ужевной воротник, заколотый на груди букетиком цветов.  Она  выглядела
очень юной и наивной, хотя выражение  счастья  на  ее  лице  говорило  о
зрелости и такой глубине чувств, которая была несвойственна  девушке  ее
возраста.
   - Леди Изабелла настаивала, чтобы я  немедленно  отправилась  в  свою
комнату и легла в постель, - тихо объяснила Аме, оказавшись с Хьюго. - Я
не хотела этого  делать.  Как  я  могу  спать  и  потерять  из-за  этого
несколько часов волнующего общения с монсеньером? Но я сделала  то,  что
мне велели, и, думаю, упустила что-то важное, что  так  расстроило  вас,
месье Хьюго. Вам не удастся ничего скрыть от меня.
   - Да ничего важного не случилось, -  пробормотал  Хьюго,  положив  на
стол листок бумаги, который перед этим держал в руках.
   - А что это за листок? -  с  любопытством  поинтересовалась  девушка;
потом, заглянув ему через плечо, воскликнула:
   - Ба! Да ведь это же лотерейный билет!
   - Да, лотерейный билет, - подтвердил Хьюго.
   - И это вы его купили?
   Хьюго кивнул в ответ:
   - Генеральный инспектор, месье Калоне,  на  одном  из  званых  обедов
предложил всем нам приобрести по одному билету его новой лотереи. У меня
не было ни малейшего желания тратить свои деньги подобным  образом,  но,
посчитав, что мой отказ в той ситуации мог  показаться  неделикатностью,
все-таки купил один билет и... понимаете, Аме.., я выиграл!
   -  Выиграли!  -  воскликнула  Аме.  -  Ах,  как   замечательно,   как
восхитительно! А сколько?
   - Я едва могу поверить, что все это происходит в действительности, но
выигрыш составляет триста тысяч ливров. Если это перевести на английские
деньги, то сумма моего выигрыша составит двенадцать тысяч фунтов.
   - Невероятно! Так вы теперь богатый человек?
   - Да, теперь я богат, - мрачно согласился Хьюго.
   Потом, словно не в силах более сдерживать  обуревавшие  его  чувства,
воскликнул с отчаянием:
   - А что хорошего  принесет  мне  это  богатство?  Для  чего  мне  эти
деньги?
   Мне было вполне достаточно тех мук и терзаний,  которые  я  испытывал
повседневно, встречаясь с леди Изабеллой, чувствуя, как  при  каждом  ее
появлении сердце у меня начинает биться чаще, но вполне  осознавая,  что
мои надежды, что эта женщина могла бы войти в мою жизнь, были совершенно
призрачными. У меня не было денег, и я мог бы предлагать  леди  Изабелле
разделить мой скудный  доход  с  таким  же  успехом,  как  и  домогаться
французского престола.
   Теперь же, как вы изволили заметить, -  продолжал  Хьюго,  -  я  стал
богат, хотя  богатство  это  весьма  относительно,  так  как  могу  себе
позволить жить в относительном комфорте, содержать  жену,  если  повезет
найти женщину без  особых  запросов,  которая  будет  достаточно  сильно
любить меня и  поэтому  согласится  жить  по  нашим  средствам.  Но  что
хорошего сулит мне такая жизнь?
   Вы, Аме, советовали мне надеяться,  говорили  всегда,  что  не  стоит
отчаиваться, а теперь посмотрите в окно и скажите, что видите там?
   Пока Хьюго делился с девушкой своими переживаниями, Аме стояла  рядом
с ним неподвижно, и,  когда  он  попросил  ее  посмотреть  в  окно,  она
послушно повернула голову к окну  и  посмотрела  в  сад  с  бассейном  и
золотыми рыбками, мраморными статуями и клумбами, в изобилии  усыпанными
цветами. В первое мгновение она ничего не Заметила,  но  потом  обратила
внимание, как в тени мелькнули кружева и розовая парча.
   В увитой розами беседке, в дальнем конце сада, сидела леди  Изабелла,
а рядом с ней, наклонившись в страстном порыве, стоял виконт де Тремор -
одной рукой он опирался на спинку скамьи, а другая его рука находилась в
опасной близости к белым ручкам леди Изабеллы, которые та  в  притворной
скромности сложила на коленях.
   Аме сразу узнала виконта, так как это был именно тот молодой человек,
который с особой страстью и рвением ухаживал за леди Изабеллой в течение
последних нескольких недель. На каждом вечере он оказывался рядом с ней;
доставал приглашения почти на все званые обеды,  на  которые  приглашали
герцога Мелинкортского и его дам.
