ные поручения принца Уэльского.
   За три дня до нынешней поездки ему  пришлось  сопровождать  принца  в
Королевскую оперу "Ковент-Гарден".
   Уже тогда, заметив красноречивые взгляды его королевского высочества,
лорд Брэйдон понял, что его ждет нечто неприятное.
   По обыкновению прибытию принца в оперу предшествовало  появление  там
шеф-повара с шестью лакеями.
   Они привезли с собой  многочисленные  корзины,  наполненные  столовым
серебром, золотой посудой и провизией.
   Лорд Брэйдон, как и большинство его друзей при дворе, отнесся к  этой
причуде с иронией.
   Лишь превосходное вино и роскошный стол могли  скрасить  монотонность
нескончаемой оперы.
   Когда после спектакля они возвратились в Малборо-Хаус, лорду Брэйдону
показалось, что принц ищет предлог поговорить с ним наедине,  но  он  не
имел возможности уйти, прежде чем принцесса Александра удалится  в  свои
покои.
   Лорд Брэйдон надеялся  ускользнуть  в  тот  момент,  когда  принцесса
повернется к ним спиной.
   Как на грех, принц Уэльский опередил его.
   - Я хочу поговорить с вами, Брэйдон, - сказал он театральным шепотом,
но был услышан, как и предполагалось, всеми.
   Гости тотчас стали прощаться, и вскоре лорд Брэйдон остался наедине с
принцем и своими предчувствиями.
   Чрезвычайно   красивый   и   статный,   лорд   Брэйдон    пользовался
благоволением не только принца Уэльского; его общества искали  и  многие
прекрасные дамы,  которым  удавалось  на  какое-то  время  привлечь  его
внимание.
   По крайней мере до той поры, пока он не охладевал  к  каждой  из  них
поочередно.
   Все его affaires de соеur неизбежно заканчивались одинаково.
   Ему становилось  скучно  от  этого,  как  он  выражался,  "привычного
однообразия".
   Он ощущал в себе потребность  чего-то  оригинального,  выходящего  за
рамки обыденного.
   И в то же время сознавал, что требует от жизни  слишком  много,  ведь
судьба и так проявляла к нему необычайную щедрость.
   Лорд  Брэйдон  был  носителем  древнего  титула  и  владел   огромным
богатством.
   Его родовой  дом  в  Оксфордшире  был  одним  из  самых  роскошных  и
представительных в Англии.
   Его конюшни вызывали восхищение и зависть не только на его родине, но
и во Франции.
   Забота о породистости скаковых лошадей требовала от  него  регулярных
визитов в  самую  веселую  столицу  Европы,  напоминание  о  которой  не
улучшило его нынешнего настроения.
   Экспресс, направлявшийся в  Париж,  ожидал  пассажиров,  пересекавших
Ла-Манш из Дувра и Фолкстоуна.
   Лорд  Брэйдон  пересек  пролив   на   собственной   яхте,   прибывшей
одновременно с пароходом из Тилбэри.
   Вид пассажиров, едущих в Париж, усугубил его раздражение при  посадке
в берлинский поезд.
   Во всех рискованных миссиях его сопровождал преданный слуга  Уоткинс.
Вот и сейчас он проследил, чтобы  все  необходимое  господину  во  время
поездки было тщательно размещено в его купе.
   Остальной багаж Уоткинс велел носильщику  уложить  в  соседнем  купе:
лорд  Брэйдон,  стремившийся  к  максимальному  комфорту,  любил,  чтобы
соседнее купе занимал его слуга.
   Уоткинс,  таким  образом,  был  всегда  рядом,  и  его  господина  не
беспокоили громкие разговоры пассажиров, не  будило  хлопанье  дверью  в
соседнем купе.
   Друзья часто попрекали Брэйдона расточительностью, которой  вовсе  не
заслуживает подобная прихоть, но его ответ был неизменным:
   - Уж на что  действительно  не  следует  жалеть  денег,  так  это  на
комфорт, Им нечего было возразить,  поскольку  они  сами  придерживались
того же мнения.
   Одарив носильщика щедрыми чаевыми, Уоткинс еще раз все осмотрел.
   - Я буду в купе рядом,  милорд,  -  напомнил  он  господину,  -  если
понадоблюсь вашему сиятельству.
   Лорд Брэйдон задумчиво сел на диван, еще не разложенный для ночлега.
   Он размышлял лишь о том, как скоро ему удастся вырваться из  Берлина,
чтобы сообщить принцу Уэльскому о безуспешности порученной ему миссии.
