опытайтесь устроить наш отъезд как можно скорее,  -
попросила Вильма.
   Только она успела дать ему все необходимые инструкции, как объявили о
приходе Питера Хэмптона.
   - Доброе утро, мисс  Кроушоу!  -  поприветствовал  он  ее.  -  Верной
попросил меня сообщить вам свежие  новости  о  состоянии  его  здоровья,
которое, в целом, удовлетворительно.
   Вильма вздохнула с облегчением.
   - Я так рада, - сказала она. - Я очень волновалась.
   - Доктор первым делом заехал к нему этим  утром,  -  продолжал  Питер
Хэмптон, - и хотя рана воспалена, температура  у  Вернона  не  поднялась
слишком высоко и должна упасть  в  течение  следующих  двадцати  четырех
часов.
   - Он.., ему больно? - поспешно спросила Вильма.
   - Раны, подобные этой, всегда неприятны, - объяснил Питер Хэмптон,  -
но доктор дал ему какое-то снотворное, и я уверен,  завтра  наш  раненый
будет чувствовать себя лучше.
   - Как вы думаете, мы могли бы сделать  для  него  еще  что-нибудь?  -
несколько нерешительно спросила Вильма.
   - Ручаюсь вам, у него есть все, чего он только  пожелает,  -  ответил
Питер Хэмптон. - Цезарь Ритц  был  очень  обеспокоен  его  состоянием  и
послал ему фрукты и цветы и Бог знает, что еще!
   - Я считаю его добрейшим человеком, - сказала Вильма.
   Питер Хэмптон оглядел комнату.
   - Верном говорит, вы - знаток в электричестве. Это вы позаботились об
освещении в этом доме?
   Возникла пауза, поскольку девушка не знала, как ей ответить:
   -  Пет,  не  я,  и,  боюсь,  маркиз  оценивает  слишком  высоко   мои
способности.
   - Ну, я посчитал ваше появление на дуэли вчера вечером весьма храбрым
поступком, - отметил Питер, - и без сомнения, это вы спасли  Вернона  от
тяжелого ранения, если не от смерти.
   - Неужели  можно  было  вести  себя  так  непорядочно,  как  граф?  -
возмутилась Вильма. - Разве ничего нельзя сделать,  чтобы  не  позволить
ему поступать подобным образом с другими людьми!
   - Относительно этого вы можете не волноваться, - заверил ее Питер.  -
Я намерен добиться, что в будущем никто никогда не станет драться с  ним
на дуэли.
   - Но каким образом вы думаете сделать это? - спросила Вильма.
   - Я собираюсь сообщить британскому послу о позорном  поведении  графа
де Форэ, и еще я совершенно уверен в позиции  рефери.  Он  -  достаточно
уважаемая фигура в обществе и непременно  расскажет  о  происшедшем  тем
представителям французской знати, которые весьма щепетильно относятся  к
соблюдению правил, формальностей и подобного рода вещей.
   - Отлично! Так и надо! - с негодованием сказала Вильма.
   - Я с вами согласен, и когда граф окажется изгнанным из  круга  всех,
кто  имеет  вес  во  французском  обществе,  у  него  просто  не   будет
возможности вести себя столь мерзко и отвратительно.
   Он поглядел на часы и воскликнул:
   - Если я хочу застать посла до ленча, я должен спешить!
   - Благодарю  вас  за  визит,  -  сказала  Вильма,  -  и,  пожалуйста,
передайте маркизу, что я надеюсь на его скорейшее выздоровление.
   - Я передам ему ваши слова, - заверил Питер.
   Вильма проводила его до парадной двери.  Она  заметила,  что  Хэмптон
смотрел на нее с явным восторгом.
   Прощаясь, он задержал ее руку в своей дольше необходимого:
   - До свидания, мисс Кроушоу. Я полагаю, я смогу заглянуть к вам снова
завтра и принести новости относительно состояния нашего больного?
   - Я надеюсь, вы так и поступите, - ответила Вильма, - и  спасибо  еще
раз за ваш сегодняшний приход.
   Она проводила взглядом его карету, затем возвратилась в гостиную.
   Девушка подумала о том, что если они с  отцом  уедут  завтра,  то  ей
следует написать маркизу. Она  должна  объяснить  ему  невозможность  их
дальнейших встреч.
   - Все кончено... Кончено! - сказала она самой  себе  и,  усевшись  за
секретер, стоящий у окна, взяла ручку.
 
*** 
 
   Вильма успела написать совсем немного,  когда  ее  позвали  к  ленчу,
накрытому наверху.
