уверена,
что это совершенно неинтересно его милости, быть может,  вы,  миссис  Досон,
поедете со мной?
   - С удовольствием, миледи, -  откликнулась  экономка,  явно  обрадованная
приглашением. Немного помолчав, она добавила  несколько  неуверенно,  словно
боялась проявить непочтительность:
   - Миледи, вы такая красавица, и черное очень вам к лицу, но вы только что
вышли замуж, и так хочется увидеть вашу милость в белом.
   - Завтра я обязательно  куплю  белое  платье,  -  пообещала  Сорильда.  -
Позвольте пожелать вам доброй ночи и поблагодарить за вашу заботу.
   - Элси будет ждать  ваших  распоряжений,  миледи,  так  что,  пожалуйста,
позвоните, когда вернетесь  в  спальню.  Или  вы  предпочитаете,  чтобы  она
ожидала вас здесь?
   - Нет, я позвоню, - ответила Сорильда.
   - Благодарю вас, миледи.
   Миссис Досон отворила дверь и почтительно присела в реверансе.
   Сорильда вышла из комнаты и направилась к лестнице. Проходя по  коридору,
она видела свое отражение в  зеркалах,  украшающих  стены.  Казалось,  будто
рядом идет ее мать. Девушка пришла в полный восторг от собственного вида.
   Платье с низким вырезом мягко окутывало  ее  обнаженные  плечи;  Сорильда
знала, что свет от свечей, уже зажженных в канделябрах гостиной, вспыхнул не
только в ее волосах, но и на бриллиантовом колье, надетом ею.
   Колье принадлежало ее матери. Утром одна из горничных принесла в  спальню
Сорильды шкатулку, где лежало колье и другие драгоценности.
   - Его светлость просил передать вам это, мисс.  Он  думает,  вы  захотите
взять все это с собой.
   Сорильда почти что забыла о драгоценностях.  Их  унесли  сразу  после  ее
приезда в замок, и ей никогда и в голову не приходило спросить о них.
   Открыв обтянутую кожей шкатулку, она  обнаружила  в  выложенных  бархатом
отделениях бриллиантовое колье, дополнявшие его браслеты, кольца, серьги,  а
также две бриллиантовые звезды - мать часто носила их в прическе.
   Здесь не было ничего особенно ценного, но при  виде  украшений  на  глаза
Сорильды навернулись слезы, ведь они так много значили для  нее.  Застегивая
вечером на шее  колье  матери,  она  чувствовала  себя  так,  словно  надела
надежные рыцарские доспехи, в которых может  бросить  вызов  противнику,  то
есть своему мужу.
   Сорильда слышала, как шуршат ее шелковые  нижние  юбки,  когда  по  ковру
прошла в дальний конец гостиной,  где  он  стоял,  облокотившись  на  резную
каминную полку из мрамора.
   Если и в дневном платье он выглядел нарядным и элегантным, то в  вечерней
одежде был настолько великолепен, что ошеломленная Сорильда смотрела на него
во все глаза, словно неотесанная деревенщина.
   Но хмурое, сердитое  лицо  графа  заставило  ее  опомниться;  теперь  она
ощущала лишь чувство робости оттого, что они остались наедине.
   - Бокал шампанского? - спросил граф. - Я решил, что вы ожидаете этого.
   Когда он  заговорил,  Сорильда  увидела  слугу,  вошедшего  в  комнату  с
шампанским на подносе. Она взяла бокал и поднесла к губам.
   Из кармана жилета граф достал часы и сравнил  их  с  часами  на  каминной
полке.
   - Если я не ошибаюсь, - громко произнес он, - обед запаздывает.
   В этот момент у дверей появился дворецкий и объявил:
   - Миледи, кушать подано.
   Сорильда ожидала, что граф подаст ей  руку,  но  он  сразу  направился  к
двери, и она пошла рядом.
   Столовая была столь же величественной, как и весь дом. На  стенах  висели
портреты и золотые украшения,  явно  находившиеся  в  семье  графа  не  одно
поколение.
   Стол был украшен белыми цветами. Сорильда заметила, как взглянул  на  них
граф, и поняла, что слуги сделали это без его ведома, ибо так  полагалось  в
день свадьбы.
   Если  бы  Сорильда  так  не  нервничала,   ее   бы   рассмешил   нарочито
пренебрежительный вид, с каким граф,  сидящий  во  главе  стола,  откинул  в
сторону несколько белых роз, касавшихся его тарелки.