   Его светлость все время подшучивал над леди Изабеллой  по  поводу  ее
кавалера, и, хотя та смеялась над де Тремором или притворно обижалась на
герцога, она не отвергала,  а  скорее  поощряла  ухаживания  виконта  де
Тремора. Аме догадывалась, что Хьюго терзается ревностью, которую далеко
не всегда мог скрыть даже  он,  обладающий  волей,  контролирующий  свои
чувства. Эта ревность проявлялась в особом выражении его лица,  в  едком
сарказме некоторых замечаний, а время от времени, когда Хьюго думал, что
никто не наблюдает за ним,  его  вид  выражал  такое  горе,  что  у  Аме
возникало непреодолимое желание помочь этому человеку и, несмотря ни  на
что, нарушить то обещание, которое Хьюго взял с нее: никогда не говорить
Изабелле о его любви.
   Аме была совершенно уверена в том, что Изабелла Беррингтон  не  имеет
ни малейшего понятия о том, что Хьюго любит ее. Поэтому Изабелла  всегда
разговаривала с ним в добродушном,  но  шутливом  тоне.  Аме  ничуть  не
сомневалась,  что  Хьюго  вызывал  интерес  у  леди  Изабеллы,  но   она
воспринимала  его  не  более,  чем  приятного  собеседника,  как   члена
небольшого круга близких по духу людей, чьим обществом была довольна,  а
преданность Хьюго считала само собой разумеющейся.
   Изабелла никогда не представляла  себе,  что  Хьюго  может  оказаться
среди ее поклонников или человеком,  который  сгорает  от  любви.  Хьюго
удавалось скрывать свои чувства. Он был благороден и слишком честолюбив,
чтобы признаться в любви женщине, которой он не мог  предложить  ничего,
кроме доходов с должности секретаря герцога Мелинкортского.
   Теперь Аме увидела все в совершенно ином свете.
   Если сравнить этот выигрыш с состоянием его друзей, то  это  были  не
такие уж большие деньги. Аме часто беседовала с леди Изабеллой  о  жизни
светского общества в Лондоне и Париже и немного  знала  о  том,  во  что
обходятся развлечения и увеселения и каким  состоянием  нужно  обладать,
чтобы занять заметное положение в этом обществе.
   Но ведь у леди Изабеллы были и собственные деньги, и, как думала Аме,
им с Хьюго было бы нетрудно прожить на совместный доход,  согласись  они
оба чем-то пожертвовать друг для друга. И все-таки, как  безнадежно  все
это  выглядело  теперь!  Из  сада  доносился   веселый   смех   Изабеллы
Беррингтон. Аме слышала, как тяжело вздыхал Хьюго, ему было  так  плохо,
словно силы покидали его, унося надежду на жизнь.
   - Мне лучше выбросить куда-нибудь этот проклятый билет, -  проговорил
он внезапно. - Что хорошего он мне сулит? Мне ведь совершенно  не  нужны
эти деньги. И меня вполне устраивает работа у Себастьяна. Я  должен  так
поступить. Потому что обязан забыть обо всем и помнить лишь о том, что у
меня   есть   только   ум,   который   должен   контролировать   дух   и
дисциплинировать   тело,   который   знает,    что    любовь    -    это
сентиментальность, надеяться на чувства я не имею никаких оснований.
   Он скомкал лотерейный билет.
   - Ну разве  я  не  безнадежный  глупец  и  тряпка,  способный  только
проводить бесконечные часы в мечтах о  завоевании  Луны,  воздев  очи  к
звездам?
   Он непременно бросил бы скомканный лотерейный билет в пылающий камин,
если бы Аме не схватила его за руку и не отобрала бы у него билет.
   - Остановитесь! - спокойно приказала она ему.
   Хьюго посмотрел на девушку чуть ли  не  с  открытой  враждебностью  в
глазах.
   - Почему вы это сделали? -  воскликнул  он.  -  Какое  оправдание  вы
готовы предложить моему больному сердцу, моей надломленной и истерзанной
душе?
   Взор Аме был неотрывно прикован к его лицу.
   - Я собираюсь предложить вам попытаться  показать  свое  мужество,  -
сказала она как можно мягче. - В своей жизни я встретила двух  англичан:
вас и монсеньора, но мой отец тоже был англичанином, и,  кроме  того,  я
много наслышана об английском характере. Поэтому я не хочу слушать  ваши
стенания по поводу  разбитого  сердца,  а  предлагаю  средство  для  его
излечения; помочь в таком положении может именно то, что является  сутью
английского характера - храбрость! Единственное, что вам надлежит сейчас
делать,  это  проявить  смелость  и  следовать  велению  своего  сердца.