   Графу хотелось побыть в ее обществе.
   Она взглянула на написанное. Потом порвала все на  мелкие  кусочки  и
бросила в корзину для бумаг.
   Поднявшись наверх, она увидела отца на ногах. Он был в халате  и  уже
перебрался в примыкавшую к спальне гостиную - будуар.
   В центре комнаты стоял стол, накрытый на двоих.
   Увидев дочь, граф воскликнула - Смотри, дорогая, я хожу,  но  Герберт
отказался принести мне одежду и требует,  чтобы  я  вернулся  в  постель
сразу же после такой безумной выходки, как ленч с тобой!
   Вильма рассмеялась.
   - Вы же знаете, нам всем приходится повиноваться Герберту, -  сказала
она, - тем более он, как всегда, прав, папа. Пьер Бланк дал также и  мне
строгие инструкции относительно того, как вы должны  вести  себя,  когда
вернетесь в Англию.
   - Нет ничего хуже, чем болеть и терпеть всех этих  ворчливых  женщин,
деспотичных слуг и докторов, раздающих  указания  направо  и  налево!  -
ворчал граф.
   Было ясно, однако, насколько он доволен, что встал на ноги.
   И они отпраздновали это событие бокалом шампанского.
   - Я попросила дворецкого заказать нам отдельное  купе,  -  рассказала
отцу Вильма, - но  он  говорит,  могут  возникнуть  трудности,  учитывая
срочность заказа.
   - Я думаю, ему все удастся, вопрос ведь только в цене,  -  усмехнулся
цинично граф.
   И он оказался прав.
   Когда дворецкий возвратился, он  объяснил  Вильме,  как,  с  большими
трудностями и раздавая щедрые чаевые, ему все же удалось получить купе.
   Зато  места,  которые  он  достал,   были   в   вечернем   экспрессе,
добирающемся до Кале за ночь.
   Вильма подумала, что для отца, возможно, как раз будет лучше  поспать
в поезде.
   По крайней мере он отдохнет перед  оставшейся  частью  пути,  которая
могла быть  не  такой  спокойной,  учитывая  предстоящий  переезд  через
Ла-Манш, а потом еще несколько  часов  в  поезде  от  Дувра  до  вокзала
Виктории.
   Она  поблагодарила  дворецкого  за  старание,  уверенная,  что  отец,
уезжая, обязательно щедро одарит его за все труды.
   Затем она пошла в свою спальню, чтобы  там  снова  и  снова  пытаться
начать свое письмо.
   Наконец ей удалось  подобрать  сердечные  и  откровенные  слова.  Она
медленно перечитала написанное.
 
   Сказка подошла к концу. Трудно выразить всю мою благодарность за вашу
доброту, проявленную ко мне во время моего пребывания в Париже.
   Я никогда не смогу забыть красоту площади  Согласия  и  буду  помнить
Булонский лес и наш восхитительный обед в "Гран Вефоур".
   Спасибо вам за эти мои воспоминания, и я желаю вам счастья.
   Вильма.
 
   Она положила письмо в конверт и оставила на секретере, решив передать
его через Питера Хэмптона, когда тот зайдет утром следующего дня.
   Теперь ей еще следовало купить  кое-какие  подарки  своим  друзьям  в
Англии.
   Тем, кто скучал без  нее  на  балах  и  званых  ужинах,  которые  она
пропустила.
   Ей хотелось купить нечто особенное для тетушки, представившей  ее  ко
двору.
   Когда позже днем Вильма разговаривала с отцом, она предложила ему  не
ехать в их лондонский дом, а сразу же отправиться в поместье.
   - Но как же твои балы и вечера? - нахмурился граф.
   - Мне совсем не хочется их посещать, папа.  Мне  бы  больше  хотелось
побыть с вами,  особенно  когда  вам  станет  невмоготу  обходиться  без
верховой езды.
   Она увидела упрямое выражение на отцовском лице и быстро добавила:
   - Вы должны слушаться указаний доктора. Так что  мы  будем  гулять  в
саду, удить рыбу в озере, чего мы не делали уже очень-очень давно.
   Она сделала паузу на мгновение и затем продолжала:
   - Я уверена, вам хотелось бы многое усовершенствовать в поместье. Вот
и представилась возможность  исполнить  задуманное  и  дать  необходимые
указания.
   Граф, прекрасно понимавший дочь, положил ей руку на плечо.
   - Ты хорошая девочка, Вильма, - сказал он, - и, лишив  тебя  радостей
летнего лондонского сезона, я обещаю  устроить  для  тебя  осенью  самый
большой и самый прекрасный бал, о котором только можно мечтать.
