сарказмом, и Антония ответила, не задумываясь:
   - Возможно, для вашей светлости было  бы  не  очень  удобно  иметь  жену,
которая бы интересовалась вами...
   - Что вы хотите этим сказать? - спросил герцог, и в его голосе прозвучали
твердые нотки.
   - Я хочу сказать лишь то, что в браке, который хотите заключить вы,  ваша
светлость... то есть в браке по расчету... необходимо  позаботиться  о  том,
чтобы этот союз был удобен обеим сторонам... Поэтому лучше  всего,  чтобы...
Если  вы  собираетесь  сохранить  давние  привязанности,  ваша  жена  должна
иметь... должна иметь свои!
   Наступила тягостная пауза. Молчание нарушил герцог:
   - И что касается вас, то это мои лошади?
   - Совершенно верно, - подтвердила Антония.
   Она чувствовала, как растет его раздражение - он негодовал, даже гневался
из-за того, что она  посмела  высказать  свое  предположение,  -  и  Антония
решила, что своей откровенностью испортила  все  дело:  теперь  нельзя  было
рассчитывать на осуществление задуманного ею плана. Она была  уверена,  что,
приехав к ним в дом, герцог попросит у графа руки Фелисии.
   "Я пыталась, по меня постигла неудача, - сказала себе Антония. - Больше я
ничего сделать не могу".
   Она поднялась и, сделав вежливый реверанс, произнесла:
   - Я благодарна вам за то, что вы терпеливо выслушали меня, и сожалею, что
испортила вам утреннюю прогулку.
   - Я обещаю обдумать все, что вы сказали мне, леди  Антония,  -  серьезным
тоном произнес герцог. - Но каким бы ни оказалось мое окончательное решение,
я надеюсь, что буду иметь удовольствие еще сегодня увидеть вас.
   - А вот это, могу вас заверить, маловероятно, - ответила девушка. - Если,
конечно, вы не осведомитесь обо мне сами.
   Она бросила на герцога быстрый взгляд, и ему показалось, что в ее  глазах
мелькнул вызов.
   Затем, прежде чем Донкастер успел подойти к двери, она сама открыла ее  и
через вестибюль поспешила туда, где ждала ее служанка.
   Дворецкий проводил их к выходу, а герцог  остался  стоять  с  ошарашенным
видом, глядя вслед уходящей Антонии, пока тяжелая дубовая дверь не закрылась
за ней.
   - Бог ты мой! - пробормотал он в полном недоумении.
   Герцог отдавал себе отчет в том, что и внешность Антонии, и все, что  она
говорила, поразили его, ошеломили, привели в замешательство.
   - Вся эта ситуация абсурдна! Совершенно  абсурдна!  -  повторял  он,  уже
очутившись в седле и отправляясь на свою обычную утреннюю прогулку.
   Ему хотелось побыть одному, поэтому, опасаясь встречи  с  многочисленными
знакомыми, Атол Донкастер направил лошадь в глубь леса, но, несмотря  на  то
что после часовой прогулки он почувствовал себя лучше, все же еще не  решил,
чем завершится его визит к графу.
   Когда Кларисса Норто уверяла его, что Фелисия Уиндом и есть  та  женщина,
которая ему нужна, и уговаривала его написать графу Лемсфорду, все  казалось
очень просто.
   Тогда и он считал само собой разумеющимся, что любая женщина, которой  он
сделает предложение, будет польщена и с радостью согласится постоянно жить в
поместье, покидая загородную резиденцию лишь  в  редких  и  особых  случаях,
когда се присутствие рядом с супругом будет необходимо.
   И все же им придется встречаться. Иногда неизбежно они окажутся вместе  в
доме в Хартфордшире, и он будет  испытывать  неловкость  и  дискомфорт,  ибо
число любопытных глаз и болтливых языков в деревне ничуть не меньше,  чем  в
Лондоне.
   Но сегодня, после странной беседы с молоденькой Антонией, все  задуманное
вдруг обрело реальные черты и предстало перед ним в виде  целостной  картины
вовсе не прекрасного и счастливого будущего.
   Впервые герцог задался вопросом, сможет ли  он  провести  жизнь  рядом  с
женщиной, к которой не будет испытывать никакого влечения  и  которая,  даже
если и не станет препятствовать его любовным  похождениям,  может  оказаться
невыносимой в других отношениях.
   - Итак, о чем же речь? - громко спросил герцог сам себя,  когда  уставший
жеребец перешел на шаг.