   Сорильда  считала,  что  в  присутствии  дворецкого  и  четырех   лакеев,
прислуживающих за обедом, глупо сидеть в полной тишине, и поэтому сказала:
   - По-моему, сегодня мы добрались до Лондона в рекордное время.  Раньше  я
всегда ехала гораздо дольше.
   В первое мгновение графа словно бы удивило, что у нее есть  голос  и  она
может им пользоваться. Затем он ответил:
   - Обычно отсюда до поместья я добираюсь за два с половиной часа.  Сегодня
мы, кажется, действительно доехали быстрее.
   - У вас прекрасные лошади.
   - Надеюсь, что так.
   Наступило молчание. Он только все усложняет,  подумалось  Сорильде.  Даже
если она ему очень неприятна, все-таки нужно с достоинством держаться  перед
слугами.
   Обед был великолепным. Правда,  Сорильде  показалось,  что  было  слишком
много блюд, но потом она сообразила:  слуги  изо  всех  сил  старались  хоть
как-то отпраздновать свадьбу, на которой жених вел себя хуже некуда!
   - У вас что-нибудь намечено на завтрашнее утро?
   - На завтрашнее утро? - переспросил граф.
   - Мне бы хотелось поехать за покупками.
   - Да, да, разумеется. Карета будет в вашем распоряжении.
   - Благодарю вас.
   Вновь наступило молчание, и Сорильда почувствовала раздражение.  В  конце
концов, он мог хотя бы попытаться соблюдать приличия и вести  себя  вежливо,
даже если и злится.
   Она догадывалась: оттого, что  граф  хорош  собою,  он  очень  избалован.
Женщины вроде ее тетушки считали его неотразимым, и он  привык  вести  себя,
как ему заблагорассудится, не только с ними, но и во всех других  случаях  с
тех пор, как унаследовал титул.
   Она припомнила, с какой  завистью  Хаксли  перечислял  выигранные  графом
скачки. От таких успехов у любого голова пойдет кругом. Возможно, впервые  в
жизни граф Уинсфорд попал в затруднительное положение, из которого не  сумел
выкрутиться.
   Наконец обед подошел к концу, слуги  удалились  из  комнаты,  и  Сорильда
спросила:
   - Мне уйти, чтобы вы посидели за бокалом вина, то есть бренди -  вы  ведь
его сейчас пьете?
   Граф помолчал, а потом ответил:
   - Полагаю, нам нужно поговорить.
   - Это несомненно было бы лучше, чем сидеть в гробовой тишине.
   Сорильда не собиралась упрекать графа, но его нежелание как-то поддержать
ее усилия рассердили.
   Граф удивленно поднял брови и произнес:
   - Мне  трудно  вести  непринужденный  разговор  с  совершенно  незнакомой
особой.
   - Это можно понять, - ответила Сорильда, - но вместе с тем если мы  будем
ссориться, то, мне кажется, незачем это делать при слугах.
   Выстрели она сейчас в воздух, граф и то изумился бы не  более.  Затем  он
сказал:
   - Полагаю, вы ставите под сомнение мои хорошие  манеры.  Возможно,  вы  и
правы, но едва ли вы ожидаете, что я спокойно отнесусь к этой ситуации.
   - По-видимому, вы забываете, милорд, что я в таком же  положении,  как  и
вы! - возразила Сорильда. - Быть может, мне следует выразить свои  сожаления
за то, что я вмешалась и не позволила дяде застать вас врасплох.
   Взглянув на нее, граф поднялся на ноги и заметил:
   - Нам лучше перейти туда, где нас никто не услышит. С  этими  словами  он
вновь налил себе бренди и направился к двери, чтобы открыть ее для Сорильды.
Девушка молча прошла  мимо  него.  Шагая  по  коридору  впереди  графа,  она
чувствовала, как отчаянно колотится ее сердце.
   "Сражение началось, - думала она. - Интересно, чем оно закончится  и  кто
победит".
   Сорильда вошла в гостиную, одновременно отмечая и великолепие комнаты,  и
то, что от волнения ей трудно дышать; в голове у  нее  мелькнуло  неприятное
подозрение, что руки ее дрожат.
   Она села на стул возле камина, невольно обратив при  этом  внимание,  как
красиво улеглись складки  платья;  фиалковый  запах  духов  матери  успокоил
взвинченные нервы девушки.
   "Мамочка, помоги мне! - мысленно попросила она.  -  Помоги!"  -  и  стала
ждать, что же скажет граф. С потемневшими глазами, стиснув челюсти, стоял он
перед камином.
   - Все это просто невыносимо, - резко начал он. - Если бы вы сказали,  что
не хотите выходить за меня замуж, дядя не стал бы принуждать вас к этому.
