тит  у  герцога  Блистонского  и,
возможно, завтра он посетит нас.
   На лице мистера Каддингтона читался восторг. Продолжая  разговор,  маркиз
прикидывал, нельзя ли будет разоружить противника, играя на его снобизме.
   В течение предстоящих двух дней Алтон надеялся проникнуть в тайну страхов
Сильвины и той власти, которую имеет над ней мистер  Каддингтон,  опасный  и
проницательный противник, которого нельзя недооценивать. Однако  маркиз  еще
ни разу не проигрывал, не собирался он потерпеть поражение и теперь.
   - Если  вы,  джентльмены,  собираетесь  в  сад,  -  сказала  вдовствующая
герцогиня, - то я провожу мисс Блейн (надеюсь,  дорогая,  вы  разрешите  мне
звать вас  Сильвиной)  наверх.  Ей  захочется  отдохнуть  перед  сегодняшним
празднеством - а, кроме того, мы сможем немного поговорить.
   - Прекрасная мысль,  ваше  сиятельство,  -  вмешался  мистер  Каддингтон,
прежде чем Сильвина успела ответить. - Я говорил Сильвине,  что  она  должна
почитать себя счастливицей, получив приглашение в такое знаменитое поместье,
как Алтон-Парк. Теперь я жду, что она  выразит  вам  благодарность  за  ваше
любезное гостеприимство и скажет мне, что я был  прав  в  предвидении  того,
какое удовольствие ожидает нас здесь.
   Он замолчал, и Сильвина, послушная как  марионетка,  которую  дергают  за
ниточки, тоскливо проговорила:
   - Вы были правы, сэр.., все здесь.., так.., прекрасно...
   Когда она замолчала,  ее  глаза  на  короткое  мгновение  встретились  со
взглядом маркиза. Он увидел на ее лице такое безуспешно скрываемое  глубокое
отчаяние, что только неимоверным усилием воли удержался,  чтобы  не  сказать
ей, что поможет ей, чего бы это ему ни стоило.

Глава 10

   - Я проиграл,  -  сказал  себе  маркиз,  устало  поднимаясь  по  парадной
лестнице.
   За его спиной слышался пьяный хохот и несвязные речи гостей, приглашенных
к обеду.
   Он сделал последнюю попытку в своей кампании, рассчитанной на  то,  чтобы
разрушить казавшуюся неприступной защиту мистера Каддингтона.
   Чем  больше  времени  маркиз  находился  в  обществе  помощника  министра
иностранных дел, тем труднее ему было скрыть свое нестерпимое  отвращение  к
этому человеку. Никогда в жизни  ему  еще  не  доводилось  испытывать  такую
сильную ненависть. Даже просто находиться рядом с Каддингтоном для него было
почти  невыносимо.  И  даже  не  только  из-за  того,  что  тот  был  связан
таинственными узами с Сильвиной, - в  самой  личности  этого  человека  было
что-то мерзкое.
   Маркиз  не  мог  отрицать  блестящий  ум  мистера  Каддингтона.  Помощник
министра умел быть очень интересным  рассказчиком,  когда  не  ставил  целью
доказать присутствующим свое  превосходство.  Он  был  начитан  и  прекрасно
образован...
   Сэр Алтон решил было, что слишком пристрастен в своем отношении к мистеру
Каддингтону, поскольку его собственные чувства слишком затронуты, но  каждый
из его друзей в течение дня отводил маркиза в сторону, чтобы спросить, каким
образом "этот выскочка" оказался в Алтон-Парке,  причем  выражения,  которые
они при этом использовали, далеко  не  всегда  были  настолько  сдержанными,
частенько в них  звучали  слова,  употребляющиеся  исключительно  в  мужском
обществе.
   Маркиз льстил помощнику министра, пытался говорить с ним в  доверительном
тоне, прибегая к всевозможным уловкам, чтобы заставить его проговориться или
хотя бы как-то намекнуть на то, почему Сильвина, до такой степени боясь его,
все же дала обещание выйти за него замуж.
   Но он вынужден был признать, что все его усилия остались тщетными. Мистер
Каддингтон по-прежнему был спокоен, добродушен и неуязвим для его атак.
   Под  предлогом  обсуждения  кандидатуры  графа  маркиз  некоторое   время
беседовал  с  мистером  Каддингтоном  с  глазу  на  глаз  об  обстановке   в
министерстве   иностранных   дел,   некомпетентности   Эддингтона   в   роли
премьер-министра, а потом постепенно перевел разговор на Сильвину.
