Генриха  VIII.  И  они  решили,  что  их
дочери  будут  воспитываться  в   католической   вере,   а   сыновья   -   в
протестантской.
   - И это оказалось приемлемым для обеих церквей?
   - Несомненно. И этот брак был таким счастливым, что о них ходили легенды.
Князь коротко засмеялся.
   - Вы еще раз, Инграм, сняли тяжкий груз с моих плеч. В  таком  случае,  я
думаю, никто не станет порицать меня за то, что я допустил брак, который  не
одобряет церковь.
   - Я надеялся, что вы согласитесь, - сказал лорд Миер. - Мы  поженимся  не
здесь, в домашней часовне, а в маленькой католической церкви на  самом  краю
моих владений. Я надеюсь, нам удастся сохранить церемонию в тайне.
   Лорд Миер намеревался приказать запереть двери церкви  на  замок  да  еще
распустить слух  среди  местных  жителей,  что  брак  будет  заключен  между
иностранными подданными.
   По его разумению, Бог, который помог ему спасти Флоренчию от ужасов брака
с Винченте, был тот, кому молилась она.
   Он считал, что молитвы, исходившие из глубины их сердец,  были  услышаны,
потому добро восторжествовало.
   Когда Флоренчия станет его женой, вместе они изгонят из своей  жизни  все
дурное и постараются, насколько это будет в их  силах,  сделать  счастливыми
тех, кто их окружает.
   Эти мысли странным образом отличались от того,  что  он  исповедовал  всю
свою сознательную жизнь.
   Флоренчия пробудила в нем новые устремления, внушила новые идеалы, дотоле
неведомые ему.

