герцогом Норталертоном. А если он  откажется
от женитьбы на его дочери, то нанесет соседу сильнейшее оскорбление.
   Отказ от приглашения" в Алертон-тауэрс делал бы примирение невозможным, и
ссора из-за Магнус Крофт разгорелась с новой силой.
   Вражда между двумя герцогскими домами сама по себе была весьма неприятным
делом, но она еще и породила вражду между их слугами, что было крайне  плохо
для всего графства.
   Он знал, что его лесничий весьма бурно и  отрицательно  реагируют,  когда
герцог Норталертон охотится в Магнус Крофт, и ему часто приходило в  голову,
что слуги не должны следовать  примеру  хозяев,  которые  отчаянно  ссорятся
из-за земли.
   В то же время он понимал, что ему не следует участвовать в  этой  брачной
афере, которая с самого начала пошла отнюдь не гладко Многое  из  того,  что
сказала Эльфа, смутило его и  обеспокоило,  и,  чем  ближе  он  подъезжал  к
Тауэрс, тем меньше и меньше хотелось ему туда ехать.
   - "Все это стало просто смешным", - подумал  Сильваниус.  Но  возвращение
назад только еще больше ухудшило бы ситуацию.
   В конце концов, когда лошади остановились  перед  дверями  замка,  герцог
ощущал себя идущим на эшафот.
   Винить, кроме себя, было некого, но  от  этого  ему  не  стало  лучше.  И
поэтому, выходя  из  фаэтона,  он  выглядел  весьма  хмурым,  идя  навстречу
ожидавшему его у дверей герцогу Норталертону.
   - Добро пожаловать, мой дорогой Линчестер! - добродушно приветствовал его
герцог. - Как приятно видеть вас здесь после стольких лет ссоры между нашими
семьями.
   Они пожали друг другу руки и прошли в гостиную, где их ждала герцогиня.
   Герцог Линчестер не знал, что  перед  его  приходом  в  доме  разразилась
гроза.
   Герцог, как и обещал, вернулся в гостиную в три часа, где  застал  только
свою жену.
   - Где Каролина? - спросил он резко.
   - Я только  что  послала  наверх  напомнить  ей  о  времени,  -  ответила
герцогиня.
   Она отвечала рассеянно, так как думала в это время о рассаде новых редких
сортов лилий, оставленных ею в саду,  которые  необходимо  было  высадить  в
землю прежде, чем пойдет дождь.
   Старший  садовник,  который  был  уже  настолько  стар  и   опытен,   что
превратился в пророка, сказал ей задумчиво утром:
   - Вашей светлости необходимо поторопиться -  скоро  будет  дождь.  Я  это
чувствую по ломоте в костях. А слишком  много  воды  так  же  плохо,  как  и
слишком мало.
   Герцогиня согласилась с ним. Но, как она ни торопилась с высадкой  лилий,
а она никому не доверяла свои драгоценные цветы, ей удалось справиться  лишь
с четвертью тех растений, которые ожидали в ящике своей очереди.
   Ее мысли  были  далеки  настолько,  насколько  были  далеки  от  гостиной
невысаженные цветы, когда она наконец заметила, что муж раздраженно ходит из
угла в угол, как тигр в клетке.
   - Не ворчи, Артур, - сказала она, - Каролина пунктуальная  девочка  и  не
заставит себя ждать.
   - Пунктуальная? Пунктуальная?  -  взревел  герцог.  -  Уже  десять  минут
четвертого! Когда я говорю три часа, я имею в виду три часа, Элизабет!
   - Да, Артур.
   Герцог вышел из гостиной и обратился к первому попавшемуся слуге.
   - Пошлите служанку к леди Каролине и скажите,  что  я  ее  здесь  жду!  -
приказал он.
   Когда герцог отдавал это распоряжение слуге, он увидел одну из горничных,
спускающуюся  со  второго  этажа,  и  подумал,  что  она  сообщит  ему,  что
происходит с его дочерью.
   - В чем дело? Где леди Каролина? Служанка опустила глаза к полу.
   - Леди извиняется, ваша светлость, у нее болит голова.
   - Голова, - рассвирепел герцог.  -  Что  ты  имеешь  в  виду?  Немедленно
отправляйся к леди Каролине и скажи ей, что, болит у нее голова  или  нет  -
она должна спуститься немедленно!