   Сказанное им заставило девушку почувствовать себя виноватой.
   Настоящая причина того, почему ей не хотелось возвращаться в  Лондон,
была в отсутствии всякого желания танцевать с молодыми людьми, к которым
она не испытывала ни малейшего интереса.
   Ей казалось, теперь любое сравнение всегда будет в пользу маркиза.
   Кроме  того,  она  опасалась  возможности  столкнуться   с   ним   на
каком-нибудь особо модном и многолюдном балу.
   А подобной встречи, говорила  она  себе,  необходимо  избегать  любой
ценой.
   В поместье Вильма чувствовала бы себя  спокойнее.  Ведь  было  совсем
невероятно, чтобы они могли случайно встретиться в графстве.
   Девушка думала, что, доведись им снова увидеться, ей понадобятся  все
силы, чтобы удержаться от желания броситься Вернону на шею и умолять его
о поцелуе.
   "А именно этого он и не захочет больше, если узнает, кто  я  есть  на
самом деле, - сказала она сама себе. - Так  или  иначе,  он  женится  на
принцессе".
   Днем Вильме  удавалось  храбриться,  но  когда  наступила  ночь,  она
плакала, уткнувшись лицом в подушку.
 
*** 
 
   Как она и ожидала, Питер Хэмптон появился около полудня.
   - Я прибыл, чтобы сообщить вам самые свежие новости, - сказал он.
   - Надеюсь, его сиятельству лучше, - церемонно произнесла Вильма.
   -  Он  плохо  спал.  Его  камердинер  жаловался,  что  маркиз  провел
беспокойную ночь, и его рана очень болезненна.
   - Так он еще не встает? - спросила Вильма.
   - Конечно, нет! -  ответил  Питер  Хэмптон.  -  Доктор  запретил  ему
вставать в течение по крайней мере двух-трех дней.
   Именно это Вильма и хотела бы услышать.
   Она еще немного побеседовала с  Питером.  Потом  отдала  ему  письмо,
лежавшее на секретере.
   Прежде чем откланяться, Хэмптон предложил Вильме пообедать с ним,  но
она отказалась.
   - Очень любезно с вашей стороны пригласить меня, - ответила  девушка,
- но моему отцу сейчас лучше, и он скорее всего пожелает побыть  в  моем
обществе.
   - Мое предложение останется в силе и на завтра, -  предупредил  Питер
Хэмптон, - если, конечно. Верной все еще не будет в строю.
   Вильма подумала, что у него и в  мыслях  не  было  бы  предложить  ей
провести вечер тет-а-тет, знай он ее настоящее имя.
   Вот и ему в голову не приходило, будто она могла быть  кем-то,  кроме
дочери электрика. Питер уехал.
   Вильма знала, что завтра, когда он снова заедет сюда, они с отцом уже
покинут гостеприимный дом виконта и будут в дороге.
   По мнению Герберта, граф должен был не вставать с постели  до  самого
последнего момента, а Вильма  рассчитала:  им  следует  отправляться  на
Северный вокзал приблизительно в семь часов.
   После ленча она пробовала читать, чтобы  занять  время.  Но  страницы
расплывались перед глазами, и она не в состоянии была понять ни слова.
   Она глубоко вздохнула и подошла к открытому окну. За окном виден  был
небольшой садик, примыкавший к задней части дома.
   Он не шел ни в какое сравнение с садом графа де Форэ,  где  проходила
дуэль.
   Питер  Хэмптон  рассказал,  что  де  Форэ  на  самом  деле  в  плохом
состоянии, но ей не удалось почувствовать сострадание к нему. Она знала:
даже если он и страдал, то его  муки  были  наказанием  за  то,  как  он
намеревался поступить с маркизом.
   Она не смогла удержаться, и глаза ее наполнились  слезами  при  одной
только мысли о Верноне.
   Сквозь слезы, как в тумане,  она  смотрела  на  сад.  В  этот  момент
послышался шум открывающейся двери.
   - Мсье маркиз Линворт желал бы видеть вас,  мадемуазель,  -  услышала
она голос слуги.
   Вильма повернулась.
   Это было невероятно, но перед ней и в самом деле стоял маркиз.
   Его рука была на перевязи, и выглядел он очень бледным.  Но  во  всем
остальном он по-прежнему был красив и столь же элегантен, как всегда.
   Слуга прикрыл за ним дверь.
   Мгновение никто из них не двигался.
   Они просто стояли и смотрели друг на друга.
   Вильме  показалось,  будто  вся  комната  заполнилась   ослепительным
светом.
