ирджиния,  мне  он
понравился.
   - А я возненавидела его! - объявила Вирджиния. - И до сих  пор  ненавижу!
Теперь, когда мама умерла, у меня нет необходимости оставаться его женой, не
так ли?
   - Поговорим об этом в другой раз, - предложила тетя Элла Мэй.
   - Нет, я хочу поговорить сейчас,  -  настаивала  на  своем  Вирджиния.  -
Знаешь ли, тетушка, мама вынудила меня выйти замуж за человека,  которого  я
ни  разу  не  видела,  только  потому,  что  ей   хотелось   показать   всем
великосветским дамам  Нью-Йорка,  насколько  она  выше  их.  Она  стремилась
вступить в поединок с миссис Астор, и тут я ничего не  могла  поделать.  Она
была непреклонна в своем решении.
   - Но ведь ты, безусловно, могла отказаться от брака, - предположила  тетя
Элла Мэй.
   - Я так и сделала, - ответила Вирджиния, - а мама пригрозила, что в таком
случае отошлет меня к тете Луизе. Надолго. Пока не исполнится двадцать пять.
   - К тете Луизе? - Элла Мэй поднялась и прошлась по  комнате,  -  Как  это
дурно и отвратительно.
   - Так что у меня не было выбора, - продолжала Вирджиния. -  Мне  пришлось
выполнить ее желание. Но я возненавидела этого человека. И никогда,  никогда
не захочу снова его увидеть!
   Впервые в ее тихом голосе прозвучало что-то отдаленно похожее на страсть.
Тетя подошла к  изголовью  кровати  и  мягким  движением  вернула  Вирджинию
обратно на подушку.
   - Тебе не следует сейчас ни говорить, ни думать об этом, - сказала она. -
Всему свое время. Ты была очень больна, а теперь нужно быть очень разумной и
постараться восстановить свои силы.  Не  беспокойся  ни  о  чем.  Все  будет
хорошо, я обещаю тебе.
   Но нервное возбуждение не сразу спало, а потом вдруг Вирджиния фыркнула:
   - Должно быть, он меня тоже  возненавидел.  Он  ведь  не  знал,  что  ему
досталось, пока мы спим не оказались перед епископом. Наверное, мое лицо под
той диадемой привело его в шок.
   Тетя Элла Мэй присела к Вирджинии на кровать.
   - Вирджиния, - начала она, - я тебя люблю. Даже в  детстве  у  тебя  было
чувство юмора. То, чего так не хватало обоим  твоим  родителям.  Любой,  кто
умеет посмеяться над собой, мой лучший друг.
   - Я не настолько тупа, чтобы не понимать, как я  чудовищно  выглядела,  -
усмехнулась Вирджиния. - В то утро мама заставляла меня все  время  пить  то
кофе, то шампанское, так что лицо у меня совсем раскраснелось, и я  даже  не
могла дышать под фатой. О, тетушка! Ну почему  я  родилась  такой  уродиной?
Мама в молодости была хорошенькой - многие говорили, она была прелестной.  И
папа был красив, правда?
   - Они были очень красивой парой, - согласилась тетя Элла Мэй. - Не  знаю,
Вирджиния, хватит ли у тебя силенок для другого потрясения.
   - Что на этот раз? - спросила Вирджиния с легкой тревогой.
   - Подожди минутку, - попросила тетя. -  Я  хочу,  чтобы  ты  приподнялась
немного.
   Она подложила ей под спину взбитые подушки и велела:
   - Закрой глаза. Это сюрприз, но очень приятный.
   -  Ты  уверена?  -  Вирджиния  вдруг  испугалась.  -  Это   случайно   не
какой-нибудь посетитель?
   - Просто закрой глаза и доверься мне. Вирджиния послушалась. Она слышала,
как тетя прошла в конец комнаты и тут  же  снова  приблизилась  к  изголовью
кровати.