   - Вы давно знаете Блейнов? - осторожно спросил он.
   - Не слишком, - отвечал мистер Каддингтон.
   - И каково ваше мнение о молодом Блейне? Насколько я понял, лорд Хоксбери
взял его, памятуя о выдающейся карьере его отца.
   Мистер Каддингтон пожал плечами.
   - Приятный молодой человек, но не думаю, чтобы он далеко пошел. Как  и  у
большинства молодых людей, которые хотели бы считаться денди, его честолюбие
не идет дальше того, чтобы его видели в лучших гостиных города.
   - А вы сами честолюбивы? - негромко спросил маркиз.
   Ему показалось, что при этом  глаза  его  собеседника  блеснули,  а  губы
сложились в улыбку, как будто он заглянул в будущее и нашел его приятным:
   - Мне пришлось много поработать, милорд, чтобы достичь моего  теперешнего
положения.
   - Весьма почетного, осмелюсь заметить,  -  сухо  отозвался  маркиз.  -  А
теперь расскажите мне об очаровательной мисс Блейн.
   Он хотел заставить  мистера  Каддингтона  говорить  о  девушке,  но,  уже
произнося эти слова, понял, что не выдержит, не  сможет  сидеть  спокойно  и
слушать, как этот человек, подлец, - Алтон инстинктом понимал это,  -  будет
говорить о Сильвине. Поэтому не успел мистер Каддингтон ответить, как маркиз
взглянул на часы и с деланным изумлением заметил:
   - Боюсь, что я забыл об остальных моих гостях. Мы окончим этот разговор в
другой раз, может быть, на следующей неделе в министерстве.
   - Да, конечно, - ответил мистер Каддингтон. - Вы можете располагать  моим
временем, милорд.
   - Я очень благодарен вам за помощь, - сказал маркиз.
   Выйдя из комнаты, он  почувствовал,  что  наконец  может  снова  свободно
дышать чистым воздухом, не оскверненным присутствием этого человека.
   И  все  же  против  мистера  Каддингтона  нельзя  было   сказать   ничего
определенного!  Он  вел  себя  безупречно,  говорил  цветистые   комплименты
герцогине,  с  готовностью  поддерживал  любые  предложения   хозяина   дома
относительно времяпровождения. Каддингтон восхищался поместьем,  хвалил  его
парки и сады. По правде  говоря,  его  интерес  показался  Алтону  несколько
преувеличенным.
   Каддингтон задавал бесчисленные вопросы об управлении  имением,  затратах
на его ремонт и содержание, расположении ферм... Один раз изумленный  маркиз
застал  его  расспрашивающим  мажордома  о  финансовой   стороне   домашнего
хозяйства.
   Мысль о  том,  что  причиной  этих  бесчисленных  расспросов  могло  быть
намерение  мистера  Каддингтона  купить  поместье  для  Сильвины,  заставила
маркиза отойти в сторону, мрачно нахмурившись.  Те,  кто  хорошо  знал  его,
считали это выражение его лица предвестником больших неприятностей для себя.
   Наконец, почти  отчаявшись,  маркиз  решил  попробовать  напоить  мистера
Каддингтона, чтобы у того развязался язык. "In vino  veritas"  <Истина  -  в
вине (лат.).>, что у трезвого на уме - у пьяного на  языке".  Как  часто  он
цитировал эти  старые  поговорки  своим  друзьям,  когда  кто-нибудь,  выпив
лишнего, бывал чересчур откровенен!
   В то время как обед в пятницу был рассчитан на то, чтобы поразить мистера
Каддингтона, сыграв на самых дурных чувствах этого выскочки,  маркиз  решил,
что субботняя пирушка будет совсем иной.
   От отправил письмо своему старому другу, лорду Хорнблоттону,  человеку  с
репутацией рассказчика и весельчака  и  большому  знатоку  вин,  с  просьбой
срочно  приехать.  Мало  нашлось  бы  людей,  для  которых  этот   стареющий
джентльмен не был бы желанным гостем за их столом.
   На субботу был приглашен еще  один  приятель  Алтона:  сэр  Лукас  Пауэл,
заместитель главы графства, азартный охотник и всем известный выпивоха.
   Маркиз ограничил ими число приглашенных, считая, что так разговор  пойдет
свободнее и ему легче будет наблюдать за мистером Каддингтоном.
   И вот дамы удалились, а джентльменам начали  подавать  чудеснейшие  вина,
бутылка за бутылкой. Щеки присутствующих раскраснелись, лбы  вспотели,  речь
понемногу становилась все более бессвязной, но маркиз  заметил,  что  мистер
Каддингтон прекрасно владеет собой. Он много пил, это верно,  -  не  меньше,
чем остальные, - но если и не совсем твердо держался на ногах, то разума  не
терял; лишь его байки становились все непристойнее.