   Служанка побежала выполнять приказание, а герцог вернулся в гостиную.
   - Каролина сказала, что у нее болит голова, - сказал  он  враждебно,  как
будто в этом была вина герцогини.
   - Она жаловалась на это еще во время завтрака, если ты помнишь.
   - Это  все  нервы.  Только  нервы!  Все  женщины  одинаковы:  они  всегда
устраивают истерики, когда речь идет о чем-нибудь важном.
   - Мне  кажется,  Артур,  Каролина  вела  себя  очень  хорошо,  -  сказала
герцогиня. - Несмотря ни на что, она даже не возразила, когда ты ей сообщил,
что она должна выйти замуж за герцога, хотя она любит Эдварда.
   Герцог отмахнулся от нее, как  бы  говоря,  что  он  не  желает  затевать
разговор на эту тему.
   - Эй! - закричал он, не обращаясь ни к кому конкретно.  -  Сколько  можно
передавать мои слова леди!
   Однако  ему  пришлось  прождать  еще  несколько  минут,  прежде  чем  ему
сообщили, что леди Эльфа делает  все  возможное,  чтобы  помочь  сестре,  но
старшей дочери он пока так и не увидел.
   В результате уже к половине четвертого  герцог  готов  был  разнести  все
вокруг.
   - Иди наверх и поговори с этой чертовой девчонкой! - кричал он жене. -  В
конце концов, это твоя дочь!
   - И твоя, Артур, - ответила герцогиня тихо.
   - Хорошо, я пойду сам, - заорал герцог.
   Он бросился вверх по лестнице, и Эльфа услышала его шаги.
   - Папа идет! - вскрикнула она. - Теперь твой вы-, ход, Каролина, и помни,
что ты делаешь это для Эдварда.
   -  Нет..,  папа...  -  в  ужасе  пробормотала  Каролина,  но  Эльфа   уже
выскользнула из комнаты сестры в свою спальню.
   Перед спальней дочери герцог  замедлил  свои  тяжелые  шаги.  Постучав  в
дверь, он тут же открыл ее.
   - Я велел тебе спуститься... - начал он. Затем  увидел  дочь,  лежащую  в
постели в одной сорочке с мокрым платком на лбу.
   - Ты не одета! - воскликнул он.
   - Я.., больна.., папа.
   Она еле говорила, настолько была напугана. Хотя она знала, что отец любит
ее, и сама любила его, но считала его чересчур  властным,  если  не  сказать
диктатором. Она также знала, что, если он что-нибудь решил, вся семья должна
этому подчиняться, даже если от этого страдали все остальные.
   Герцог подошел к кровати.
   - Что с тобой? - спросил он. - Сейчас не время для фокусов!
   Он застыл в ожидании ответа, и Каролина после долгого молчания,  не  смея
открыть глаза, прошептала:
   - Это.., моя.., голова.
   Увидев темные круги под ее глазами, герцог смутился.  Он  вдруг  подумал,
что, если он заставит ее, она, конечно, спустится, но, как бы прекрасна  она
ни была, сейчас она выглядит не столь  привлекательной.  И  Линчестер  может
усомниться в своем, и так не слишком сильном, желании жениться на ней.
   Герцог знал о многочисленных любовных  приключениях  молодого  соседа  и,
хотя не ожидал от него, что тот будет  верен  своей  будущей  жене,  все  же
искренне надеялся, что тот будет поражен красотой  его  дочери  и  рано  или
поздно полюбит ее.
   Герцог  был  светским  человеком  и  прекрасно  знал,   что   большинство
аристократических  браков  заключаются  по  материальным  соображениям,   но
считал, что браки легче устраивать, когда  обе  стороны  испытывают  чувства
друг к другу.
   Он  сам  восхищался  своей  старшей  дочерью  и  поэтому  не   мог   себе
представить, что какой-либо молодой человек мог остаться  равнодушным  к  ее
красоте.
   Его вдруг поразила мысль, что Линчестер не будет слишком оскорблен,  если
их встреча с Каролиной немного отложится. Это может  даже  внести  некоторую
пикантность в их отношения, которой пока не хватает.