   - А теперь открывай, - скомандовала Элла Мэй. Вирджиния разомкнула веки и
оказалась лицом к лицу с незнакомкой. Ей понадобилась какая-то доля секунды,
чтобы понять, что тетушка держит перед ней большое зеркало. Затем ей  пришло
в голову, что она, должно быть, видит сон или на самом деле сошла с ума.  На
нее из зеркала смотрел кто-то, кого она раньше  никогда  не  встречала.  Эта
девушка была, без сомнения, одного с ней возраста, с очень большими  глазами
на тонком худом лице, скулы слегка выделялись, подбородок  резко  обозначен,
шея -  длинная  и  изящная,  а  на  плечах  девушки  лежали  широкой  волной
мертвенно-белые волосы! , Вирджиния очень долго все смотрела и  смотрела  на
себя, а потом спросила изменившимся почти до неузнаваемости голосом:
   - Это.., действительно.., я?
   - Ты всегда была такой, - улыбнулась в ответ тетя. - Но, к несчастью, жир
спрятал то, что должно быть молодым, симпатичным, гибким и легким, и  вместо
этого появилось нечто нелепое и уродливое.
   Вирджиния поднесла к лицу руки.
   - Посмотри на мои пальцы, - сказала она, - и на руки тоже. О, тетушка!  Я
бы ни за что не узнала себя. А что случилось с моими волосами?
   - При воспалении мозга у больных часто седеют волосы, - объяснила тетя. -
Но со временем цвет восстановится, когда ты снова будешь сильной и здоровой.
Вот видишь, Вирджиния, какой  хорошенькой  девушкой  ты  оказалась  в  конце
концов.
   - Хорошенькой! Разве я могу быть хорошенькой? - удивилась  Вирджиния,  но
глаза девушки  в  зеркале  уже  засветились  слабым,  недоверчивым  огоньком
радости. Это были темно-серые глаза  с  каким-то  лиловым  оттенком;  глаза,
окаймленные очень длинными темными ресницами. И тип лица, и маленький прямой
нос,  и  изогнутые  дугой  брови,   и   гладкий   лоб   -   все   несомненно
свидетельствовало о красоте.
   - Я.., не верю... - проговорила Вирджиния и вдруг, в первый  раз  за  все
время как пришла в себя, разразилась рыданиями.
   Тетушка тут же убрала зеркало и, вернувшись к кровати, уложила  Вирджинию
на подушки.
   - Я.., не могу.., в это поверить, - прошептала Вирджиния сквозь слезы.  -
Не могу.., поверить.
   - Но это правда, - успокоила ее тетя, - а теперь,  Вирджиния,  постарайся
заснуть. Если ты разволнуешься, то я пожалею, что дала тебе зеркало.
   - Сон - такая потеря времени, - пожаловалась Вирджиния. - Мне нужно еще о
многом подумать. - Но она тем не менее уснула.
   Прошло две недели. Вирджиния уже настолько окрепла, что могла сама гулять
по саду. Как-то после прогулки она сидела на веранде,  где  ее  тетя  лущила
горох на обед.
   - Я дошла до леса и вернулась, - похвасталась Вирджиния. -  И  ничуть  не
устала.
   - Не очень увлекайся этим, - предостерегла ее тетушка.
   - Во мне ощущение такой легкости, что кажется, будто ветер сможет поднять
меня и унести прочь на верхушки деревьев, - засмеялась Вирджиния.
   - Ты слишком худая, - деловито заметила тетя. - У  нас  сегодня  на  обед
цыпленок. И если ты не  съешь  большую  порцию,  я  отошлю  тебя  обратно  в
постель.
   - Ты не сможешь быть такой жестокой, - запротестовала Вирджиния. -  Кроме
того, я хочу с тобой о многом поговорить. Знаешь ли ты, тетя Элла  Мэй,  что
меня так занимала моя внешность, что я даже  не  нашла  времени  обсудить  с
тобой мое замужество?
   - Я тоже собиралась поговорить об этом, - призналась тетя. -  Видишь  ли,
сегодня утром я получила письмо от твоего мужа.
