чного  пирога.  Но  печенье  и
пирожные не значились в ее репертуаре, атак как мать Алинды  в  связи  с
болезнью перестала есть сладкое, то девушка уже позабыла их вкус.
   После того как Алинда выпила ароматный китайский  чай,  ее  усталость
как рукой сняло, а на смену этому пришло волнение при мысли о  том,  что
завтра ; она осмотрит этот замечательный дом.
   Послышался  вежливый  стук  в  дверь,  на  пороге  появился  лакей  и
произнес:
   - Ее милость  желает  видеть  вас,  мисс.  Алинда  тут  же  вскочила,
оправила платье и последовала за слугой по широкому коридору.
   В конце его была обитая зеленой кожей дверь,  и  девушка  догадалась,
что это вход в главную часть здания. Еще несколько шагов, и они вступили
на большую лестницу с  колоннами,  на  каждой  из  которых  был  высечен
фамильный герб. При взгляде  на  картины,  украшавшие  стены,  у  Алинды
перехватило дыхание.  Она  надеялась,  что  в  таком  доме  должен  быть
хранитель коллекции, который сможет  рассказать  ей  подробнее  об  этих
полотнах и их создателях.
   Холл представлял  собой  величественное  зрелище  -  там  было  много
мраморных статуй, несколько столов с  резными  позолоченными  ножками  и
крышками из малахита, а потолок  был  расписан  невероятным  количеством
богов и богинь, витающих среди облаков.
   Алинде захотелось задержаться и все как следует рассмотреть, но лакей
торопливо прошел вперед, явно не обращая внимания  на  то,  что  девушка
замедлила шаг. Он спешил выполнить распоряжение своей хозяйки.
   Они приблизились к высокой двустворчатой двери из черного дерева.
   - Мисс Сэлвин,  ваша  милость,  -  объявил  он,  распахивая  дверь  и
пропуская Алинду в салон.
   Помещение  оказалось  настолько  большим,  что   она   сначала   даже
растерялась. Где-то в дальнем конце его она заметила  леди,  сидящую  на
софе возле мраморного камина, украшенного резьбой.
   Высокие французские окна вдоль одной из стен выходили на террасу,  за
которой Алинда видела сад и фонтаны, чьи струи искрились в лучах солнца.
На какое-то мгновение они ослепили ей глаза, так же как и многочисленные
зеркала,  которые  отражали  друг  друга,  а  в  них,  в  свою  очередь,
отражались хрустальные люстры.
   В этом бесчисленном хороводе отражений она прошла по ковру через весь
салон и, только приблизившись к вдовствующей графине, смогла  разглядеть
ее как следует.
   И тут она застыла в изумлении.
   Леди, сидящая на софе, была гораздо  моложе,  чем  представляла  себе
Алинда, и совсем не походила на ее мать или другую ее  знакомую  пожилую
даму.
   У вдовствующей графини Кэлвидон были ярко-рыжие волосы,  уложенные  в
высокую прическу, и  цвет  их  был  настолько  вызывающим,  что  казался
неестественным.  К  удивлению  Алинды,  эта  леди  явно   злоупотребляла
косметикой, потому что длинные ресницы тоже выглядели ненатуральными,  а
цвет губ выдавал, что она пользовалась помадой.
   Она была красива, даже ослепительно красива,  и,  может  быть,  когда
леди Кэлвидон была молодой, то ни один мужчина не мог устоять перед ней,
но Алинде показалось, что она видит лишь остатки  тщательно  сохраняемой
былой красоты.
   - Вы благополучно добрались  до  нас,  мисс  Сэлвин?  -  осведомилась
вдовствующая графиня. - Я не ожидала, что вы так молоды.
   Ее слова звучали как обвинение. Алинда растерялась и произнесла почти
извиняющимся тоном:
   - Надеюсь, я не настолько молода, чтобы не справиться с той  работой,
которую вы мне поручили, мадам.
   - Вы действительно  сами  вышили  ту  прелестную  подушечку,  которую
прислали как образец своей работы?
   - Да, мадам.
   Алинда была не уверена, стоит ли ей обращаться к вдовствующей графине
как к своей ровеснице и женщине одного с ней общественного положения или
все-таки все время называть ее миледи, как это подобает служанке.
   - Вы меня  удивили  своим  мастерством,  мисс  Сэлвин,  -  произнесла
вдовствующая графиня.
   Ее глаза пристально изучали Алинду, как будто  она  принимала  ее  за
самозванку.
