лохо
относилась к вам, - сказала Мелинда.
   - Правда, немного поздновато, не так ли?  -  с  внезапной  горечью  в
голосе произнес маркиз. -  Особенно  если  вспомнить,  что  в  последний
момент она посчитала необходимым для себя вставить в завещание  условие,
согласно которому я должен оставаться женатым не менее шести месяцев.
   - Вы считаете, она подозревала меня? - спросила Мелинда.
   - Нет, разумеется, нет, - ответил маркиз, - если  она  и  подозревала
кого-нибудь, то только меня. Она всегда корила меня за  непостоянство  и
"порхание с цветка на цветок", как она это называла.
   - Может быть, она думала, что, если включит это условие в  завещание,
вы постараетесь приложить все усилия, чтобы сделать ваш брак удачным,  -
сказала Мелинда.
   - Для меня не имеет значения, что она себе воображала,  -  ответил  с
гневом маркиз. - Она разрушила мою жизнь, еще когда я был ребенком.  Она
настроила против меня отца, а теперь, даже после  смерти,  она  пытается
предписывать, что мне дозволяется делать, а чего - нет. Если вы спросите
у меня, что я об этом думаю, то скажу: она решила сделать все,  чтобы  я
никогда не получил этих денег. Но вы, Мелинда, поможете мне,  не  правда
ли? Поможете доказать, что она ошибалась.
   В его голосе внезапно послышалась мольба,  и  Мелинда  почувствовала,
что устоять ей будет трудно. Она отвернулась от него и выглянула в окно,
в маленький, полный цветов садик. Мелинда пыталась представить  себе,  а
что бы сказали на это ее мать и отец. Конечно, это было дурно  и  против
правил приличия, но ведь и вся ее жизнь  после  смерти  родителей  стала
такой же не правильной и жалкой. Захотели бы они, чтобы Мелинда страдала
от жестокости сэра Гектора или  вышла  замуж  за  человека,  к  которому
относилась с презрением, лишь ради приличия? А может  быть,  они  скорее
одобрили бы этот ее странный, необычный поступок или, по  крайней  мере,
были бы довольны тем,  что  ей  больше  не  придется  влачить  нищенское
существование?
   Маркиз наблюдал за выражением ее лица, обращая  внимание  на  прямой,
аристократический маленький носик,  совершенные  черты.  "В  жилах  этой
девочки наверняка течет благородная кровь", - сказал себе маркиз.
   - Пойдемте, я хочу что-то показать вам, - сказал он Мелинде.
   Он протянул руку и увлек ее за собой.  Маркиз  почувствовал,  что  те
холод и страх, которые испытывала девушка, как бы передались  ему  через
ее пальцы. Он протащил ее за собой через  всю  комнату,  а  затем  через
дверь в дальнем конце, которая вела в кабинет, заставленный  высокими  -
до потолка - шкафами с документами. В центре этой комнаты стоял  большой
письменный стол, а на  противоположной  стене  висела  картина.  Мелинда
взглянула на нее и вздохнула.
   - Вот мой дом, - услышала она слова маркиза. - Теперь, может быть, вы
поймете, почему он так много значит для меня.
   Картина была большой и занимала всю стену, на ней  на  фоне  голубого
неба был изображен большой дом в  елизаветинском  стиле,  построенный  в
форме буквы Е из узких красных кирпичей той эпохи,  с  витыми  каминными
трубами.
   Картина,  несомненно,  принадлежала  кисти  большого   художника,   и
каким-то непостижимым образом ему удалось передать настроение теплоты  и
доброжелательности, которым так и веяло от зарешеченных, ярко освещенных
окон, от распахнутой входной двери на вершине длинной каменной лестницы.
   А Мелинда застыла в изумлении потому, что, хотя изображенный дом  был
несравненно больше, выглядел более впечатляющим и значительным,  он  был
точной копией ее собственного  родного  дома.  Стейнион-Мэнор,  где  она
родилась и жила все время до тех пор, пока не умерли  ее  родители,  был
также построен в елизаветинскую эпоху. По  размерам  это  был  небольшой
особняк, но так как он относился к тому же времени, что и Чард, то  имел
все те же самые характерные особенности, и  Мелинда,  даже  ни  разу  не
побывав в Чарде, могла бы в точности описать, как  он  выглядит  внутри.
Она могла бы описать его  комнаты  с  окнами,  застекленными  ромбиками,
открытые балки  перекрытий,  дубовые  лестницы  с  изящными  перилами  и
непередаваемую атмосферу старины, уюта и понимания.
