гу. И  снова
лорд Хейвуд, восхитившись ее нежной прелестью, подумал о том, как она хороша
и  как  все-таки  несправедливо,  что  она  должна  одна  вступить  в   этот
враждебный, жестокий мир.
   Сопровождая Лалиту в столовую, лорд Хейвуд  спрашивал  себя  с  некоторой
долей сарказма, многие ли из его знакомых мужчин стали бы вести  себя  столь
же  целомудренно,  как  он,  оказавшись  волею  случая  наедине   со   столь
очаровательной  женщиной?  Да  и  многие  ли  женщины,  попав   в   подобные
обстоятельства, отказались бы от всяких попыток завлечь его?
   Он мог вспомнить  среди  всех  своих  знакомых  лишь  нескольких  молодых
женщин, которые не стали бы в такой ситуации флиртовать с ним  или  пытаться
соблазнить. Но при этом они скорее всего держались бы с  ним  со  сдержанной
холодностью. Лалита же вела себя как доверчивый шаловливый ребенок.
   Причина  того,  что  она  не  воспринимала  его  как  мужчину,   крылась,
по-видимому, в ее невинности и весьма юном возрасте.
   Лорд Хейвуд знал, что она считала его очень красивым, во  всяком  случае,
она так ему говорила. Кроме  того,  она  всегда  считалась  с  его  мнением,
уступая ему во всем, что само по себе можно было принять за утонченную форму
лести.
   Но все это  слишком  отличалось  от  льстивых  речей  и  недвусмысленного
кокетства, то есть от всего того, что  казалось  лорду  Хейвуду  неизбежным,
когда он оставался наедине с женщиной.
   Внезапно он  обнаружил,  что  думает  о  леди  Ирен.  Ему  нетрудно  было
представить себе, насколько все сейчас было бы иначе,  останься  она  с  ним
наедине в поместье.
   Леди Ирен слишком ясно дала ему понять тогда, в Париже, каковы ее чувства
и намерения по отношению к нему. Он,  бесспорно,  находил  ее  необыкновенно
привлекательной и был благодарен  за  то,  что  в  ее  пылких  объятиях  мог
ненадолго отвлечься от своих многочисленных забот. Тем не менее  он  был  не
слишком опечален, когда прощался с ней, уезжая в Англию.
   Ее муж был убит в одном  из  сражений  и  погребен  во  вражеской  земле,
поэтому после прекращения военных действий леди Ирен  приехала  во  Францию,
чтобы побывать на его могиле.
   Их познакомил сам герцог  Веллингтон.  Леди  Ирен  была  дальней  кузиной
герцогини, и лорду Хейвуду фактически поручили позаботиться о ней, отвлекать
от печальных мыслей и не позволять слишком предаваться своему горю.
   Однако лорд Хейвуд очень скоро понял, что леди Ирен вовсе  не  так  убита
горем, как могло показаться вначале. Смерть супруга  отнюдь  не  разбила  ее
сердца.
   Она вышла замуж еще совсем молодой, но вскоре разочаровалась в замужестве
и горько сожалела о своей импульсивности. Поэтому, овдовев, она нисколько не
была этим огорчена.
   У нее было  достаточно  денег,  которые  давали  ей  возможность  жить  в
роскоши, к которой она  привыкла,  и  пользоваться  славой  одной  из  самых
красивых женщин высшего света.
   Герцог Веллингтон, который знал толк в красивых женщинах,  без  сомнения,
сам с удовольствием "позаботился" бы о красавице Ирен, если бы его  внимание
не было поглощено в тот момент другой очаровательницей, невероятно  ревнивой
и очень требовательной.
   Так получилось, что ему пришлось поручить лорду Хейвуду показывать  своей
родственнице Париж, сопровождать в дальней поездке на могилу мужа,  а  затем
доставить обратно к развлечениям французской столицы.
   Надо сказать, что леди Ирен была весьма довольна  тем  эскортом,  который
предоставил в ее распоряжение герцог.
   Она не стала терять времени даром и сразу же дала понять  лорду  Хейвуду,
что только он может ее утешить и залечить разбитое горем сердце. Всем  своим
видом она показывала, что без него все соблазны Парижа  ничего  для  нее  не
значат.
   Лорд Хейвуд слишком долгое время был лишен  женского  общества,  если  не
считать особ легкого поведения, которые, как это было во все времена, всегда
сопровождают армию. Кроме того, после  окончания  военных  действий  у  него
появилось достаточно свободного времени.
   Он не был бы настоящим  мужчиной,  если  бы  не  воспользовался  случаем,
который предоставила ему судьба.