   Их нельзя было бы назвать грубыми или  вульгарными  -  скорее,  они  были
отвратительно безнравственными, а  в  его  манере  рассказывать  было  нечто
внушавшее маркизу сильнейшее желание придушить своего "почетного гостя".
   Джентльмены продолжали пить и после того, как перешли в салон.
   Маркиз предупредил герцогиню, чтобы она пораньше увела Сильвину  спать  и
мужчины смогли развалиться в парчовых креслах, вытянув перед  собой  ноги  и
держа в руках рюмки, в которые вновь и вновь доливали вино услужливые лакеи.
   Наконец мистер  Каддингтон  начал  рассказывать  настолько  отвратительно
непристойную историю, что маркиз, почувствовав настоящую тошноту, встал.
   Он не попрощался с гостями, а просто незаметно вышел и поднялся  к  себе,
охваченный отчаянием, подобного которому ему еще не  доводилось  испытывать;
когда Алтон вошел к  себе  в  спальню,  камердинер,  взглянув  в  его  лицо,
поспешил молча выполнить свои обязанности, - он служил под началом маркиза в
армии и не видел его в таком удрученном состоянии с тех пор,  как  двое  его
лучших друзей пали подле него в бою.  Взяв  одежду  господина,  он  бесшумно
вышел.
   Долгое время Юстин Алтон сидел в кресле с высокой спинкой  и  смотрел  на
огонь, пылавший в камине.
   Днем на солнце было тепло, но ветер,  удерживающий  корабли  Наполеона  в
гавани по ту сторону пролива, к вечеру еще усилился, принеся с собой  холод,
который проникал во все закоулки дома, спускаясь  по  трубам,  и,  казалось,
просачиваясь даже сквозь закрытые окна.
   Домоправительница,  прекрасно  знавшая,  как  надо  заботиться  о  гостях
Алтон-Парка, поспешила распорядиться, чтобы во всех  спальнях  были  зажжены
камины.
   Но ветер по-прежнему не стихал, и, когда  пламя  начало  угасать,  маркиз
почувствовал озноб.
   Сняв халат, он лег в гигантскую кровать под  балдахином,  в  которой  уже
несколько веков спали владельцы Алтон-Парка; по обеим сторонам ее был полог,
предохранявший от сквозняков и скрывавший спящего.
   Откинувшись  на  подушки,  Алтон  смотрел  на   поддерживавшие   балдахин
замысловатые резные  колонны,  которые  вырисовывались  на  фоне  угасающего
пламени. Много столетий назад какой-то мастер своего дела изобразил  на  них
то, что знал лучше всего: деревья и цветы, которые все  время  видел  вокруг
себя.
   Там были листья дуба с желудями, бука и ясеня, вяза и ивы, - все они были
искусно изображены неведомым резчиком,  у  которого  имелись  все  основания
гордиться своим мастерством. И все окружающее  маркиза,  как  это  бывает  с
человеком, одержимым какой-то мыслью или чувством, все время возвращало  его
сознание к одному и тому же; так и резные листья, которыми была украшена его
кровать, заставили его вспомнить о Сильвине.

***

   Он начал перебирать в уме все, что  произошло  с  момента  ее  приезда  в
Алтон-Парк.
   Никогда раньше Юстин Алтон не мог предположить, чтобы женщина, которой он
подарил свою благосклонность, обращалась с ним так, как это делала Сильвина.
Дело было не только в ее отчужденной и холодной манере разговаривать с  ним.
Нет, она  была  непроницаемо  сдержанна,  почти  не  реагируя  на  само  его
существование.
   Маркиз вспомнил, как сжимал ее в объятиях, как губы ее  ответили  на  его
поцелуй. Оба они познали восторг, перенесший их в другой мир,  где  не  было
никого, кроме них и всепоглощающего чуда их любви.
   Как могло случиться, что после этого она стала теперь  столь  подчеркнуто
холодна к нему?
   Руки его непроизвольно сжались в кулаки от сознания своей  беспомощности.
Ему хотелось что-нибудь разбить, сокрушить - неважно что, лишь бы выплеснуть
свой протест неспособности справиться с совершенно вышедшей из-под  контроля
ситуации.
   И все же в глубине души Алтон чувствовал, что демонстративная ненависть к
нему Сильвины не вполне искренна: она старалась причинить  ему  боль,  чтобы
выразить свое страдание и разочарование. Но и в этом он не был уверен.