   Маркиз медленно направился к ней.
   Когда он подошел совсем близко,  девушка  едва  слышно,  каким-то  не
своим голосом произнесла:
   - По почему вы здесь? Я думала...
   Ведь доктор не разрешил вам вставать...
   -  Я  не  смог  оставаться  в  постели,  -  маркиз  говорил  глубоким
проникновенным голосом, - потому что, когда я получил  ваше  письмо,  то
сразу понял - вы уезжаете.
   - Но как вы догадались? - вымолвила Вильма.
   - Мне кажется, нам с вами всегда было легко понимать друг  друга  без
слов.
   Она подняла на  него  глаза,  страшась  или,  может  быть,  стесняясь
встретить его взгляд.
   Тогда он медленно произнес:
   - Я приехал, любимая моя, просить вас оказать мне  честь  стать  моей
женой.
   На мгновение у  Вильмы  перехватило  дыхание,  и  она  застыла  не  в
состоянии пошевелиться, глядя на него в замешательстве.
   Заметив это, он сказал:
   - Простите меня! Как мог я быть таким глупцом и не понять сразу,  что
ничто в жизни не имеет для меня значения, кроме  вас?  Я  люблю  вас,  я
желаю вас! Вы уже принадлежите мне, поскольку я принадлежу вам!
   - Но.., но... - пыталась что-то проговорить Вильма, но  маркиз  обнял
ее.
   - Никаких "но", - сказал он. -  Мы  поженимся,  что  бы  ни  говорили
вокруг.
   Он коснулся ее губ, и девушке почудилось, словно она  растворяется  в
его объятиях.
   Она чувствовала, что он прав, и они действительно были двумя  частями
одного целого, и их нельзя было разделить.
   Когда наконец маркиз оторвался  от  поцелуев  и  поднял  голову,  она
выговорила:
   - Вам нельзя было приходить сюда.., ведь вам  велели  не  вставать  с
постели.
   - Но тогда я мог бы потерять вас! - удивился маркиз. - И  вы  еще  не
сказали мне, моя любимая, как скоро вы станете моей женой.
   Вильма прижалась к его плечу.
   - Я люблю вас! - промолвила она.
   - Это единственное, что может  иметь  для  меня  значение,  -  сказал
маркиз.
   Ей хотелось еще что-то ему сказать, но, когда она  повернула  к  нему
лицо, он снова начал целовать ее.
   Своей здоровой рукой он все крепче и крепче прижимал ее к себе.
   Девушке казалось, она слышит вокруг ангельское пение и видит небесный
свет, озаривший комнату.
   В этот момент они вдруг услышали, как открылась дверь.
   Вильма  быстро  отодвинулась  от  маркиза,  недоумевая,  кто  бы  мог
помешать им. Оглянувшись, она увидела, как в комнату вошел незнакомый ей
мужчина.
   Он был средних лет, красивый. Казалось, какой-то ореол значительности
и благородства окружал его. Незнакомец направился было  к  ней,  но  тут
заметил маркиза и воскликнул.
   - Боже правый! Линворт! Не думал встретить вас здесь! Я  уже  слышал,
хотя и прибыл всего лишь час назад, о вашем ранении на дуэли.
   - Кто же мог рассказать вам об этом? - спросил маркиз.
   - Ваш  рефери,  ведь  он  доводится  мне  родственником!  -  объяснил
незнакомец. - Не похоже на вас позволить противнику  одержать  верх  над
вами!
   Тут он обратился к Вильме:
   - Вы, должно быть, моя гостья.  Мне  необходимо  извиниться  за  свое
отсутствие, не позволившее мне лично приветствовать вас  и  вашего  отца
сразу, когда вы прибыли.
   Вильма ошеломленно слушала этого человека. Потом сообразила, что это,
по всей вероятности, виконт Сервез, неожиданно вернувшийся в Париж.
   С усилием она сумела проговорить:
   - Моему отцу уже лучше. Мы чрезвычайно благодарны  вам  за  оказанное
нам гостеприимство на то время, пока он проходил курс печения.
   - Я знал: Бланк не может не справиться, - заметил виконт. - Но  слуги
утверждают, будто вы уезжаете уже сегодня вечером.
   - Папа стремится вернуться в Англию как  можно  скорее,  -  объяснила
Вильма.
   - Я полагаю, он скучает по своим лошадям, - усмехнулся виконт.
   Он повернулся к маркизу и снова обратился к нему:
   - Я уверен, вы с Катсдэйлом нашли много общего, особенно  когда  речь
заходила о лошадях. Я сам был восхищен, услышав, как вы выиграли  Дерби,
а о победе графа на скачках "Две тысячи гиней" говорил весь Лондон.