   - Ты получила письмо от маркиза? - не поверила Вирджиния.
   - Да, - подтвердила тетя. - Но теперь он стал герцогом. И знай,  дорогая,
что ты - герцогиня!
   - Вот уж кем я никак не хочу быть, - возразила Вирджиния. - Ты должна  от
него как-то отделаться.
   - Он очень внимателен, - продолжила  тетя.  -  Пишет  мне  каждый  месяц,
интересуясь твоим здоровьем.
   - Стоило ли беспокоиться? - удивилась Вирджиния. - Он  получил  деньги  -
те, которые мама заплатила за мой брак с  ним,  да  и  все  остальные  может
забрать, если пожелает. Меня это не интересует. Пусть заберет все.
   - И об этом я тоже хотела с тобой  поговорить,  -  сказала  Элла  Мэй.  -
Теперь, когда твоя мама умерла, ты сознаешь, что ты  стала  одной  из  самых
богатых молодых женщин в Америке?
   - Мне все равно, - равнодушно заметила Вирджиния. - Мне не  нужно  больше
того, что у меня здесь есть. Тетя Элла Мэй рассмеялась.
   - Такое счастье недолгое. Жизнь в этом доме скоро  тебе  покажется  очень
ограниченной, однообразной.
   - И ты тоже так думаешь? - спросила Вирджиния. Тетя улыбнулась и покачала
головой.
   - Конечно же нет. Это мой дом.  Я  пришла  сюда,  когда  вышла  замуж,  и
поначалу мы были очень бедны.
   Твой отец отлучил меня от семьи, потому что я вышла замуж по любви.
   - О, тетя! А он жив? - спросила Вирджиния.
   - Нет,  дорогая,  он  умер  два  года  тому  назад.  Вот  почему  я  даже
обрадовалась, когда настала необходимость за тобой ухаживать. Мне было очень
одиноко без мужа. Детей у нас не было, а тут как будто  появился  ребенок  -
все те дни, когда ты  лежала  беспомощная,  нуждалась  во  мне  и  полностью
зависела от моего ухода за тобой.
   -  Все  те  дни!  -  машинально  повторила  Вирджиния.  -  Я  никогда  не
спрашивала, тетя, но сколько же я здесь пролежала?
   - Год и два месяца, - ответила Элла Мэй. Вирджиния пришла в ужас.
   - Так долго! И я тебя не узнавала?
   - Нет, дорогая, но зато теперь ты узнаешь, и это самое главное.  Немногое
в жизни принесло мне такую радость, как видеть тебя такой, какая ты сегодня.
   Вирджиния взглянула на старомодное ситцевое платье, которое было на  ней.
Его пришлось одолжить у тетушки, но даже после того как  платье  ушили,  оно
было слишком широким в талии.
   - Хорошо, что у тебя нашлось платье для меня, - сказала она и добавила:
   - Одно я решила твердо, тетя. Я останусь здесь с  тобой,  то  есть  если,
конечно, ты мне позволишь. Единственно, на что  годятся  мои  деньги  -  это
обеспечить нашу жизнь.
   - Я не возьму твоих денег, - резко произнесла Элла Мэй. - Ни цента. Я еще
отцу твоему заявила, когда он меня отлучил от семьи, что сама себя  обеспечу
и никогда у него не попрошу ни одной монеты. Я сдержала слово и не собираюсь
нарушать его даже ради тебя.
   - Не хочешь ли ты сказать,  что  тратилась  на  меня  все  это  время?  -
спросила Вирджиния.
   - Ты не требовала больших расходов, - улыбнулась тетя. - И если у тебя не
было того комфорта, какой мог бы быть в дорогой лечебнице,  то,  по  крайней
мере, я выходила тебя своими средствами.