   В первый вечер у него в имении,  когда  она  спустилась  к  обеду  раньше
других, он сказал ей:
   - Надеюсь, вы хорошо устроились в вашей спальне, мисс Блейн. Я специально
поместил вас в старой части здания - вы найдете ее более романтичной.
   Девушка молча смотрела на него, и он не мог разгадать выражения ее глаз.
   - Говорят, в этой спальне  ночевал  красавец  принц  Чарли,  -  продолжал
маркиз. - Надеюсь, эта мысль вас не испугает.  Спальня  вашего  брата  всего
через одну от вашей, и привидений в Алтон-Парке никто и никогда не видел.
   - Я не боюсь призраков, - негромко ответила Сильвина.  -  Их  способность
причинять боль и предавать - в прошлом.
   Сказав это, она отвернулась, и весь вечер они не общались друг с другом.
   На следующий день маркиз предложил всем сутра  проехаться  верхом,  но  в
последний момент Сильвина отказалась, хотя он и видел,  с  каким  сожалением
девушка посмотрела  на  породистую  лошадь  арабских  кровей,  выбранную  им
специально для нее.
   Алтон понял, что она отказалась ехать, чтобы  причинить  ему  боль,  хотя
прогулка верхом доставила бы ей удовольствие: но ведь они мечтали о том, как
хорошо было бы устроить скачки, когда были наедине в греческом храме.
   И вместо Сильвины маркиз оказался в обществе мистера Каддингтона, графа и
Клайда и постарался завершить прогулку  так  быстро,  как  только  позволяли
приличия.
   Хотя Сильвина смогла устоять перед лошадьми маркиза, перед  его  собаками
она не устояла.
   Приехав в  Алтон-Парк,  она  сразу  же  увидела  двух  охотничьих  собак,
коричнево-белых спаниелей-спрингеров, которые взволнованно вскакивали всякий
раз, как маркиз входил в комнату, и следовали за ним  по  пятам  всюду,  где
только им позволялось.
   Однажды, зайдя в салон, маркиз  застал  Сильвину  сидящей  на  коврике  у
камина, обхватившей обеих собак  руками.  На  ее  прекрасном  лице  читалась
нежность. При появлении маркиза спаниели вскочили и кинулись к  нему,  забыв
своего нового друга, и на мгновение ему показалось, что  девушка  посмотрела
на него с укором, так, словно он лишил ее последней отрады.
   - Я рад, что вам нравятся Ромул  и  Рем,  сказал  Алтон.  -  Я  купил  их
щенками, приехав из Рима. - Он знал, что, раз  она  изучала  античность,  ей
должна быть знакома легенда о двух сиротах, вскормленных волчицей,  которые,
повзрослев, основали Рим.
   - Мне кажется, эти имена на редкость подходят вашим собакам, милорд, - не
без язвительности проговорила девушка.
   - Сильвина! - воскликнул он. - И вам не стыдно  намекать  мне,  что  я  -
волчица?
   На одну секунду на ее щеках показались ямочки,  и  она  бросила  на  него
озорной взгляд; но в этот момент с террасы, откуда он любовался пейзажем,  в
салон вошел мистер Каддингтон.
   Увидев, что Сильвина сидит на полу, он нахмурился и резко спросил:
   - Вам нездоровится?
   В его голосе слышались неодобрение и упрек. Вспыхнув, девушка поднялась и
отошла в дальний конец комнаты,  где  герцогиня  объясняла  Клайду  какой-то
трудный пасьянс.
   На ленч приехали принц Уэльский, миссис Фитцгерберт и  другие  гости.  Их
присутствие, несомненно,  вызвало  восторг  у  мистера  Каддингтона.  Маркиз
заметил, что, хотя Сильвина держалась сдержанно  и  скромно,  она  очаровала
всех, кто с ней общался.
   Действительно, словно под действием какого-то невидимого магнита,  к  ней
тянулись и мужчины, и женщины. Сжав зубы, маркиз не смог не подумать о  том,
что мистер Каддингтон угадал - она может стать  прекрасной  хозяйкой  в  его
доме.
   Когда принц уходил и Сильвина сделала ему низкий реверанс, тот сказал:
   - Я  прекрасно  помню  вашего  отца,  мисс  Блейн,  это  был  чрезвычайно
одаренный человек. А когда я был еще мальчиком,  все  мужчины  Лондона  были
влюблены в вашу мать. Она была прекрасна.