   Вслух он произнес:
   - Я даже представить себе не мог, что ты заболеешь в  столь  неподходящее
время, но мне не хочется, чтобы твой жених впервые увидел тебя в таком виде,
и я приглашу его завтра на ужин. К этому  времени,  надеюсь,  ты  будешь  на
ногах.
   - Я.., постараюсь.., папа, - дрожащим голосом произнесла Каролина.
   - Надеюсь.
   Резкость слов герцога контрастировала  с  нежностью  в  его  глазах.  Эта
двойственность раздражала  его,  и  он  сильно  хлопнул  дверью,  выходя  из
комнаты.
   Эльфа слышала, как он вышел из спальни, и, когда его шаги затихли  вдали,
бросилась к Каролине.
   - Умница! - одобрила  она.  -  Ты  убедила  папу,  и  теперь  все  должно
получиться.
   Каролина уселась на кровати и сняла со лба платок.
   - Он сказал, что собирается пригласить герцога на  ужин  завтра,  -  чуть
слышно прошептала она. Эльфа глубоко вздохнула.
   - К этому времени, если все не сорвется, он уже попросит моей руки.
   Каролина всхлипнула:
   - Ах, Эльфа, а вдруг он не сделает этого? Что мы.., будем делать тогда?
   - Нам остается только надеяться, что он сдержит свое  слово,  -  ответила
Эльфа.

***

   Герцогиня с некоторым вызовом смотрела на герцога Линчестера.
   Она тоже видела его раньше издалека во  время  охоты  и  находила  весьма
красивым. Он сидел напротив нее с вежливо-холодным видом, который казался ей
несколько высокомерным.
   Она знала от своего мужа, как  высоко  герцоги  оценивают  себя,  и  была
наслышана, что Линчестеры в этом далеко не из последних.
   Элизабет Норталертон  полюбила  своего  мужа  после  того,  как  они  уже
поженились, но ей часто приходило в голову, что если бы она вышла  замуж  за
обыкновенного  фермера,  который  бы  так  же,  как  и  она,   интересовался
садоводством, то была бы по-человечески более счастлива. Та  жизнь,  которую
она была вынуждена вести согласно своему положению, тяготила ее.
   - Мне много рассказывали, ваша светлость, о великолепии  вашего  сада,  -
неожиданно сказал герцог Линчестер. - Я также слышал, что все это достигнуто
благодаря вашим трудам и заботам.
   Глаза герцогини заблестели - она почувствовала себя весьма польщенной.
   Она ведь не знала, что о ее  саде  Сильваниусу  рассказал  Гарри  Шелдон,
которому  в  свою  очередь  все  это  поведала   собственная   мать,   также
увлекающаяся садоводством.
   - Я уверена, что сады Честер-хауза  очень  красивы,  -  вежливо  ответила
герцогиня, - и мне хотелось бы посмотреть их.
   - Это теперь легко будет сделать,  но  я  боюсь,  что  они  не  настолько
совершенны, как мне хотелось бы, а,  как  прекрасно  знает  ваша  светлость,
любые усовершенствования требуют времени.
   - Именно так, - улыбнулась герцогиня.
   В то время как Сильваниус Линчестер говорил, она подумала, что ее  мнение
о нем полностью изменилось: она была уверена,  что  мужчина,  который  любит
сад, будет хорошим мужем.
   Ее супруг заговорил, тщательно подбирая слова, и  Элизабет  с  пониманием
посмотрела на него.
   - Боюсь, у нас несколько разочаровывающие новости для вас,  Линчестер,  -
сказал он герцогу. -  Моя  дочь  Каролина,  которая  с  нетерпением  ожидала
знакомства с вами, к сожалению, слегла с ужасной головной болью.  Но  ничего
серьезного, виновата погода.
   - Я крайне огорчен самочувствием вашей дочери, - ответив герцог, -  но  в
данном случае я прибыл, чтобы увидеть не леди Каролину, а леди Эльфу.
   Если бы в этот момент в гостиной взорвалась бомба, герцог и герцогиня  не
были бы больше поражены.
   - Эльфу? - воскликнул герцог. - Почему вы пожелали увидеть ее?
   Сильваниус Линчестер постарался ответить как можно спокойнее:
   - Потому что именно  леди  Эльфе  я  хотел  бы  засвидетельствовать  свое
почтение.