   - Лучшими средствами в мире, - преданно заявила Вирджиния.  -  Можешь  не
волноваться, тетя; даже если я когда-нибудь  уеду,  все  равно  не  позабуду
всего того, что узнала от тебя: и о натуральных продуктах, и  об  овощах,  и
что единственный сахар, необходимый организму, - это мед от пчел в саду.
   - Ты, безусловно, моя лучшая реклама, - признала тетя. - Но, дорогая, мир
за окнами ждет тебя, и, когда немножко  окрепнешь,  ты  должна  вернуться  и
предстать перед ним.
   - Зачем? - строптиво взъерошилась Вирджиния.
   - Затем, что, во-первых, там твой муж, - ответила Элла Мэй, взяв  в  руки
письмо, лежащее рядом с ней на кушетке.
   - Я не хочу его видеть! Мы  никогда  с  ним  не  встретимся!  -  объявила
Вирджиния.
   - Почему? Ты боишься? - удивилась Элла Мэй.
   - Нет, не боюсь, - поправила Вирджиния, - а презираю.  Он  -  охотник  за
приданым, человек, который польстился на взятку и женился на  той,  кого  ни
разу в жизни не видел.
   - Звучит ужасно, я согласна, - признала тетя, - но должна тебе откровенно
сказать,  Вирджиния,  он  мне  нравится.  Он  был  таким  спокойным,   таким
серьезным, когда все остальные только и знали, что бегали по дому с криками.
Когда у твоей матери подкосились ноги, он отнес ее  на  кровать,  послал  за
доктором, организовал слуг, и при этом все его слушались. Такой мужчина  мне
по душе. Он напоминает Клемента, моего мужа, когда он был жив.
   - Мне все равно, кого он тебе напоминает, - грубовато ответила Вирджиния.
- Я намереваюсь отделаться от него.
   - Развод здесь не так легко получить,  -  спокойно  заметила  тетя,  -  и
гораздо труднее в Англии.
   - Но не захочет же он оставить меня при себе! - воскликнула Вирджиния.
   - Ну, это ему решать, - ответила Элла Мэй. - Он  всегда  очень  вежлив  в
письмах. Каждый раз интересуется, не может ли он  быть  чем-нибудь  полезен.
Наверное, Вирджиния, мне следует ответить, что ты снова на ногах.
   - Нет! И еще раз нет! Ты не сделаешь этого! Слышишь, тетя? Ты не  должна!
Он может захотеть повидаться со мной, а я этого не перенесу.
   - Я могу и не торопиться, - спокойно ответила тетя Элла Мэй,  -  но  рано
или поздно он все равно узнает.
   - Каким образом?
   - Если только ты не останешься здесь отрезанной  от  всего  мира  на  всю
жизнь, люди обо всем узнают.
   - Какие люди? У меня нет друзей.
   - Но есть пресса, - напомнила тетя. - Когда  почувствуешь  себя  получше,
загляни в нижний ящик бюро в гостиной. Там ты найдешь кипу газет, которые  я
сохранила для тебя, с фотографиями твоей  свадьбы,  с  заголовками  о  твоей
болезни. Невеста маркиза надолго заняла первые страницы многих газет. К тому
же смерть твоей матери усилила драму.
   Вирджиния всхлипнула.
   - Ах, тетя! Что мне делать?
   - Мне кажется, пора становиться взрослой, - ответила Элла Мэй.  -  Видишь
ли, Вирджиния, ты никогда на самом деле ничего не решала. Тебе не  позволяла
мать. И хотя, я знаю, она  была  трудным  человеком,  думаю,  ты  сама  была
склонна  уступать  ей,  чтобы  только  избежать  скандала.  А  это  так   не
по-американски - уступать. Ты должна смело идти вперед  и  побороть  в  себе
страхи, которые сама придумала, и не бояться людей. В конце концов они такие
же, как и ты: их сердца бьются, их царапины кровоточат, и их так же посещают
чувства тревоги и страха, беспокойства и подавленности.
   Вирджиния помолчала недолго, а потом произнесла:
   - Что ты хочешь, чтобы я сделала?