   Есть  в  домах  елизаветинской  эпохи  какое-то  человеческое  тепло,
которое ни в какую другую эпоху зодчим воплотить в своих  постройках  не
удавалось.
   - Чудесно, не правда ли? - спросил маркиз с нетерпением в голосе, как
будто и на самом деле очень ждал ее одобрения.
   - Он похож на мой собственный дом, - ответила Мелинда, почти не дыша,
поэтому маркиз едва ли мог ее расслышать.
   - Это дом остается в неизменном виде с  тех  пор,  как  его  построил
первый лорд Чард, -  проговорил  маркиз.  -  Будучи  казначеем  суда  ее
величества королевы Елизаветы, он  приступил  к  постройке  этого  дома,
когда был еще довольно молод, а выйдя в отставку, уединился там.  В  это
время он был еще далеко не стар и мог наслаждаться сельской  жизнью.  Он
никогда по-настоящему не любил свою работу в суде. Его портрет  висит  в
большом зале, мне хотелось бы показать его вам.
   - Я никогда не думала, что  ваш  дом  может  быть  таким,  -  сказала
Мелинда.
   - А на что же он должен быть, по-вашему, похож? - спросил маркиз.
   - Ну, это должно быть  что-то  большое,  величественное,  с  высокими
колоннами и огромными окнами. Не могу объяснить  почему,  но,  когда  вы
говорили о своем доме, я воображала его себе именно таким.
   - А теперь, когда вы знаете, каков он на самом деле? - спросил он.
   - Он чудесен, - ответила Мелинда, - просто чудесно здание, в  котором
действительно хочется жить. Почему же вы этого не делаете?
   - Жить в нем одному? - спросил он. - Я считаю, что в доме обязательно
должны быть жена, дети, разве не так?
   - Но вы ведь любите этот дом? - спросила, в свою очередь, Мелинда.
   - Да, потому что это единственное, что я мог  любить,  -  ответил  он
почти грубо.
   И тогда в первый раз Мелинда представила маркиза маленьким  мальчиком
без матери, у которого нет никого и ничего родного, кроме дома,  который
приносит ему утешение; и она почти импульсивно, не отдавая себе  отчета,
почему сдается, произнесла:
   - Я останусь на шесть месяцев!
   Маркиз в тот  момент  смотрел  на  картину,  но  теперь  обернулся  и
взглянул ей в лицо.
   - Вы остаетесь? - нетерпеливо спросил он. - Но почему?
   - Потому что вы любите Чард, - ответила она, - и потому,  что  у  вас
должны быть деньги, чтобы содержать его должным образом.
   - Благодарю вас, Мелинда.
   Он проговорил это очень тихо. Подняв к  нему  улыбающееся  лицо,  она
посмотрела ему прямо в глаза. Какое-то мгновение оба  они  стояли  очень
тихо под картиной, не отрывая друг от друга глаз. Затем Мелинда опустила
ресницы и отвернулась в смущении.
   - Мы должны быть очень осторожны, чтобы люди там не узнали правду,  -
сказала она, и ее голос был тихим, а слова как будто застревали в горле.
   - Да, да, разумеется, - немного рассеянно ответил маркиз.
   Мелинда направилась  в  библиотеку.  Картина  с  изображением  Чарда,
казалось, околдовала ее, и напряжение чудесным образом покинуло  девушку
- она почувствовала облегчение и умиротворенность. Мелинда прошла  через
всю комнату и села на диван, устремив свой взгляд в окно.
   Солнечные лучи, словно ореол, обрамляли ее светлые волосы,  и  маркиз
простоял какое-то мгновение, безмолвно глядя на нее, а затем сказал:
   - Я никогда не допущу, чтобы вы пожалели о том,  что  сейчас  делаете
для меня, Мелинда.
   Я исполню все, чего бы вы ни пожелали.
   Мелинда ничего не ответила, а маркиз продолжал:
   - Может, мы сможем быть счастливы эти полгода в Чарде. Там есть много
интересного, что я хотел бы показать вам, но боюсь, как бы жизнь там  не
оказалась для вас скучной. В конце концов, веселья там немного.
   - Я всегда жила в сельской местности, - ответила ему Мелинда.
   - Мне хотелось бы показать вам озеро и пруд с золотыми рыбками, где я
учился рыбной ловле в детстве,  -  продолжал  маркиз.  -  Там  еще  есть
маленькая часовня в лесу, в которой  иезуиты  служили  мессу,  выставляя
вокруг стражу для того, чтобы их не обнаружили и не посадили в Тауэр.  А
еще там есть настоящее привидение - доброе, тихое привидение, -  которое
разгуливает по ночам по длинной  галерее  и  которое  для  членов  семьи
означает счастливую примету, а не плохую.