   "Только у принца, - думал лорд  Брэйдон,  -  могла  зародиться  столь
абсурдная идея выведать у немцев истинный  масштаб  их  новой  программы
вооружения морского флота!"
   Отношения принца с Германией никогда не были ровными.
   Сначала возникли трения из-за его общеизвестной симпатии к Франции во
время франко-прусской войны.
   Затем принц и  его  сестра  способствовали  союзу  принца  Александра
Баттенбергского и принцессы Виктории, дочери наследного принца Пруссии .
   Более того, принц Вильгельм был в глазах принца Уэльского всего  лишь
ветреным  молодым  человеком,  умудрившимся  допустить  бестактность  по
отношению к королеве Виктории, в результате чего ему  было  отказано  во
въезде  в  Великобританию  и  пришлось  довольствоваться  пребыванием  в
Германии.
   Там он позволял себе оскорбительные выпады в адрес собственного  дяди
: так, он называл его раздувшимся павлином,  а  свою  бабушку  -  старой
каргой.
   После этого принц Уэльский просто игнорировал его.
   В 1888 году, за год до королевского юбилея, Вильгельм стал кайзером в
возрасте двадцати девяти лет.
   Принц Уэльский не скрывал своей неприязни к новому  кайзеру,  так  же
как не стеснялся в выражениях, говоря о своем племяннике.
   Он обзывал его "Вильгельмом-3авоевателем" и негодовал, когда  кайзер,
преисполненный чувства собственного величия,  отвечал  ему  в  таком  же
духе.
   Тем не менее, несмотря на эту ссору, кайзер прибыл в  Англию  в  1889
году, стараясь быть как можно приветливее.
   После этого отношения несколько смягчились - до той поры, пока кайзер
не решил стать, по словам принца, "боссом в Коусе".
   Он  был  командующим  эскадрой  королевских  яхт,  и  его  "Британия"
побеждала на важнейших соревнованиях.
   Она считалась лучшей гоночной яхтой из существовавших в то время.
   Но кайзер перечеркнул эти достижения  своей  победой  над  принцем  в
гонках Королевского Кубка.
   Впоследствии он избрал Коус  местом  демонстрации  самых  современных
кораблей военно-морского флота Германии.
   Так, в прошлом, 1895  году  он  прибыл  туда  на  императорской  яхте
"Гогенцоллерн" в сопровождении двух новейших военных кораблей, "Верт"  и
"Байсенбург".
   Они были названы так в честь городов, где германцы одержали победу во
франко-прусской войне.
   Кайзер бросил вызов Комитету регаты, демонстративно сняв свою яхту  с
гонок на Королевский Кубок.
   Он заявил,  что  условия  гонок  ставят  его  в  заведомо  невыгодное
положение.
   Потом он проявил злонамеренную резкость по отношению к своему дяде во
время обеда на борту "Осборна".
   Весь королевский двор был осведомлен о гневе принца Уэльского.
   Поэтому лорд Брэйдон не очень удивился, когда принц сказал  ему,  как
только они остались наедине:
   - Я прошу вас сделать кое-что для меня, Брэйдон, а именно - поехать в
Германию.
   Лорд Брэйдон тяжело вздохнул и ничего не ответил.
   Принц Уэльский в крайнем возбуждении ходил по комнате взад и вперед.
   - Я узнал из  достоверного  источника,  что  мой  племянник,  кайзер,
располагает  новым  морским  орудием,  более  эффективным,   чем   любое
имеющееся у нас.
   Он остановился, пытаясь хоть немного успокоиться, и,  поскольку  лорд
Брэйдон продолжал хранить молчание, продолжал:
   - Мне известны ваши блестящие способности к  языкам,  и  то,  что  вы
свободно  говорите  по-немецки.  Если  появится   малейшая   возможность
выяснить реальное положение вещей, то это можете сделать лишь вы.
   - Я очень сомневаюсь в этом, ваше высочество, - ответил лорд Брэйдон.
- Если все содержится, как вы полагаете, в таком  секрете,  немцы  будут
тщательно его охранять, и вряд ли можно надеяться, что они будут со мной
откровенничать.
   - Я хочу иметь представление, что  кроется  за  этим,  -  упорствовал
принц Уэльский. - Мы знаем, что они строят военные корабли; но если  эти
корабли  вооружены  лучше,  нежели  наши,  то  это   чревато   для   нас
непредсказуемыми последствиями.
   Лорд Брэйдон, так же как принц и многие другие, был убежден, что рано
или поздно Германия бросит вызов господству Британии на море.