   Герцогу понадобилось время, чтобы обрести голос. Затем он воскликнул:
   - Нет! Нет! Вы ошиблись! Вы хотите жениться на Каролине  -  моей  старшей
дочери!
   - У меня нет намерений спорить с вами, Норталертон,  но  меня  интересует
именно леди Эльфа.
   Герцогиня никак не могла  понять,  что  происходит,  и  сидела  молча,  а
герцог, вскочив, повысил голос:
   - Я не понимаю! Когда мы обсуждали этот вопрос, я  предложил  вам  Магнус
Крофт в качестве приданого, моей дочери Каролины.
   - Боюсь,  что  вынужден  возразить  вам,  герцог,  -  высокомерно  заявил
Линчестер. - Ваши точные слова были "моей дочери".
   - Честно говоря, я не имел в виду Эльфу, - возразил герцог.  -  Она  ведь
только  что  закончила  школьное  обучение  и  еще  не   была   представлена
королевскому двору.
   Губы герцога Линчестера растянулись в холодно-вежливую улыбку.
   - Перечисленные обстоятельства  не  могут  служить  препятствием  для  ее
замужества.
   -  Но  Каролина  подходит  во  всех  отношениях,  -  не  сдавался  герцог
Норталертон.  -  Она  украсит  наш  стол,  и  на  ней  фамильные  бриллианты
засверкают как ни на ком другом.
   Сильваниус Линчестер понял, почему Эльфа говорила о бриллиантах.
   Так или иначе он прекрасно понимал состояние герцога Норталертона, потому
что сам находился почти в аналогичном.
   Затем, сознавая, что говорит о весьма деликатной вещи,  медленно  и  тихо
произнес:
   - Насколько я знаю, сердце леди Каролины уже занято.
   Его слова вновь произвели аффект изорвавшейся бомбы. Воцарилось молчание.
Казалось, ни герцог, ни герцогиня не могут найти нужных слои.
   Наконец герцог Норталертон заговорил:
   - Кто сказал вам это?
   Вопрос прозвучал весьма резко, но герцог Линчестер только пожал плечами.
   -  Слухами,  как  вы  знаете,  земля  полнится.  Как   только   герцогиня
почувствовала, что может наконец вставить слово в разговор двух мужчин,  она
торопливо сказала:
   - Я уверена, что, если ваша светлость  действительно  хочет  жениться  на
Эльфе, мой  муж  будет  только  счастлив  дать  нашей  младшей  дочери  свое
благословение.
   Она посмотрела на герцога, который все еще стоял  с  выражением  крайнего
изумления на лице.
   - Я полагаю, Артур, ты должен послать за Эльфой. Она где-то в доме.
   Не   говоря   ни   слова,   ошеломленный   герцог   повернулся   и    как
загипнотизированный пошел к двери.
   Герцогиня посмотрела на Линчестера, и  на  этот  раз  В  ее  глазах  было
выражение благодарности.
   - Эльфа, конечно, еще очень молода,  -  сказала  она.  -  Она  во  многих
отношениях весьма отличается от Каролины, и мой  муж  не  понимает  ее.  Она
очень чувствительная девушка.
   Герцог чуть не сказал ей,  что  сам  думает  точно  так  же,  но  вовремя
вспомнил, что он не должен показывать вида, что уже встречался с Эльфой.
   - Я хотел бы познакомиться с леди Эльфой, - сказал он твердо.
   Герцогиня вздохнула. Она сочла, что сделала все  необходимое  в  подобной
ситуации для своей старшей дочери.
   Она знала, что ее младшая дочь сильно отличается не только  от  Каролины,
но и от всех других людей. Настолько, что даже мать не понимала ее.
   Даже когда она была младенцем.  Эльфа  не  желала  лежать  в  колыбели  и
никогда не капризничала, как другие дети.
   Артур называл ее "чэнджелинг", и, возможно, он был прав - настоящий эльф,
который по ошибке оказался среди смертных, в то время как она была существом
из мира волшебства и сказок.
   Герцогиня опомнилась: то, о чем она  думала,  было  смешно  -  ведь  если
ребенок и отличается от других,  в  этом  вина  только  родителей  и  никого
больше.
   Артур души не чаял в Каролине, потому что  она  была  очень  красивой,  а
герцогиня, если уж говорить правду, знала, что любит сыновей намного больше,
чем дочерей.
   Герцог вернулся в гостиную.