   - Вы когда-нибудь видели его? - спросила Мелинда.
   Он отрицательно покачал головой:
   - Нет, не видел, и до сегодняшнего дня мне не везло. Может быть,  вы,
Мелинда, измените мою жизнь к лучшему.
   - Ах, надеюсь, что так, - ответила она.
   Она опять улыбнулась ему, и в каком-то необъяснимом порыве маркиз сел
рядом с ней и взял ее руку в свою.
   - Я уверен, Мелинда, - сказал он, - что  мы  хорошо  поладим  друг  с
другом. Мне очень хочется что-нибудь подарить вам. Этот подарок не будет
иметь никакого отношения к нашей  сделке,  это  будет  нечто  совершенно
иное. Мой подарок вам будет моей благодарностью за  вашу  доброту,  ведь
это такая редкость в моей жизни.:;
   Еще какое-то мгновение рука Мелинды оставалась  в  руке  маркиза,  но
затем она убрала ее.
   - Это очень благородно с вашей стороны, - сказала она, - но поскольку
я готова принять участие в том, что вы называете "сделкой", я не  считаю
себя вправе принимать от вас какие-либо подарки. Вы и так уже  дали  мне
так много.
   Миссис  Харкорт  показала  себя  чрезвычайно  расточительной,   когда
заказывала мне одежду; нет никакой необходимости с вашей стороны  дарить
мне еще что-нибудь.
   Маркиз взглянул на нее и рассмеялся.
   - Мелинда, вы просто кладезь сюрпризов! - сказал он. - Я еще  никогда
за всю мою  жизнь  не  встречал  человека,  который  отказывался  бы  от
подарков. Да вы, верно, просто дразните меня!
   Какие камни вам больше всего нравятся? Бриллианты?
   - Прошлым вечером вы назвали меня глупой, - запротестовала Мелинда, -
но я думаю, что этот эпитет больше подходит вам, чем мне.
   Я ведь уже сказала, что не хочу подарков от вас.
   Потому что не считаю, что для меня будет приличным принимать их.
   - Вы просто приводите меня в  замешательство,  -  сказал  маркиз,  но
затем выражение  его  лица  изменилось.  -  А  впрочем,  думаю,  начинаю
понимать, что вы имеете в виду, - продолжал он, но уже другим  тоном.  -
По вашему мнению, принимать что-либо  в  подарок,  не  имея  возможности
что-нибудь предложить взамен, предосудительно. Этого вы опасаетесь?
   - Не совсем... - начала было Мелинда, но маркиз не дал ей договорить.
   - Но, дорогая моя, ведь все так просто. Я  не  прочь  воспользоваться
вашим расположением, а взамен могу подарить вам все, что вы пожелаете  и
чего вы достойны. Как вы относитесь к такой договоренности?
   - Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, - ответила Мелинда.
   Он вновь взял ее руку в свою.
   - А я думаю, что вы все поняли, - настаивал он.
   Она готова была решительно опровергнуть его  слова,  когда  выражение
лица маркиза повергло  ее  в  замешательство.  Никогда  прежде  ни  один
мужчина еще не смотрел на нее так. Никогда прежде Мелинда не  находилась
так близко от мужчины, и сейчас ее охватило странное чувство, похожее на
легкую дрожь.
   - Мелинда, - очень нежно проговорил маркиз, и его губы приблизились к
ее устам.
   Неожиданно дверь  открылась,  и  на  пороге  комнаты  возник  Ньюмен,
дворецкий.
   - Что такое? - резко спросил маркиз.
   - Извините, что я нарушаю покой вашей светлости, - ответил дворецкий,
- но тут леди Алиса Сент-Хелиер. Она настаивает на свидании с вами, и  я
лишь пообещал ей, что сообщу вам о ее просьбе.
   - Черт побери! - сказал маркиз почти шепотом. - Где она?
   - Ее светлость настояла на том, чтобы я оставил ее в зале, милорд.  Я
пытался проводить ее в маленькую гостиную, но она отказалась.
   Маркиз взглянул на Мелинду.
   - Не могли бы вы подождать меня в кабинете? - спросил он. - Простите,
Мелинда, но леди Алисе никоим образом нельзя видеть вас здесь.
   - Нет, нет, разумеется, - ответила Мелинда.