   Слишком хорошо была известна страшная  зависть  кайзера  к  привольно
раскинувшейся Британской империи.
   Он открыто говорил о необходимости большего "жизненного пространства"
для Германии.
   Спорить было бесполезно, поэтому Брэйдон сказал:
   - Я поеду в Германию и сделаю все, что в моих силах, но надеюсь,  что
ваше королевское высочество не будет ожидать чудес от моей поездки.
   Принц произнес нечто неопределенное.
   - Я очень сомневаюсь, - продолжал  Брэйдон,  -  что  смогу  доставить
какие-либо сведения, которыми вы бы еще не располагали.
   Это был тонкий комплимент.
   Королева пока не посвящала сына во все государственные дела.
   Принц не был допущен к участию в обсуждении важных вопросов  и  делал
все возможное, дабы получить информацию, от которой его отгораживали.
   Ему хотелось думать, что он в курсе всех дел.
   Лорд Брэйдон понимал, что если принц добудет информацию  о  секретном
оружии   ранее   Министерства   иностранных    дел    или    Британского
военно-морского ведомства, то это будет предметом его особой гордости.
   Принц положил руку на плечо разведчика.
   - Я считаю это дело очень важным, Брэйдон, - сказал он, - и  учитываю
ваши успехи в других миссиях, о которых не стану сейчас упоминать.
   - Лучше не надо, ваше высочество! - поспешно согласился лорд Брэйдон.
   Памятуя о несдержанности принца в разговорах, особенно с  прекрасными
дамами, он не хотел обсуждать секретные поручения,  выполненные  им  для
королевы.
   - Так вы отправитесь немедля? - спросил принц.
   - Послезавтра, - пообещал лорд Брэйдон.
   Он возвратился в свой огромный, комфортабельный дом на Парк-Лэйн.
   На следующий день Брэйдон изливал свое плохое настроение на прислугу,
а также на кое-кого из друзей, чем привел их в неописуемое изумление.
   Ему была присуща сдержанность, даже некоторая отчужденность.
   Редкое самообладание позволяло  ему  держать  в  узде  свои  истинные
чувства.
   Обладая тонким, ироничным складом ума, он временами даже у  тех,  кто
хорошо  его  знал  и  восхищался  им,   вызывал   чувства,   близкие   к
благоговению.
   Для женщин, очарованных им, он представлял загадку,  которую  они  не
решались разгадать.
   - Я люблю тебя, Освин, - говорила ему одна прекрасная дама всего лишь
несколько дней назад, - но у меня никогда  не  бывает  ощущения,  что  я
действительно хорошо тебя знаю.
   - Что ты имеешь в виду? - поинтересовался Брэйдон.
   - В тебе есть некая глубина, недоступная для меня, - объяснила она, -
а это несправедливо. Я отдаю тебе свою любовь, свое сердце и тело  -  по
сути, все, чем я владею, ты же в ответ даешь мне очень мало.
   Лорд Брэйдон лишь молча целовал ее.
   В тот момент она была успокоена пылом страстного любовника.
   Однако, оставшись одна, прекрасная дама вновь почувствовала,  что  ей
принадлежит лишь малая его часть.
   Остальное было как бы скрыто в потайном месте, недоступном для нее.
   - Обещай, что ты будешь думать  обо  мне,  когда  уедешь,  -  шептала
прошлым вечером та же красавица во время прощания.
   - Я буду считать часы до моего возвращения, - ответил лорд Брэйдон.
   Она могла бы  воспринять  это  как  комплимент,  но  ее  не  покидало
ощущение, что больше всего ему жаль расставаться  не  с  нею,  а  с  его
собственной личной жизнью в Лондоне.
   Когда поезд тронулся, лорд Брэйдон  открыл  газету,  которую  Уоткинс
предусмотрительно оставил для него.
   Он не думал ни об одной женщине, оставленной им.  Он  думал  о  тщете
своего путешествия.
   Вчера  после  полудня  он  на  всякий  случай  зашел  в  Министерство
иностранных дел.
   Неразумно было бы таить секреты от министра - маркиза Солсберийского.
   Когда он поведал ему, чего ждет от него принц, маркиз сказал:
   - Я согласен с вами, Брэйдон;  скорее  всего  вы  напрасно  потратите
время. Хотя как знать! Не исключено, что вам может удаться  то,  что  не
удалось нам.
   - Разве вы пытались узнать что-либо об этом орудии?
   Маркиз кивнул.