Поверьте, ни что не мешает вам признаться леди Изабелле в своей любви  и
попросить ее руки. Да и с какой стати вам следует чего-то опасаться?
   Запомните,  в  битве,  которая  никогда   не   начнется,   невозможно
проиграть, но и победы тоже вы  никогда  не  дождетесь.  Леди  Изабелла,
разумеется, никогда не ответит вам  "нет"  на  предложение  стать  вашей
женой до тех пор, пока вы не сделаете ей этого предложения. Но ведь  она
может и согласиться. Так что же заставляет  вас  так  бояться  совершить
этот шаг? Почему вы так унижаете себя?
   Ведь вы мужчина, вы во много раз умнее тех, кто нашептывает ей пошлые
комплименты.
   - При чем здесь ум! Сейчас он  не  имеет  ни  малейшего  значения,  -
гневно воскликнул Хьюго. - Только посмотрите на этого  кретина-француза,
который находится рядом с ней! Не думаю, что он  когда-либо  использовал
данный ему богом разум для чего-либо другого, кроме  написания  любовных
сонетов о бровях своей возлюбленной или решения задачи о том,  на  какую
лошадь  ему  лучше  поставить  на  скачках,  и  тем  не  менее  Изабелла
внимательно слушает его. Посмотрите на нее -  она  даже  улыбается.  Она
поглядывает на него из-под полуопущенных ресниц, ей с ним интересно! Да,
этот француз даже заставляет ее смеяться своим шуткам!
   - Да, она слушает его, - согласилась девушка, - но  скажите,  как  же
леди Изабелле услышать вас, если вы не разговариваете с ней. И  как  она
может узнать о вашей страсти, если вы всегда уравновешенный, холодный  и
серьезный, когда вам выпадает случай поговорить друг с другом.
   - Я холоден! - хрипло рассмеялся Хьюго. - Боже ты мой! Да если бы она
только знала! Если бы она только догадалась о моих чувствах к ней! О тех
ночах, когда я лежу, мучимый бессонницей,  и  твержу  ее  имя,  когда  я
запираюсь в своей комнате, мечтая сжать ее в  своих  объятиях  и  излить
этой женщине свои чувства, когда временами я почти  теряю  контроль  над
собой.
   - Вот видите, - проговорила девушка, - в вас бушует  такая  пламенная
страсть, а вы все-таки чего-то боитесь.
   А почему бы вам не выйти сейчас же в сад, прогнать этого французика и
признаться леди Изабелле в своей любви?
   - Вы искушаете меня, Аме, - хрипло проговорил  Хьюго.  -  Прошу  вас,
оставьте меня одного. Неужели вы  не  видите,  как  я  страдаю  от  этой
проклятой пытки?
   И никто - ни вы, ни кто-либо еще - не сможет мне помочь.
   В этот момент Аме с чуть заметной улыбкой на губах немного отошла  от
него.
   - Так вы, оказывается, трус! - бросила девушка Хьюго.  -  Никогда  бы
раньше даже представить себе не могла, что англичанин способен оказаться
трусом,  и  особенно  тот,  которому  благоволит  монсеньор.   Я   очень
разочарована и больше не верю в вас. Вы  просто  испугались!  Испугались
глупого виконта и, разумеется, леди Изабеллы.
   Вполне возможно, что укор и насмешка девушки побудили Хьюго перейти к
действиям. Он резко обернулся к Аме; в глазах его светилась  неукротимая
ярость.
   - Так я вам докажу, боюсь  ли  я  чего-нибудь!  -  воскликнул  он  и,
положив лотерейный билет, который перед этим держал в руках,  в  карман,
крупными шагами пересек комнату, распахнул французское окно в библиотеке
и направился в сад к Изабелле.
   Быстро шагая по вымощенной плитами тропинке, подошел к  беседке,  где
находились леди Изабелла  и  виконт  де  Тремор.  Аме,  затаив  дыхание,
наблюдала за его действиями: руки ее были сжаты от  охватившего  девушку
возбуждения, сердце билось намного чаще, чем обычно.
   Она увидела, как Хьюго подошел к леди Изабелле, поклонился ей,  после
чего что-то сказал виконту.  Что  именно,  девушка  не  расслышала,  но,
очевидно, сказано было  достаточно  резко,  так  как  виконт  де  Тремор
вскочил со своего места и во весь  рост  вытянулся  перед  Хьюго,  затем
ответил что-то в довольно вызывающей, если не сказать грубой, манере.