   Она быстро пересекла комнату и едва  успела  пройти  в  кабинет,  как
услышала,  что  дверь,  закрытая  дворецким,  с  шумом  распахнулась,  и
радостный голос произнес:
   - Дрого! Ты на самом деле решил не пускать меня на порог?
   Перед тем как проскользнуть в кабинет, Мелинда краем  глаза  заметила
элегантную фигуру в розовом. Дверь, однако,  осталась  приоткрытой,  так
как Мелинда из опасения вызвать шум  не  решилась  плотно  прикрыть  ее.
Поэтому она никак не могла не услышать разговор маркиза с этой дамой.
   - Дрого! Милый Дрого! Я так рада, что ты наконец освободился от  этой
ведьмы. Теперь у тебя достаточно денег, и все будет по-другому.
   - В каком смысле? - спросил маркиз.
   - Дрого, ну  не  будь  таким  бестолковым.  -  Ее  голос  был  просто
обольстительным. - Это было так трудно, пока ты оставался без  гроша,  и
тебя изводила та ужасная женщина. Теперь ты можешь принимать гостей и  в
Чарде, и здесь, как приличествует твоему положению.  Любезнейший  Дрого,
уж мне-то известно, что ты богат, сказочно богат.
   -  Алиса,  я  пока  не  вижу,  как  это  может   повлиять   на   наши
взаимоотношения, - холодно сказал  маркиз.  -  Разумеется,  если  только
Сент-Хелиер не скончался этой ночью или не покончил жизнь самоубийством.
   - Сент-Хелиер вполне здоров, - ответила леди Алиса. -  Но,  как  тебе
хорошо известно, на свете его интересует лишь одна вещь - скачки!
   Он проводит в Ньюмаркете неделю за неделей, а я и ты, Дрого, скачками
совершенно не увлекаемся, не правда ли?
   Ошибиться было невозможно -  этот  нежный,  но  страстный  голос  был
исполнен ласки.
   Мелинда протянула руку и с легким стуком захлопнула дверь. Итак,  она
стала свидетельницей еще одного примера,  какие  нравы  царят  в  высшем
лондонском свете! Ее снова охватили отвращение и  ужас.  И  более  того,
Мелинда внезапно почувствовала задетой лично себя, но почему,  объяснить
не могла.
 
Глава 8 
 
   Мелинда бежала  по  лестнице  в  свою  комнату,  испытывая  страстное
желание отгородиться от чего-то, что она  не  могла  понять,  но  хорошо
знала, что это было дурно  и  даже  постыдно.  Она  едва  ли  смогла  бы
поверить в то, что замужняя  женщина,  со  столь  высоким  положением  в
обществе, как леди Алиса Сент-Хелиер, способна говорить такие вещи, если
бы не слышала все собственными ушами. Мелинда поняла, что этот  разговор
оскорбил ее чувства. Это было не ее дело, но она оказалась вовлеченной в
него помимо своей воли.
   Войдя в свою комнату, Мелинда заперла дверь.  Ей  казалось,  что  все
вдруг окончательно запуталось и стало принимать угрожающий  характер.  С
того момента, как  она  проснулась  в  дешевой  комнате  в  доме  миссис
Харкорт, Мелинда постоянно чувствовала какую-то неясную угрозу.
   Ее окружало зло! А может быть, ей все почудилось?
   Не требовалось  никаких  усилий,  чтобы  понять,  что  она  допустила
ошибку, согласившись на предложение миссис Харкорт  отправиться  в  этот
дом, чтобы имитировать церемонию бракосочетания. А потом эта вечеринка -
непристойная  и  постыдная,  -  на  которой  женщина  вела  себя   столь
вызывающе, а в компании находились дамы, один вид которых - Мелинда была
в этом уверена - ее мать восприняла бы как оскорбление.
   Ей  казалось,  что  все  последние  дни  она  все  глубже  и   глубже
погружается в трясину. Находящаяся сейчас внизу леди Алиса  Сент-Хелиер,
женщина  благородного   происхождения,   делает   маркизу   предложения,
недопустимые и для дамы гораздо менее знатной, но  сохранившей  хотя  бы
остатки самоуважения. В отчаянии Мелинда закрыла лицо руками. Есть ли  в
этом ее вина или весь мир вокруг нее вдруг сошел с ума?
   Она подошла к окну и  выглянула  на  площадь  Гросвенор  полюбоваться
деревьями и голубым небом над ними. Открывающийся перед ней  вид  навеял
на нее воспоминания о сельской жизни, и  ей  страстно  захотелось  вдруг
вернуться в  свой  собственный  дом,  крепкий  и  безопасный,  оказаться
окруженной любовью и забыть о жестокости и грязи окружающего мира.