   Теперь Сорильда поняла, почему он на нее злится. Ему казалось, будто  она
каким-то образом могла предотвратить венчание.
   Немного помолчав, она тихо ответила:
   - Может быть, он бы меня и послушал, хотя я в этом очень  сомневаюсь.  Но
дело в том, что я сама хотела стать вашей женой.
   Граф посмотрел на нее недоверчиво.
   - Вы хотели стать моей женой? - медленно повторил он. - Это при том,  что
вы со мной незнакомы и знаете, что меня интересует ваша тетя? И вы  думаете,
я вам поверю?
   - Это совершенная правда, - медленно произнесла  Сорильда.  -  Только  не
потому, что я влюблена в вас, а потому что для меня это явилось  выходом  из
положения, ставшего совершенно непереносимым.
   - Не понимаю.
   - Все очень просто. Герцогиня ненавидит меня и  превратила  мою  жизнь  в
сущий ад.
   - Мне трудно в это поверить! - перебил ее граф.
   - Верите вы или нет, но это так, - сказала Сорильда. -  А  поскольку  мне
никогда не позволялось бывать в обществе, тем более в обществе мужчин, я уже
думала, что буду вынуждена жить в замке до  самой  смерти.  Невозможно  было
усомниться в искренности ее слов. Граф долго и пристально  смотрел  на  нее,
пока внезапно не засмеялся смехом, в котором не было ничего веселого.
   - Так вот почему вы решили помочь мне.
   - Вначале у меня этого и в мыслях не  было,  -  ответила  Сорильда.  -  Я
предупредила вас о приезде дяди Эдмунда, потому что думала только о нем.  Он
по-своему был добр ко мне, и я не хотела, чтобы он  страдал,  как  случилось
бы, узнай он правду - впрочем, это и произошло.
   - Откуда вы знаете? - спросил граф.
   - Он достаточно умен  и  понял,  что  вы  не  нанесли  бы  мне  подобного
визита.., да и я бы не стала приглашать вас!  -  Сорильда  не  удержалась  и
добавила последнюю фразу.
   Лицо графа потемнело, но он сказал:
   - Полагаю, в данных обстоятельствах упреки не помогут. Давайте  поговорим
о будущем. Сорильда не ответила. Она только сидела и смотрела ему в лицо.
   - Я тут поразмыслил над этим, - продолжал он. - По-моему, есть только два
выхода.
   - Ка...кие?
   - Выход первый: мы живем раздельно. Я владею несколькими домами в  разных
местах и вполне готов один из них предоставить всецело в ваше распоряжение.
   Он замолчал, и Сорильда чуть слышно спросила:
   - А.., второй.., выход?
   Пока он говорил,  девушка  вдруг  поняла,  как  страшно  будет  оказаться
совершенно одной. Она просто представить себе  не  могла,  как  сможет  жить
одна, без чьей-то помощи и общества, даже если будет жить в одном  из  домов
графа и тратить его деньги.
   - Второй выход, -  отозвался  граф,  -  это  примириться  со  сложившейся
ситуацией. Мне всегда говорили, что рано или поздно придется остепениться  и
обзавестись наследником. Мне нравится жить холостяком; я предпочел бы  им  и
остаться, но теперь это невозможно.
   Вновь наступило молчание. Теперь неуверенным голосом заговорила Сорильда:
   - Я - я..,  понимаю..,  что  вы..,  предлагаете..,  но..,  зная  о  ваших
чувствах.., к моей.., тете... Вы же не думаете.., что я...
   - Нет-нет, конечно, нет! Я вовсе не это имел в виду! Мы должны попытаться
лучше узнать друг друга и выждать какое-то  время,  прежде  чем  предпринять
шаги к тому, чтобы стать - ближе.
   - Я согласна с этим, - быстро проговорила Сорильда.  -  Думаю,  что  иные
действия могут привести  к  скандалу  и  различным  пересудам,  которые  вам
повредят.
   Граф вновь поднял брови, и Сорильда пояснила:
   - Вы ведь только что получили орден Подвязки.
   - Ясно. Полагаю, я должен быть благодарен вам, - неохотно сказал он.
   Сорильда слегка улыбнулась.
   - Я только что объяснила,  за  что  благодарна  вам  я.  Я  бы  предпочла
остаться  здесь,  каким  бы  тяжелым  характером  вы  ни...  Она  замолчала,
чувствуя, что чуть не сказала грубость, и граф быстро вставил:
   - Ладно, у меня тяжелый характер. Не буду  скрывать:  сегодня  утром  мне
пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы отправиться в замок.