   После этого мужчины обменялись несколькими фразами,  причем  говорили
настолько громко, что до  девушки  даже  с  такого  большого  расстояния
доносились их резкие голоса - довольно визгливый виконта  де  Тремора  и
низкий,   громоподобный   Хьюго   Уолтхема.   Потом    события    начали
разворачиваться с калейдоскопической быстротой.
   Виконт ударил перчаткой Хьюго по  лицу,  после  чего  леди  Изабелла,
ахнув, вскочила со своего места, прежде чем Аме поняла, что  происходит,
Хьюго сгреб виконта в охапку и бросил в бассейн.  Де  Тремор  с  громким
всплеском погрузился  в  воду,  образовав  фонтан  брызг,  разлетевшихся
вокруг бассейна и образовавших в лучах солнца радугу над бассейном.  Еще
какое-то мгновение после  этого  из  бассейна  торчали  в  нелепой  позе
обтянутые шелковыми чулками ноги виконта, но затем  он  полностью  исчез
под  широкими  зелеными  листьями  водяных  лилий,  которые  перед  этим
медленно дрейфовали по водной глади бассейна.
   Девушка наблюдала за появлением виконта из воды: вода стекала  с  его
одежды и волос, румяна и пудра оставляли на его лице  пятна  и  борозды.
Затем ее внимание всецело поглотило  нечто,  что  заставило  девушку  от
радости крепче сжать руки. Хьюго Уолтхем властно и страстно сжал в своих
объятиях леди Изабеллу.
   Теперь уже девушке не составляло никакого труда  расслышать,  что  он
говорил в тот момент, так как голос у Хьюго гремел так,  что,  казалось,
его могут услышать все люди на свете.
   - Если вам надо полюбить кого-то, - говорил он, - т6 пусть это  будет
настоящий мужчина, а не этот глупец!
   Хьюго обнял Изабеллу и стал покрывать поцелуями лицо, волосы, руки  с
такой страстью, что Изабелла едва  могла  дышать,  повиснув  у  него  на
руках.
   -  Я  люблю  тебя,  -  проговорил   Хьюго   наконец,   глядя   в   ее
разрумянившееся лицо и удивленные глаза. - Я люблю тебя, ты вызываешь во
мне страстное желание; оно захватило меня целиком,  и  я  долго  страдал
из-за этого. И сейчас ты получила  то,  к  чему  привели  твои  капризы,
потому что твоя красота заставляет мужчин буквально сходить с ума. -  На
мгновение он умолк, и его руки сжали тело женщины настолько крепко,  что
та едва могла вздохнуть. - Я люблю тебя, - страстно повторял Хьюго снова
и снова, - и если больше уже не услышу от тебя ни слова - это  мгновение
стоит того!
   Голова Хьюго вновь склонилась к женщине, и  тут,  как  заметила  Аме,
Изабелла впервые пошевелилась. Ее руки, с которых соскользнули кружевные
рукава платья,  обнажив  их  чудную  округлость,  обвили  шею  Хьюго,  и
Изабелла приблизила его губы к своим. Увидев это, девушка подпрыгнула от
радости  и  захлопала  в  ладоши;  в  этот  момент  дверь  в  библиотеку
открылась, и б комнату вошел герцог.
   - Что там такое произошло и вызвало у вас  такую  бурную  радость?  -
спросил он.
   Аме быстро обернулась, услышав голос его светлости, и  глаза  девушки
засветились невообразимым счастьем от радости видеть своего любимого.
   - Ах, монсеньор, - еле слышно прошептала она, пронеслась по комнате и
бросилась в его объятия.
   Герцог прижал на мгновение девушку к  груди,  причем  так  ласково  и
нежно, что едва ли можно было поверить, что это тот самый  человек,  чей
образ жизни еще несколько недель назад удивлял окружающих.
   - Сегодня самый чудесный и удивительный день, - проговорила  девушка.
- Вы только посмотрите туда, монсеньор!
   Она протянула руку, и его светлость, оторвав взгляд от лица  девушки,
взглянул по направлению ее руки.  К  своему  величайшему  удивлению,  он
увидел своего кузена, Хьюго Уолтхема, своего добропорядочного секретаря,
над чьей  церемонностью  и  строгой  моралью  он  нередко  подсмеивался,
который в этот момент нес на руках  "любимицу  Сент-Джеймского  дворца",
леди Изабеллу Беррингтон.