   Если он женится на Антонии, рассуждал  герцог,  то,  несомненно,  все  ее
внимание будет отдано лошадям.
   От него не укрылся ни огонек, мелькнувший в ее глазах, ни возбуждение,  с
которым она говорила о его скакунах.
   Герцог, однако, не  привык  к  тому,  чтобы  женщины  в  его  присутствии
интересовались чем-то другим, помимо него.
   Женщины вспыхивали от желания, когда смотрели на него.
   Их голоса менялись от возбуждений при одном взгляде на него.
   Антония определенно не принадлежала к типу женщин,  к  которому,  как  он
представлял себе, должна была принадлежать его будущая супруга.
   Однако во внешности девушки было нечто такое,  что  не  оставило  герцога
равнодушным и мешало ему не задумываясь отвергнуть ее предложение.
   Платье на ней было в плачевном состоянии, но это ее  совсем  не  смущало,
хотя она отдавала себе отчет в его недостатках.
   - Но она и выглядела, и вела себя нелепо, -  вслух  рассуждал  герцог.  -
Разве можно жениться на девушке, которая без предупреждения  врывается  рано
утром в дом холостого мужчины, чтобы предложить ему в жены себя вместо своей
сестры?
   А потом ему вдруг пришло в голову, что предложение Антонии не  так  уж  и
странно, особенно в сравнении с его  собственным  решением  жениться  на  ее
сестре, которой он, впрочем, никогда не видел.
   К тому же ни он, ни маркиза ни на миг не подумали  о  том,  что  девушка,
избранная ими на столь завидную роль, может быть не  в  восторге  от  данной
идеи, хуже того - оказаться влюбленной в кого-то.
   - Надо срочно отменить эту  нелепую  затею,  -  решил  герцог,  направляя
лошадь в конюшню. - Я сейчас  же  напишу  графу  и  извинюсь,  сообщая,  что
обстоятельства мешают мне встретиться с ним и что я  не  имею  ни  малейшего
желания видеть его дочь.
   Но, разговаривая так сам с собой, герцог сознавал,  что,  поступив  таким
образом, он оскорбит графа беспричинно и непростительно.
   Кроме того, ему не избежать объяснений с маркизой.
   Она уже готовится занять вакантное место статс-дамы при королевском дворе
и никогда не простит герцогу  его  отступничества,  королева  же  не  станет
бросать слов на ветер - если уж намекнула, что ему надо жениться, то никогда
не изменит своего решения.
   - Проклятие!  -  воскликнул  герцог.  -  Короли  не  должны  иметь  права
вмешиваться в личную жизнь подданных!
   Но, говоря это, он знал, что  в  обществе,  к  которому  он  принадлежал,
короли  всегда  вмешивались  и  будут  вмешиваться  в  личную  жизнь   своих
подданных.
   Друзья принца Уэльского, поскольку существовали жесткие правила и немалые
ограничения,  касающиеся  жизни  обитателей  Букингемского  дворца,   всегда
испытывали определенные трудности.  О  непреклонности  королевы  в  вопросах
морали всем давно было известно.
   Стоило герцогу переступить порог дворца Мальборо  и  остаться  наедине  с
наследником престола, как он обнаружил, что оказался в положении,  требующем
от него напряжения всех умственных способностей, чтобы оправдаться.
   - Вы хороший друг, Атол. Не могу представить, что бы я делал без  вас,  -
многократно повторял принц в течение последнего года.
   И герцог знал, что по праву заслужил признательность принца.
   В феврале он не по своей воле оказался вовлеченным в интриги - тогда  его
высочество принц Уэльский был вызван в суд по делу о  разводе  сэра  Чарльза
Морданта.
   Двенадцать  писем  принца  к   леди   Мордант,   теперь   находящейся   в
психиатрической лечебнице, зачитывалось в ходе процесса, и хотя  письма  эти
были совершенно безобидными, а  принц  -  полностью  оправдан,  причастность
члена королевской семьи  к  бракоразводному  процессу  вызвала  общественное
возмущение.
   Для герцога, защищавшего принца, как и  для  многих  других  его  друзей,
настали трудные времена.
   Тогда он поклялся сам себе, что примет все меры  предосторожности,  чтобы
никогда  не  оказаться  в  подобном  положении,  которое  королева   назвала
"тягостным и унизительным".
   Но чтобы сразу жениться! Это уж слишком!
   Вот он и встал лицом к лицу с неразрешимой проблемой.