   - Я.., понимаю, - согласилась Сорильда, - но, может быть, все окажется..,
не так плохо, как вы..,  предполагаете,  если  воспользоваться  капелькой..,
здравого смысла.
   Граф рассмеялся. Теперь его смех звучал совсем иначе.
   - Вот как вы это называете, - проговорил он. - Лично  я  могу  предложить
другое, более подходящее название; впрочем, это не важно. Можно  задать  вам
вопрос?
   - Конечно.
   - Чего ради вы решили надеть на свадьбу черное платье?
   - Все очень просто, - ответила Сорильда. - Мне в буквальном смысле больше
нечего  было  надеть,  кроме  отвратительных  одеяний,  выбранных  для  меня
тетушкой для того, чтобы я выглядела как можно уродливее.
   Пока Сорильда объясняла, ей показалось, что граф впервые взглянул на  нее
и словно бы только теперь заметил рыжий цвет волос, белизну кожи и  мерцание
зеленых глаз, поднятых на него.
   Окинув ее внимательным взглядом, он наконец сказал:
   - Наверно, она вам завидовала.  Надо  полагать,  мне  повезло.  Вы  могли
оказаться и некрасивой.
   -  Такая  мысль  приходила  мне  в  голову!  -  отозвалась  Сорильда.  Он
улыбнулся.
   - Я постараюсь вести себя вежливее, чем это было сегодня,  и  скажу,  что
мне будет интересно с вами познакомиться.
   - Позвольте ответить вам откровенностью и  признаться,  что  мне  хочется
узнать о вашей собственности, особенно о лошадях.
   - Вы интересуетесь лошадьми?
   - Три дня назад я  наблюдала,  как  вы  мчались  по  Большому  Галопу  на
великолепном коне.
   - Вы наблюдали за мной!
   - Я слышала, что вы купили в Таттерсолзе двух отличных лошадей.
   - Откуда вы это слышали? - начал было граф, но тут же добавил:
   -  Глупый  вопрос;  все,  что  происходит  в  моей  конюшне,   немедленно
становится известно во всех конюшнях в округе!
   - А раз интересуются вашими лошадьми, то, вы же понимаете, есть и  такие,
которые интересуются.., также и вами.
   - А вы?
   Вопрос удивил ее, но она искренне ответила:
   - Не как мужчиной, а как человеком, выигравшим Золотой кубок на скачках в
Аскоте и "Оуксе" <Ежегодные  скачки  кобыл-трехлеток  недалеко  от  Лондона,
проведенные впервые в 1779 г.; Оукс - по названию имения организатора скачек
графа Дерби.> . Граф засмеялся, запрокинув голову, на этот раз - с искренним
весельем.
   - Вот это начистоту! - проговорил он. - Не знаю  больше  ни  одной  дамы,
которая была бы столь откровенна.
   - Простите, если это.., прозвучало.., грубо.
   - Нет, ничуть, - быстро возразил он. - Думаю, если мы собираемся  строить
наш брак на прочной основе, откровенность нам необходима.
   - Согласна. Однако вам не всегда может... понравиться то,  что  я  говорю
или.., делаю.
   - Тогда я откровенно скажу вам об этом.
   - Это все.., упрощает и подводит меня к другому.., вопросу.
   - Какому же?
   - Сколько.., денег я могу.., потратить?
   Граф с удивлением взглянул на Сорильду, и она пояснила:
   - Сейчас я располагаю только двумя платьями,  которые  принадлежали  моей
матери. В одном из них вы видели меня во время венчания,  а  другое  на  мне
сейчас. Полагаю, что для вашей жены такой гардероб несколько скудноват.
   - Разумеется, - согласился граф. - Тратьте, сколько захотите. Уверен, что
вы меня не разорите.
   - Кажется, у меня есть немного.., своих денег, - начала Сорильда.
   - Забудьте об этом! - заявил граф.  -  Сегодня  утром  ваш  дядя  говорил
что-то о деньгах, но я сказал, чтобы он связался с моими поверенными. Это не
имеет никакого значения, разве что вы хотите быть независимой.
   - Только не в отношении денег, - ответила Сорильда. - Я  знаю,  что  моих
средств недостаточно для всего, что я хочу.., потратить.
   Граф рассмеялся снова.
   - Вы начинаете пугать меня.
   - Я этого вовсе не желаю, но надеюсь..,  быть  одетой  в  соответствии  с
положением.., графини Уинсфорд.
   Граф поглядел на нее и медленно произнес:
   - Не сомневаюсь, что это вам удастся, но в то же время не знаю, всегда ли
это будет в моих интересах!