   Эти отношения стали для него  отрадной  передышкой  среди  тягот  службы.
Увлеченный ее пылкой страстью, он забывал на  короткие  мгновения  все  свои
заботы и тревоги. Однако  вскоре  полковник  понял,  к  своему  огорчению  и
беспокойству, что леди Ирен претендует на более важную роль в его жизни, чем
легкое, ни к чему не обязывающее увлечение.
   Хотя леди Ирен  была  весьма  неразборчива  в  своих  любовных  связях  и
рассматривала любого мужчину, попавшего в ее поле зрения, как потенциального
любовника, тем не менее она ни на миг не оставляла мыслей о новом браке.
   Как только она узнала, что человек, всем известный под именем  полковника
Вуда, на самом деле не кто иной, как лорд Хейвуд, она  тут  же  решила,  что
нашла достойного кандидата себе в мужья.
   Конечно, она знала, что у него, как у многих представителей дворянства  в
этот послевоенный  период,  нет  денег,  но  по  сравнению  с  тем,  что  он
принадлежал к древнему славному роду и являлся хозяином великолепного дома в
Лондоне и одного из лучших поместий во всей Англии, это казалось не столь уж
важным.
   Леди Ирен уже  видела  себя  принимающей  гостей  в  качестве  хозяйки  в
огромном доме Хейвудов в Лондоне.  Этот  особняк  был  несравнимо  больше  и
величественней, чем дом ее мужа. Что касается аббатства, то о нем она  много
слышала как об одном из самых красивейших поместий в стране.
   - Я люблю тебя, Ромни! - сказала она в ночь перед его отъездом в  Англию.
- Сразу, как только я вернусь домой,  мы  обязательно  должны  поговорить  о
нашем будущем!
   В первый раз она заговорила об этом так  прямо,  хотя  и  прежде  не  раз
намекала на то, что хотела бы быть с ним вместе всю свою жизнь.  Но,  как  и
раньше, лорд Хейвуд ничего ей не ответил.
   - Я никого так не любила в своей жизни, как тебя, - продолжала леди Ирен,
придвигаясь к нему еще ближе, хотя, казалось, "это было вряд ли возможно.
   Она обняла его за шею и в страстном порыве притянула к себе.
   - Мы будем с тобой очень счастливы вместе, любовь моя! -  продолжала  она
пылко. - И я уверена, ни у одной женщины на свете никогда не было и не будет
такого пылкого и требовательного возлюбленного!
   Повинуясь ее горячим жадным губам, лорд не мог ничего сказать, даже  если
бы и попытался.
   Но в то время как в его теле невольно разгорался огонь страсти, зажженный
ее настойчивыми, жаркими поцелуями, разум не менее горячо  твердил,  что  он
вовсе не намерен жениться  наледи  Ирен  или  на  какой-либо  другой  особе,
подобной ей. Леди Ирен была красива,  но  не  такой  представлял  себе  лорд
Хейвуд свою будущую жену.
   Правда, он сам как следует не знал, какая  жена  ему  нужна,  но  он  был
абсолютно уверен, что постарается еще долго избегать уз брака.
   Если уж ему вздумается жениться, то, во всяком  случае,  не  на  женщине,
которая сразу после его отъезда найдет утешение - а в этом он  нисколько  не
сомневался - в объятиях его собратьев-офицеров или  кого-нибудь  из  молодых
дипломатов, которые только того и ждали, чтобы броситься в любое, ни к  чему
не обязывающее любовное приключение...
   Лорд Хейвуд вместе с Лалитой вошел в столовую и увидел Картера, спешащего
из кухни с блюдом в руках.
   И тут ему невольно пришла в голову мысль, что с деньгами или  без  денег,
но он, безусловно, предпочтет находиться здесь с Лалитой, чем с леди Ирен.
   После ленча они поехали кататься верхом и не  возвращались  до  тех  пор,
пока не устали их лошади. Затем по настоянию Лалиты они  зашли  в  сад  и  в
оранжереи проверить, как там обстоят дела.
   Лорд Хейвуд увидел сам, что персиковые деревья, за которыми несколько лет
никто не ухаживал, обильно плодоносили, все ветки были  усыпаны  золотистыми
плодами, но сами персики были гораздо мельче, чем в предыдущие годы.
   Виноград также уже начал поспевать. Он срезал одну самую спелую кисть для
Лалиты, и девушка с удовольствием ела сладкие, чуть с кислинкой, ягоды, пока
они шли по направлению к цветочной оранжерее.