   Две ночи подряд Атол Донкастер не сомкнул глаз, пытаясь  найти  выход  из
удручающего положения, пока в конце концов не  сдался  и  не  написал  графу
Лемсфорду. И у герцога создалось впечатление неотвратимости этого шага.
   Сегодня  он  должен  присутствовать  на  собрании  в  палате   лордов   в
одиннадцать часов и может опоздать, если не поторопится.  Пора  возвращаться
домой.
   - Что же делать? Жениться  или  все  же  искать  другой  выход?  -  вслух
рассуждал герцог.
   Услышав его голос, лошадь запрядала ушами и ускорила шаг, а когда всадник
коснулся ее бока шпорой, понеслась  вскачь.  Но  быстрая  езда  не  развеяла
тягостных  раздумий  -  она  только  вынудила  герцога  Донкастера  ускорить
принятие решения.

***

   - Что он сказал?  Что  он  сказал  тебе,  Антония,  и  как  вел  себя?  -
спрашивала Фелисия, с надеждой вглядываясь в лицо сестры.
   Антония вернулась домой как  раз  вовремя,  чтобы  успеть  к  завтраку  в
половине девятого.
   За столом Фелисия смотрела на нее умоляющим взглядом, Антония же не могла
ободрить ее ни жестом, ни улыбкой, поскольку сама не была уверена  в  успехе
своей миссии.
   Граф и графиня за завтраком снова обсуждали предстоящий визит герцога,  в
сотый раз проигрывая в деталях все, что должно быть сказано и сделано.
   - Вы встретитесь с его светлостью наедине, Эдуард, - говорила графиня.  -
Потом пошлете за мной, и сейчас нам следует решить, как поступить мне: сразу
привести с собой Фелисию или же сперва тоже переговорить с герцогом.
   Антония слышала все это уже столько раз, что могла  не  прислушиваться  к
беседе. Она напряженно размышляла, что же сказать Фелисии.
   - Почему ты говоришь, что не знаешь, чем кончится  дело?  -  допытывалась
Фелисия, сдерживая слезы отчаяния. - Он женится на тебе вместо меня или нет?
Он же должен был сказать тебе об этом!
   - Он сказал, что подумает, - ответила Антония.
   - Почему он хочет жениться на мне? Почему? - волновалась  Фелисия.  -  Ты
объяснила ему, что я люблю другого?
   - Я совершенно откровенно сказала ему об  этом.  Но  это  его  ничуть  не
беспокоит, потому что он сам влюблен в маркизу!
   - Но если это так, то ему должно быть все равно, на ком жениться.  Я  или
ты - какая разница?! - возмущалась Фелисия.
   - Я тоже спросила его об этом, - ответила Антония. - Однако  не  забывай,
что я не такая хорошенькая, как ты, Фелисия! Герцогини, как  тебе  известно,
должны быть красивыми!
   - Ты, конечно, выглядела ужасно в моем старом платье, - заметила Фелисия.
- Ну чего ради ты надела его?
   - У меня другого нет, - простодушно ответила Антония. - Твое зеленое  так
тесно, что смотрится почти неприлично! И у меня  не  было  времени  зашивать
розовое, которое лопнуло по швам от старости. В конце концов, ты носила  его
несколько лет, прежде чем оно досталось мне.
   - Если бы у нас было время, ты бы могла переделать  одно  из  моих  новых
платьев, - подсказала Фелисия.
   - Но времени у нас не было, кроме того, ты представляешь, что сказала  бы
мама? - спросила Антония, с неподдельным  ужасом  глядя  на  Фелисию,  -  ее
сестра, несомненно, сошла с ума, посмев предложить такое. Но,  замечая,  как
сильно расстроена Фелисия, она попыталась успокоить ее:
   - Может, все еще уладится, Фелисия. Надо молиться, чтобы герцог  попросил
моей руки, потому что я могу выйти за него, тебе же сама эта идея противна.
   - Я не выйду за него, Антония! Скорее уж умру! - воскликнула  Фелисия,  и
слезы ручьями потекли по  ее  бледным  щекам.  -  Я  принадлежу  Гарри...  Я
всегда... Я бы не могла...  Я  бы  не  допустила,  чтобы  другой  мужчина...
прикасался ко мне!
   - Наверное, все влюбленные женщины чувствуют  то  же  самое,  что  сейчас
чувствуешь ты, - задумчиво произнесла Антония. - Но  почему  мужчины  совсем
другие?  Они,  кажется,  способны  любить  двух   или   даже   трех   женщин
одновременно, и это ничуть не беспокоит их.