   Какое-то время их можно было еще видеть  в  лучах  яркого  солнца,  и
совершенно очевидно, что Изабелла не выражала ни малейшего  протеста  по
поводу того, как обращается с ней ее  кавалер.  Потом  Хьюго  вместе  со
своей драгоценной ношей исчез в тени той же беседки, но подойдя к другой
скамейке, которая почти не просматривалась из библиотеки, в  отличие  от
той, на которой незадолго до этого леди Изабелла беззаботно флиртовала с
виконтом де Тремором. Еще раз мелькнула розовая парча,  еще  один  взмах
кружев, еще секунду можно было видеть, как  голова  Хьюго  склоняется  к
устам Изабеллы, после чего Аме и герцог уже ничего не могли видеть.
   Затем они увидели нелепую фигуру виконта де  Тремора  в  окончательно
потерявшем былое  великолепие  наряде;  он  в  этот  момент  вылезал  из
бассейна с золотыми рыбками. Бормоча проклятия, виконт медленно побрел к
двери, которая вела в особняк.
   - Что это значит? - воскликнул герцог Мелинкортский.
   Аме рассказала ему обо всем, причем голос ее дрожал от возбуждения, а
когда девушка закончила  свой  рассказ,  его  светлость  сначала  громко
расхохотался, а после этого, коснувшись пальцем щеки Аме, проговорил:
   - Так что же, теперь весь мир вокруг обязательно должен брать  с  нас
пример?
   - А почему бы и нет? -  в  свою  очередь,  спросила  девушка.  -  Ах,
монсеньор, я так счастлива, что мне очень  хочется,  чтобы  и  все  люди
вокруг меня были тоже  счастливы;  и  вот  теперь  месье  Хьюго  с  леди
Изабеллой тоже обрели радость в жизни. Она всегда желала  именно  этого,
чтобы нашелся  человек,  который  бы  не  только  любил  ее,  но  еще  и
властвовал над ней; которым бы она восхищалась,  могла  уважать.  Вполне
возможно, что леди Изабелла и сама об этом не догадывалась, но именно  в
таком человеке она  нуждалась.  И  можете  ни  секунды  не  сомневаться,
монсеньор, они будут очень счастливы.
   - Теперь я уже верю всему, что бы вы ни  сказали  мне,  -  проговорил
герцог Мелинкортский. - Кстати, есть уже и дом, в котором они  могли  бы
поселиться, - одно поместье. Оно уже долгое время пустует,  но  Изабелла
всегда восхищалась им, и, я думаю, она будет  несказанно  рада  получить
это поместье от меня в качестве подарка к их бракосочетанию.
   - Ах, монсеньор, как это похоже на вас - придумать нечто такое, чтобы
счастье Хьюго и Изабеллы стало полным! - воскликнула девушка.
   - Здесь вы как раз ошибаетесь, потому  что  я  это  сделаю  из  самых
эгоистических побуждений, - с улыбкой возразил его светлость.  -  Просто
мне не хотелось бы терять такого человека,  как  Хьюго,  и,  думаю,  нам
будет приятно сознавать, что они с Изабеллой живут поблизости от нас.
   -  Уверена,  что  всем  нам  будет  чудесно  от  вашего  решения,   -
проговорила Аме, - но сейчас в это мгновение, я думаю только о том,  как
мне хорошо быть с, вами наедине.
   Услышав  это,  герцог  Мелинкортский  крепче  сжал  девушку  в  своих
объятиях.
   - Вы пугаете меня, Аме.
   - Почему же, монсеньор?
   - А если вдруг я когда-нибудь потеряю вас; вдруг это только сон  и  я
однажды проснусь!
   В ответ Аме приблизила к нему свое лицо, но прежде чем его  светлость
успел поцеловать девушку, дверь в библиотеку открылась, и им пришлось  в
то же мгновение отстраниться друг от друга, так как на  пороге  появился
дворецкий. На серебряном подносе, который  он  держал  в  руках,  лежало
письмо.
   - Ваша светлость, - обратился он к герцогу, - какой-то  конюх  принес
записку для вас.
   Герцог взял конверт и распечатал его.
   - Немедленно распорядитесь, чтобы сейчас же заложили  мою  карету,  -
сказал он.
   - Слушаюсь, ваша светлость.
   Дворецкий исчез.
   - Что случилось? - тревожно спросила Аме.
   По лицу герцога Мелинкортского девушка  безошибочно  определила,  что
произошло нечто серьезное.
   - Прочтите сами, - ответил он.
   Его светлость отдал письмо Аме. Девушка развернула листок и пробежала
глазами несколько строк,  на