   В это время голос откуда-то из-за зеркального пространства неожиданно
задал вопрос:
   - Скажи, пожалуйста, Розалин, какое тебе дело до  ее  возраста,  если
она сможет восстановить эти драгоценные вышивки?
   Алинда вздрогнула от неожиданности. Она никак не ожидала, что  кто-то
еще присутствует в салоне. Блики  от  зеркал  и  бесчисленные  отражения
совсем ослепили ее. К тому  же  комната  была  настолько  велика  и  так
заставлена мебелью, что ей не удалось как следует осмотреться  за  такое
короткое время.
   Только теперь, устремив  взгляд  в  сторону  прозвучавшего  откуда-то
голоса, она увидела, что по другую сторону роскошного мраморного  камина
в мягком кресле сидит мужчина.
   Алинда сразу же подумала, что это и есть тот самый мистер  Хэнсон,  о
котором с явным неодобрением говорила домоправительница.
   Как  показалось  девушке,  он  был  весьма  привлекательным,   хорошо
сложенным молодым человеком  с  маленькими  усиками  и  довольно  наглым
взглядом, внимательно разглядывающим вновь прибывшую служанку.
   - Нет-нет, Феликс! Я не так уж недоверчива,  -  откликнулась  на  его
реплику леди Кэлвидон. - Но в то же время у меня возникают сомнения, что
такое  юное  создание  без  всякого  опыта  может   взяться   за   столь
ответственную работу.
   - Но чтобы узнать вкус  пудинга,  надо  его  съесть,  не  так  ли?  -
произнес Феликс Хэнсон со смехом. - Устрой ей  проверку,  Розалин.  Если
она не справится с маленьким заданием, которое ты  ей  дашь,  отошли  ее
прочь.
   Алинда почувствовала себя каким-то бездушным предметом,  от  которого
графиня и ее кавалер не знают, как избавиться.
   - Что ж, пожалуй, я дам вам шанс, - произнесла  вдовствующая  графиня
весьма холодно.
   Алинда попыталась скрыть охвативший ее гнев.
   -  Я  буду  очень  благодарна  вам,  мадам.  Не  сомневаюсь,  что  вы
останетесь мной довольны.
   - Я буду вами довольна, если вы будете прилежно трудиться,  -  сурово
сказала леди Кэлвидон. Ее явно раздражало присутствие Алинды.
   - Я так поняла, что мне надо приступить  к  работе  завтра  утром,  -
сказала девушка.
   - Вы абсолютно  правы.  Миссис  Кингстон  покажет  вам,  что  от  вас
требуется сделать.
   - Благодарю вас, мадам.
   Алинда сделала реверанс  и  отправилась  в  долги!  обратный  путь  к
выходу. Но, очутившись у двери,  она  вдруг  почувствовала,  что  кто-то
следует за ней.
   Оглянувшись, она увидела мистера Хэнсона.
   Когда девушка взялась за ручку двери, его горячая ладонь  накрыла  ее
пальчики. Это было так неожиданно, что все внутри у нее обмерло. А затем
она услышала его явственный шепот:
   - Ты такая хорошенькая, что тебе совершенно нечего теряться.
   Он сжал ее  пальцы,  потом  слегка  подтолкнул  ее,  и  Алинда  почти
вылетела из дверей салона, смущенная, с пылающими щеками.

Глава 2

   - Вот это и есть комната королевы,  -  объявила  миссис  Кингстон,  и
Алинда ахнула от восторга.
   В комнате невероятных размеров с великолепнейшим карнизом, украшенным
позолоченной лепниной, стены были обшиты панелями с изображениями цветов
и  диковинных  насекомых.  Громадное  ложе  под  балдахином  на   резных
золоченых колоннах было скрыто от взгляда пологом с вышивкой, несомненно
уникальной.
   - Как здесь красиво! - воскликнула Алинда.
   - Я и не ожидала от вас иной оценки, - кивнула миссис Кингстон.
   Алинда уже догадалась, что миссис  Кингстон,  как  и  другие  старшие
слуги  в  доме,  ощущают  себя  в  некотором  роде  хозяевами   сокровищ
Кэлвидон-хауза. Они как бы сроднились с  ними,  и  причастность  к  этим
бесценным старинным вещам возвышало их в собственных глазах.
   Многие из прислуги находились в этом доме  на  протяжении  нескольких
поколений, служа верой и правдой семейству Кэлвидон.