   - В настоящий момент там находится один из самых опытных моих  людей,
но за последний месяц, а может быть, и дольше, я не получил от  него  ни
слова. И начинаю думать поэтому, что он вернется с пустыми руками.
   Слушая маркиза, лорд Брэйдон все сильнее сжимал губы.
   - Немцы фанатичны в поисках  шпионов,  -  продолжал  министр,  -  они
чудятся им везде, и они охраняют свои секреты намного  лучше  нас,  если
они у нас вообще имеются!
   - Вы верите в существование этого орудия? - осведомился лорд Брэйдон.
   Маркиз пожал плечами.
   - Самые опытные военно-морские эксперты и специалисты утверждают, что
нашу военную технику  уже  невозможно  превзойти.  Однако  немцы  всегда
славились успехами в научных экспериментах.
   Лорд Брэйдон встал, чтобы распрощаться с маркизом.
   - Я попытаюсь вернуться пораньше, - сказал он, - хочется увидеть моих
лошадей на скачках в Ньюмдркете. Из-за этого я уезжаю сейчас  с  большой
неохотой.
   - Мне жаль вас, - с улыбкой заметил маркиз Солсберийский, - но  в  то
же время я благодарен принцу Уэльскому. Если кто  и  способен  совершить
невозможное, так это вы!
   - Вы льстите мне, - сказал лорд Брэйдон,  -  но  даже  это  не  может
утешить меня!
   Маркиз рассмеялся, но, когда лорд Брэйдон  покинул  министерство,  он
вновь озабоченно нахмурился.
   И вот теперь, разворачивая газету в поезде,  лорд  Брэйдон  дал  себе
клятву  не  тратить  на  Берлин  больше  времени,  чем  необходимо   для
реализации планов принца Уэльского.
   Он уже решил, кому нанесет визиты вежливости по приезду  в  Берлин  -
разумеется, с сообщением благовидного предлога для посещения  германской
столицы, достойного удивления.
   Он вознамерился также навестить одну  русскую  красавицу,  с  которой
познакомился несколько лет назад.
   Теперь она была замужем за одним из статс-секретарей кайзера.
   Если она так же прекрасна, как прежде, а ее темные глаза сияют тем же
манящим блеском, его путешествие может оказаться не совсем бесполезным.
   Примерно через  час  после  отправления  поезда  появился  Уоткинс  с
обедом.
   В поезде был вагон-ресторан, но лорд  Брэйдон  не  испытывал  желания
пробираться туда по раскачивающимся вагонам; не прельщала его и  плохая,
как он подозревал, тамошняя еда.
   Поэтому повар с его личной яхты приготовил заранее целую корзину  его
любимых блюд.
   Сначала Уоткинс принес из своего купе складной столик.
   Покрыл его чистой скатертью с монограммой лорда Брэйдона  и  принялся
за сервировку.
   Для начала был подан pate и суп, сохранявшийся горячим в  корзинке  с
сеном.
   Другое горячее блюдо прибыло также с самой подходящей температурой.
   Обед  сдабривался  превосходным  шампанским,  за  которым  последовал
особенный кларет, выдерживавшийся в погребах в течение  нескольких  лет,
пока в этом году не достиг непревзойденного качества.
   Обед завершился кофе из серебряного кофейника.
   Затем  лорд  Брэйдон  выпил  небольшую  рюмку   коньяка   "Наполеон",
поставленного  на  хранение  еще  его  дедом  в  начале   восемнадцатого
столетия.
   С удовлетворением откинувшись на спинку  дивана,  он  ощутил  в  себе
большее, чем прежде, согласие с миром.
   Наконец, почувствовав, что готов  отойти  к  раннему  сну,  он  велел
Уоткинсу расстелить его постель.
   Слуга привлек себе в помощь стюарда, служащего в вагоне.
   Пока они вдвоем застилали постель личными простынями лорда Брэйдона и
натягивали на подушки его наволочки, он вышел в коридор.
   Он стоял там, глядя во  тьму  за  окном,  и  вновь  думал,  насколько
предпочтительнее было бы направиться в Париж вместо Берлина.
   Мимо него прошли несколько человек, но, глубоко  погруженный  в  свои
мысли, он не замечал их.
   Затем он услышал, как Уоткинс сказал:
   - Все готово, милорд!
   Со вздохом облегчения он  вошел  в  свое  купе.  Белоснежная  постель
выглядела довольно заманчиво.
   Но вдруг в дверь купе постучали.
   Он не мог представить, кто бы это мог быть.
   Прежде чем он успел ответить, нетерпеливый стук повторился.