   Орхидеи довольно сильно пострадали без надлежащего ухода,  хотя  все  еще
цвели, а вот неприхотливые гвоздики привели Лалиту в полный восторг. Она тут
же срезала несколько букетов, чтобы украсить комнаты.
   - Поспело слишком много фруктов, - сказала она. - Нам все их  не  съесть.
Но я знаю, что с ними можно сделать. Я приготовлю вам необыкновенно  вкусный
фруктовый напиток, который всегда делала моя мама, когда  я  была  маленькой
девочкой. Она научилась его готовить еще в детстве, живя в Бостоне.
   Заметив быстрый взгляд, который  бросил  на  нее  лорд  Хейвуд  при  этих
словах, она засмеялась.
   - Ну вот видите, я, кажется, дала вам еще один ключ к моей тайне.
   - Так, значит, ваша мать была американкой!
   - Думаю, после  моего  промаха  было  бы  глупо  лгать  или  отказываться
отвечать на этот вопрос, - улыбнулась Лалита.
   - Очень глупо! - согласился  лорд  Хейвуд.  -  Вот  так  постепенно,  как
складывают части головоломки, я сложу вместе все разрозненные факты, которые
вы невольно сообщаете мне, и тогда уж вам непременно придется рассказать мне
всю вашу историю во всех подробностях.
   - Но только подумайте, как вы будете разочарованы, когда вам не  над  чем
будет ломать голову! - нашлась Лалита.
   - Не над чем ломать голову! - воскликнул он. Затем невольно рассмеялся. -
Вам не удастся так легко сбить меня с толку.
   - Я бы очень  хотела..,  рассказать  вам  все,  -  сказала  Лалита,  став
внезапно серьезной, - но я думаю, что это.., будет  ошибкой.  Станет  только
хуже, если вы все узнаете.
   - Хуже вам или мне?
   - Ну разумеется, вам.  Ведь  если  вы  будете  знать,  кто  я,  то  сразу
почувствуете себя обязанным сообщить обо всем моему  опекуну,  и  тогда  вам
придется отправить меня к нему. А так  вы  можете  вполне  успокаивать  свою
совесть.., если она у вас есть, конечно..,  говоря,  что  я  держала  вас  в
неведении и поэтому вам ничего другого не  оставалось,  как  проявлять  себя
добрым самаритянином.
   Лорд Хейвуд прекрасно понимал, что в ее словах  заключалась  определенная
доля истины, и поэтому не стал возражать ей.
   Девушка призналась ему, что у нее с собой имеются драгоценности и деньги,
и если ей придется одной скитаться по стране, то рано или поздно ее  ограбят
или сделают еще что-нибудь похуже.
   В стране было сейчас неспокойно. Как знал лорд Хейвуд  из  многочисленных
газетных статей, особенную тревогу вызывали люди, демобилизованные из  армии
и флота без пенсий сразу после окончания войны. Быстро истратив все, что они
имели, бывшие воины бродили по стране, выпрашивая подаяние, грабя, а  иногда
и убивая свои жертвы.
   Его ужасала одна только мысль о том, с какой опасностью может столкнуться
одинокая девушка в подобных обстоятельствах. Он прекрасно понимал, что  сама
Лалита, которая до этого момента беззаботно жила  среди  близких  ей  людей,
заботившихся о ней и баловавших ее, едва ли отдает себе  отчет  в  том,  что
значит остаться одной, без защиты и поддержки.
   Словно прочитав его мысли, Лалита коснулась его руки и тихо сказала:
   - Я очень вам благодарна, правда, очень! Временами я думаю, что моя мама,
которую я часто вспоминаю в своих молитвах, сама привела меня сюда и сделала
так, чтобы вы вернулись домой как раз вовремя, чтобы позаботиться  обо  мне.
Не знаю, что бы я без вас делала!
   Лорд Хейвуд хотел уже  было  ответить,  что  это  совершенно  невероятное
предположение,  чтобы  о  нем  стоило  говорить  серьезно,  но  в  том,  как
произнесла это Лалита, с какой наивной доверчивостью взяла его за руку, было
что-то детское и беззащитное, и он, почти против своей воли,  чуть  сжал  ее
нежные пальцы в своей горячей ладони.
   И вместо слов, которые уже были готовы сорваться с его губ, он произнес:
   - Мне бы очень хотелось  попробовать  этого  вашего  фруктового  напитка;
думаю, я такого никогда не пил.

***

   Этим же вечером, перед обедом, лорд Хейвуд сказал Картеру, что завтра  он
отправляется в Лондон.