   - Это решать тебе самой, - ответила тетя.
   - Ты хочешь, чтобы я попросила его приехать сюда повидаться со мной?
   -  Полагаю,  в  скором  времени  нам  придется  сообщить  ему,   что   ты
выздоровела. Хорошо бы посмотреть на его лицо, когда он увидит  тебя  такой.
Ведь он помнит тебя, какой ты была на вашей свадьбе.
   - Я ненавижу и презираю его, - горячо произнесла Вирджиния. - Я потому  и
заболела, тетя, что в течение трех недель, после того как мама приказала мне
выйти замуж, я лежала без сна по ночам и  все  время  повторяла:  "Ненавижу!
Ненавижу!" Знаешь, я даже смастерила восковую фигурку из свечки и  протыкала
ее булавками, приговаривая: "Умри! Умри!" Мне  няня  рассказывала,  что  так
поступают индейцы, если ненавидят кого-то. Но он не  умер.  А  вместо  этого
приехал, и.., я вышла за него замуж.
   Ее голос дрогнул, и она опять всхлипнула.
   - Ты можешь смеяться, помня, какой уродиной я была, но и тогда я мечтала,
что однажды полюблю. Все надеялась встретить человека, который полюбит меня,
несмотря на мою внешность, и совсем не за деньги. Наверное, в  глубине  моей
памяти жило воспоминание о том, как ты  поступила  всем  наперекор  и  вышла
замуж за любимого человека.  Тогда  мне  было  немного  лет,  но  все  же  я
запомнила, как мама с папой говорили, что ты глупо себя ведешь и что  только
ограниченные люди утверждают, будто жизнь без любви ничего не стоит. Но  уже
в то время я знала, что ты права.
   - Моя бедная девочка! - тихо сказала тетя Элла Мэй.
   - Я становилась все страшнее и страшнее, -  продолжала  Вирджиния,  -  но
мечтать не перестала. Отправляясь спать, я  всегда  сама  себе  рассказывала
сказку. Героиней была, конечно, я, а герой влюблялся в меня, потому  что  не
знал, кто я такая. Иногда я случайно встречала  его  в  парке.  Иногда  -  в
магазине. В толпе я теряла маму или  отставала  от  гувернанток.  Но  потом,
когда я поняла, как ужасно выгляжу, я стала представлять, что он - слепой. Я
читала ему вслух из сострадания, а он влюблялся в мой голос. В конце  концов
мы играли свадьбу и были очень счастливы  вместе,  потому  что  любили  друг
друга не за внешность, а за душу.
   - Вирджиния, дорогая! Если бы только я знала, -  сказала  Элла  Мэй,  но,
подумав, добавила, - хотя, это не имело бы значения. Я все  равно  не  могла
прийти к тебе в тот огромный, подавляющий своими размерами дом.  Да  и  твоя
мать на порог бы меня не пустила.
   - Сейчас, когда я думаю о прошлом, мне кажется, что мечты для  меня  были
реальнее самой жизни, - продолжала Вирджиния.  -  И  знаешь,  тетя,  я  ведь
работала над собой. Старалась быть достойной того человека,  которому  нужна
была я, а не мои деньги. Упорно занималась, Когда меня  на  время  оставляли
жуткие головные боли. Я таскала книги из библиотеки. Они  мне  очень  трудно
давались, но я заставляла себя читать, полагая, что они разовьют мой ум.
   - Я уверена, они это сделали, - улыбнулась тетя Элла Мэй.
   - Надеюсь, - ответила Вирджиния. -  Только,  когда  голова  очень  сильно
болела, мне было трудно сосредоточиться. Но  вообще-то,  я  прочитала  массу
книг. Ты будешь смеяться, но я изучила всю  историю  Америки  и  Британии  и
довольно длительный период истории Франции.
   - Уверена, тебе еще пригодятся твои знания, - заверила Вирджинию тетя.