   Седина уже посеребрила волосы миссис Кингстон, но в движениях ее было
столько энергии, в походке такая легкость, а на лице  почти  не  заметно
морщин. Алинда не сомневалась, что молоденькие девицы из числа  прислуги
перед нею трепещут,  и  в  случае  необходимости  она  задает  им  жару.
Домоправительница знала все, что творится в Кэлвидон-хаузе, и, наверное,
досконально изучила характеры всех своих подчиненных.
   - Работы здесь для  вас,  по-моему,  немного.  Покрывало  не  следует
трогать, - заявила миссис Кингстон, - но балдахин нуждается  в  починке.
Видите, в некоторых местах нитки протерлись.
   - Мне не составит труда это поправить, - охотно отозвалась Алинда.
   Она ощущала себя на вершине  счастья,  ибо  все,  что  ей  показывала
миссис Кингстон, было преисполнено красоты, воистину совершенной.
   В Большом банкетном зале,  куда  ее  провела  миссис  Кингстон  после
комнаты Королевы, Алинда была готова провести хоть целый  день,  любуясь
фресками кисти Веррио.  Мастерство  художника  было  столь  велико,  что
казалось, будто мифические персонажи вот-вот оживут, сойдут  со  стен  и
вступят с Алиндой в беседу.
   Главная дворцовая  гостиная  понравилась  девушке  чуть  меньше,  она
показалась ей мрачноватой. Вероятно, такое впечатление создавалось из-за
слишком  внушительных  по  размеру  фигур  на  гобеленах,  вытканных  на
королевской фабрике в Мортлейке по знаменитым рисункам Рафаэля.
   Однако и  здесь  было  чему  порадоваться  глазу.  Китайская  мебель,
привезенная одним из лордов Кэлвидонов  из  путешествия  по  Поднебесной
империи, создавала неповторимую обстановку.
   Попав в  библиотеку,  Алинда  поняла,  что  сокровища  Кэлвидон-хауза
неисчерпаемы. Ее восхитили лепные украшения  на  потолке  работы  самого
Лагуэрра, старая, облагороженная временем позолота, полки и шкафчики  из
черного дерева и глубокие кресла, источающие чудесный запах  кожи.  Всем
вещам и картинам в этой комнате было по меньшей мере несколько веков,  и
столь почтенный возраст вызывал уважение, но атмосфера в  библиотеке  не
была тягостной, и обстановка не давила своей величественной древностью.
   Как только Алинда,  ведомая  суровой  и  деловитой  миссис  Кингстон,
очутилась в крыле, где располагались господские спальни, она постаралась
выбросить  из  головы  восторги  и  путаные  впечатления  от  созерцания
бесчисленных    фресок,    картин,    лепных    потолков    и     прочих
достопримечательностей, увиденных ею на первом этаже, и  сосредоточиться
на том, что ей предстоит сделать самой в этом сказочно красивом дворце.
   Миссис Кингстон вначале показала  ей  комнату,  которую  торжественно
назвала хозяйским покоем. Архитектор и строитель  Кэлвидон-хауза  еще  в
незапамятные времена обставил  ее  соответственно  вкусам  и  пожеланиям
первого лорда Кэлвидона.
   "Он, несомненно, хотел проводить ночи в такой же роскоши, как и дни",
- подумала Алинда.
   Громадная кровать на четырех могучих резных ножках  располагалась  на
возвышении  посреди  комнаты.  В  изголовье  был   вырезан   герб   рода
Кэлвидонов,  на  спинке  кровати  сверкал  позолотой  барельеф  на  фоне
кроваво-красных занавесей из бархата, расшитых золотом.
   Настенные зеркала в роскошных рамах многократно повторяли изображение
на потолке фамильного герба, а также отражали росписи  на  потолке.  Это
были пейзажи,  вероятно,  нарисованные  художником  с  натуры  в  разных
уголках поместья.
   Единственным   современным   предметом   живописи   в   комнате   был
великолепный портрет вдовствующей графини,  расположенный  над  каминной
полкой. Разглядывая его, Алинда еще раз подумала, насколько красива была
графиня в молодые годы. Ее рыжие волосы и зеленые глаза  в  сочетании  с
молочной белизны кожей выигрывали соперничество даже с Венерой,  которая
парила на потолке над нею.
   - Ее милость была очень хороша собой, когда писался этот  портрет,  -
не удержалась Алинда.
   - Ее провозгласили самой красивой девицей Англии, -  сообщила  миссис
Кингстон. - Как раз в тот год, когда его милость покойный лорд сделал ей
предложение.