***

   На следующее утро лорд Миер уехал в Лондон очень рано.
   Он вез с собой колье,  которое  князь  отдал  ему  сразу  по  прибытии  в
Миер-парк.
   - Я послал записку Джованни, - сказал он лорду. -  Он  сделал  рисунок  и
изготовит дубликат, о котором вы просили.  Но..,  боюсь,  это  будет  стоить
очень дорого!
   - Пусть это вас не беспокоит, - ответил лорд  Миер.  -  Я  знаю,  вы  все
будете счастливы, зная, что колье вернется в семью,  чтобы  Антонио  передал
его своим детям.
   Растроганный князь положил руку на плечо лорду Миеру.
   - Я каждый день благодарю Бога за то, что мы познакомились с вами, - тихо
сказал он.
   В Лондоне лорд Миер немедленно отправился в дом зятя на Парк-лейн.
   Как он и ожидал, ему сказали, что хозяева еще не вставали -  было  только
девять часов утра.
   Мгновение лорд Миер раздумывал, не пройти ли ему сразу в комнату  сестры,
но потом решил заехать позднее.
   Через некоторое время он вернулся и прошел в гостиную. Маркиз завтракал.
   - Боже праведный, да ведь это Инграм! Не ожидал тебя!  Я  слышал,  ты  за
границей.
   - Я только что вернулся и хочу повидать Дженни.
   - Она еще в постели. Садись съешь что-нибудь.  Из  вежливости  лорд  Миер
согласился выпить чашечку кофе.
   - Твоя поездка в Париж была успешна?  -  спросил  он,  зная,  что  сейчас
начнется пространный и довольно скучный рассказ.
   Когда маркиз наконец закончил, он добавил:
   - Я очень устал. Я становлюсь слишком стар для всех  этих  визитов  с  их
бесконечными переговорами и обедами, которые следуют за ними!
   - Тебе нездоровится, Артур? - спросил лорд.
   - Я пока ничего не говорил твоей  сестре,  -  ответил  маркиз,  -  но  по
возвращении я побывал у своего врача. Он предупредил, что у меня  не  все  в
порядке с сердцем.
   - Жаль слышать это!
   - Он посоветовал поменьше волноваться, но при моем  положении  при  дворе
это не так-то просто.
   - Тебе надо рассказать все ее величеству.
   - Она вряд ли прислушается к моим словам, - мрачно произнес маркиз. - Как
и все женщины, когда им что-нибудь нужно, ее величество требует,  чтобы  это
было исполнено, причем немедленно!
   - Не сомневаюсь, - улыбнулся лорд  Миер,  -  но  не  стоит  рисковать.  Я
уверен, что Дженни сказала бы тебе то же самое.
   - Мне не хочется говорить с ней об этом. Плохое здоровье - скучная тема.
   Лорд допил кофе и поднялся из-за стола.
   - Хочу повидаться с Дженни, - сказал  он.  -  Все-таки  мой  тебе  совет,
Артур, не берись за поручения, которые считаешь непосильными для себя.
   Впрочем, лорд Миер знал, покидая гостиную, что зять не прислушается к его
совету. Он слишком привык к влиятельному положению в придворных кругах. Лорд
чувствовал, что маркиз, чего бы это ему ни стоило, будет исполнять свой  так
называемый долг до конца своих дней.
   Войдя в спальню сестры, Миер в который раз поразился разнице  в  возрасте
между нею и мужем.
   Дженни недавно проснулась и казалась почти юной. Волосы рассыпались по ее
плечам, лицо покрывал нежный румянец, глаза радостно блестели.
   - Инграм! - воскликнула она. - Ты вернулся! О, милый, я только что думала
о тебе!
   - А я - о тебе.
   С этими словами лорд Миер  положил  пакет  с  колье  на  покрывало  перед
сестрой.
   Мгновение она робко смотрела на него, не осмеливаясь верить.
   - Это.., это действительно?.. - запинаясь, проговорила она.
   - Это твое колье! - ответил лорд Миер, садясь на край кровати.
   - О, Инграм, ты вернул его!
   В ее глазах стояли слезы, она протянула к брату руки.
   -  Смогу  ли  я  отблагодарить  тебя?  Лорд  Миер  поцеловал  ее,  (ютом,
убедившись, что дверь закрыта, сказал:
   - Это долгая история, Дженни.
   Она потупила глаза под его  взглядом,  и  краска  залила  ее  лицо;  лорд
понимал, что ее смущает воспоминание о том, что произошло. Он  рассказал  ей
все, что случилось со времени его отъезда во Флоренцию.
   Дженни  смотрела  на  него,  пораженная  столь   необъяснимым   стечением
обстоятельств.
   Наконец он сказал, что вся семья Соджино находится сейчас в Миер-парке.
   - Они.., здесь.., в Англии?
   - Было необходимо, чтобы они уехали еще до того, как  будет  объявлено  о
смерти Винченте. К тому же я намерен жениться на Флоренчии как можно скорее.
   - Жениться на ней? - воскликнула Дженни.
   - Я влюбился, - спокойно объяснил лорд Миер, - и не намерен ждать.  Этого
человека давным-давно следовало убить за то, что он  проделывал  с  молодыми
девушками.
   - Ты считаешь, что брак следует сохранить в тайне?
   - Только на ближайшее время. Ты одна будешь знать о нем. А  месяца  через
три можно будет объявить всем. Он помолчал и добавил:
   - Я прошу тебя поехать со мной. Мы с Флоренчией поженимся в четверг.
   Дженни, запинаясь, ответила:
   - Ты знаешь, Инграм, дорогой, как я желаю тебе счастья, но я.., робею при
мысли о встрече.., с Антонио.
   - Точно так же страдает он, думая о тебе.  Поэтому,  если  можешь,  лучше
поедем со мной  сегодня  вечером.  Тогда  у  вас  будет  целый  день,  чтобы
объясниться.
   Дженни мгновение колебалась.
   - На самом деле я чувствую себя гораздо счастливее  теперь,  когда  знаю,
почему Антонио похитил колье! Было невыносимо  унизительно  думать,  что  он
ухаживал  за  мной  просто  потому,  что  задумал..,  украсть   колье,   как
обыкновенный вор!
   Лорд Миер прекрасно понимал ее чувства.
   Когда позднее они уже ехали в Миер-парк, он подумал, что сестра  смущена,
как молодая девушка перед встречей с возлюбленным.
   Однако и брат, и сестра недооценили такт и любезность итальянцев.
   Антонио приветствовал Дженни так  естественно  и  непринужденно,  что  ее
смущение развеялось, а после того, как ее  представили  князю  и  Флоренчии,
Антонио под каким-то предлогом увел ее на террасу.
   От лорда Миера не укрылось  выражение  глаз  Антонио,  когда  тот  увидел
Дженни. Да и сестра показалась  ему  такой  очаровательной,  такой  сияющей,
какой он никогда не видел ее.
   После обеда все расположились в гостиной.
   Флоренчия  рассказывала  Дженни,  какое  впечатление  на  нее,  произвело
путешествие в поезде лорда. Глядя на Дженни, брат подумал, что она  выглядит
не старше Флоренчии.
   Потом обе молодые женщины рука об руку ушли наверх.
   Князь вскоре последовал за ними, оставив Антонио наедине с лордом Миером.
   - Не хотите ли выпить чего-нибудь перед сном? - спросил лорд Миер.
   - Нет, благодарю вас, - ответил Антонио. - Но есть одна вещь, о которой я
желал бы сказать вам.
   - Что же это?
   Казалось, молодой князь с трудом подыскивает слова.
   - Это касается Дженни? - пришел ему на помощь лорд Миер.
   - Это может показаться вам  преждевременным,  -  заговорил  князь,  -  и,
конечно, в вашей воле не одобрить этого, но я люблю вашу сестру и знаю,  что
она тоже меня любит.
   На мгновение лорд Миер пришел в  замешательство.  Он  уже  подозревал  об
этом, но не предполагал, что это будет высказано так недвусмысленно.
   - Я решил, что дождусь Дженни. Я знаю, ее муж много старше нее. Возможно,
судьба окажется так же благосклонна  ко  мне,  как  была  к  вам,  -  сказал
Антонио, - и в один прекрасный день мы сможем быть вместе.
   Его неподдельная искренность была трогательна, и лорд Миер сказал:
   - Я люблю свою сестру и могу только надеяться, что ей доведется  испытать
такое же счастье, что и мне.
   - Благодарю вас, - ответил Антонио. - Я не хочу, чтобы вы думали, будто я
собираюсь совершать что-нибудь предосудительное за вашей спиной,  но  Дженни
говорила мне, что уже несколько лет не живет с мужем нормальной  супружеской
жизнью. Поэтому я не считаю, что веду себя неподобающе,  говоря  ей  о  моей
любви.
   - Я могу только надеяться, что вы оба найдете  свое  счастье,  -  ответил
лорд Миер.
   Прежде чем лечь, он зашел в комнату сестры пожелать ей спокойной ночи.
   Как и утром, он подумал, до чего же молодо она выглядит.
   Садясь на край постели и беря ее руку в свою, он  понял,  что  маркиз  не
сумел подарить ей всех радостей и блаженства любви.
   Мгновение он молчал, не спуская глаз с ее лица.
   Потом сестра тихо спросила:
   - Ты.., удивлен, Инграм?
   - Нет, конечно, нет. Все,  чего  я  желаю  тебе,  -  это  быть  такой  же
счастливой, какими будем Флоренчия и я.
   Дженни бросилась брату на шею.
   По ее лицу текли слезы, она все целовала и целовала его, не  в  состоянии
выразить свою благодарность и надежду на счастье.