   - Я послал за Эльфой. И  надеюсь,  что  вы,  ваша  светлость,  не  будете
разочарованы своим выбором.
   В его голосе звучали такое разочарование и обида, что герцог Линчестер не
сдержал улыбки.

***

   - Спасибо вам! Огромное спасибо! - благодарно воскликнула Эльфа.
   Им предложили прогуляться по саду, чтобы герцог мог наедине высказать  ей
свое формальное почтение.
   Когда они спустились с террасы на газон, герцог с удивлением отметил, что
смотрит на девушку с интересом.
   Она сменила свой костюм для верховой  езды  на  зеленое  платье,  которое
очень хорошо гармонировало с зеленым покровом земли, и  выглядела,  как  ему
подумалось, еще больше похожей на эльфа, чем при их первой встрече.
   Он не мог знать, что Эльфа впервые надела одно из платьев,  которые  были
приготовлены  для  поездки  в  Лондон,  где  она  должна  быть  представлена
королевскому двору.
   Для дебютантки при дворе полагался белый цвет. Но  если  Каролина  в  нем
смотрелась как ангел, то для Эльфы он не подходил.
   Герцогиня была слишком занята своим садом, чтобы волноваться о  том,  что
носят ее дочери, и поэтому в выборе нарядов у них было больше свободы, чем у
других их  сверстниц,  которые  находились  под  неусыпным  вниманием  своих
матушек.
   Если для Каролины почти  все  платья  заказывались  у  лучших  портных  в
Лондоне, то Эльфа, за исключением этого платья и еще  одного,  которые  были
сшиты специально для представления ко двору, вынуждена была довольствоваться
трудами проворных пальцев миссис Бэнкс,  которая  была  портнихой  семейства
Норталертонов в Тауэрсе.
   За долгие годы  работы  она  приобрела  большую  сноровку  в  копировании
моделей из "Журнала для дам" и платьев леди, которые появлялись в  их  доме.
Она проникала в их комнаты, когда знала, что те находятся за  столом  или  в
саду, рассматривала их наряд и потом рассказывала о своих открытиях Каролине
или Эльфе.
   - У ее светлости, госпожа, прекрасное платье из Парижа,  -  сообщила  она
Эльфе три месяца назад, - скроенное  самим  Бортом,  и,  если  вы  достанете
подходящий материал, я сошью для вас такое же, как будто вы в нем родились.
   Когда Эльфа увидела это платье, она поняла, что миссис Бэнкс была права.
   У Эльфы настолько хорошо было развито воображение, что она легко  уловила
вдохновение, которое водило рукой  Ворта  при  создании  этого  платья.  Она
послала слуг в Лондон за шелком, атласом и тюлем не только для этого наряда,
но и для копирования других платьев, увиденных портнихой у этой гостьи.
   Вечернее платье, которое на ней было сейчас, представляло  собой  хорошую
имитацию творения Ворта.  Оно  волнами  опоясывало  ее  стройную  фигуру,  в
отличие от облегающих, платьев, которые заказывала ей мать. Герцог  подумал,
что девушка удивительно вписывается в обстановку сада.
   А когда она произнесла несколько любезных фраз голосом, в котором звучала
неподдельная искренность, он  поймал  себя  на  том,  что  размышляет  о  ее
странного цвета волосах, которые совсем не нуждаются в  драгоценных  камнях,
чтобы обратить на себя внимание.
   - Я никогда не думал, что меня будут благодарить за то, что я  не  сделал
женщине предложение, - цинично заметил он.
   - Я поблагодарю вас, - сказала Эльфа, - когда вы сделаете его мне.
   - Вы хотите формального предложения? - спросил он.
   - Ну конечно! -  улыбнулась  Эльфа.  -  Ведь  я  должна  записать  что-то
интересное сегодня в свой дневник. Герцог гневно посмотрел на нее.
   - Мне кажется, что вы смеетесь надо мной, а это  как  раз  то,  чего  вам
решительно не следует делать.
   - Почему? - удивилась Эльфа. - Если бы вы знали, какой переполох  наделал
ваш визит, вы бы тоже смеялись от всей души.
   - У вашей сестры действительно сильная головная боль?
   - Нет, конечно, нет! Она была неописуемо счастлива, когда я ей  сообщила,
что вы с понима