   - Вполне справедливо, - согласилась Алинда. - Миледи и сейчас  хороша
собой.
   - Все мы обречены  на  старость,  хотя  некоторые  никак  с  этим  не
примирятся.
   Некоторая доля иронии ощущалась в тоне, каким  была  произнесена  эта
фраза. Выдержав паузу, миссис Кингстон обратилась к Алинде:
   - Не пора ли мне наконец показать вам комнату миледи?
   Алинда поспешно кивнула.
   Домоправительница направилась к двери в соседнюю  спальню,  а  Алинда
еще раз  окинула  взглядом  роскошный  мужской  покой.  Им  явно  кто-то
пользовался, и  кто-то  совсем  недавно  спал  на  огромной  кровати  за
бархатными занавесками.
   На туалетном столике она заметила головную щетку с ручкой из слоновой
кости, бумажник и журнал, а под креслом пару мужских комнатных туфель. И
еще перчатки для верховой езды, небрежно брошенные на кресло  уже  после
того, как лакей прибирал в комнате.
   От миссис Кингстон не укрылось, что Алинда кое-что заметила в мужской
спальне,  но  она  промолчала,  лишь  поторопилась   проводить   слишком
наблюдательную девицу через короткий коридор в соседнее помещение.
   - Здесь когда-то была дамская туалетная комната. В герцогские времена
жены спали с мужьями  в  одной  кровати,  еще  не  вошло  в  моду  иметь
отдельные спальни. И лишь пудрились и наводили красоту они отдельно.
   Она распахнула дверь, и Алинда, переступив порог,  как  бы  попала  в
иной мир - бледно-голубой и нежно-розовый.
   - Очаровательно! - воскликнула она в восхищении.
   Потолки были расписаны пухлыми купидонами и обнаженными  богинями,  а
гардины на окнах и занавески у кровати расшиты серебряными нитями.
   Алинда тотчас вообразила, как рыжеволосая красавица  -  хозяйка  этой
спальни - раздевается здесь и облачается в ночной шелковый наряд.  Более
женственной атмосферы она не могла себе представить.  Все  в  обстановке
комнаты служило одной цели - дать  почувствовать  женщине  свою  истинно
женскую сущность.
   - Первоначально занавески были  только  розовыми,  но  новой  хозяйке
потребовался голубой шелк, расшитый серебром,  -  неодобрительным  тоном
поведала миссис Кингстон. - Получилось смешение цветов, но она  осталась
довольна. Здесь для вас нет никакой работы.
   - Жаль, - улыбнулась Алинда. - Я бы охотно провела в такой комнате за
работой много часов и была бы счастлива.
   - Думаю, что вас также очарует спальня  герцогини  де  Мазарини,  где
работы для вас будет как раз достаточно.
   Миссис Кингстон энергичной походкой направилась в следующую  комнату,
а Алинда задержалась, глядя на портрет, украшавший одну из стен.
   На нем был  изображен  темноволосый  молодой  человек  с  удивительно
правильными чертами лица. Алинда уже достаточно  насмотрелась  старинных
портретов в холле, на лестницах и в комнатах этого  дома.  Но  этот  был
выполнен в современной манере и поэтому привлек ее внимание.
   - Кто это? - решилась она задать вопрос.
   - Наш теперешний граф. Его милость запечатлен  на  портрете  мистером
Саржентом.
   - О! - могла лишь воскликнуть Алинда, услышав фамилию  прославленного
художника.
   - Не думайте, что мистер  Саржент  ему  польстил,  -  заявила  миссис
Кингстон. - Наш милорд  был  очаровательным  ребенком,  а  став  молодым
человеком, сохранил свою привлекательность.
   В голосе твердокаменной миссис Кингстон вдруг проявилась  неожиданная
теплота. Говоря о молодом графе, она буквально таяла, как воск.
   - А почему он живет за границей?  -  наивно  осведомилась  Алинда.  -
Зачем же он покинул свой прекрасный дом и поместье?
   Миссис Кингстон тотчас одернула ее:
   - У его милости есть причины жить вдали от дома.
   Алинда поняла, что преступила  определенную  грань,  проявив  слишком
назойливое любопытство.
   - Простите, но  дом  его  милости  произвел  на  меня  такое  сильное
впечатление, что мне хочется побольше узнать  о  его  истории  и  о  его
нынешних владельцах.