   - Войдите! - отрывисто сказал лорд Брэйдон, и дверь открылась.
   Он увидел прелестную молодую женщину. Ее глаза казались огромными  на
маленьком худом личике.
   К изумлению Брэйдона, она прошла в купе и захлопнула за собой дверь.
   Он продолжал сидеть на постели, не пытаясь подняться.
   Держась за стенку рукой, чтобы сохранить равновесие, она сказала:
   - Мне неудобно.., беспокоить вас...
   Пожалуйста.., простите меня.., но мне нужна.., ваша помощь.
   - Моя помощь?
   - Я.., я знаю, что вы.., англичанин.., и я подумала, что, может быть,
вы.., согласитесь помочь мне.
   - Но каким образом?
   Она  испуганно  взглянула  через  плечо,  словно  боялась,   что   ее
подслушивают.
   -  Там  один  мужчина..,  немец...   Я   сидела   напротив   него   в
вагоне-ресторане, и теперь.., он не отстает от меня.
   Голос ее дрожал от волнения.
   - Он ушел ненадолго.., он сказал, что вернется.., и  хотя  я  могу..,
запереть свою дверь.., я чувствую.., он  такой  упорный...  он  может..,
подкупить стюарда или.., найти другой способ.., открыть дверь.
   Лорд Брэйдон неплохо разбирался в людях, особенно в женщинах.
   Сначала,  когда  она  только  появилась,  он  подумал,  что   девушке
понадобилось что-то лично от него.
   Теперь же он понял, что она абсолютно искренна и в самом  деле  очень
напугана.
   - Мне неудобно, - повторила она вновь, - очень..,  очень  неудобно..,
беспокоить вас.., но я не знаю.., что мне делать.
   Она стояла, покачиваясь от движения поезда.
   - Присядьте, - предложил лорд Брэйдон, - и расскажите, кто вы  и  как
узнали обо мне.
   Примостившись на краю дивана, она повернула к нему лицо.
   Затем сняла шляпку.
   Ее светлые волосы, уложенные аккуратно, хотя, может  быть,  и  не  по
последней моде, отливали золотом.
   Серо-зеленые  глаза  напоминали  горный  поток,  однако  зрачки  были
темными.
   "Наверное, от страха", - подумал лорд Брэйдон.
   - Я знаю о вас из газет, - сказала  девушка,  -  у  вас  великолепные
лошади.
   - Хотелось  бы  так  думать,  -  несколько  суховато  промолвил  лорд
Брэйдон. - А теперь расскажите о себе. Вы, конечно, едете не одна?
   Она смущенно отвела глаза.
   - Я знаю, что так ездить.., не принято.., но  моя  служанка  довольно
пожилая и в последний момент почувствовала себя плохо..,  а  больше  нет
никого, кто мог бы.., сопровождать меня, поскольку я.., спешила.
   Она  запиналась,  явно  недоговаривая  чего-то.  Это  удивило   лорда
Брэйдона.
   - Могу я узнать ваше имя? - спросил он.
   - Лоилия... Джонсон.
   Краткая пауза между этими словами навела его на  мысль,  что  девушка
сказала не правду.
   - И вы едете в Берлин?
   Она кивнула.
   Лорд Брэйдон еще хотел спросить, будет ли кто-то рядом с ней  в  этом
огромном и опасном городе, когда она приедет туда.
   Но он тут же решил про себя, что в нынешнем  его  положении  было  бы
непростительной ошибкой связываться с молодой незнакомкой.
   - Я могу понять, в  каком  трудном  положении  вы  можете  оказаться,
путешествуя без сопровождающих, - сказал он. - Вам  что-нибудь  известно
об этом мужчине?
   - Он сказал, что его имя - барон Фридрих фон Хаусен.
   Лорд Брэйдон на всякий случай запомнил это имя.
   - Единственное, что я могу сделать для вас, мисс Джонсон, - попытался
он утешить девушку, -  поскольку  мы  сограждане,  это  попросить  моего
слугу, находящегося рядом со мной, поменяться с вами купе.
   Глаза Лоилии осветились радостью, и она воскликнула;
   - Вы действительно.., это сделаете?
   - Я уверен, тот мужчина не будет вас больше беспокоить.
   - Спасибо вам... Спасибо! Я так благодарна вам, что.., даже  не  могу
выразить словами.
   Она облегченно вздохнула.
   - Я никогда не думала.., никогда не могла  представить,  что  у  меня
будут.., трудности такого.., рода.
   - Я могу л