   Затем Мелинда взглянула вниз  и  увидела  очень  элегантный  открытый
экипаж, ожидавший на улице у дверей дома маркиза. Ее внимание немедленно
привлекла пара великолепных серых лошадей с  раскачивающимися  плюмажами
над головами, бряцающих серебряной уздечкой. Пока Мелинда  в  восхищении
рассматривала эту упряжку, из дома вышел швейцар, чтобы  открыть  дверцу
экипажа, а затем перед взором девушки предстала леди Алиса - ибо Мелинда
была уверена в том, что это может быть только она, -  которая  вышла  на
тротуар, а затем села в коляску.
   Дама  была  одета  в  платье  земляничного  цвета,  на  шляпе  у  нее
колыхались розовые страусиные  перья.  Усевшись  в  экипаж,  леди  Алиса
повернулась к подъезду и помахала рукой, обтянутой  перчаткой,  кому-то,
стоящему в дверях.
   Мелинда знала, что там стоять мог только маркиз. Когда кучер хлестнул
лошадей и они пустились прочь, леди Алиса  взглянула  вверх,  как  будто
внезапно ощутив на себе  внимательный  взгляд  Мелинды.  Девушке  только
мельком удалось рассмотреть поднятое к  ней  лицо,  но  этого  оказалось
достаточно,  чтобы  понять,  как  оно  было  очаровательно.  С  большими
влажными глазами, маленьким прямым  носиком  и  припухлым,  будто  бутон
розы, ротиком, это лицо было прекрасным, и Мелинда теперь  могла  понять
страстное увлечение маркиза этой дамой. В то же время,  сказала  Мелинда
себе, несмотря на свою красоту, леди Алиса замужем.
   - Он достоин презрения, -  произнесла  она  вслух,  и  ей  захотелось
бросить эти слова в лицо маркизу.
   Внезапно ее охватило возбуждение от мысли, что у нее хватило смелости
вступить с ним в схватку. Страх исчез: ведь она делала ему  одолжение  и
осталась с ним для того, чтобы он мог  сохранить  состояние,  в  котором
столь сильно нуждался. Возможность лишить его денег была теперь  целиком
в ее власти, и она заметила, что даже улыбается при мысли, что маркиз не
сможет вести привычную жизнь все те шесть месяцев,  которые  они  должны
будут провести вместе. Он  может  тосковать  по  леди  Алисе,  он  может
стремиться к общению со своими беспутными  друзьями  и  теми  женщинами,
которых она видела на вчерашней вечеринке, но вместо этого ему  придется
спокойно жить в одном доме с ней,  Мелиндой;  они  должны  будут  вместе
проводить время, и маркиз  все  время  должен  будет  притворяться,  что
Мелинда - его жена.
   "Мне не следует бояться. Я даже попытаюсь изменить его", -  пообещала
себе Мелинда, но потом поняла, что это лишь порождение ее разыгравшегося
воображения. Когда она лицом к  лицу  сталкивалась  с  маркизом,  с  его
цинизмом, с его тяжелым характером, Мелинда теряла дар речи, несмотря на
то что у нее хватало храбрости обрывать его, когда он  обращался  с  ней
грубо.
   Она сидела в своей комнате, ожидая, когда ее  пригласят  вернуться  в
библиотеку, но, к ее досаде, после двух часов ожидания  Глэдис  принесла
известие, что  к  маркизу  пожаловали  родственники,  и  Мелинду  просят
обедать в будуаре рядом с ее спальней.
   Возбуждение прошло, и обед, несмотря на изысканность пищи,  показался
Мелинде достаточно унылым. Было подано много  соблазнительных  блюд,  но
она почти не притронулась к ним, отказалась и от вина;  Мелинду  терзало
любопытство, что же в данное время происходит там, внизу.
   Когда Глэдис вернулась к ней,  чтобы  приготовить  постель  на  ночь,
Мелинда почувствовала, что та просто сгорает от желания  рассказать  обо
всем.
   - Если бы вы знали, миледи, что я слышала сегодня вечером в столовой!
   -  От  кого?  -  спросила  Мелинда.  Она  понимала,  что   совершенно
недопустимо обсуждать такие вещи со слугами, но никак не  могла  устоять
перед соблазном.
   - Господин Ньюмен говорит, что дядя его светлости,  лорд  Фитцболтон,
потребовал показать ему завещание  маркизы,  а  его  светлость  отказал.
Кроме того, лорда Фитцболтона очень сильно ра