***

   Лорд Миер и Флоренчия уехали в свадебное путешествие.
   Он повез Флоренчию в свой охотничий домик в Лестершире,  где  намеревался
провести с ней первую половину их медового месяца.
   Потом он хотел повезти ее в Корнуолл.
   Лорд полагал, что после всего, что она пережила во  Флоренции,  не  стоит
навязывать Флоренчии дальние путешествия.
   Он правил упряжкой  из  четырех  своих  лучших  лошадей,  и  его  экипаж,
казалось, летел, чуть касаясь колесами земли.
   Они поженились в маленькой  католической  церкви,  украшенной  множеством
лилий. Их было так много, что они закрывали голые стены и довольно уродливые
колонны.
   Лорд подумал, что белые лилии - это истинный символ чистоты Флоренчии.
   Поскольку не  было  времени  заказывать  изысканное  подвенечное  платье,
невеста была одета очень просто. Только поверх платья ее украшала прекрасная
накидка  из  брюссельских  кружев,  достояние  семьи  Миеров  на  протяжении
нескольких поколений.
   Сверкающая алмазная диадема  на  голове  Флоренчии  тоже  была  фамильной
драгоценностью рода Миеров.
   Девушка была так прекрасна и  так  напоминала  изображения  святых,  что,
когда старый князь вел ее к алтарю, лорд подумал, что ей бы следовало стоять
в одной из церковных ниш в сиянии свечей, горящих у ее подножия.
   Служба  была  короткой,  так  как  венчающиеся  принадлежали   к   разным
вероисповеданиям, но им с Флоренчией казалось, будто сам  Бог  благословляет
их союз.
   Вернувшись в Миер-парк, все выпили шампанского, и после легкого  завтрака
Флоренчия переоделась, чтобы отправиться  в  свадебное  путешествие.  Только
Дженни и Антонио осыпали их лепестками роз.
   - Именно так я и хотела выйти замуж! - сказала Флоренчия.
   - Ты уверена? - спросил Инграм - Я боялся,  что  тебе  будет  недоставать
подружек и толпы друзей.
   - Все, чего я хотела, это быть наедине с тобою и Богом. А как ты  угадал,
что я люблю белые лилии больше всех других цветов?
   - Ты сама похожа на белую лилию, -  ответил  лорд  Миер,  -  или,  как  я
подумал в церкви, - на святую. Мне следовало  бы  поклоняться  тебе,  вместо
того чтобы на тебе жениться!
   Флоренчия положила руку ему на колено.
   - Я не очень святая, - застенчиво произнесла она.
   - Я научу тебя, моя красавица, человеческой любви!
   Флоренчия слегка вздохнула от счастья и прижалась к нему.
   Лорд подумал, что нет на земле человека счастливее него.