   - А  как  ваша  светлость  собирается  ехать?  -  поинтересовался  бывший
ординарец.
   - Полагаю, верхом на Ватерлоо.
   - В конюшне стоит очень  неплохой  двухколесный  экипаж,  он  еще  вполне
приличный и годится для путешествия.
   - Двухколесный экипаж?
   - Ваша светлость можете взять Победителя. Ватерлоо не  совсем  для  этого
годится, но тут у одного арендатора есть молодая лошадь, которую он впрягает
в повозку, так она может составить пару с Победителем.
   - Конечно, удобнее было бы ехать до Лондона в экипаже, - задумчиво сказал
лорд Хейвуд.
   - Так я мигом доскачу до арендатора и возьму у него эту  лошадь,  милорд.
Если дать им хороший отдых и вволю овса, как только ваша светлость доберется
до места, так они вмиг домчат вас сюда, домой, на следующий день.
   - Ты прав, Картер. Это действительно гораздо удобнее, чем ехать верхом, и
к тому же мне не придется менять лошадь, когда я доберусь до Лондона.
   Хотя Победитель был, несомненно, лучших кровей,  молодая  лошадь,  взятая
взаймы, отличалась силой и выносливостью, и  вместе  они  составляли  вполне
подходящую пару.
   Экипаж был еще в хорошем состоянии, он был выкрашен  в  черный  с  желтым
цвета и легок в управлении, так что поездка до Лондона обещала стать  весьма
приятной.
   На следующее утро лорд Хейвуд тщательно оделся и, спустившись по лестнице
с цилиндром в руке,  встретил  восхищенный  взгляд  девушки,  ожидавшей  его
внизу.
   Лалита была приятно поражена, когда наутро увидела лорда  Хейвуда.  Таким
элегантным она его еще никогда не видела.
   До сих пор он носил лишь бриджи для верховой езды  да  сюртук  свободного
покроя с галстуком, свободно завязанным вокруг шеи.  Поэтому  она  несколько
опешила, обнаружив, что он одет как истинный лондонский денди.
   Его туго обтягивающие  панталоны  цвета  шампанского,  введенные  в  моду
принцем-регентом,  были  заправлены  в  высокие,  отполированные  до  блеска
сапоги, про которые Картер гордо говорил, что  в  них,  если  хочешь,  можно
смотреться, как в зеркало. Короткий спереди сюртук с длинными  фалдами,  как
было известно Лалите, был введен в  моду  Красавчиком  Брумелем,  а  галстук
повязан очень модным способом, который назывался  "математический  стиль"  и
который, как писали в газетах,  был  наиболее  замысловатым  и  сложным  для
исполнения, а потому особо чтимым светскими щеголями.
   Она смотрела на него во все глаза, и лорд Хейвуд, заметив ее взгляд, чуть
самодовольно улыбнулся.
   - Я никак не ожидал, что одежда, которую я носил, когда был молод и глуп,
может так прекрасно сохраниться и, главное, не выйти из моды, -  сказал  он,
чуть поведя плечами.
   - Она прекрасно на вас сидит!
   -  Да,  только,  кажется,  немного  тесновата,   -   ответил   он,   чуть
поморщившись. - Видимо, в армии я несколько  раздался  в  плечах,  и  теперь
сюртук несколько сковывает движения.
   - Но выглядите вы просто восхитительно!  Наверное,  именно  это  имеют  в
виду, когда говорят "одет как франт".
   - Благодарю, - засмеялся лорд Хейвуд, - только я  вовсе  не  стремился  к
этому. Но у меня небольшой выбор: либо эта одежда, либо та, что я  носил  до
сих пор.
   - Я думаю, вам было бы неловко появиться в Лондоне в  своей  повседневной
одежде!
   - Возможно, вы правы, во всяком случае,  банк  вряд  ли  предоставит  мне
кредит, если я буду выглядеть как обнищавший землевладелец.
   - Так вы за этим едете в Лондон?
   - Я намерен попытаться взять ссуду, хотя и не очень надеюсь на  успех,  -
признался лорд Хейвуд.
   - Уверена, они войдут в ваше положение, - сказала Лалита. - А я,  в  свою
очередь, буду усердно молиться,  когда  вы  уедете,  чтобы  они  были  более
сговорчивыми и пошли вам навстречу.
   - Не сомневаюсь, ваши молитвы обязательно мне помогут, - с теплой улыбкой
отвечал лорд Хейвуд. - А теперь мне пора в путь.