Глава 5

   Сорильда собиралась ему ответить, но внезапно резко распахнулась дверь.
   Дворецкий еще объявлял не совсем  твердым  голосом:  "Леди  Алисой  Фейн,
миледи!" - когда мимо него в комнату влетела женщина, да  так  стремительно,
что Сорильда ошеломленно смотрела на нее, не отводя глаз.
   Женщина  бросилась  к   вставшему   графу;   Сорильда   разглядела,   что
посетительница чрезвычайно хороша собой, с белокурыми волосами -  не  такими
золотистыми, как у герцогини, но определенно светлыми - и большими  голубым!
глазами, в этот миг потемневшими от гнева.
   - Шолто! - воскликнула она, еще не добежав до графа.  -  Это  не  правда!
Скажи, что это не правда! Голос ее звучал необычайно пронзительно,  Сорильде
даже почудилось, будто  сейчас  зазвенят  хрустальные  подвески  на  люстре.
Казалось, граф не находит слов для ответа, и  тогда  леди  Алисон  повернула
голову, чтобы взглянуть на Сорильду.
   - Это она? Неужели  ты  мог  поступить  так  низко,  так  вероломно,  так
жестоко?
   Она больше не кричала; теперь в ее голосе прорывалось рыдание.
   Наконец граф обрел дар речи.
   - Мне очень  жаль,  что  ты  так  огорчена,  Алисон,  -  произнес  он.  -
Собственно, завтра утром я намеревался заехать к тебе.
   - И сообщить, что женился? - спросила леди Алисон. Ее снова охватил гнев.
- Когда несколько минут назад на балу у леди Шрузбери мне сказали об этом, я
не поверила!
   - Откуда это известно леди Шрузбери? - поинтересовался граф.
   - Очевидно, кто-то из твоих слуг сказал ее дворецкому,  -  ответила  леди
Алисон. - Но я-то думала, что будь у тебя хоть капля сострадания, ты бы  мне
первой сообщил о своем намерении жениться!
   Сорильда понимала, что графу трудно объяснить случившееся.  Не  успел  он
открыть рот, как леди Алисон заговорила вновь:
   - После всего, что мы значили друг для друга, после любви, которую я тебе
отдала, после счастья, которое мы дарили друг другу, как  ты  мог?  Если  ты
решил жениться, то почему не на мне?
   - Все обстоит не совсем так, Алисон, - начал было граф,  но  леди  Алисон
еще не договорила. Она вновь взглянула на Сорильду.
   - Что может дать тебе эта женщина такого, чего не  дала  тебе  я?  Какими
уловками она заставила тебя жениться? Ведь ты всегда клялся, что  останешься
холостяком!
   Она внезапно пронзительно вскрикнула и трагически вскинула руки:
   - Как ты мог так поступить  со  мной!  Как  ты  мог  заставить  меня  так
страдать! Я люблю тебя, Шолто. Да, я люблю тебя всей душой, и вот теперь мне
предстоит страдать не только оттого, что ты покинул меня, но и  оттого,  что
надо мной будут смеяться все мои друзья!
   Почти выплевывая в него эти слова, леди Алисон отошла от графа  и  встала
над Сорильдой. - Я ненавижу вас, - заговорила она, - и если мне удастся хоть
как-то вам навредить или причинить боль, будьте уверены, я это сделаю!  Если
вы воображаете, что сможете  удержать  в  своих  когтях  самого  неуловимого
мужчину в Лондоне, то очень ошибаетесь. Он  предаст  вас,  как  предал  всех
других женщин, оказавшихся достаточно глупыми, чтобы  бросить  к  его  ногам
свое сердце!
   Леди  Алисон  говорила  с  такой  яростью,  что  на  мгновение   Сорильде
показалось, будто та собирается ее ударить, и  девушка  невольно  отпрянула.
Словно подумав о том же, граф крепко взял леди Алисон за локоть и произнес:
   -  Алисон,  мне  очень  жаль,  что  ты  услышала  о  моей  женитьбе   без
предупреждения. Завтра я заеду к тебе, и мы поговорим о том, что произошло.
   - А позволит ли тебе молодая жена встречаться со старыми возлюбленными? -
язвительно спросила леди Алисой. - Или ты ей уже объяснил,  что  порхаешь  с
цветка на цветок, принимая все, что может дать  женщина,  и  оставляя  ее  с
разбитым сердцем, как конечно же поступишь и со своей женой!
   - Довольно, -  решительно  произнес  граф.  -Позволь  проводить  тебя  до
кареты. Я уверен, что ты же