***

   Ночью, когда  звезды  сияли  в  незашторенные  окна  комнаты,  Флоренчия,
прикоснувшись щекой к щеке лорда Миера, прошептала:
   - Ты.., все еще любишь меня?
   Он теснее привлек ее к себе, прежде чем ответил:
   - Милая! Это я мог бы спросить тебя об этом!
   - Ты знаешь, что я люблю тебя. Я не представляла себе..,  до  сегодняшней
ночи.., что любовь может быть такой  прекрасной,  такой  упоительной,  такой
дивной!
   - Я хочу, чтобы ты всегда думала так, потому что  я  почувствовал  это  с
первой нашей встречи. Флоренчия глубоко вздохнула:
   - Если любовь так прекрасна.., как может кто-нибудь жениться без любви?
   - Об этом тебе никогда больше не нужно думать! Ты замужем за мной,  и  мы
любим друг друга.
   - Я знаю. И это  ты  спас  меня,  ты  развеял  все  ужасы,  при  мысли  о
которых.., мне хотелось.., умереть!
   - А что ты чувствуешь теперь?
   - Я хочу жить и любить тебя тысячу лет! Он засмеялся.
   - Мы будем вместе целую вечность, мое сокровище. Никто и ничто никогда не
сможет разъединить нас.
   - Ты действительно веришь в это? Я думаю, так  и  должно  быть.  Когда  я
впервые встретила тебя, я знала, что ты тот, о ком грезила.
   - А я знал, что именно тебя любил, когда  восхищался  мадоннами  Рафаэля,
хотя он писал свои картины почти четыреста лет назад.
   Его губы  были  очень  близко  от  ее  губ,  а  его  рука  нежно  ласкала
шелковистую кожу.
   - Ты не исчезнешь вдруг? Не вернешься обратно на  полотно,  оставив  меня
тосковать по тебе?
   - Но я не картина!
   Флоренчия произнесла это так, что лорд снова поцеловал ее, сначала  очень
бережно, как будто она представляла собой хрупкую драгоценность.
   Потом,  когда  он  почувствовал  трепет  ее  тела,   его   поцелуй   стал
настойчивее.
   Когда он оторвался от ее губ, Флоренчия сказала:
   - Я и не знала, что любовь  может  быть  такой  непреодолимой,  пылающей,
словно огонь.
   - Настоящая любовь похожа на все, что дарит  нам  природа,  -  на  листья
деревьев, на заснеженные пики гор, на безмерные глубины моря. А  еще  она  -
палящее солнце, огнем пронизывающее наши тела.
   - Я чувствую это, когда ты целуешь меня, - прошептала  Флоренчия.  -  Мне
кажется, пламя сжигает меня без остатка. Я хочу стать частью тебя.
   У лорда Миера перехватило дыхание.
   Он опять целовал ее, целовал, пока пламя не запылало в них обоих.
   Он чувствовал, как ее сердце бьется рядом с его сердцем, и знал, что  она
хочет его так же, как он хочет ее, и что ни один из них  не  совершенен  без
другого.
   А потом любовь вознесла их к небу, а звезды все сияли вокруг них.
   Эта женщина, которая всецело принадлежала ему, дарила ему  и  несказанную
красоту, и веру. Она направляла и вдохновляла его, помогала тогда, когда  он
больше всего нуждался в помощи.
   Это была любовь во всем ее величии, любовь вечная, как сама жизнь.



   Барбара КАРТЛЕНД
   МЯТЕЖНАЯ КНЯЖНА



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Прекрасная княжна-мятежница и надменный принц страны, против которой  она
мечтает поднять восстание .
   Они должны были - ОБЯЗАНЫ БЫЛИ! -  ненавидеть  друг  друга  всеми  силами
души. Однако у Судьбы  -  свои  законы.  И  однажды  Миклош  и  Тора  поняли
внезапно, что просто не в силах  существовать  друг  без  друга.  Выбор  для
влюбленных - прост и жесток, либо погибнуть в отчаянной борьбе  за  счастье,
либо - так ли, иначе ли - превозмочь горе и боль войны, сулящей  им  горькое
расставание...