   - Это не любовь! - заявила Фелисия. - Это нечто ужасно  противное!  Гарри
говорит, что из-за того, что он любит меня, он даже видеть не  может  других
женщин! Они не существуют для него!
   Антония ничего не ответила. Фелисия вдруг обняла сестру.
   - О, Антония, помоги мне, помоги! - разрыдалась она. - Я так напугана,  я
просто в ужасе оттого, что мне придется выйти за  этого  герцога  и  никогда
больше я не увижу Гарри!
   -  Я  уверена,  что  все  обойдется,  -  сказала  Антония,   успокаивающе
похлопывая Фелисию по плечу.
   Однако голос ее прозвучал неуверенно - даже для нее самой.
   Герцог прибыл в дом ј 29 по Чешем-стрит в  три  часа  пополудни  и  ввиду
важности события приехал туда в закрытом экипаже.
   Расстояние от площади Беркли до Чешем-стрит  в  Белгравии,  где  у  графа
имелся небольшой и сравнительно недорогой особняк, было невелико.
   Лондонский  экипаж  герцога,  с  гербом  на  дверце   и   с   серебряными
украшениями,  смотрелся  крайне  внушительно,  и  лошади   были   не   менее
великолепны.
   Герцог выглядел блистательно в узком пиджаке и самых модных в этом сезоне
полосатых брюках, сшитых по последней моде, а  цилиндр,  который  обычно  он
надевал немножко набок, на этот раз имел подвернутые поля,  что  некто  Локк
незадолго до этого объявил "последним криком моды".
   Атол Донкастер держал себя с естественной непринужденностью, что отличает
англичан благородного происхождения.
   Старый дворецкий проводил герцога по винтовой лестнице  на  второй  этаж,
где в гостиной его ожидал граф.
   Вопрос о том, где же лучше устроить встречу герцога с хозяином дома  -  в
маленьком,  довольно  скромном  кабинете  в  глубине  дома,  где  граф  имел
обыкновение проводить время, или  же  в  гостиной,  -  был  также  предметом
бурного и долгого спора накануне вечером.
   Но графиня считала, что разговор с гостем в тесном кабинете не произведет
должного впечатления, к тому же стулья там были сильно потертые, чего нельзя
было не заметить, потому решено было назначить встречу в гостиной.
   Что  же  касалось  этой  комнаты,  украшенной  свежими  цветами,  то  она
представляла собой вполне  приятное  помещение,  хотя  и  несколько  чопорно
обставленное, ибо обычно использовалась графиней  для  приемов,  а  также  в
некоторых иных торжественных случаях. Такой именно случай должен был  вскоре
иметь место.
   - Добрый день, ваша светлость, - с добродушной сердечностью приветствовал
гостя граф. - Рад видеть вас. Я знал еще вашего отца, но,  к  сожалению,  не
имел удовольствия видеть вас с тех пор, как вы перестали быть ребенком.
   Как он ни старался скрыть свою обиду, она все же сквозила в его голосе.
   - Непростительно с моей стороны, дорогой  друг,  что  я  до  сих  пор  не
пригласил вас в Донкастер-Парк, - вежливо  извинился  герцог.  -  Могу  лишь
сказать в свое оправдание, что, как вам, вероятно, известно, я редко бываю в
этом моем загородном  доме.  Обязанности  в  палате  лордов  держат  меня  в
Лондоне. К тому же лейчестерширские леса  предоставляют  лучшие  возможности
для охоты, чем хартфордширские.
   - Да, согласен с вами, у нас не самые лучшие охотничьи  места,  -  кивнул
граф. - Но тем не менее мы могли бы когда-нибудь провести день в южной части
вашего поместья. Чащи Хаммер-Грина в прошлом  декабре,  например,  позволили
нам организовать лучшую охоту сезона.
   - Да, я слышал об этом, - ответил герцог с вежливой улыбкой.
   - Полагаю, каждый, кто там присутствовал, получил истинное  удовольствие,
- продолжал граф. - К сожалению, я не поспел к месту, где затравили зверя. Я
уже несколько тяжеловат, нет былых здоровья и энергии!
   - Видимо, день для вас сложился неудачно, -  сказал  герцог  беспечно.  -
Однако я рискну  предположить,  что  ваша  дочь,  леди  Антония,  в  красках
живописала вам все, что там происходило.