   - Обратитесь к миссис Томерсон,  куратору  памятников  архитектуры  и
достопримечательностей  в  нашем  графстве,  и   она   предоставит   вам
необходимые брошюры и альбомы.
   - Я читала в  "Иллюстрейтед  Лондон  ньюс"  о  покойном  милорде.  Он
занимал столько важных постов в правительстве и был так уважаем.
   -  Он  был  великим  человеком.  Мы  чтим  его  память.  И   он   был
джентльменом,  в  отличие  от  многих  современных  молодых  людей.   Мы
гордились тем, что служили ему, и скорбим по нему до сих пор.
   Не было сомнения, что миссис  Кингстон  обожала  покойного  лорда,  а
также проявляла явное недовольство нынешними обитателями поместья.
   "Что-то странное происходит в этом доме", - подумала Алинда. Впрочем,
у нее не оставалось времени для размышлений.
   Миссис Кингстон  быстренько  выпроводила  наемную  швею  в  следующий
покой, названный ею комнатой герцогини де Мазарини.
   Алинда уже устала выражать свое  восхищение.  На  ткани,  покрывающей
стены, были вышиты нимфы, затеявшие головокружительный танец с амурами и
еще с какими-то мифологическими персонажами,  а  занавеси,  за  которыми
скрывалось  громадное  ложе,  были  настолько  великолепны,  что  Алинда
застыла в немом восторге.
   Накануне ночью, размышляя о судьбе Гортензии, герцогини де  Мазарини,
Алинда вспомнила известные ей из прочитанного эпизоды биографии одной из
трех племянниц правящего Францией великого кардинала. Она была не только
красавицей, но и богатейшей наследницей в королевстве.  Кардинал  избрал
ей в мужья Арманда де ла Порте, который согласился на брак при  условии,
что вместе  с  Гортензией  обретет  еще  и  фамилию  Мазарини,  а  также
связанный с этой фамилией герцогский титул.
   Невеста  отдала  жениху  свою  изысканную   красоту   и   итальянский
темперамент в любовных утехах, а щедрый дядюшка  в  качестве  свадебного
подарка отсчитал благородному юноше еще и тридцать миллионов франков  из
государственной казны.
   К несчастью, вскоре  после  свадьбы  молодой  супруг  стал  проявлять
признаки безумия, посчитав, что выполнение  супружеских  обязанностей  -
это прямая дорога в ад. Он полностью отдался религии, причем прибегал  к
самым суровым обрядам,  умерщвляя  свою  плоть.  Он  бродил  по  дворцу,
бормоча  молитвы,  разбивая  молотком  бесценные   античные   статуи   и
выплескивая чернила на картины и гобелены, которые посчитал неприличными
и возбуждающими похотливые мысли.
   Гортензия, однако, за семь лет супружества с безумцем  успела  родить
ему сына и трех дочерей, но муж уже дошел в своем религиозном экстазе до
такого состояния, что приказал лекарю удалить у девочек передние  зубки,
чтобы они стали уродливыми. Герцогине удалось предотвратить расправу над
невинными детьми, но ее терпению пришел конец.
   Испив горькую чашу до дна, она решилась на побег из мужниного дома.
   Герцог в отместку объявил, что она падшая женщина, и  потребовал  для
нее тюремного заключения за проституцию. Он выдвинул против нее чуть  ли
не сотню надуманных обвинений в развратных деяниях и супружеской измене,
пока наконец, спасая себя, Гортензия де Мазарини после ряда удивительных
приключений не добралась до Рима.
   Но и там она не обрела безопасного убежища.
   Несчастной женщине пришлось кочевать по всей Европе, и везде  за  ней
тянулась хищная рука французского  правосудия.  Безумный  супруг  твердо
вознамерился упечь ее в тюрьму.
   Из Амстердама  она  перебралась  в  Англию.  Король  Карл  Второй  по
прибытии Гортензии де Мазарини в  Лондон  счел  нужным  лично  навестить
знатную беглянку в ее апартаментах. Он  был  большим  ценителем  женской
красоты, но отдал должное  и  ее  уму.  В  тридцать  лет  и  после  всех
пережитых ею невзгод она была все еще прекрасна.
   Сорокапятилетний Карл, пресыщенный и уставший  физически  и  духовно,
почувствовал, что эта женщина вдохнула в него новую  жизнь.  Впервые  он
обрел не только фаворитку, но и близкого человека, с которым можно  было
делиться заботами, обсуждать постоянно мучившие его вопросы -  правильно
ли он поступает и не шатается ли под ним, как под его  казненным  отцом,