   Лалита прошла с ним до входной двери. И хотя  это  было  нелепо,  но  она
чувствовала себя одинокой и покинутой оттого, что не может с ним  поехать  и
вынуждена оставаться здесь, дожидаясь его возвращения.
   - Я буду присматривать за домом, пока вы не вернетесь, - грустно  сказала
девушка.
   - Думаю, за вами самой необходимо присматривать, - отозвался лорд Хейвуд.
   - Это будет делать Картер...
   - И надеюсь, что вы  оба  будете  хорошо  себя  вести  и  не  попадете  в
какую-нибудь неприятность, пока меня здесь не будет.
   - Обещаю! - вздохнула Лалита и добавила:
   - Но только.., возвращайтесь поскорее.
   В ее голосе явно послышалась мольба. Это глубоко тронуло  лорда  Хейвуда,
который понял по ее грустному взгляду и тону, что девушка будет  скучать  по
нему.
   - Я постараюсь вернуться так  быстро,  как  только  смогу,  -  сказал  он
ласково. - Но, если я не вернусь завтра к вечеру, не стоит беспокоиться.
   - Это легко  сказать,  -  запротестовала  Лалита.  -  Я  все  равно  буду
беспокоиться,  поэтому..,  пожалуйста,  постарайтесь..,  не  пропустить   те
вкусные вещи, которые мы приготовим.., к вашему приезду.
   Лорд Хейвуд улыбнулся ей, и, когда девушка приподняла лицо, глядя  ему  в
глаза умоляющим взглядом, ему  неожиданно  пришла  в  голову  странная  идея
поцеловать ее на прощание.
   Вместо этого он резко развернулся, вскочил в экипаж и, подобрав  поводья,
стегнул лошадей.
   Уже отъехав довольно  далеко  от  дома,  лорд  Хейвуд  оглянулся.  Увидев
Лалиту, стоящую на ступенях его  огромного  дома,  он  подумал  о  том,  что
девушка  выглядит  очень  одинокой  и  беззащитной,  но  в   то   же   время
необыкновенно прелестной.
   Странно, но ему на миг показалось, что Лалита всегда жила здесь и что его
величественный особняк был ее родным  домом.  Он  возвышался  над  ней,  как
огромное дерево над нежным цветком, будто  пытаясь  защитить  и  уберечь  от
невзгод.

Глава 4

   Как только лошади и двуколка исчезли из виду, Лалита повернулась и  пошла
в дом, по пути обращаясь к Картеру:
   - Я очень надеюсь, что он благополучно доедет до Лондона.
   - Да его светлость может править хоть кем, - отвечал убежденно Картер,  -
запряги хоть мула с обезьяной вместе!
   Лалита засмеялась, но внезапно оборвала смех и  прислушалась  к  каким-то
звукам, раздавшимся позади них.
   Обернувшись, она увидела почтальона, который обошел вокруг дома и  теперь
направлялся к ним со стороны боковой двери. Он поднялся по ступеням и вручил
Картеру два письма.
   - Уж я стучал, стучал, - ворчливо сказал почтальон, - а в доме никого  не
слышно и не видно! Померли, что ли, тут все!
   - Да вот, шестой лакей,  видать,  только  прилег,  -  нашелся  с  ответом
Картер.
   Лалита не стала слушать их обмена остротами и направилась прямо в дом.
   Когда Картер через несколько минут  присоединился  к  ней,  она  сказала,
кивнув на письма:
   - Интересно, от кого  они.  Если  там  что-то  важное..,  жаль,  что  его
светлость не успел получить их перед отъездом.
   - В одном, похоже, счета. Это не к спеху, - заявил  Картер,  рассматривая
письма, которые все еще продолжал  держать  в  руке.  -  А  второе  и  вовсе
подождет.
   - Откуда ты можешь знать? - удивилась Лалита его уверенному тону.
   - Да просто оно от одного человека, с которым его светлость сам  был  рад
расстаться, когда уезжал из Парижа.
   Лалита мгновенно поняла, что речь, конечно же, шла о женщине, и не смогла
удержаться, чтобы не спросить:
   -  А  она..,  красивая?  -  И  тут  же  устыдилась   своего   неуместного
любопытства.
   - Кто? Леди Ирен? - переспросил Картер.
   - Ее так зовут?
   - Иуда. Леди Ирен Давлиш. Красивая-то она красивая. Только я  вам  скажу,
она сама собой больше всех и восхищается.
   Картер говорил таким презрительным тоном, что Лалита сочла это неуместной
дерзостью с его стороны.
   Но в то же время сообщение Картера ее очень заинтересовало.
   - Наверно