   Вильма заметила удивление на лице маркиза.  Но  прежде  чем  он  смог
что-нибудь произнести в ответ, виконт уже обращался к ней:
   - Я только схожу наверх, леди Вильма,  сообщу  вашему  отцу  о  своем
приезде. Не  уходите,  Линворт,  мы  выпьем  по  бокалу  шампанского.  Я
чувствую, вы заслуживаете его после битвы!
   Он засмеялся над собственной шуткой, покидая комнату.
   Только когда дверь за ним закрылась, маркиз спросил:
   - О чем это он? Я ничего не понимаю.
   - Я сейчас.., я все объясню, - заторопилась Вильма. - Мой.., мой отец
прибыл в Париж для лечения, так как с ним произошел.., несчастный случай
во время верховой езды.
   Она заколебалась, говорить ли дальше, но поскольку Верной не проронил
ни слова, продолжила:
   - Он не хотел.., чтобы кто бы то ни было узнал о его падении с лошади
и поврежденном позвоночнике. Поэтому мы путешествовали под  вымышленными
именами - или, точнее сказать, под одним из наших имен, без титула.
   Она чувствовала, как у нее путаются снова.
   Маркиз смотрел на нее удивленно и, ей казалось, не собирался скрывать
своего негодования. Она не ошиблась.
   - Как можно было обманывать меня?  -  спросил  он.  -  Почему  вы  не
сказали мне, кто вы?
   Вильма опустила глаза и, не глядя на него, проговорила:
   - Папа настаивал.., он не хотел бы встречаться  ни  с  кем  из  своих
знакомых здесь, чтобы они не потешались над столь  неловким  падением  с
лошади. Когда вы предположили, будто он - электрик, а я помогаю  ему,  я
не посмела разубеждать вас...
   - Тогда что же вы делали на той лестнице в спальне де Форэ? - спросил
маркиз.
   - Одна из новых люстр была разбита при доставке в отель,  и  господин
Ритц приехал сюда попросить, не может ли он позаимствовать одну из люстр
в доме виконта, которые он использовал в качестве модели.
   Она виновато взглянула на маркиза, сердито смотревшего на нее.
   - Тогда же он пригласил меня поехать с ним и самой посмотреть на  его
отель. Потом.., пока электрик уходил за лампочками,  я  смывала  грязные
пятна, зная, как будет расстроен господин Ритц, увидев их.
   Она поглядела на маркиза из-под ресниц. Он все еще казался  сердитым,
и она поспешно продолжила:
   - Господин Ритц ушел, так как его позвали уладить кое-какие  вопросы,
а пока я был одна.., вошел граф в спальню и принял меня, как потом и вы,
за... работницу.
   - Вы утверждаете, - сказал маркиз, - будто  все  остальное  произошло
только потому, что вы пытались помочь Цезарю Ритцу.
   - Все кажется очень  глупо  теперь,  когда  вы..,  так  сердитесь,  -
пробормотала девушка, - но Ритц был так горд всеми своими комнатами...
   Маркиз молчал, и, подождав немного, она взмолилась:
   - Пожалуйста, простите меня... Мне хотелось все  рассказать  вам,  но
потом... когда вы предложили...
   Она не могла больше говорить, и маркиз закончил предложение за нее:
   - Когда я, думая, будто вы - дочь мастера по электричеству, предложил
вам стать своей любовницей! Но уж тогда-то вы могли мне все сказать?
   Вильма отодвинулась к окну и стала к нему спиной.
   - Я знаю, мне так и следовало поступить, - сказала она, - но, если бы
я рассказала вам все.., получилось бы, словно я навязываюсь вам.
   - И вместо этого вы были  готовы  покинуть  меня,  оставить,  уйти  и
забыть меня, - парировал маркиз.
   - Я никогда не смогла бы забыть вас... - сказала Вильма.
   В комнате стало тихо.
   Потом он сказал: , - Теперь я понимаю, мне следовало  бы  сообразить:
вы просто не могли быть дочерью обычного мастера-электрика.
   Сможете ли вы когда-нибудь простить мне мою глупость?  И  пожалуйста,
окажите любезность дать мне ответ на предложение, ради которого я пришел
к вам.
   Вильма ощутила, как забилось ее сердце.
   - Вы.., хотите.., получить ответ? - только и смогла спросить она.
   Маркиз протянул руку и повернул девушку лицом к себе.
   - И правда, вы ведь уже ответили м