   - Антония? - изумленно воскликнул граф, слыша имя младшей  дочери.  -  Ах
да, она действительно все мне рассказала. Она прекрасно ездит  верхом,  ваша
светлость, так же, как и моя дочь Фелисия, что само собой разумеется.
   - Уверен, что обе ваши дочери научились этому под вашим  руководством,  -
вежливо заметил герцог.
   Наступило неловкое молчание, затем граф отважился заговорить:
   - Вы написали в своем письме, ваша светлость, что у вас  возникла  мысль,
чтобы между нашими семьями установить более близкие отношения, чем они  были
до сих пор. Позвольте узнать, что в точности вами имелось в виду?
   - Полагаю, вы  уже  успели  составить  правильное  представление  о  моих
намерениях, - медленно произнес герцог.
   - Вы подразумевали брак с моей дочерью? - спросил граф,  тяжело  дыша  от
волнения.
   - Именно это я и подразумевал, - подтвердил герцог.
   Выражение несомненного удовольствия появилось на  лице  графа,  когда  он
вновь заговорил:
   - Разумеется, это такое предложение, ваша светлость, на  которое  я  могу
лишь от всего Сердца ответить согласием и  поддержать  его.  Хотя  могу  вас
заверить, что Фелисия - очень миловидная девушка, я  все  же  чувствую,  что
вам, несомненно, хочется ее повидать. Должен ли я сейчас же послать за ней с
тем, чтобы она через несколько минут присоединилась к нам, еще до того,  как
мы станем обсуждать дальнейшее?
   Не дожидаясь ответа герцога, граф направился  к  колокольчику,  висевшему
возле камина, но не успел он протянуть руку, чтобы позвонить,  когда  герцог
спокойно сказал:
   - На самом деле, граф, я имел в виду вашу младшую дочь, леди Антонию!
   Граф поспешно отдернул руку  от  ленты,  па  которой  висел  колокольчик,
повернулся и непонимающе уставился на герцога.
   - Антонию! - воскликнул он, судорожно  глотая  воздух  открытым  ртом.  -
Полагаю, ваша светлость ошибается!
   Пальцы герцога небрежно перебирали тонкие звенья золотой цепочки часов.
   - Полагаю, что нет, - ответил он. - Вероятно, я допустил  оплошность,  не
сообщив четко в своем письме, которой из ваших  дочерей  я  интересуюсь.  На
самом деле это леди Антония!
   - Но... Я никак не предвидел этого, - оправдывался граф. - Так же, как  и
моя жена... Антония - младшая дочь, и...
   Он запнулся и замолчал, и герцог понял, что  граф  подыскивает  слова,  в
которых мог бы описать свое второе дитя.
   - Прошу прощения, если невольно  ввел  вас  в  заблуждение,  -  извинялся
герцог, - однако теперь, когда все прояснилось, могу  ли  я  попросить  вас,
граф, позвонить в этот колокольчик, как вы и намеревались?
   Казалось, граф был слишком ошеломлен, чтобы возражать.
   Он дернул за ленту колокольчика... Когда дворецкий, явно  поджидавший  за
дверью, появился, граф резко сказал:
   - Попросите леди Эмилию прийти сюда немедленно, и... одну!
   - Одну, ваша милость? - недоуменно переспросил слуга.
   - Делайте, что вам велено, - суровым тоном приказал граф.
   Дворецкий поспешно удалился, а через несколько  минут  в  гостиную  вошла
графиня в шуршащем шелковом платье. По случаю визита герцога она надела  все
свои драгоценности, которых, впрочем, было не так уж и много.
   Ее лицо расплылось в улыбке, когда она, приветствуя гостя, сказала:
   - Ваша светлость! Какое счастье видеть вас здесь! Я всегда  так  страстно
желала увидеть нашего соседа по Хартфордширу. Просто невероятно, что  прошло
столько лет, а мы все не были знакомы!
   - Да, в самом деле прямо досадное недоразумение, - согласился  герцог.  -
Однако теперь, что граф может сам подтвердить, это упущение будет непременно
исправлено.
   - Герцог желает жениться на Антонии, - громко  произнес  граф,  глядя  на
супругу.
   - На Антонии?! - не поняла леди Эмилия.
   Она была ошеломлена не  меньше,  чем  ее  супруг  полчаса  назад,  однако
быстрее, чем граф, пришла в себя.
   - Полагаю, вы  ошиблись,  ваша  светлость.  Вы  наверняка  имели  в  виду
Фелисию, нашу старшую дочь. Она очень мила, очень привлекательна, и я всегда
считала, что именно она сделает  б