   На мгновение лицо Сильвины осветилось,  и  она  улыбнулась  той  улыбкой,
которую маркиз мечтал увидеть с момента ее приезда в Алтон-Парк.
   - Благодарю вас, ваше королевское высочество, - мягко проговорила она,  -
я так тронута, что вы помните мою мать.
   -  Забыть  ее  было  бы  невозможно,  -  отозвался  принц   с   сердечной
любезностью, которая помогала ему завоевывать верность и любовь столь многих
людей. Он похлопал Сильвину по руке и добавил:
   - Вы очень на нее похожи, дорогая.
   Он оставил после себя атмосферу дружелюбия, которую не смог отравить даже
мистер Каддингтон.
   В середине дня все отправились в сад любоваться полными цветов  клумбами,
увитыми  розами  беседками,  деревьями  и  кустарниками,   которым   ножницы
садовников  придали  всевозможные  причудливые   формы,   и,   конечно   же,
лабиринтом.
   Герцогиня остановилась поговорить с одним из садовников, а маркиз показал
мистеру Каддингтону и Клайду запутанный лабиринт, который начали  выращивать
еще в царствование Генриха VIII.
   Когда спутники маркиза исчезли за стенами тиса, он, обернувшись,  увидел,
что Сильвина стоит в одиночестве в конце поросшей травой дорожки  и  смотрит
на виднеющийся в отдалении лес.
   Он подошел к ней так тихо, что девушка не  услышала  его  шагов,  поэтому
когда Алтон заговорил, она вздрогнула.
   - Вы похожи на несчастную и всеми покинутую маленькую  принцессу.  Нельзя
ли сделать  так,  чтобы  странствующий  рыцарь  подхватил  вас  и  умчал  от
свирепого дракона, избавив от страха?
   Говоря это, он наблюдал за девушкой, невольно надеясь увидеть в ее глазах
то чудесное выражение ребенка,  которого  прежде  не  встречал  ни  у  одной
женщины.
   Но она ответила с холодной непримиримостью:
   - Я за последнее время кое-что прочла о странствующих рыцарях, милорд,  и
поняла, что  их  доблесть  явно  приукрасили.  Многие  из  них  были  просто
негодяями, пользовавшимися своим рыцарским званием, чтобы обманывать  глупых
девушек, доверившихся им.
   Сильвина причинила ему боль, и, уязвленный, он ответил ей тем же.
   - Уверен, что вы правы, мисс  Блейн.  Надеюсь,  мистер  Каддингтон  скоро
выйдет из лабиринта. Я хочу узнать его мнение относительно того,  как  лучше
разобрать некий греческий храм, находящийся неподалеку.
   Ему удалось пробить ее" защиту!
   - Разрушить его? - ахнула она. - Вы не должны делать этого!
   - Почему же? - осведомился маркиз.
   - Это преступление! - страстно сказала она.
   - Я решил, что он мне больше не нужен, - хладнокровно отозвался маркиз. -
Оставить его там - значит поощрять  мечты  и  фантазии,  которые  вы  первая
назовете нелепыми. Лучше ему исчезнуть - я решил сравнять его с землей.
   - Нет! Пожалуйста.., пожалуйста, не делайте этого! - взмолилась Сильвина,
впервые обращая к нему свое лицо.
   - Сильвина! - произнес он, и голос его звучал сильно и взволнованно.
   И в этот момент их вновь прервали.
   - Милорд, нам нужна ваша помощь! Маркиза звал  Клайд,  спеша  к  нему  по
зеленому газону. Огромным усилием воли маркиз заставил себя быть вежливым.
   - Чем я могу вам помочь?
   - Мистер Каддингтон заблудился  в  лабиринте,  -  объяснил  Клайд.  -  Он
обогнал меня, и теперь не может найти выхода.
   - Боже мой, какая неприятность, - сухо отозвался маркиз. - Пойду  спасать
помощника министра иностранных дел. Какая  была  бы  трагедия,  если  бы  он
остался в заточении, пока косточки его не побелели бы!
   С этими словами он посмотрел на  Сильвину  и  увидел,  как  на  мгновение
показались ее озорные ямочки.
   Потом они подошли к лабиринту, и стали слышны крики мистера  Каддингтона,
взывающего о  помощи.  Маркиз  сразу  же  почувствовал,  как  девушка  снова
замыкается в себе, а по ее телу пробегает дрожь.
   Позже маркиз попытался остаться наедине с Сильвиной,  предложив  показать
ей библиотеку он был абсолютно уверен, что она придет в восторг от  огромной
комнаты, стены которой от пола до п