   - Теперь ты понимаешь, - продолжила Вирджиния, - почему для меня  брак  с
человеком, которому нужны только мои деньги, все равно что жизнь в аду.  Это
означает предать все то, во что верила, все свои мечты,  стремления  -  все,
ради чего я жила последние пять лет, с тех пор как начала взрослеть.
   Наступило молчание, а потом вдруг Вирджиния опустилась  на  колени  перед
Эллой Мэй.
   - Помоги мне, тетушка! - взмолилась она. -  Помоги  мне  освободиться  от
него! Сейчас, когда я так изменилась - и все благодаря тебе, - сейчас, когда
я превратилась в нормальную, обычную девушку, возможно, я встречу  человека,
о котором мечтала. Но сначала я должна освободиться, освободиться  от  этого
охотника за приданым. Пожалуйста, помоги мне!
   Тетя Элла Мэй взглянула в личико,  полное  ожидания.  "Она  прелестна,  -
подумала Элла Мэй. - И не один, а целая дюжина в нее влюбится. Но она всегда
будет относиться к ним с подозрением. Всегда будет задавать себе один и  тот
же вопрос: что им вскружило голову - она или деньги".
   - Помоги мне, -  умоляла  Вирджиния,  ее  большие  серо-лиловые  глаза  с
длинными темными ресницами были полны отчаяния.
   Тетя со стуком поставила миску с очищенным горохом на стол.
   - Я помогу тебе, Вирджиния, - сказала она чуть резковато,  -  но  сначала
нужно приготовить обед. Нам необходимо хорошенько подкрепиться, а  уж  после
можно решать важные проблемы.
   Вирджиния радостно вскрикнула и вскочила на ноги.
   - Ах, тетушка! - сказала она, бросившись ей на шею, - Я знала, ты меня не
подведешь.
   - Все это  очень  хорошо,  -  смеясь,  заметила  тетя,  высвобождаясь  из
обхвативших ее рук, - но задача предстоит не из легких.
   - Ты ведь напишешь ему, правда? - выжидательно спросила  Вирджиния.  -  И
скажешь, что мне нужен развод, а он может взять себе сколько  угодно  денег,
как только даст мне свободу.
   - У меня, признаться, был  совсем  другой  план,  -  ответила  Элла  Мэй,
направляясь на кухню.
   - Другой? - удивилась Вирджиния, идя следом за ней.
   - Начнем с того, -  пустилась  в  объяснения  тетя,  -  что  человек,  от
которого потребуют принять такое важное решение, вероятнее  всего,  поспешит
безотлагательно сюда, как только получит мое письмо. Ты этого хочешь?
   Вирджиния побледнела.
   - Конечно, мне он здесь не нужен! - разволновалась она. - Нет, нет, тетя!
Ты не должна допустить этого! Напиши ему, что если он явится в  Америку,  то
не получит от меня ни пенни.
   Тетя Элла Мэй пересыпала горох в маленькую кастрюльку и  добавила  в  нее
несколько кусочков желто-золотого масла.
   - Так не пойдет, - решительно объявила она.
   - Но что же нам делать? - приуныла Вирджиния.
   - Есть идея, - сказала тетя Элла Мэй, хлопоча у  плиты.  -  Меня  осенило
прошлой ночью, но потом я сказала себе: "Нет, Вирджиния на это не пойдет.  У
нее не хватит ни силенок, ни решительности".
   - Нет, хватит! - запротестовала Вирджиния. - Так какая идея?
   - Не стоит даже и говорить, - сказала тетя Элла Мэй. - Видишь ли, для  ее
осуществления нужен кто-то очень решительный, чрезвычайно сообразительный и,
я бы даже сказала, дерзкий. Если честно, Вирджиния, дорогая, даже,  несмотря
на мою любовь к тебе, мне кажется, ты не очень подходишь для этой роли.
   - Тетя Элла Мэй! Ты оскорбляешь меня! - завопила Вирджиния. - У меня есть
все эти качества, все до единого!  Просто  мне  никогда