От автора

   До  1919  года  на  Балканах  существовали  не   только   более   крупные
государства, но еще и множество  совсем  маленьких.  Эти  страны  необычайно
живописны, и населяют их приветливые, гордые и добродушные  люди.  Но  порой
они бывают ужасающе жестоки.
   Среди населения Балкан - поэты и музыканты, ткачи и пастухи. Там, где они
живут, летом очень жарко, а зимой - невероятно холодно. Случается, что  реки
выходят из берегов, а временами они пересыхают. Кругом стоят  горы,  вершины
которых теряются где-то в  заоблачной  выси,  а  между  горами  расстилаются
ровные  долины.  Жители  склонны  к  интригам  и  заговорам,  но  они  умны,
импульсивны, храбры и очень любят принарядиться.
   Среди  них  больше  всего  хорватов,  сербов,   черногорцев,   боснийцев,
словенцев и македонцев. Но есть еще немало турок, румын, албанцев,  венгров,
словаков и цыган.
   Мне больше всего нравятся венгры. Веками они участвовали во  всевозможных
войнах и междоусобицах, и это сделало их безоглядно смелыми людьми.  Женщины
на Балканах - красавицы, мужчины - не только красивы, но еще и  великолепные
наездники, прекрасные музыканты. А еще там не переводится,  сколько  его  ни
преследуют, живучее экзотическое племя цыган.

Глава 1

1869 год

   Княжна Викторина Жасмин Евгения шла по  коридору  на  урок  музыки,  тихо
напевая какую-то мелодию.
   При этом она, как говорили  ее  близкие,  грезила  на  ходу.  Воображение
уносило девушку в степь, по которой она  мчалась  на  великолепном  жеребце,
преследуемая цыганским бароном, который собирался похитить  ее  и  увезти  с
собой.
   Именно такие истории княжна - все называли ее Торой, потому что  так  она
произносила свое имя, когда была совсем маленькой, - любила больше всего.  И
нечто подобное она пыталась выразить в музыке, которую  сочиняла,  оставаясь
одна.
   Тора почти дошла до музыкального салона, когда ее остановил лакей в яркой
вычурной ливрее, которую носили все слуги ее отца, великого князя.
   - Прошу простить, ваше высочество, но их высочество, великий князь, хотят
видеть вас немедленно!
   Княжна вздрогнула, так внезапно было это возвращение на землю.  Несколько
секунд она невидящими глазами смотрела на лакея, потом спросила:
   - Вы сказали "немедленно", Йован?
   - Да, ваше высочество.
   Тора сморщила носик. Непонятно, зачем она  могла  понадобиться  отцу  так
срочно, что он решил оторвать ее от любимых занятий. Больше всего  на  свете
она любила свои уроки музыки. Их давал ей профессор Лазарь Серджович,  а  он
по праву считался лучшим музыкантом маленького княжества Радослав.
   Сейчас профессор уже состарился, но  в  расцвете  своей  карьеры  он  был
восторженно принят во всех европейских столицах, а не только у себя дома, на
Балканах.
   Княжна  была  очень  музыкальна.  Ей  уже  исполнилось  восемнадцать,   с
большинством своих преподавателей она распрощалась, но и мысли не  допускала
о том, чтобы отказаться от занятий с профессором.
   Все  утро  она  предвкушала,  как  они  с  ним  будут   обсуждать   новые
произведения, которые только что  прислали  во  дворец  из  Парижа,  где  их
исполнял Оффенбах. Однако княжна не посмела ослушаться отца и поспешила в ту
часть дворца, где анфиладой располагались парадные комнаты.
   Тора знала, что отец будет в своей любимой  комнате:  большой,  с  пышным
убранством и увешанной картинами. Втайне княжна считала, что половину из них
давно следовало бы убрать со стен.
   Дворец великого князя мало изменился с тех пор, как его занимали  отец  и
даже дед нынешнего правителя.
   - Не стоит отставать от моды, мама! -  попробовала  как-то  сказать  Тора
матери.
   - Ты же знаешь, отец не любит  перемен.  Зачем  расстраивать  его  такими
разговорами, - был ответ.
   И действительно, великий князь легко впадал в ярость, если ему что-нибудь
не нравилось, и мало что ему не нравилось так сильно, как любые перемены.
   В молодости он был удивительно красив, и его улыбка заставляла  трепетать
не одно женское сердце. Но это было давно. С тех пор, по мнению  дочери,  он
закоснел в своих привычках и утр